"Смерть по уик-эндам" - читать интересную книгу автора (Баантье А. К.)

2

Декок прибыл на место еще до появления эксперта-дактилоскописта Крюгера и фотографа Брема. Одетый в старомодный дождевик инспектор вошел в подвал, как всегда, ступая вразвалочку. Его любимая старая бесформенная шляпа была сдвинута на затылок. Фледдер перехватил наставника на полпути.

— Извините, Декок, — виновато улыбнулся он. — Я бы с радостью дал вам выспаться, но сами видите…

Инспектор нетерпеливо отмахнулся.

— Все в порядке. Где она?

Фледдер указал на стол.

— Пока что я не позволил ее раздевать. Сейчас тело в том же виде, как мы его нашли. Разве что шарф был обмотан вокруг шеи.

Декок неторопливо подошел к прозекторскому столу и, склонившись над телом молодой женщины, внимательно осмотрел следы, оставленные душителем у нее на шее. Это были почти горизонтальные полоски. Под самым подбородком виднелся синяк, свидетельствовавший о внутреннем кровоизлиянии: скорее всего, так лег узел шарфа, когда убийца затягивал его на шее.

Инспектор выпрямился. Выглядел он мрачнее тучи. Цепкий взгляд старого детектива впился в нежные черты лица мертвой девушки. Декоку понравилось это казавшееся скромным лицо, хотя он и сам не знал почему. Возможно, она кого-то ему напомнила — давно забытую возлюбленную, подругу минувших дней. Декок помнил столько разных лиц — красивых, уродливых, хитрых, наивных, жестоких, подозрительных, страстных и злобных… Каких только физиономий он не навидался за долгие годы службы! Но эта девушка что-то затронула в душе старика.

Иногда человек внезапно принимает решение, сам толком не понимая, что за причины сподвигли его на это. Неважно, какие подсознательные процессы могут привести к подобному результату. Срабатывает интуиция, некое неосознанное предчувствие, порой никак не связанное с тем, что вами движет в действительности. По крайней мере, около девяноста процентов всех наших поступков продиктованы инстинктом, являются результатом эмоциональной реакции, а не рациональной. Декок не отличался сентиментальностью — по крайней мере, в обычном смысле этого слова. Он научился сдерживаться и контролировать свои чувства. Но вид безжизненного тела молодой девушки что-то всколыхнул в его душе. Детектива охватила смешанная со злостью горечь. Именно тогда он дал себе слово найти трусливого, жестокого негодяя, совершившего это убийство, и привлечь его к ответу, невзирая ни на что.

Крюгер поставил на пол свой тяжелый кофр и встал рядом с Декоком.

— Это она? — деловито осведомился дактилоскопист.

— Да.

— Миленькая девочка.

— Верно.

— Задушена?

— Да.

— Что-то вы сегодня не слишком разговорчивы.

— Нет.

Крюгер пожал плечами.

— Если вы думаете, что я приехал сюда развлекаться, то ошибаетесь. — В голосе эксперта звучала неприкрытая обида.

Декок медленно повернулся к нему.

— Я тоже, — не без сарказма бросил инспектор. — Но между нами есть существенная разница: сняв отпечатки, вы сбросите это дело с плеч долой. Дальше вы ни при чем. А вот я, если хочу найти убийцу, должен копаться в прошлом жертвы. Люди будут рассказывать мне, какой она была, о чем думала. И задолго до окончания следствия она превратится для меня в живого человека. Эта девочка станет для меня кем-то определенным, личностью со своими любовью и ненавистью, радостями и горестями. Для вас она никогда не станет большим, чем несколько узоров на дактилоскопической пластинке. Вот в этом и разница, Крюгер! Так что, пожалуйста, извините, если я и впрямь не слишком разговорчив. — Он резко повернулся и взял линейку и зажим для языка. — Ну как, вы готовы?

Фледдер, скромно стоявший у стены рядом с Бремом, торопливо достал блокнот и нашарил в кармане ручку. Крюгер с раскрасневшимся от негодования лицом молча распаковал свое снаряжение. Декок подошел к прозекторскому столу.

— Записывай, — громко принялся диктовать он. — Приметы жертвы: пол — женский, возраст — приблизительно восемнадцать — двадцать лет, рост — около пяти футов пяти дюймов, телосложение — стройное, кожа — белая, лицо — овальное, симметричное. Длинные светлые волосы, некрашенные, лоб — высокий, брови — дуто-образные, не подбриты, не выщипаны, глаза — светло-голубые, нос — узкий, прямой со слегка вздернутым кончиком, губы — полные, уголки рта приподняты. — Он вздохнул. — Есть? Записал?

