"Звездные войны Наследие Силы — 2 КРОВНЫЕ УЗЫ" - читать интересную книгу автора (, Трэвис Карэн)

Глава 11

Штаб–квартира компании «Арканианские Микротехнологии», Вохаи

Если в защитном периметре будет слабое место, Боба Фетт его найдет. И он его нашел.

Он увидел, как на вершину четырехметрового ограждения, которое тянулось на шесть километров вокруг штаб–квартиры «Арканиан Микро», уселась маленькая птица – ярко–красный хамер. Фетт обратил внимание, что это не вызвало никакой реакции у охранников, находившихся в будке.

Бессмысленно иметь охранную систему настолько чувствительную, что сигнал тревоги может быть вызван птицей. А если пересечь ограждение способна птица, сможет и Фетт.

Угол обзора камер безопасности практически не охватывал пространство за пределами сотни метров от каждых охраняемых ворот. Основную роль играли датчики, засекавшие проникновение в непросматриваемую зону вдоль ограждения, либо через саму ограду. Но для человека, у которого имелся сделанный на заказ прерыватель сигнала, как раз это и было слабым местом.

По горизонтали зона чувствительности каждого датчика представляла собой эллипс, направленный вдоль всего профиля ограды от уровня земли, и охватывавший двухметровую зону по каждой стороне от нее, а по вертикали – если сканеры «Раба 1» были точны – зону в пределах двухсот метров над ограждением, чтобы препятствовать нападению с воздуха.

Или, разумеется, нарушителям с реактивными ранцами. Фетт не собирался принимать это на свой счет.

Однако на небольшие объекты датчики не реагировали. Держась за пределами двухметровой зоны, Фетт вытащил две длинных провода, снабженных захватами. Он бросил один провод, словно рыболов, забрасывающий удочку по дуге из–за плеча, совсем как в детстве, когда он ловил дивисов с посадочной площадки их дома в городе Типока. Захват закрепился на сетке ограждения с легким щелчком, словно на ограду сел хамер. Затем Фетт бросил второй провод, прицепив другой захват на расстоянии двух метров от первого.

Теперь у него были два контура цепи, дававшие возможность прикрепить прерыватель, не проникая в поле обнаружения датчиков. Оставаясь внутри образовавшейся петли проводов, Фетт вставил их концы в приемные гнезда на корпусе прерывателя и включил его. С этого момента он был все равно, что внутри. По данным системы обнаружения, охранный периметр не нарушался; закрепленные провода выглядели для системы как изгиб ограждения, а сама обойденная секция ограды словно бы не существовала.

Фетт подрегулировал управление реактивным ранцем и взлетел над ограждением, аккуратно приземлившись внутри обойденной зоны. Он запомнил местонахождение этой секции забора, поскольку визуально отличить ее можно было только по зацепленным захватам. Сам прерыватель – прибор размером с ладонь – был скрыт в траве.

Приземлившись, Фетт со всей скоростью бросился под прикрытие здания, затем, используя ранец, запрыгнул на плоскую крышу. В обычных условиях он бы выстрелил тросом с крюком и забрался по нему, но сейчас была важнее скорость. И она стоила даже дополнительного расхода ракетного топлива. Он лег на живот и медленно пополз по крыше, почти касаясь визором усыпанной гравием поверхности, пока проникающий радар в шлеме сканировал помещения внизу на присутствие живых существ.

Однако территория поиска была огромной. Фетт прижал к поверхности крыши медицинский акустический датчик – более чувствительный, чем военные образцы – и попытался уловить хоть какие–нибудь звуки. Из отголосков разговора в помещении непосредственно под ним (женщина записывала чьи–то сведения об образовании) он понял, что приземлился на здание отдела кадров. И он до сих пор перемещался по постройкам, в которых имелись окна наружу. Таун Ве явно находится где–нибудь подальше от солнечного света, в центральной части комплекса.

Фетту потребовалось больше двух часов, чтобы пробраться через территорию, выглядевшую как невыразительная темно–серая поверхность из шлака, одновременно прислушиваясь к звукам и разглядывая на экране радара контуры двигавшихся внизу живых существ. Он надеялся, что когда придется уходить, прерыватель будет на месте, но даже если не будет – гораздо легче убегать наружу, чем прорываться внутрь.

«От этого у меня болят ноги и грудь»

Фетт слегка приподнял тело, перенося вес на колени и локти. Он слышал звяканье стеклянной посуды, шипение и хлопки открывающихся и закрывающихся морозильников. На экране были видны люди, сидевшие рядом, похоже на длинной скамье, и другие, сгрудившиеся у стола. Различить контуры неорганических объектов было почти невозможно, но он, используя ограниченные сигналы от движения и поз живых существ, приноровился составлять мысленный план помещения.

В свое время он бывал в нескольких лабораториях. Фетт знал, как предпочитала размещать свое оборудование Таун Ве. Когда она клонировала ему ногу несколько лет назад, ее лаборатория в Типоке выглядела совсем так же, как во времена его детства, когда она впервые привела его туда.

Фетт услышал обрывок фразы, прозвучавшей как часть разговора о сканирующем микроскопе. Это могло значить что угодно. «Но я точно уже над лабораториями. Пожалуй, пора спускаться. Воспользуюсь первой попавшейся вентиляционной шахтой или аварийным выходом».

Скосив глаза, он проверил показания часов на экране шлема, чувствуя, что начинает болеть голова. «Три часа. Слишком медленно». Чем больше времени ему потребуется, чтобы попасть внутрь, тем больше вероятность, что его обнаружат.

«Ты ведь не уйдешь сейчас, Фетт».

А затем он услышал кое–что. Всего несколько слов, смысла которых он даже не разобрал. Но он знал эту интонацию, этот голос, знал так хорошо, что это было словно, услышать имя, произнесенное шепотом в переполненной и шумной комнате: ты не слышишь других звуков, поскольку твой мозг отфильтровывает все лишнее.

Это был музыкальный, мягкий голос Таун Ве. Фетт забыл о рези в груди и почувствовал, как по телу, смывая все следы боли, растекается адренали.

«Есть!».

Он зафиксировал координаты места на своем ВИДе, встал на колени и огляделся, разыскивая вентшахту. В пятидесяти метрах от него обнаружился проход в шлюз блокировки биоугрозы. В случае заражения и опечатывания здания именно через этот шлюз внутрь могла попасть команда дезинфекции. И Фетт знал, что сможет разблокировать замок шлюза с помощью устройств в манжете. Он еще не встречал замков и запоров, которые бы не смог открыть.

