"Выйти замуж за принца" - читать интересную книгу автора (Дженсен Кэтрин)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Замок украшали к празднику. По всем комнатам в расположенные ярусами золотые и серебряные подсвечники вставили свечи. Мужчины вносили огромные мешки с зелеными ветками, которые надо было укрепить вокруг дверей и сплести в бесконечные гирлянды для украшения лестничных перил и балконов.

Якоб вспомнил имя портнихи, которая шила для его матери, предпочитавшей эту мастерицу многим европейским модельерам, приходившим и уходившим вслед за модой. Времени было в обрез, но Хелена заверила их, что успеет сшить платье. Были выбраны ткань и фасон, потом состоялись три примерки, и наконец в день бала наряд был готов.

Когда Хелена развернула свое законченное творение, Эллисон ахнула от восторга.

Платье больше походило на произведение искусства, чем на предмет одежды. Ткань цвета сливочного масла переливалась и тихо шуршала. Юбка изящными мягкими складками спускалась до пола. Лиф облегал идеально, приподнимая груди и открывая мягко очерченные округлости над вырезом, отделанным мелкими жемчужинами и радужно мерцающими хрустальными бусинками. Эллисон почувствовала себя настоящей сказочной принцессой и чуть не расплакалась от волнения, стоя перед зеркалом в полный рост.

— Просто чудо! — прошептала она. — Не знаю, как вас и благодарить, вы сшили мне волшебное платье за такое короткое время.

— Для меня это большая честь, — ответила Хелена. — Если вам что-то еще потребуется для гардероба, всегда обращайтесь ко мне, принцесса.

Принцесса! Но принцессой ей быть недолго. Эллисон уже решила. Сразу после Рождества она с Креем вернется в Коннектикут.

В этот вечер она уложила Крея и только потом начала одеваться. На все про все ушло два часа — Эллисон отказалась от услуг горничных. К тому же хотелось побыть одной и подготовиться к балу без суеты. Это занятие успокаивающе подействовало на ее нервы. К тому времени, как пришла Гретхен, чтобы присмотреть за Креем, Эллисон заканчивала наносить макияж.

— О, ваше королевское высочество! — воскликнула девушка. — Никого красивее вас я еще не видела при дворе. Никогда!

— А графиня ди Таранто? — Эллисон слышала, как горничные шепотом произносили имя. Должно быть, это и есть та женщина.

Гретхен покраснела и уставилась в пол.

— Графиня была здесь на прошлогоднем балу.

— Ну и как она?

— Ах, не так уж, чтобы очень. Она вся... как это называется? Силиконовая и обесцвеченная.

Но искренний ответ девушки не принес успокоения.

В горле стоял ком размером с Коннектикут, когда она открыла дверь в ответ на тихий стук, раздавшийся ровно в восемь вечера. На пороге возвышался Якоб. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, но сейчас это были слезы счастья. Широкоплечая стройная фигура в безупречно сшитом черном смокинге... Алая перевязь наискось пересекала его грудь. Лацкан украшало несколько военных и гражданских золотых медалей. Черные волосы отливали синевой, а глаза ярко блестели.

— Отчего ты плачешь? — спросил Якоб, качая головой и настороженно улыбаясь.

— Ты такой красивый! — воскликнула Эллисон. — Мужчина не имеет права быть таким великолепным!

Он негромко засмеялся.

— Ты мне льстишь. — Его взгляд заскользил по ней. — Боже милосердный, ты просто ослепительна, Элли! Все мужчины в зале будут драться за возможность покружить тебя в вальсе.

— Хорошо, что Томас успел дать мне несколько уроков. Смею надеяться, что никому не отдавлю ноги.

— У тебя все получится. — Якоб предложил ей руку, она просунула свою ему под локоть, и затянутые в белую перчатку пальцы легли ему на рукав. Сейчас Эллисон действительно чувствовала себя настоящей принцессой. Хотя бы на одну ночь!..