— Да, — кивнул Фледдер, — все записал.

Декок ввел зажим для языка в полуоткрытый рот и приподнял верхнюю губу покойницы.

— Обычные здоровые зубы, без пятен и пломб. — Отложив зажим, инспектор слегка сдвинул волосы в сторону. — Уши — маленькие, овальной формы, мочки проколоты. — Затем он по очереди поднял ее руки. — Ладони — узкие, тыльные стороны чуть шире. На указательном и среднем пальцах правой руки легкие следы от сигарет. Драгоценностей нет. Следы от кольца на левом указательном пальце. Насколько можно установить при визуальном осмотре, грязь под ногтями отсутствует. Ногти покрыты лаком. Цвет лака… — Декок секунду помедлил. — Фледдер, пойди-ка сюда на минутку.

Молодой детектив нерешительно приблизился к столу.

— Какого цвета этот лак?

— Это… светло-вишневый.

— Что?!

— Светло-вишневый.

Декок хмыкнул:

— Хорошо, так и запиши. — Он поднял холодные руки жертвы и потер кончиками пальцев внутренние стороны ладоней. — Не так давно девушка над чем-то немало потрудилась — следы мозолей. В остальном она тщательно следила за руками. — Инспектор глянул на коллегу. — Записал? — Тот кивнул. — Превосходно, просто превосходно! Теперь Крюгер может заняться отпечатками, а Брем — съемкой. После того как санитары ее разденут, мы сможем еще раз взглянуть на тело снаружи. Внутрь позже заглянет доктор Рустелус.

Фледдера всегда немного коробило от того, как дактилоскописты обычно называли процедуру снятия отпечатков, — «брать пальчики». Иногда он представлял Крюгера, разгуливающего с кофром, набитым отрубленными фалангами пальцев.

— Будет вскрытие? — спросил он в ответ на упоминание Декока о патологоанатоме.

— Совершенно верно, — кивнул инспектор. — Я сам позвоню комиссару. Пусть он доктора Рустелуса и вызовет.

Детектив направился к телефону, а Крюгер приступил к работе. Бормоча что-то неодобрительное относительно манер Декока, он с помощью кривого пинцета подсунул набор карточек под подушечки пальцев трупа, фиксируя их уникальные завитки. Отпечатки — единственное надежное средство идентификации.

Затем Брем отщелкал свои снимки.

— Что происходит с Декоком? — прошептал он Фледдеру, меняя кассету с пленкой и одноразовую вспышку. — Нервничает? — Он хихикнул и сам ответил на свой вопрос: — Что-то на него не похоже. Сколько убийств он раскрыл? Десятки, а может сотни. Он должен быть последним из тех, кого может взволновать очередное убийство.

Фледдер пожал плечами.

— Я вытащил старика из постели. У него выходные на праздники. Мне кажется, впервые более чем за десять лет. Возможно, это его и рассердило.

— Да, паршивая у нас работенка, — со вздохом признал Брем.

Сделав еще несколько снимков, он принялся упаковывать свою аппаратуру.

— Ясно, что ты не рискнул взяться за это дело в одиночку. Ты подумал: «Нет-нет, лучше уж я растолкаю Декока, и старик сам обо всем позаботится. Зачем рисковать облажаться, когда у меня есть такая страховка?» Разве не так? Ты ведь так и подумал, верно?

Фледдер испытующе посмотрел на Брема. Уж не подкалывает ли его коллега? Он не знал, можно ли считать это издевкой. По выражению лица опытного фотографа было невозможно что-либо понять. А может, и впрямь надо было начать расследование самому, без посторонней помощи? Не это ли имел в виду Брем? И вовсе не стоило звонить Декоку, а только порадоваться возможности самому показать, на что способен?

Санитары начали проворно и со знанием дела раздевать погибшую. Фледдер собрал мокрую одежду в полотняный мешок Декок, закончив телефонный разговор, вернулся и стал осматривать обнаженное тело. Его опытный глаз искал мельчайшие отклонения от нормы. Поскольку инспектор принимал участие во множестве вскрытий, он прекрасно знал, что и где искать. Немного подумав, он повернулся к одному из служителей морга.