Кроме того, шлюз был как раз такого размера, чтобы пропустить сотрудника, облаченного в костюм полной биозащиты. В кои–то веки его реактивный ранец не будет помехой. Фетт вытащил из футляра на голени устройство для блокировки и отключения электронных систем – так называемый «охранный скальпель», отключил сигнализацию и открыл шлюз.

Спустившись внутрь, он обнаружил, что находится в помещении с двумя дверьми. Обе были заперты. Когда Фетт переключил дисплей шлема на нормальный режим изображения, обнаружилось, что источником света было тускло–желтое аварийное освещение, а на стене имелась контрольная записка, гласившая: ПОСЛЕДНЯЯ ПРОВЕРКА ПРОВЕДЕНА 6/8/1/36.

Настроив звуковые датчики шлема, Фетт прислушался. Коридор снаружи был пуст; он удостоверился в этом, переключившись обратно на режим сканирования терагерцевым радаром. Затем он двинулся по коридору, направляясь в сторону, где он засек голос Таун Ве и периодически сверяясь с показаниями приборов. Наконец Фетт оказался перед помещением, внутри которого радарный датчик показал присутствие двух живых существ: один непрозрачный для сканера силуэт принадлежал человеку, а второй, с характерными внутренними полостями, – каминоанцу.

Фетт скрылся в ближайшей нише, которая оказалась постом управления пожаротушением, решив подождать, пока человек не уйдет. Наконец, двери открылись, и помещение покинула женщина. Панель замка рядом с дверью снова мигнула, но Фетт вставил контакт «скальпеля» в гнездо замка и створки двери с шелестом разошлись в стороны.

Зайдя внутрь, он из предосторожности снова запер дверь. Над рабочим столом, углубившись в изучение данных на экране, склонилось высокое серокожее существо с маленькой круглой головой на длинной изящной шее.

— Пожалуйста, положите папку в ящик, — не оборачиваясь, сказала Таун Ве.

— А ты неплохо здесь устроилась.

Каминоанцы не показывают эмоции, но скорость, с которой развернулась Таун Ве, и то, как дернулась ее голова при виде Фетта, подсказали ему, что она явно была поражена.

— Боба?

— Как ни странно, единственный и неповторимый.

— Как… ты меня нашел?

— Это ведь моя работа, помнишь? – Фетт медленно пересек помещение, и уселся на край ее стола. Затем он снял шлем. – Скажем так, я следовал за деньгами.

— Тебя послал Коа Не, чтобы…

— Нет. Он хотел бы вернуть данные, но я здесь по другой причине.

Таун Ве вгляделась в его лицо, медленно моргая. Она входила в очень короткий список тех, кто знал Бобу Фетта на протяжении почти всей его жизни. И сейчас каминоанка выглядела… сильно постаревшей.

— С тобой все в порядке, Боба? Как функционирует твоя нога?

— Не очень. Вообще–то, у меня некоторые проблемы со всем телом.

— Могу ли я помочь?

— У меня дегенерация тканей. Проблемы с печенью. Аутоиммунные заболевания. Опухоли. Мой врач утверждает, что если мне повезет, у меня есть еще год или около того. – Он достал из поясного футляра инфочип. – Взгляни на результаты обследований.

Таун Ве длинными тонкими пальцами взяла чип и вставила его в приемное гнездо компьютера.

— А, понятно, — сказала она.

Каминоанка встала и направилась к стенному шкафу, что тут же подхлестнуло врожденное недоверие Фетта ко всему на свете. Если она бросила собственное правительство, она может предать и его. Он демонстративно щелкнул предохранителем бластера.

Таун Ве медленно повернулась и бросила на оружие быстрый взгляд.

— Ты думаешь, я захочу привлечь внимание к тому обстоятельству, что ты выследил меня и смог пробраться в мою защищенную лабораторию?

— Ты украла информацию и сбежала. Впрочем, я и в этом случае не стал бы тебя преследовать.

«Я когда–нибудь беспокоился за Таун Ве? Думаю, да».

Фетт задумался о том, как странно, что все подробности детства, которые ты помнишь, связаны только с ключевыми моментами жизни. Для него таким моментом была любовь к отцу. Он понимал и гордился этим. Когда ему пришла в голову мысль, что это все, что у него осталось, он отбросил ее.

«Я скучаю по папе, каждый день, каждую минуту. Я хочу быть достойным его памяти».

Фетт стволом бластера показал Таун Ве, чтобы та села. Она устроилась в кресле, сцепив руки, и не выдавая никаких эмоций: ни страха, ни удивления, ни заботы. Воплощение холодности, самоконтроля и равнодушия.

«А ведь ты меня вырастила – в определенной степени».

— Боба, — обратилась к нему Таун Ве. Голос у нее был все тот же: успокаивающий и музыкальный. Фетт не знал, как долго жили каминоанцы, но ее жизнь явно подходила к концу. – Я сожалею, что не способна помочь тебе.

«Для меня ты была ближе всех к понятию «мать». И иногда меня это пугает».

— Я так и думал, — сказал Фетт. – Мне нужны твои данные. И некоторая информация.

«Ей абсолютно все равно. Для нее я был всего лишь очередным удачным экспериментом».

— Мои данные принадлежат «Арканиан Микро».

— Они принадлежат каминоанскому правительству, но, учитывая, что я сейчас на него не работаю, я возьму их, чтобы покрыть свои издержки.

— Я не могу отдать их.

— Значит, я возьму сам. – Фетт выдернул из футляра на поясе электронный взломщик» и повертел его в левой руке, выбирая соединительный интерфейс, подходивший к компьютерной системе «Арканиан Микро»; «взломщик» имел дюжину различных контактов, закрепленных на вращающемся основании.

— Или, по крайней мере, скопирую. Я не планирую продавать эти данные – пока не планирую.

Таун Ве медленно моргнула. Ее глаза выдавали в ней представительницу правящего класса Камино: серые, а не желтые и уж тем более не голубые – как у представителей низшей касты.

— Это приведет к разорению «Арканиан Микро».

— Печально.

— А еще это погубит меня. Неужели тебе меня не жаль, Боба?

— Нет. Думаю, нет. Не теперь.