Принц окидывал взглядом полный гостей бальный зал. Вон опять мелькнула Элли, которую кружил по блестящему паркету богатый венский промышленник. Через плечо партнера она увидела мужа и подмигнула ему. Элли великолепна, подумал он и гордо выпятил грудь. Кто бы ни приглашал ее на очередной танец, она любезно отвечала согласием, с одинаковой легкостью очаровывая бухгалтеров средних лет, щеголеватых молодых герцогов и пожилых садовников. А народу очень много — в этом году на бал явились почти все взрослые эльбийцы, приехали знаменитости со всей Европы.

Якоб снова огляделся по сторонам и увидел то, чего больше всего боялся. Его отец и Фредерик сидели за одним из главных столов на возвышении в обществе графини и ее родителей. Фредерик встретился с ним глазами и знаком пригласил присоединиться. Графиня полыхнула улыбкой мощностью в тысячу ватт.

Якоб ощутил холодок в желудке и торопливо окинул глазами зал в поисках Томаса. Тот обещал быть здесь к этому времени. Где его черти носят?

— Извините за опоздание, сэр, — тихо сказали прямо у него за спиной.

Якоб резко обернулся и схватил старого друга за руку.

— Слава Богу! Я не хотел начинать без тебя. Принес?

Томас торжественно кивнул.

— Да, сэр. Остается надеяться, что этого будет достаточно.

— Если нет, то нам всем крышка, — тихо пробормотал Якоб, наклеив на лицо улыбку, предназначавшуюся для гостей отца.

— Да, сэр, — подтвердил Томас. — Вы хотите, чтобы Эллисон... принцесса участвовала в обсуждении этого вопроса?

— Наверно, так будет лучше, — решил Якоб после секундного колебания. — Не хочу, чтобы она неправильно истолковата мою встречу с графиней. И так уже готова в любой момент сорваться и бежать домой.

— Полагаю, что так, — согласился Томас. — И я бы не стал винить ее за это. Я схожу за ней, сэр.

Якоб глубоко втянул в себя воздух, одернул рукава смокинга и направился в конец зала. Оркестр играл бурный венский вальс. Музыка достигла драматического крещендо, которое соответствовало чувствам принца, пока он шел между гостями, обмениваясь с ними приветствиями и поздравлениями. Глаза его были прикованы к отцу. Он мысленно повторял те слова, которые должны были в следующие несколько минут сотворить чудо. Слова, от которых зависело будущее его самого, его семьи и его страны.

Их взгляды встретились, и Якоб увидел на лице отца тревогу. Старику, конечно, несладко! Если он, его сын, сегодня откажется жениться на графине, если откажется выполнить свой долг перед троном, это будет значить, что король лишается наследника. За власть в стране станут бороться бароны и герцоги, а также более мелкая знать. Начнется хаос.

Якоб остановился у королевского стола и чопорно поклонился.

— Ваше королевское величество... Сэр Фредерик... — Он медленно повернулся к остальным. — Графиня, вы, как всегда, прекрасны!..

Женщина вскинула подбородок, открывая взорам украшавший ее шею изумруд величиной с куриное яйцо.

Якоб отвернулся и бесстрастно поздоровался с ее родителями. Краем глаза он заметил Томаса, ведущего к ним Эллисон. Томас что-то шептал ей, ободряюще похлопывая по руке. В каком она, должно быть, ужасе!

Якоб протянул Эллисон руку, и она, приняв ее, встала рядом. У нее было такое чувство, будто каждый нерв ее тела содрогается от бешено пульсирующих в нем электрических разрядов. Хотелось убежать подальше отсюда, чтобы не видеть осуждающих взглядов этих людей. Король и его советник ненавидят ее и сделают все, чтобы убрать самозванку из жизни Якоба! А для графини и ее родителей она в лучшем случае досадная помеха. То, что эта красивая, увешанная драгоценностями женщина смотрела на нее лишь с терпеливым любопытством, усиливало панику Эллисон.

— Раз уж мы все тут собрались, — начал Якоб, — позвольте мне вкратце изложить свои планы.

Фредерик вскочил со своего кресла.