— Вам не кажется, что нижняя часть живота слегка увеличена? Она не может быть беременной?

Санитар, сосредоточенно выпятив нижнюю губу, внимательно исследовал упомянутую часть тела и неопределенно пожал плечами.

— Трудно сказать.

Декок взъерошил волосы.

— В любом случае это установит доктор Рустелус. Тело следует доставить в полицейскую лабораторию. Вскрытие назначено на девять утра. У вас все будет готово? — Санитары дружно кивнули. — Превосходно, — сказал Декок. — Тогда мы пошли.

Напоследок еще раз взглянув на труп, он вышел из комнаты. Фледдер, перекинув мешок с мокрой одеждой через плечо, поспешил следом за ним.

— К какому сроку вам нужны фото? — поинтересовался Брем.

— Часа через два, — буркнул Декок.

— Но ведь сегодня Рождество! — в отчаянии возопил несчастный фотограф.

Декок с напускным сожалением развел руками.

— Сам знаю, — вздохнул он. — Кстати, с Рождеством вас!

Прозвучало это отнюдь не празднично.

Фледдер напряженно сопел.

— Это будет чертовски нелегко. Я осмотрел одежду очень тщательно. Там никаких зацепок — ни тебе эксклюзивных моделей, ни фирменных ярлычков, ни меток из прачечной. В целом вся одежда в приличном состоянии, качества чуть лучше обычного, но вполне скромных фасонов. Разве что… лифчик можно счесть несколько легкомысленным. — Молодой детектив смущенно помялся. — Черный, с целым морем кружев.

Декок сидел, с комфортом расположившись за своим столом, и почти лениво изучал сделанные Бремом фотографии девушки.

— Может, еще раз проверить список пропавших без вести? — предложил Фледдер.

— Толку от этого… — фыркнул Декок. — Полагаю, что убийство совершено не более чем несколько часов назад. Если девушка пропала, об этом еще не успели сообщить. Так что в списке ее быть не может — слишком рано. — Он побарабанил пальцами по столу. — Совершенно очевидно, убийца не отдавал себе отчета в том, что большинство каналов в Амстердаме по краям довольно мелкие. В обычных обстоятельствах тело пролежало бы под водой несколько дней. Скорее всего, наш мокрушник на это и рассчитывал, иначе вряд ли бросил бы тело в воду. Он хотел протянуть время, чтобы ее обнаружили как можно позже. Я рад, что патрульный заметил тело так быстро. Это может сыграть нам на руку. Очень жаль, что пока мы не представляем, кто она такая. — Инспектор расстроенно шмыгнул носом. — В любом случае разошли всем постам телексы с как можно более подробным описанием примет жертвы. Не исключено, что об ее исчезновении заявят встревоженные родственники или муж.

Фледдер кивнул и отправился выполнять его указания.

Декок задумчиво склонился над фотографиями. Брем постарался на славу, не упустив ни одной подробности. Особенно ему удались снимки, сделанные крупным планом. Инспектор внимательно посмотрел на лицо девушки и вновь поймал себя на том, что она ему симпатична. Такое случалось весьма редко, в последний раз — несколько лет назад. Но это лицо! Это милое личико каким-то странным образом трогало душу. И сочувствие проникало сквозь стальную маску безразличия, его спасительную защитную маску, годами надежно отгораживавшую от всех горестей и страданий, с какими приходилось сталкиваться в силу специфики профессии.

— Бедное дитя! — вполголоса пробормотал Декок, перебирая снимки. — Как же ты оказалась в холодных водах канала, тем более в Сочельник? Зачем кому-то понадобилась твоя смерть? Кому это было выгодно?

Инспектор плотно сжал губы и покачал головой. Самая что ни на есть обычная симпатичная девушка. Ничего особенного. Отнюдь не женщина-вамп, не соблазнительница, простая девушка. Тихая, спокойная… упокоенная мертвым сном. Игра слов поразила Декока, вызвав множество ассоциаций. Религиозное воспитание, полузабытые родительские наставления, отрывки из Библии, опыт бесконечных расследований — все слилось и закружилось, словно в калейдоскопе.

Внезапно он вскочил и принялся расхаживать по дежурке.