Похоже, Таун Ве задумалась над этим открытием – ее голова на длинной и тонкой шее медленно покачивалась из стороны в сторону, словно дерево на ветру. Интересно, подумал Фетт, была ли эта реакция всего лишь следствием ошибочной оценки человеческой психологии: она, как оказалось, не знала его так хорошо, как думала. Однако ее поведение напомнило ему артиста — «нахра» — каминоанского танцора пантомимы. В детстве его всегда озадачивали «нахра»: хотя сами каминоанцы не испытывали эмоций, они, тем не менее, обожали представления, в которых имитировались чувства, которых, они похоже, вообще не воспринимали.

Он вдруг осознал, что это поведение является сутью их жизни – и его тоже.

«Поразмыслишь над этим позже. Пора работать».

Все еще держа бластер направленным на каминоанку, Фетт сделал три шага к компьютерной панели и вставил «взломщик» в приемный порт. Световые индикаторы состояния на устройстве мигнули синим и зеленым, показывая, что оно занято поиском и загрузкой информации. Он дал устройству возможность собрать намного больше данных, чем ему требовалось. Он не был вором, но остальная информация «Арканиан Микро» могла оказаться полезной – даже спасти ему жизнь. Он просто будет хранить копию.

— Я не заключаю сделок, — заявил Фетт. Полоса состояния на панели «взломщика» показывала, что он закончил загрузку пяти эксабайтов[9] данных. Оцифрованные полные геномы живых существ занимают немало места в памяти компьютера. – Но могу дать обещание. Расскажи мне все, что ты знаешь о Ко Саи, и я не буду выставлять эту информацию на торги. Так ты по–прежнему будешь полезна «Арканиан Микро».

— Она мертва.

— Мне нужны все подробности.

Таун Ве немного помедлила, смотря на бластер и медленно моргая.

— Ты собираешься силой вернуть меня на Камино?

— Нет. Мне не требуются деньги.

— Но ты способен убить меня, Боба?

Фетт замешкался. «За это – мог бы».

— Да.

Она все еще выглядела озадаченной, но никак не обиженной или испуганной.

— Хорошо. Ко Саи считала, что программа клонирования будет уничтожена, поэтому во время битвы при Камино она перешла на сторону Сепаратистов. Чтобы спасти работу всей своей жизни.

— И свою шкуру.

— Мы не материалисты, Боба. Это был вопрос не оплаты, а вопрос гордости работой, мастерства.

Фетт вернул «электронный взломщик» в футляр на поясе. – Продолжай. Куда она направилась?

— Я не имею представления о следующем месте назначения в ее путешествиях.

— И что с ней случилось?

— Ее… выследили.

— Кто?

Еще одно колебание. Что бы ни было его причиной, это беспокоило каминоанку.

— Оперативники из разведки клонов. И инструктор по обучению коммандос, один из тех, кто был приглашен твоим отцом.

Фетт нервно сглотнул. Такого он не ожидал. – И?

Каминоанка указала на переплетенные скальпы вуки, свисавшие с его правого наплечника. – Она пала жертвой склонности мандалорцев собирать сувениры.

— Интересно, — обронил Фетт. «Нет, это поразительно, это ужасающе, это надежда, это все меняет». – Значит, клоны все–таки отомстили.

— Мы полагаем, что да. Прибыли посылки с частями тела каминоанки, генетический профиль которой совпадал с профилем Ко Саи.

Фетт посчитал это излишне жестоким. Одно дело – убить пленника, если тебе заплатили, убить, если ты вынужден это сделать; даже доставить части тела, если придется. Однако отправка Ко Саи домой по частям выглядела как изощренное сообщение о мести.

— А ее разработки?

— Мы можем лишь предположить, что они захватили и их тоже. Они так и не были обнаружены.

— Что в них особенного?

— Главным успехом Ко Саи была возможность контролировать процесс старения. Она знала, как им управлять лучше, чем любой другой биолог. Тогда мы были заинтересованы только в его ускорении, чтобы клоны быстрее становились взрослыми, но теперь я представляю, насколько привлекательным товаром может стать замедление процесса старения и его терапевтический потенциал. Она утверждала, что смогла добиться этого в лабораторных условиях.

По словам Мирты, она как–то встретила одного из клонов, выращенных на Камино. Клона, который не мог, не должен был остаться в живых. Фетт обнаружил, что ему в руки попала масса деталей головоломки, явно связанных друг с другом. …Клоны, которые не могли существовать, расчлененный каминоанский ученый, исчезнувшая информация о клонировании…

— Можешь назвать имена?

Таун Ве напряглась. – Помнишь того агрессивного маленького человека, которого звали Скирата? Который… часто угрожал ножом моим коллегам?

О да, он помнил Кэла Скирату. Иногда отец Фетта клялся, что он был лучшим среди них, иногда – просто крыл его последними словами. Джанго Фетт редко приходил в бешенство, однако у Скираты был талант выводить из себя. Типичный мандалорец, бескомпромиссный и неистовый.

Когда Фетт как–то остался на Камино в одиночестве, его едва не заставили изучать мандо’а совершенно непредсказуемые ученики Скираты, которых тот обучал по программе спецназа; шесть подчинявшихся только ему солдат–клонов из числа ЭРК[10]. «Нули», как их все называли, были первой партией клонов, и получились они психически неустойчивыми, невероятно умными и опасными; эти клоны были оперативниками разведки. После окончания войны они исчезли.

Ну а дальнейшее представить несложно. Скирата заботился об этих клонах. Он хотел, чтобы они жили столько же, сколько живут обычные люди. А значит, ему были очень нужны разработки и знания Ко Саи. Ему ничего не стоило разделать ее, как тушку, чтобы получить технологию манипуляции с генами, которая требовалась для остановки ускоренного старения. Для него это был просто один из способов достигнуть цели.

И если один этих клонов до сих пор жив и находится в нормальной физической форме, хотя его состояние должно быть эквивалентно 140–летнему человеку, это значит, что они все–таки нашли способ остановить процесс ускоренного старения – способ Ко Саи.

«Вот, что мне нужно. Вот, что спасет мою жизнь».

Фетт внезапно ощутил, как обострилось восприятие, словно после приятно холодного душа в жаркий день; цвета вокруг, казалось, резко стали ярче; звуки четче, запахи острее. По телу циркулировал адреналин. Он нашел то, что искал – или, по крайней мере, направление, в котором следует двигаться.