— Ваше высочество, будет лучше посовещаться в конфиденциальной обстановке, если вы хотите объявить сегодня что-то важное.

— Нет, — твердо сказал Якоб. — Мы достаточно совещались. Не думайте, будто я не ценю вашего наставничества. Но сейчас пришла пора мне решать.

— Якоб! — предостерегающим тоном произнес король, пронзив его гневным взглядом. — Сын мой, не поступай опрометчиво!

— Впервые в жизни — не буду, обещаю! — Якоб повернулся к Эллисон, которая была близка к обмороку. — Дорогая жена, я пообещал тебе, что найду способ сохранить тебя, и нашел.

Графиня тихо ахнула. Ее родители начали что-то сердито говорить по-итальянски Фредерику, и вид у того стал беспомощный. Король мрачно смотрел на сына.

— О, Якоб, нет! — воскликнула Эллисон. — Ты не можешь отвернуться от своего народа!

— А я и не намерен это делать, — заявил принц.

Оркестр перестал играть, и все замолчали. Глаза сидящих за столом обратились к Якобу. Эллисон показалось, что прошла целая вечность, пока он собирался с мыслями.

— Я приму трон от отца первого января наступающего года, как того требует традиция. И рядом со мной будет моя жена, Эллисон Коллинз фон Остеранд.

— Но это невозможно! — раздался рев короля.

Гости, ближе всех оказавшиеся к столу, повернули головы на шум, потом стали отходить подальше от возвышения. Передаваемая шепотом новость о раздоре в королевской семье расползалась по огромному залу.

— Нет, — спокойно сказал Якоб, — здесь нет ничего невозможного. — Он повернулся к Томасу, протянул руку и взял потрепанный том. — Это журнал протоколов, который вел лорд-канцлер Эльбии с 1535 по 1551 год. В нем зафиксированы все имеющие законную силу королевские декреты, изданные в то время. Как тебе известно, отец, есть два пути установления закона — либо письменно, как в конституции, либо на основании прецедента. Если какое-то действие было признано законным в прошлом, то оно должно быть признано таковым и в настоящем.

Эллисон вцепилась в руку Якоба. Она еще не понимала, куда он клонит, но что-то подсказало ей, что перед ними вдруг забрезжила надежда.

— Это верно, — сказал Фредерик, — но я не вижу, каким образом это...

— Слушайте меня! — перебил Якоб, и раздражение в его голосе сразу заставило советника замолчать. — Этот свод законов и процедур королевского двора устанавливает прецедент, имевший место при дворе Хенрика фон Остеранда, третьего короля нашей династии на троне Эльбии. Он женился на женщине из персонала кухни.

За столом раздался общий вздох ужаса, а сердце Эллисон взмыло к небесам. Теперь ей стал понятен замысел мужа.

— Хенрик выбрал в жены простолюдинку, но перед тем, как официально женился на ней, вынес это дело на суд народа.

— Был проведен плебисцит, — пояснил Томас, взяв книгу у Якоба и открыв ее на заложенной странице. Он положил ее на стол перед королем, но тот с отвращением оттолкнул ее в сторону. Фредерик подхватил книгу и стал читать, быстро шевеля губами — переводил про себя с латыни. — Жители Эльбии знали избранницу, короля. Это была хорошая женщина, уважаемая в городе, хотя и служанка по рождению. За те два года, что она была сожительницей Хенрика и опорой ему, пока шла ужасная война, она сделала много добра людям и завоевала их сердца. — Томас посмотрел на Эллисон, та вспыхнула румянцем. Должно быть, эти двое перекопали сотни томов из всех уголков замка, пока нашли ту юридическую зацепку, которую искали.

Экскурс в историю продолжил Якоб:

— Подданные короля, люди как благородного, так и простого происхождения, одобрили его выбор. Эта женщина стала женой Хенрика и родила ему трех сыновей, старший из которых унаследовал трон после отца.

Карл отвел глаза от сына и стал смотреть на танцующих.

— Но это... это было нарушение... отход от традиций! — забормотал Фредерик, брызгая слюной.