— Старый дурак! — обругал он себя. — Что за мысли? Все это только из-за милого личика неопознанного трупа? Или здесь есть что-то еще? А если есть, то что же? — Инспектор остановился перед маленьким зеркалом над раковиной. Посмотрел на свое лицо, покрытое глубокими морщинами, словно у собаки-боксера. Попытался улыбнуться своему отражению, но получилась только жалкая гримаса. — Мир на Земле, — пробормотал он. — И благоволение всем людям доброй воли…[1]

Инспектор подошел к окну и выглянул на улицу. Редеющая серая предрассветная мгла свидетельствовала о том, что наступил первый день Рождества.[2]

В дежурку с довольным видом ворвался Фледдер и сунул инспектору под нос белую дамскую сумочку.

— Вы только взгляните на это, Декок! — возбужденно выкрикнул он. — Не успел я спуститься вниз, чтобы разослать телексы, как какой-то мужчина принес ее дежурному сержанту! По его словам, он нашел ее у входа в подъезд дома на набережной Брюер-канала. Гулял с собакой и увидел на крыльце.

— Когда?

— Сегодня утром, буквально только что, самое большее — полчаса назад.

— Ты туда заглядывал?

— Еще нет. Я сразу же бросился наверх, к вам. Возможно, сумочка принадлежит нашей девушке. Брюер-канал довольно близко от того места, где мы ее обнаружили. Всего несколько сотен ярдов, в общем, совсем рядом.

Фледдер поставил сумочку на стол. С виду она не представляла собой ничего особенного — дешевый пластик с простой защелкой.

— Такие продаются пятачок за пучок, — отметил Декок. — Однако довольно странно, что она не выловлена из воды.

Инспектор достал из ящика стола большой лист бумаги и вывалил на него содержимое сумочки. Маленький пузырек лака для ногтей чуть не скатился со стола. Фледдер ловко поймал его и посмотрел на этикетку.

— Видите?! — воскликнул он. — Светло-вишневый!

Декок улыбнулся.

— С каких это пор у тебя появились такие познания в области женской парфюмерии? — подозрительно спросил он. — Специально брал уроки?

Фледдер хитро подмигнул в ответ.

Содержимое сумочки по большей части составляли типичные для любой женщины вещи: зеркальце, расческа, пудреница, флакончик духов, помада, пилка для ногтей, связка ключей. Однако первое, за что ухватился Декок, — удостоверение личности с фотографией.

— Конечно, я могу ошибаться, — с прояснившимся выражением на лице осторожно сказал инспектор, — но, по-моему, это она.

Фледдер заглянул ему через плечо.

— Да, вы правы! — с энтузиазмом воскликнул он. — Это и в самом деле она! Никаких сомнений.

Они сравнили фото на удостоверении со снимком мертвой девушки, сделанной Бремом, — никаких сомнений не оставалось. Декок взял листок бумаги и переписал из удостоверения сведения о покойной: «Хелена Мария Вриез, 19 лет, адрес: Амстердам, Гудзон-стрит, 213».

— Мы захватим снимки и скопируем фото с документов, возможно, они пригодятся.

Фледдер рассортировал содержимое сумочки по степени важности. Там оказался неиспользованный железнодорожный билет в один конец до Гауды на 24 декабря; многоразовая транспортная карточка амстердамского муниципального транспортного управления с тремя оставшимися поездками, все — на линию № 1 на 8:15, 13:15 и 18:15. Кроме того, они обнаружили любовное послание от некоего Тома Вайка, отправленное с французской военной базы в Ла-Куртине. Письмо было датировано 5 октября. Денег в сумочке не оказалось, однако нашлось простенькое золотое колечко с гравировкой: «Эллен, 1 мая, 19.». Но больше всего Фледдера удивило наличие в сумочке черного кожаного бумажника с набором документов на имя Юста Хофмана, оптового торговца сыром из Алкмара. Он протянул его Декоку.

— Интересно, как это попало к ней в сумочку? — недоумевал молодой детектив.

Декок взял бумажник и понюхал его.

— Пахнет по-другому, — заметил инспектор, — совсем не так, как остальные вещи в сумочке.

Фледдер поднес письмо Тома к самому носу.

— А это пахнет пудрой и духами.

Декок кивнул.

— Девушка носила письмо с собой постоянно. Но бумажник не ее. В любом случае он пробыл здесь не настолько долго, чтобы хорошенько пропитаться запахом ее сумочки.

— Но как в таком случае он оказался у нее?! — нетерпеливо вскинулся Фледдер. — Как она завладела бумажником, принадлежащим господину Хофману из Алкмара? Украла?