Он никогда не терпел неудач в выслеживании добычи. Никогда. Если даже кому–то в конце концов удавалось сбежать, он всегда находил их.

«И тебя найду».

— Годится, — кивнул Фетт. Рука, в которой он держал нацеленный бластер, начала болеть. Раньше такого не было. – Ты молчишь обо всем этом, и твои данные дальше меня не пойдут. Понятно?

— Согласна, — откликнулась Таун Ве. – И если… когда… ты найдешь данные Ко Саи, мы могли бы очень хорошо заплатить за их возврат.

Фетт внезапно вспомнил Синтас, слезы радости на ее глазах, когда она держала маленькую Айлин. Нет, Таун Ве едва ли была способна заботиться о нем, как настоящая мать.

Для Таун Ве на первом месте была ее наука.

— А если я не хочу продавать их? – осведомился Фетт.

— Что ты собираешься делать со своим наследием?

— Что?

— Ты умираешь. Даже если ты справишься и найдешь данные Ко Саи, и они помогут тебе, все равно остается вопрос, что ты оставишь после себя.

— Почему тебя это заботит?

— Я думаю, это заботило твоего отца. Он говорил графу Дуку, что он хотел получить не сына – он хотел получить ученика, которому мог бы передать наследие Джастера.

Жестоко. Возможно, Таун Ве имела в виду другое, а не то, что прозвучало. Фетт не изменился в лице, хотя внутри пожалел, что снял шлем.

— Джастер Мериэл был для моего отца больше чем просто учителем. Он был его отцом.

Похоже, для Таун Ве это ничего не значило.

— И в чем же заключается это наследие?

— Быть Мандалором. Сделать так, чтобы мандалорцы выжили, что бы ни случилось. И я оправдаю ожидания моего отца, так же, как он делал до меня.

Холодный голос Таун Ве не изменился. – Мы заплатим больше, чем кто бы то ни было.

«Папа всегда помнил о Джастере Мериэле, чувствуя, что должен быть достойным его памяти. Возможно, я был вторым шансом это осуществить».

— Я с тобой свяжусь.

«Наследие Джастера. Возможно, в словах Бевиина есть смысл. Быть больше Мандалором и меньше заниматься «делами».

Возможно, она сказала это, чтобы зацепить его. «Вряд ли, каминоанцев не заботит ничего, даже если одна из них тебя вырастила».

Фетт надел шлем и повернулся к выходу. Поднимет ли Таун Ве тревогу? Едва ли она захочет, чтобы кто–либо узнал, что ее данные попали в чужие руки. Все, что ее заботило, была, как и всегда, ее работа, и это обеспечит ее молчание. Любая проверка безопасности, проведенная «Арканиан Микро», не обнаружит ничего пропавшего и никаких небрежных попыток взломать их системы. Все осталось между ним и Таун Ве.

— Я бы хотела узнать, найдешь ли ты материалы Ко Саи, и помогут ли они тебе, — сказала каминоанка.

Фетт удержал порыв спросить ее, был ли интерес личным или профессиональным.

— Если я буду жив в ближайшую пару лет, ты узнаешь.

Он двинулся наружу тем же путем, что зашел внутрь, с помощью веревки с захватом вскарабкался вверх по шлюзу доступа команды дезинфекции и быстро пополз к краю крыши. Захваты прерывателя были на месте. Оглядевшись вокруг, Фетт перепрыгнул через ограждение, отсоединил захваты, и теперь для датчиков в ограждении его здесь словно никогда не было.

По сигналу вмонтированной в его шлем системы дистанционного управления опустился посадочный трап «Раба 1», и Фетт двинулся к нему, размышляя, почему он так цепляется за корабль своего отца. Конечно, это было замечательное судно, но для него оно значило гораздо больше, чем просто «лучшее из того, что он мог себе позволить».

«Мне уже больше семидесяти лет, а я только начал осознавать себя чем–то большим, чем просто сыном своего отца. Это не значит, что я люблю тебя меньше, папа, но я не могу вечно оглядываться назад».

Боба Фетт не знал точно, что именно может заполнить эту пустоту внутри и дать ему смысл в жизни, но теперь он понимал, что ответ на этот вопрос лежит в будущем, а не в промороженных воспоминаниях о прошлом.

Стоя перед символом своего детства – кораблем «Раб 1», он размышлял о совершенно посторонних вещах.

— Я вижу, ты не стала разносить мостик, — заметил Фетт, решив для разнообразия первым начать разговор.

Мирта как раз протирала приборную панель. Та выглядела на удивление блестящей: Боба Фетт всегда поддерживал корабль в чистоте и хорошем состоянии, но сейчас панель казалась полированной.

Она откликнулась вопросом: — Ты нашел то, что искал?

Он запустил двигатели «Раба 1» и поднял его в воздух, развернувшись под монорельсом, протянувшимся на высоте двух километров над поверхностью Вохаи.

— Да.

— И что дальше?

Фетт порадовался, что его лицо скрывает визор. Он разрывался на части. Он хотел найти этого невозможно старого клона, хотел увидеть Айлин, хотел узнать, как умерла Синтас.

Мирта знала – или утверждала, что знала – ответы на все три вопроса. Вопрос о том, что случилось с Синтас, уже не был срочным; Айлин он мог найти и сам, потому что мог найти Хэна Соло, а где был Соло, появится и Айлин.

Значит, он должен искать этого клона из клана Скираты. Даже если у него нет разработок Ко Саи, возможно, он может дать образец клеток, который смогут изучить каминоанцы и понять, как был прекращен процесс ускоренного старения.

Но все же слишком много неопределенностей. Слишком много переменных в уравнении.

Фетт решил, что сейчас можно, хотя и с осторожностью, проявить свой интерес.

— Где ты встретила того клона?

— На Корусканте. Похоже, он там часто бывает, — Мирта, как обычно, смотрела прямо вперед. – И куда мы направляемся сейчас?

«Найти Хэна Соло, потому что это приведет меня к Айлин».

— Ожерелье у тебя. Ты мне это скажи, — поддержал смену темы Фетт.

Мирта сняла с шеи кожаный шнурок и пристально посмотрела на сверкающий камень на ее ладони. – Тогда на Корускант.

«Ага». Фетт никогда не учил Айлин охоте за головами, но было очевидно: она знала, что часто гораздо легче спрятаться на планете–городе с триллионным населением, чем в горной пещере где–нибудь на планете Внешнего кольца.