— Да, это можно оспаривать, — сказал Якоб, сжав руку Эллисон.

Она улыбнулась ему в ответ, жалея, что не была посвящена в его план. Но, может быть, он не хотел заранее внушать ей надежды, которые могли и не сбыться.

— Да, — продолжал Якоб спокойным голосом, — хороший адвокат, пожалуй, мог бы аргументировать позицию против ссылки на женитьбу Хенрика в качестве прецедента. Мог бы даже убедить кабинет и парламент. Но предупреждаю вас, Фредерик: будьте осторожны! Если вы опровергнете законность наследников короля Хенрика, рожденных от простолюдинки, то тем самым аннулируете право фон Остерандов на трон.

— Но это же абсурд! — Фредерик захлопнул книгу и со злостью оттолкнул ее.

— Замолчите! — приказал чей-то голос. Все повернулись к королю. Карл глубоко вздохнул и поднял глаза на сына.

— Ты рассудил верно. Отказать тебе в праве на проведение плебисцита значило бы взорвать само основание нашей династии. — Он устало сгорбился в кресле. — Ты победил.

Никто не произнес ни слова. Взгляд Карла переместился на Эллисон.

— Должно быть, вы совершенно особенная женщина, моя дорогая, раз из-за вас в моей семье столько неприятностей. Если народ вас поддержит, надеюсь, вы будете верной и достойной спутницей моему сыну. Если же граждане Эльбии отвергнут вас, то прошу вас сразу же уехать, чтобы мы покончили со всем этим. — Он тяжело оттолкнулся от кресла и прибавил по-немецки: — Да поможет нам Бог и в том, и в другом случае.

Все следующие дни Эллисон оказались настолько заполнены, что некогда было вздохнуть. У них с Якобом почти не оставалось времени на еду и сон. Плебисцит должен был состояться через тридцать дней после Рождества, так что времени на то, чтобы встретиться с возможно большим числом граждан Эльбии, не хватало.

Несмотря на утомительный распорядок, Эллисон нравилось встречаться с людьми. Большинство проблем, которые эльбийцы обсуждали с ней и с Якобом, было ей хорошо знакомо. Разве ей самой не приходилось зарабатывать на жизнь себе и Крею? Разве ее не волновало, сможет ли она пригласить хорошего врача к ребенку в случае болезни? А вопросы выживания Эльбии в современном мире и сохранения ее для грядущих поколений приобрели для нее не менее важное значение, чем вопрос существования ее родной страны.

— Люди уверены в твоей искренности, когда ты им что-то советуешь, — говорил Якоб, нежно целуя ее. — Они поддержат тебя... поддержат нас, когда пойдут голосовать.

И вот наступил этот день. Эллисон так нервничала, что за завтраком не могла проглотить ни кусочка. К полудню в замке стало известно, что на удивление высокий процент эльбийцев уже проголосовал за то, чтобы Эллисон была их королевой, когда трон займет Якоб. К концу голосования не осталось сомнений, что народ Эльбии твердо поддерживает принца Якоба и его жену.

Когда Якоб принес ей эту весть, Эллисон бросилась ему на шею.

— О, Якоб, я самая счастливая женщина на свете! Хочу надеяться, что сумею оправдать их ожидания, и твои тоже! — Она завоевала не только его сердце, но и право быть рядом с ним до конца жизни!

Он нагнул голову и поцеловал ее долгим-долгим поцелуем.

— Мои ты уже превзошла.

В его взгляде была такая любовь, что ее сердце переполнилось восторгом.

— Я знаю, ты принесешь моему народу счастье, и он будет гордиться тобой. Я люблю тебя, Элли. Люблю нашего сына. Люблю нас как семью.

Поздно ночью, когда Крей спал сладким сном в своей кроватке, Эллисон лежала в объятиях мужа, в объятиях своего принца... в объятиях, которые скоро станут объятиями короля. Они любили друг друга со страстью пылкой и вечной, какая и должна связывать супружескую пару, которой суждено править самой прекрасной на свете страной.