"Звездные Войны Республиканские Коммандо Книга 4 Приказ 66" - читать интересную книгу автора (, , Трэвис Карэн)

Глава 22

Скирата сорвался.

Крик Дармана заполнил его шлем; а может быть, это был его собственный голос.

— Этейн! Нет, нет, нет, нет, нет! Не ее! Только не ее!

Он заметил еще одну драку, закипевшую слева, но он уже выбрал цель, и он бежал, и теперь он должен был убивать, или быть убитым, не больше и не меньше.

Он ворвался в схватку, оттолкнув солдат в стороны и взмахнул левым кулаком с вибролезвием. Он знал, что зацепил джедая. Парень качнулся, обернулся и полоснул его световым мечом, но тот скользнул по воротной пластине. Джедай замешкался — такого не должно было быть.

Трехгранный нож Скираты уже был в его руке. Он вогнал его в грудь джедая, под ребра, воспользовавшись той долей секунды, которую дало это замешательство. Это была ненависть; это было взрывом из горя и злости. Он хотел уничтожить весь мир и всех живых в нем, кроме тех, кто был из его стаи.

Крики и вопли звучали и снаружи его шлема и внутри. Армейский капитан оттолкнул его в сторону, и упал на колени рядом с Этейн, уперся ей в грудь сложенными руками, пытаясь сделать закрытый массаж сердца. Это был Ордо. Он попытался, он действительно пытался, но ее глаза застыли неподвижно, она была мертва, рассеченная от плеча до позвоночника, мертва, мертва, мертва.

Рассудок Скираты отключился. Что–то иное взяло над ним власть. Он выхватил меч Джусика и включил его, вломившись в толпу, преследуя еще одного джедая. Казалось, они были повсюду. Он заметил шесть или семь шабловых клинков, этих грязных, бесчувственных тварей, и он не видел больше ничего. Джедаи все еще были пойманы в ловушку из спрессованных тел. Людей топтали. Это было поле боя; он видел только то, что надо было убить. И джедаям надо было умереть. Он ударил одного прямо в спину, на уровне почек; эти горящие лезвия работали по джедаям не хуже, чем по чакаарам вроде него. Одним меньше. Скирата развернулся, выбирая цель.

Дарман все еще выкрикивал имя, но теперь это было «Найнер» — «Найнер, Найнер, где ты, Найнер?» — и тогда Скирата увидел, что Дарман яростно пробивается обратно, и заглядывает через край моста.

Дарман слишком поздно увидел джедая, а Найнер даже не попытался остановить убегающего юнца. Джедай прыгнул. Найнер упал.

Если бы Дарман оказался на его пути, когда этот барв попытался прыгнуть — джедай сейчас уже получил бы виброклинок в глотку; убийство за убийство, смерть за смерть потому что — хоть сознание Дармана твердило, что этого не могло случиться, что Этейн, должно быть, уже прошла через барьер, ведь она была так близко, совсем близко, всего в нескольких метрах и минутах от того, чтобы взять его за руку и уйти навсегда — он видел удар светового меча.

Она мертва. Нет, этого не может быть.

Даже когда он смотрел вниз, на технический переход под мостом и видел Найнера лежащего в неестественной позе, перед его глазами стояло то самое мгновение. Этейн и световой меч.

Она ушла, она ушла, она ушла… Эта мысль не уходила. Но тщательно вбитые в него навыки взяли верх, и он, не задумываясь, скользнул по десантной стропе, приземлившись рядом с братом.

— Шаб…

— Двигаться можешь? Где болит? — Дарман вновь стал другим Дарманом, РК–1136, именно таким он становился под огнем, именно это Скирата вбивал в него, чтобы он оставался в живых. — Атин, сюда! Раненый! Атин! Под мостом, на технической дорожке!

— Дар… Дар, что с Этейн?

— Двигаться можешь?

— Заткнись. Не про меня. — голос Найнера был хриплым, задыхающимся. — Где Этейн?