Он ввел в навигационный компьютер курс на ядро галактики: 0 – 0 – 0. «Раб 1» уже разгонялся для прыжка в гиперпространство, когда перед Феттом нетерпеливо замигала панель связи.

Тот, кто его вызывал, находился на Кореллии, хотя и попытался это скрыть, использовав ряд ретрансляционных станций. Не многие могли бы позвонить Фетту с Кореллии, а те, кто могли, едва ли захотели бы разговаривать в присутствии Мирты Гев.

— Пора поесть, — сказал он. – Иди на корму и посмотри, что можно найти для нас в хранилище.

Мирта молча повиновалась, без следа несогласия на лице. Она отреагировала, как подчиненный, выполнявший приказ, а не как привыкшая к кухонной работе женщина.

— Ладно.

— Тебя это не оскорбляет?

Мирта взглянула на него, как на сумасшедшего. – Мой отец – мандалорец. Так что я умею и сражаться и готовить.

Фетт осознал, как мало ему известно о мелких подробностях его собственной культуры. В следующий раз, когда он увидит Бевиина, он, пожалуй, попросит его пояснений. Подождав, пока Мирта закроет за собой внутренний люк, охотник переключил вызов на защищенный канал.

— Фетт слушает. Побыстрее.

Последовала короткая пауза.

— А это Тракен Сал–Соло, Глава государства планеты Кореллия. У меня для вас предложение.

Центакс–2, Воздушное пространство полигона боевой подготовки эскадрильи

Летевший ниже Люка «крестокрыл» XJ7 завалился на левый борт и с удивительной скоростью скрылся из виду под ним. Даже для него Джейна Соло была серьезным противником в воздушном бою.

«А может, я уже не так быстр».

Люк уменьшил тягу двигателей собственного XJ7, бросив истребитель в пикирование к каньонам луны, преследуя Джейну. Вообще–то он считал, что не так давно у нее было достаточно летной практики, и едва ли ей требовалось оттачивать свои навыки, но когда Джейна заявила, что возвращается на действительную службу, она серьезно отнеслась к этому. Так что, не смотря на ее звание полковника, она тренировалась вместе с эскадрильей так, словно была новобранцем.

Кстати, в этом упражнении применялось полная мощность оружия. В некоторых пилотов еще никогда не стреляли по–настоящему, и упражнение позволяло скорректировать их восприятие войны.

Внизу, на дне каньона открыла огонь из ионных пушек автоматизированная зенитная батарея. Красные стрелы энергии, пролетевшие вверх мимо Люка, казалось, влились в красное свечение двигателей XJ7, когда Джейна, мгновенно накренив на 180 градусов корпус истребителя, чтобы сузить поражаемую площадь, проскочила между залпами и сама обстреляла ионные пушки.

Она выровнялась только у самого дна каньона, позади зенитной батареи. Люк спустился за ней, пройдя над поверхностью так близко, что воздушная волна от его XJ7 подняла облако щебня, пробарабанившего по нижней части фюзеляжа.

Люк дал залп, целясь на несколько градусов в сторону от ее правых крыльев. Стена каньона выплюнула фонтаны распыленного камня на ее пути, и она отвернула в сторону.

Джейна вышла на связь, чего обычно не делала. – Не надо поддаваться, дядя Люк. Это мне не поможет.

Он осознавал, что мог бы выстрелить и точнее, и все же не попасть в нее. Но Люк просто не мог всерьез стрелять в племянницу, даже зная, что она почти наверняка увернется. Это просто было ему не по душе.

— Я заканчиваю, — сказал он и резко пошел вверх, выровняв истребитель на оптимальной высоте. – Увидимся в столовой.

Центакс 2 представлял собой стерильную луну, беспорядочно застроенную военными объектами, которые были разбросаны по поверхности луны, словно ящики на полу склада. По части архитектуры их база едва ли завоевала бы призы. Если война начнется по–настоящему (Люк всегда воспринимал оговорку «по–настоящему» как жестокую иронию), база мгновенно превратится из тренировочной в боевую. И похоже, что это превращение скоро произойдет.

Люк поднял фонарь кабины XJ7 и выбрался на фюзеляж, затем спустился по лесенке, которую подкатили к истребителю техники.

«Это я тоже привык проделывать быстрее».

Скайоукер встал у входа в столовую и ждал, пока, наконец, в ангар не влетел, используя только репульсоры, истребитель Джейны. Он приземлился рядом с крестокрылом Люка. Когда Джейна выбралась из кабины и сняла шлем, на ее лице было написано беспокойство.

— Нормально летаешь, — успокаивающе сказал Люк, двинувшись к дверям и предложив ей последовать за ним. – Мы можем идти в столовую в летных комбинезонах?

Джайна с усилием улыбнулась и показала на собственный оранжевый комбинезон.

— Не беспокойся, я же полковник. Прикрою.

Впервые со дня принятия скандального решения об интернировании кореллианцев Люку удалось найти момент, чтобы поговорить с Джейной наедине. Племянница прямо–таки излучала страдание. Замечания об «утрате навыков» и о желании «соответствовать роли» — о чем она стала упоминать в разговорах слишком уж часто, чтобы это могло убедить Люка – могли бы иметь смысл только в качестве технического жаргона, применительно к эскадрилье, но не больше. Она была сестрой–близнецом Джейсена. Что бы ни происходило, ее это затрагивало гораздо сильнее, чем остальных членов семьи.

— После тебя, — сказал Люк.

Столовая состояла из кучи отсеков, большого зала, где подавали еду и обедали, а также почти того же размера комнаты для отдыха, в которой стояли удобные кресла, и где располагался немногочисленный набор развлечений, главным из которых являлся огромный голоэкран на одной из стен. Он был настолько большим, что его можно было смотреть и из обеденного зала, где ожидали раздачи еды пилоты и техники.

Большинство пилотов в комнате отдыха сидели спиной к обеденному залу, глядя на экран. Как раз наступило время обеденного выпуска новостей НРГ, и в комнате воцарилась тишина: все слушали, ожидая какой–нибудь оговорки от политиков, означавшей, что режим ожидания их эскадрильи немедленно изменится на режим готовности.