— Не думаю, — покачал головой Декок. — Во-первых, на воровку наша девушка совсем не похожа. Во-вторых, мы не нашли денег — ни в сумочке, ни в бумажнике. Куда более вероятным представляется, что ограбили ее.

— Убийца?

Декок наморщил лоб.

— Что ж, не исключено, — согласился он. — Это вполне объяснило бы, почему сумочка найдена возле дома по Брюер-каналу в то время, когда ее хозяйка уже была в морге.

— Каким образом?

— Что ж, давай предположим, что убийце была нужна ее сумочка — обычная, я бы даже сказал, ординарная кража. Но когда он пытается ее отобрать, девушка начинает кричать. Сначала он затыкает ей рот ладонью, а потом душит ее же шарфом. Затем берет сумочку, тело бросает в воду, уходит и по дороге достает из сумочки деньги. Проходя мимо Брюер-канала, он оставляет сумочку у подъезда. Это одно из возможных объяснений тому, каким образом сумочка могла остаться сухой, но без денег.

Фледдер кивнул.

— Звучит довольно логично, но по-прежнему не объясняет наличие бумажника Хофмана.

Декок поморщился.

— Вовсе нет. Но тут возникает ряд дополнительных вопросов. Например, как она добралась до этого канала? Что она там искала? Вокруг большинства каналов по ночам ни души, особенно в праздничные дни, не говоря уже о Рождестве. Вдобавок она туда, скорее всего, и не собиралась.

— Что вы имеете в виду?

— Посмотри на железнодорожный билет: девушка ехала в Гауду. Не исключено, что она хотела провести там праздники.

Фледдер сел и, закинув ногу на ногу, принялся вновь перебирать содержимое сумочки.

— Безмолвные свидетели, — пробормотал он. — Если бы только они могли говорить, то объяснили бы многое.

— Что они и делают.

— Возможно, но этого недостаточно.

Отодвинув в сторону немногочисленные пожитки утонувшей девушки, Фледдер взял кольцо и взвесил его на ладони.

— А что вы думаете об этом?

Декок насупился.

— Разорванная помолвка.

— Помолвка?

— Да, полагаю, современная молодежь делает все по-другому. Но еще совсем недавно существовал обычай покупать при помолвке обручальные кольца. После чего делалась гравировка с датой этого события, и кольцо надевалось на правую руку. Впоследствии, перед самой свадьбой, дата соответствующим образом уточнялась, и кольцо перекочевывало на левую руку. Такой обычай бытовал веками. Наши бережливые предки никогда не верили в пользу от множества драгоценностей. Куда больше они придавали значение торговле, кораблям и твердой наличности.

— Спасибо за урок истории, но в таком случае кто такая Эллен? Вы видели гравировку…

Декок улыбнулся.

— Должно быть, девушка или ее жених были достаточно старомодны и следовали традиции, но наша блондинка Хелена, думаю, называла себя Эллен. На самом деле ее могли звать Елена или даже Лена, но оба имени в наше время почти вышли из обихода, как недостаточно американизированные. Отсюда и Эллен.

Фледдер посмотрел на кольцо, лежавшее у него на ладони.

— Но тогда почему один из них разорвал помолвку?

Декок усмехнулся. Когда инспектор улыбался, его грубоватое, слегка смахивавшее на морду пса-боксера лицо словно загоралось изнутри и становилось по-мальчишески озорным. В такие минуты невозможно было его не любить.

— Ну знаешь, — промолвил он, — тут может быть хоть десяток самых разных мотивов. Скажем, неверность.

Фледдер медленно кивнул и попытался надеть кольцо себе на палец. Оно оказалось слишком велико.

— Должно быть, это мужчина с толстыми пальцами, — пробурчал он, — толстыми, сильными пальцами. — Он взглянул на Декока. — А не могла… не могла ли разорванная помолвка… э… послужить мотивом для убийства?

Декок снисходительно улыбнулся:

— У тебя появилась своя версия?

Фледдер бросил кольцо в сумочку.

— Вообще-то, нет, — честно признался он. — Но вот о чем я подумал: ведь у кого-то же должна была быть причина убить девочку. Такое ведь не придет в голову с бухты-барахты, верно?

Декок не стал спорить.

— Конечно, сынок. У кого-то наверняка был мотив. Но сейчас еще рановато ломать над этим голову. Мы слишком многого не знаем. — Он посмотрел на часы. — Ладно, одевайся. Уже почти девять. Не будем заставлять доктора Рустелуса ждать.