Она не может умереть. Не может. Она была рядом, прямо передо мной.

— Ты можешь…

— Дар! Какого шаба? Что с ней?

— Молчи. Двигаться можешь?

Найнер лежал, неестественно вывернув ноги.

— Ног не чувствую. Шаб, Дар что с тобой? Этейн! Шаблов джедай ее ударил. Что cлучилось? Как она?

— Она мертва. Она мертва. — Дарман сказал это, услышал это, и возненавидел себя. Он это сказал; он сделал это реальностью. Как ему быть теперь? Как он может ходить, говорить, возиться с Найнером? Почему он не сделал хоть что–нибудь для Этейн? Он не знал что. — Все кончено. Ничего не осталось.

— А Кэд? Как насчет твоего ребенка? Уходи. Позаботься о нем!

«Как я скажу ему что не смог спасти его мать?»

— Это моя ошибка. — Минуту назад Этейн была жива, а теперь её не было. Такая ясная, суровая, неумолимая последовательность. И невозможно было поверить, что ничего не вернёшь. Он не мог поверить, что ее больше нет, и что он ничего не может сделать, чтобы изменить это. — Я должен был что–то сделать.

Если бы только успеть вовремя, если бы только она не отправилась на Кашиийк, если бы только она отправилась прямо на Мандалор, если бы только она сказала ему раньше… он отбросил это почти сразу же, как только подумал.

Другой Дарман взялся за дело. Тот Дарман которого муштровали, муштровали и еще раз муштровали — держать себя в руках, когда случается самое худшее, оценивать и спасать тех, кого можно спасти.

У него был только один способ пережить следующие несколько минут, а тем более день, и остаток его жизни. Найнер. Ничего больше он придумать не мог. Он не мог даже думать связно. Его руки и глаза двигались автоматически, проверяя брата. Мир для него перестал существовать, но он продолжал двигаться, словно обезглавленное животное. Что–то говорило ему, что после этого кризиса, ему все равно придется проснуться и жить, привыкая к реальности жизни без Этейн.

— Дар, беги. — проговорил Найнер. — Убирайся немедленно. Кэл'буир готов уходить. Беги.

Дарман включил в своем ВИДе сигнал срочности. Тот прошел по всем местным комм–сетям на частотах его нешифрованного канала.

— Срочно нужен медэвакуатор, народ, травма позвоночника, технический переход моста, ищите криффову десантную стропу, я подсвечу фонарем. Медика!

— Слушай, убирайся немедленно. Иди к ТВ. Оставь меня.

— Я тебя не оставлю. С тобой сделают то же, что и с Фаем.

— Она мертва. Ее убили. А ты нужен Кэду.

— Знаю, знаю. Заткнись…

— Дар, если ты не уберешься сейчас — ты тут застрянешь.

Дарман слышал как на краю моста кричит Атин. Все происходило внутри их шлемов, внешние звуки не прорывались внутрь, и в границах своего шлема Дарман был на кричащем, шумном, суматошном, поле боя.

— Дар! Можешь его нести? Можешь нести Найнера? Нам надо уходить, немедленно.

— У него спина сломана. Не могу.

— Шаб. Шаб. Подожди немного…

Кэд был его сыном, и всем что осталось у него от Этейн. За Кэдом есть кому присмотреть; а у Найнера не будет никого, если Дарман оставит его сейчас. На Фая махнули рукой, когда тот был ранен, но он всё же не умер. Он выжил, потому что Бесани не оставила его бесчувственным сволочам, которые не видели в нем ничего, кроме машины из мяса. Если Дарман оставит Найнера, раненого настолько тяжело, возможно без надежды излечения, он бросит его на произвол такой же судьбы. Он не мог уйти.

С Кэдом все в порядке. Кэл'буир о нем позаботится. Он будет в безопасности. Найнер — нет.