Джейна уже дошла до раздаточного стола и накладывала на тарелку какие–то овощи, когда всю столовую заполнил громкий гул заставки, предварявшей краткое содержание выпуска новостей. Люку, по крайней мере, он показался очень громким. Он замер на месте.

«-…И главная новость сегодня – продолжаются облавы на граждан Кореллии, в то время как тысячи из них покидают Галактический Город по добровольной программе репатриации…»

На экране появилось изображение солдат из 967–го отряда коммандос, двигавшихся по пешеходным дорожкам по обе стороны какой–то аэротрассы в жилом квартале Корусканта: одно из подразделений возглавлял ставший теперь широко известным Джейсен Соло, облаченный в полностью черную униформу из тех, что предпочитали спецназовцы. Уже это зрелище было достаточно неприятным, но помимо этого, был показан другой человек в униформе, с открытым лицом – это был Бен.

И сейчас в столовой было очень, очень тихо.

«Мой сын. Как я вообще позволил Джейсену вовлечь его в это?»

Все солдаты носили шлемы, полностью закрывающие голову. Да, такой шлем был полезной деталью снаряжения для солдата, но от этого они не выглядели менее угрожающими. В ушах Люка звучал не комментарий журналиста, а голос Хэна, говоривший, что Альянс быстро превращается в Империю.

«-…Ранее полковник Джейсен Соло заявил, что…»

Люк посмотрел на Джейну; на ее лице было потрясение. Другого слова подобрать было невозможно.

И было очевидно, что большинство из тех, кто смотрел на экран, не знали, кто стоял позади них в обеденном зале.

— Это их старая семейная традиция – терроризировать население, — заявил какой–то капитан, сидевший положив ноги на низкий стол. – Совсем как его дед когда–то. Интересно, когда он собирается обзавестись милым черным плащом и шлемом? И кучей солдат в замечательных белых доспехах?

Некоторые офицеры, находившиеся в столовой, рассмеялись, но большинство выглядели так, словно хотели бы находиться в другом месте. Люк уже стал экспертом в распознавании готового начаться скандала, и его в очередной раз изумило, насколько тонок баланс между постепенной потерей самообладания и взрывом эмоций.

На этот взорвалась Джейна. Ее кулаки были сжаты. Люк, сам захваченный врасплох чувством стыда из–за появления на экране Бена, не успел заблокировать толчок Силы Джейны, который отшвырнул капитана к стене столовой, перевернув его кресло. Джейна рванулась вперед, однако Люк успел загородить ей дорогу. Опрокинув свои кресла, подскочили два других офицера, вмешавшись, чтобы удержать своего товарища от совершения еще одной глупости.

— Он не хотел вас обидеть, — сказал один, похоже, не заметив Люка. – Простите, полковник.

Джейна покраснела, ее глаза расширились. Полковники не бьют других офицеров, не важно, с помощью Силы, или нет. Это нарушение дисциплины. Люку хотелось вывести ее наружу, но она должна была дать понять всем, что вернула контроль над собой. Никому не нравится служить под началом офицера, который не может проявлять выдержку.

Капитана подняли на ноги. Он выглядел больше запыхавшимся, чем пострадавшим.

— Давай, — заявил один из офицеров, — извинись перед полковником. Ты повел себя неуважительно.

По выражению лица капитана было видно, что он так не считает, но все–таки он сделал так, как ему сказали. – Мои извинения, полковник Соло.

— Мы все слегка нервничаем, — сказал Джейна. – Мне следовало найти менее агрессивный способ попросить вас взять обратно то, что вы сказали о моей семье.

Тут капитан, похоже, обнаружил, что здесь присутствует и Люк Скайуокер.

— Простите, сэр…

«Плохо то, что так говорят все» — подумал Люк. — «Ты всего лишь вестник».

— Забудьте, — сказал он. – Джейна, давай пройдемся.

Естественной растительности на Центаксе не было. Они нашли местечко в тени ангара и уселись на стоявшую рядом пару ящиков.

— Мы можем либо отгородиться от этого, либо поговорить начистоту, — заметил Люк. – Лично я предпочитаю последнее.

— Это экономит время.

— Я не понимаю, что происходит с Джейсеном.

— Я тоже, дядя Люк.

— Тогда выскажи свои догадки.

— Я уже не знаю, что он за человек.

— В устах сестры–близнеца это звучит пугающе.

— В нем есть что–то темное с некоторых пор. Он закрывается от меня. Он дошел до того, что использовал меня против чиссов.

— Я знаю. — «Да, он умеет это делать». – Это… тревожит.

— Я больше не могу ему доверять.

Люк не испытывал желания услышать подобное, но понимал, что придется ее выслушать. Мара тоже ощущала это, но ее удовлетворило объяснение, что ощущение тьмы создавались борьбой чувств из–за несчастной любви. Люк обдумал все те видения, которые он наблюдал за последние дни, и осознал, что темнота эта никак не связана с какими–либо проблемами Джейсена в личной жизни. Это было настолько очевидно, что попало в кадр голокамеры.

«Я хочу, чтобы мой сын держался подальше от него».

Люк подумал о Лумайе и о своих снах, касающихся неизвестного человека в капюшоне, которым, как он был уверен, наверняка была она. Однако эти знаки надвигающейся катастрофы стали появляться не так давно: Джейсен же уже за несколько лет до этого испортил отношения с Джейной, обманом заставив ее атаковать чиссов.

Джедаи привыкли замечать то, что не могли видеть обычные люди, поэтому случаи, когда их удавалось обмануть (с чем обычные разумные смирились с раннего возраста), казались им особенно опасными.

«Но меня ты не обманешь, Джейсен. Ты переходишь на темную сторону».

— Дядя Люк, это, конечно, не мое дело, — сказала Джейна, — но на вашем месте, я бы нашла Бену нового наставника.

Люк признавал ее правоту, но также знал, что Мара будет спорить до последнего. И Бен – тоже.

Рота «Браво» 967–го отряда коммандос, мобильный контрольно–пропускной

пункт, нижние уровни Галактического Города, 23:30

— Самое важное осталось напоследок, — отметил капрал Лекауф.

Вообще–то Бен доверял своим навыкам в использовании светового меча, но вид нижних уровней Галактического Города заставил его завидовать солдатам и их броне. Он впервые очутился в мрачном сердце города, и оно абсолютно не походило на сенатский сектор.

На самом деле, это место полностью отличалось даже от кореллианского квартала – слегка обшарпанного, но вызывавшего приятное чувство, что продолжается нормальная семейная жизнь – по крайней мере, пока не начались рейды. А вот нижние уровни ночью действительно вызывали страх. Бен не снимал руки с меча.

Один солдат роты «Браво» установил поперек улицы транспортный экран – цепь небольших сферических дроидов, чье вооружение и шоковые кабели позволяли остановить любое транспортное средство на дистанции до тридцати метров. В другом конце улицы находился еще один экран.

Ниже этого уровня были только инженерные тоннели. «Очень надеюсь, что нам, в конце концов, не придется лезть еще и туда».

Далеко позади экрана виднелись небольшие группы людей и не–людей, выглядевших так, словно они были готовы перерезать Бену глотку из одного любопытства.

— Это кошмар, — откликнулся Бен.

— Неохота делать это днем с репортерами НРГ за спиной, — сказал Лекауф. Возможно, он был прав: СМИ никогда не интересовались тем, что происходит с жителями нижних уровней. – А так мы можем просто зайти и выйти.

— Это ведь не кореллианский квартал.

— Не все угрозы исходят от кореллианцев. – Лекауф повернулся на звук шагов и, проследив за его взглядом, Бен увидел приближающегося капитана Шеву. Когда солдаты из отряда 967 были полностью экипированы, Бен мог их различить только по жетонам на нагрудниках, а также по росту и телосложению. У Шеву на шлеме была небольшая золотая звездочка; у Лекауфа – две тонких золотых полоски; у Вирута, одного из сержантов – три полоски. За исключением этого, солдаты представляли собой безликую массу черных пластоидных бронепластин поверх черной униформы.

В Управлении безопасности Корусканта (кстати, некоторые сотрудники управления изъявили желание перевестись в 967–й отряд) уже дали солдатам прозвище: «штурмовички». Похоже, все уже заметили сходство со временами деда Бена. Он не стыдился своего происхождения и не стыдился работы, которую приходилось выполнять; он просто не мог понять, как события так быстро скатились к худшему.

Тем не менее, пока никого не застрелили и не нанесли тяжелых ранений. Каждый задержанный кореллианец был жив и здоров — или был депортирован. Бен подумал, что, должно быть, тяжело быть высланным на родную планету, если до того единственным домом, который ты когда–либо знал, был Корускант: но в таком случае, почему они не были лояльны к планете, на которой родились?

Так же, как до этого Бен чувствовал свое взросление, сейчас он снова ощутил себя ребенком; ребенком, который упустил что–то важное, то, что понимали все взрослые, но не говорили ему.

— Ладно, слушайте внимательно, — заявил Шеву. Он собрал вокруг себя два отделения, а также Бена и Лекауфа. – «Самая важная информация» состоит в том, что Служба таможенного и иммиграционного контроля получила информацию о трех кореллианских агентах, и об их контакте с охотником за головами, а УБК засекло их здесь. – Он указал на жилой дом, часть окон в котором была заколочена. Дом располагался между низкопробной забегаловкой и ярко–освещенным строением, в назначении которого Бен не был уверен, однако его персонал состоял, похоже, из одних женщин. – Вот имена тех, за кем мы пришли – Котин, Абаданер, Болф и Хабуур.

Шеву протянул Бену инфопланшет с изображениями; остальные получили данные прямо на ВИДы своих шлемов.

— Они знают, что мы здесь, — заметил Бен.

— Они едва ли могут что–то предпринять, разве что сами выйдут, когда мы вежливо попросим, — откликнулся Лекауф.

Шеву постучал по индикатору заряда на своей винтовке. – Перепроверьте, чтобы ваше оборудование распознавания могло их отличить, поскольку они наверняка серьезно вооружены и есть вероятность, что их придется успокаивать радикально. На случай, если дела пойдут не по плану, полковник Соло и еще два отделения блокируют задние выходы.

Это был не столько рейд, сколько осада. За очень короткое время Бен узнал очень многое о штурме зданий. Вообще–то он не думал, что от него сейчас будет польза, но Лекауф убедил его, что, если потребуется, он сможет сделать то, что не способен сделать обычный солдат.

— Ладно, начнем как вежливые люди, — сказал Шеву. Он повернулся к фасаду жилого дома и из динамика его шлема раздался ясно слышимый щелчок. Он собирался использовать громкоговоритель.

Бен напрягся в ожидании болезненно громкого шума.

— Это управление безопасности, — голос Шеву, медленно и четко произносивший слова, звучал среди зданий. Люди, до сих пор стоявшие на улице за транспортными экранами, начали разбегаться. – Котин, Абаданер, Болф, Хабуур! Бросьте оружие и выходите на улицу с поднятыми руками. Вы выйдете сейчас, или мы зайдем и арестуем вас.

«Может мне стоит попробовать воздействие на разум», — подумал Бен.

Из окна вылетел разряд бластера, солдаты практически рефлекторно открыли ответный огонь.

«Ладно, возможно, это и не сработает».

— Что ж, мы попытались, — сказал Шеву. – использовать только бластеры, никаких реактивных снарядов. Стены не пробивать, вокруг гражданские. – Он снова включил громкоговоритель. – Жители – оставайтесь в своих помещениях! Двери не открывать. В ваше здание зайдут вооруженные сотрудники подразделений безопасности. Повторяю – оставайтесь в своих помещениях.

Он покачал головой, пробормотав что–то о том, что УБК заблаговременно не вывело людей из дома, и дал сигнал подразделениям на вход в здание. Вен заметил еще как минимум два отделения на крыше, забиравшиеся в эксплуатационные люки. В таких домах часто не было лестниц, а это значило, что каждый турболифтовый холл был потенциальным «полем смерти»; требовалось мужество, чтобы шагнуть из лифта в простреливаемое пространство. Но, как сказал Бену Лекауф, именно для этого нужна броня.

— Вирут, — приказал Шеву. – По моему сигналу всадишь светозвук в то окно, понял?

— Сэр, — откликнулся сержант, дослав гранату в подающий механизм гранатомета.

— Отделения, когда доберетесь до четвертого этажа, мы устроим им засветку отсюда. Начинайте обратный отсчет.

Ответа Бен не услышал. Ему и правда не доставало шлема с коммуникатором полного доступа. Но недостаток в техническом оснащении он почти компенсировал своими способностями чувствовать Силу. Когда он сосредоточился на разбитом окне, откуда до этого стреляли из бластера, он почувствовал внутри страх и враждебность. В общем–то, страх ощущался по всему зданию, почти наверняка это был совокупный ужас остальных жильцов, запертых внутри своих помещений.