— Уходи, Ат'ика. Мы сумеем добраться домой, когда с Найнером будет получше.

— Дар! С ума сошел. Ты не можешь остаться.

— Его нельзя двигать. Три–шесть, конец связи. — Дарман отключил связь. Он уже много лет не назывался Три–Шестым. За него говорил автопилот. Он видел, что его просьба о медике была услышана, потому что десантный катер НЛШТ/п завис рядом и осторожно приближался, он видел клон–солдата в проеме открытого люка, готового перепрыгнуть к нему и помочь Найнеру. Это всегда было таким обнадеживающим зрелищем. Но теперь это было, вдобавок и концом его короткой, хрупкой и рассыпавшейся в прах мечты о семье.

Дарман подложил руку под голову Найнера.

— С тобой все будет в порядке, Нер'ика. — сказал он. — Только посмотри, что сделали с Корром.

— Ты, шабуир. — прошипел Найнер. — Не смей оставаться, к шабу все. Уходи к Кэду. Ты не можешь его бросить.

— И я не могу бросить тебя. — ответил Дарман; его сердце не просто болело, оно рвалось на куски. Сможет ли он испытать такую боль дважды? Медик с НЛШТ/п ударил сапогами в пермакрит рядом с ними, и начал собирать воротник на шее Найнера, фиксируя позвонки. Он не знал, что происходит; у него не было возможности узнать, что они говорят о дезертирстве. — С Кэдом все хорошо. И с тобой все будет хорошо. Однажды… у всех нас всё будет хорошо. Я тебя бросить не могу. Ты же меня не бросал. Ты ждал меня на Квиилуре, а тогда ты меня даже не знал.

Найнер все еще мог двигать руками. Он резко толкнул Дармана в грудь.

— Пошел. Проваливай. Ты мне не нужен.

Дарман смотрел, как медик собирал под Найнером носилки из металлических трубок, и фиксировал его ремнями.

— Эй, осторожней с ним.

— Проваливай к шабу, Дар. Ты не можешь бросить ребенка. Какой из тебя получится отец? Что бы сказала Этейн, если…

— Не смей так поминать ее имя. — рявкнул Дарман. Он готов был взорваться, но ему удалось сдержать себя. Он знал, что его самообладание временно, и когда давление спадет, и Дарман окажется в медцентре — оно развалится на куски.

Этого не может случится. Он должен сдержаться. Он должен планировать на будущее. Он не знает что — но он должен планировать на будущее.

— Шабуир. — тихо проговорил Найнер. — Ты тупой, дурной шабуир. Я этого не стою.

— Слишком поздно. — ответил Дарман. — Закончено. Все закончено. Но на тебя никто не махнет рукой.

— Не волнуйся. — сказал медик, так, словно он его слышал. — С твоим приятелем все будет в порядке.

Они всегда так говорят.

Дарман все еще мог видеть Этейн и световой меч, словно кадр, застывший на его ВИДе, из–за сломавшегося эмиттера голокартинки. Он не пытался избавиться от него, он отключил всю связь, и в своем звукоизолированном, личном чистилище кричал имя «Этейн», снова и снова, пока у него не кончились силы кричать.

Ордо оттащил Атина за плечо от края моста.

— Он меня отключил. — прорычал Атин. — Он вырубил связь.

Они ничего не могли сделать, чтобы вытащить Найнера, если, конечно, они не хотели его прикончить. Могут ли они подождать? Посмеют ли они остаться после этой ночи? НЛШТ/п поднялся в воздух, последним, что увидел Ордо, был Дарман, выглядывавший из открытого люка — просто подсвеченный синим Т–образный визор во тьме — а затем он скрылся из вида.

Кэл'буир был в ярости. Корр придерживал Скирату за руку, почти что заламывая ее за спину, и пытался его успокоить. Все происходило в молчании; страсти кипели исключительно внутри их шлемов , по приватным комм–каналам, и всем, что могли увидеть зеваки, из развернувшейся тайной трагедии были непонятные жесты, которыми обменивалась группа клонов и озверевший Мэндо.