— Когда мы нейтрализуем основные цели, мы проверим все помещения, просто для гарантии, — заявил Шеву. – Не уверен, что УБК опознало всех. Бен, можешь выполнить роль поискового дроида?

— Да, сэр!

Это больше не было игрой, но ему отчаянно хотелось сыграть свою роль в происходящем.

— И кого нам забирать в этом случае, сэр? – спросил Лекауф. – Всякого, кто имеет уголовное прошлое? Таких здесь почти целый квартал.

— Нет, только тех, кто может нам пригодиться, — ответил Шеву. – А то нам придется торчать здесь всю ночь.

Рейд проходил на удивление тихо. Бен видел в окнах редкие вспышки света, и слышал слабые звуки выстрелов бластеров. Казалось, весь квартал затаил дыхание, ожидая окончания схватки. Без связи с остальными солдатами роты «Браво», он не мог сказать, как далеко они проникли в здание, а Джейсен не только молчал, но вообще закрылся в Силе. Бен вообще не чувствовал его присутствия. Он задумался, не скрывает ли его Мастер – а Джейсен был мастером–джедаем, что бы ни говорил Совет – свое присутствие инстинктивно, в качестве защитного механизма.

Затем начал действовать Вирут, словно по сигналу кого–то невидимого, хлопнувшего его по плечу. Он нацелил гранатомет, и светозвуковая граната со свистом полетела к зданию. Даже в двадцати метрах от дома на Бена подействовал оглушающий грохот и ослепляющий свет, и только через несколько секунд он смог расслышать крики и треск бластерных разрядов, когда солдаты начали штурм квартиры.

Наступила полная тишина. Шеву приподнял голову, словно прислушиваясь, и от донесшегося откуда–то изнутри тихого плача ребенка волосы Бена встали дыбом.

— Хорошо, — сказал Шеву. – Две объекта нейтрализованы, двое не обнаружены. Бен, со мной. Давай–ка заберемся туда через крышу.

Каждая квартира, добровольно открывшая двери для проверки, была наполнена подозрительными и враждебно выглядевшими личностями, которые явно не впервые сталкивались с визитами властей. Однако Бен не ощущал целеустремленной либо явной угрозы. Он старался держаться ближе к Шеву, и когда они прошли через очередную дверь, рядом с одной из квартир стоял, пригнувшись, Джейсен, споря о чем–то с солдатами из 967–го отряда. Кивком он подозвал Бена к себе.

— Что ты там чувствуешь, Бен?

Подросток закрыл глаза и представил комнаты, находившиеся за двустворчатой дверью. Он уже насмотрелся на то, как выглядят изнутри квартиры в этом доме, чтобы представлять себе план этой. Когда Бен сконцентрировался, он ощутил покалывание в горле, означавшее присутствие непосредственной угрозы, а его разум потянуло в одну из комнат, где находились мужчина и женщина – он почему–то это точно знал – у которых была какая–то зловещая цель.

— Мне тоже не нравится это ощущение, — сказал Джейсен. Казалось, он очень обеспокоен этим. Бен подумал, что Джейсен вообще–то должен был уже привыкнуть к этому времени иметь дело с насильственными устремлениями. – Думаю, это два наших пропавших объекта.

— Старомодным способом, сэр? – один из солдат показал рулон детонаторной ленты.

— Попробуем РДВ, — заявил Джейсен, активируя световой меч. Сопровождавшие его солдаты рассредоточились по обеим сторонам двери. – Вы ведь это так называете? «Резкий джедайский вход»? Ладно, сейчас будет вам «резкий…»

Стоя в добром метре от двери, он поднял левую руку, затем опустил ее, проведя вдоль линии соприкосновения створок, не касаясь их. Створки резко разошлись в стороны, ударившись в стенки ниш по обеим сторонам дверного проема, в этот момент световой меч Джейсена, казалось, по собственной воле отразил красные бластерные разряды, вылетевшие из глубины квартиры. Бен не учел, что не стоит стоять рядом с ним, и Шеву дернулся, чтобы оттащить подростка в сторону, но тот смог отразить случайный разряд и ушел за спину Джейсена.

Находившиеся внутри двое – как и почувствовал Бен, это были мужчина и женщина – прицелились в Джейсена, однако бластеры вылетели из их рук, словно выдернутые рывком невидимого противника.

Женщина, возрастом примерно, как мать Бена, с зачесанными назад черными волосами и татуировкой вокруг одного глаза, рванулась, пытаясь схватить что–то – наверняка еще один бластер – однако Джейсен, используя Силу, отшвырнул ее в сторону, прижав к стене. Мужчину отбросило на кресло, в которое он со стоном врезался. Внутрь проскочили солдаты, обоих пленников заковали в наручники и увели.

Шеву снял шлем и вытер лоб тыльной стороной перчатки.

— Вам стоит дать нам список ваших обязанностей, сэр, — сказал он с легкой улыбкой. – Никак не могу приноровиться к вашим фокусам.

— Я сам иногда не могу, — откликнулся Джейсен. Он повернулся к Бену. – Ты как?

— В норме, — сказал тот.

Все закончилось, до поры до времени. Они могли возвращаться на базу. Бен почувствовал дрожь в ногах, которая всегда возникала у него после всплеска адреналина, а облегчение почти вызвало слезы. Он слегка прикусил губу.

— Несколько дней назад ты собирался что–то мне рассказать. – Казалось, Джейсен всегда знал, что чувствует Бен. Он точно знал, когда следует задать вопрос, чтобы подростку было сложно удержаться от ответа. – Помнишь?

— О чем?

— Скорее, о ком.

«Ага. Барит». Бен снова заколебался. Барит никого не застрелил, однако он очень старался это сделать. Было ли правильным решением сдать его? Его могли уже интернировать или депортировать. Но может, и нет. И какую бы симпатию Бен к нему ни испытывал, тот вполне может попытаться снова.

«Ты участвуешь в этом. Ты знаешь, что поставлено на карту. Ты здесь не за тем, чтобы нравиться другим. А еще ты нужен Джейсену. Нужно быть с ним честным».

— Есть семья по фамилии Сайя, — сказал Бен. – Они владеют мастерской.