Грудь Ордо разрывалась от боли — за него, за Этейн, Дармана и Найнера. Как и Кэл'буиру, ему хотелось разнести все вокруг, чтобы унять муки. Но он не мог — потому что он нужен Скирате с ясной головой, и он должен их вытащить.

Джайлер Обрим быстрым шагом приближался по мосту, превратившемуся сейчас в хаос. Кругом сновали медики, занимавшиеся теми, кто был затоптан толпой, ранен отбитым бластерным выстрелом, или же световым мечом. Приближались новостные дроиды из ГНР. А увидеть свои снимки во всех новостях было самым последним, что было нужно Скиратовской команде.

— Ордо, вам нужно уходить, сейчас же. — Обрим остановился, чтобы рявкнуть на пару копов, которые собирались унести тело Этейн. — Эй, вы двое! Я вам приказывал ее уносить? Я такого приказа не давал! Это тело оставить. Да, оставить! — Он снова развернулся к Ордо. — Утаскивай Кэла отсюда, быстро. Эти дуболомы, того и гляди, выяснят, что она джедай, и тогда вы все окажетесь в очень глубокой заднице. Я пригляжу за Найнером и Дарманом, но вам — пора сваливать.

Она джедай. Была; она умерла. Какое–то мгновение она была жива — только на словах, из–за оговорки.

Скирата неловко стянул шлем, открыв совершенно белое, бешеное лицо; лицо человека, с которым совершенно не хочется встретиться, а тем более — перейти ему дорогу.

— Только с Даром и Найнером. И я не уйду без Этейн, без моей девочки!

— Кэл, твоя маскировка летит в трубу — и я не смогу замести твои следы, если ты не исчезнешь сейчас же. — Обрим подтолкнул его. — Пожалуйста, дружище, сделай это ради меня.

Скирата чересчур разошелся, чтобы Корр мог его удержать. Когда он приходил в ярость — он становился просто зверем, со всей прилагающейся к этому силой и злобой.

— Я не уйду без своих.

— Уйдешь.

— Нет, шаб меня дери, ты дашь мне пройти, я их…

— Извини, дружище. — проговорил Обрим. — Но так надо. — Он выхватил небольшой пистолет, прижал его к шее Скираты и выстрелил. Скирата осел как мешок; Корр подхватил его. Обрим изобразил для зевак простого полицейского, который ругается с отбившимся от рук громилой–Мэндо. — Уберите этого криффового психа–мэндо с глаз моих, и унесите это тело.

— Да, Капитан. — ответил Ордо. — Подождите у тела пока не появится А'ден. — Он переключил линк; А'ден крейсировал неподалеку с Най Воллен на её кораблике, ожидая отставших, и они могли забрать Этейн. — А'ден, ты слышал? Обрим посторожит Этейн. Двигай сюда.

Обрим взглянул на Корра и обмякшего Скирату.

— Скажи ему, что мне жаль, что пришлось так поступить. Скажи, что я сделаю всё, что могу, чтобы проследить, чтобы у Дара и Найнера всё было в порядке. А теперь идите и позаботьтесь о себе.

— Спасибо, Джайлер.

— Это честь для меня, Ордо. — Лицо капитана КСБ дрогнуло. — И мне очень жаль, что так получилось с Этейн.

Ордо закинул правую руку Кэл'буира на плечо, Корр подхватил его за левую. Они погрузились с ним в спидер Атина, а затем поднялись в воздух. Это должно было быть моментом облегчения и торжества — но сейчас ими владела одна лишь черная тоска.

Ордо лучше многих других понимал толк в мести, но теперь не осталось никого живого, кому он мог бы отомстить. Впрочем…. кто–то из тех джедаев; кому–то наверняка удалось выжить.

Он знал, что ему делать, когда он с ними встретится.