"Одержимая" - читать интересную книгу автора (Хантер Фейт)

ГЛАВА 12 Вампиры были голые. И еда голая тоже

Мне полагалось чувствовать себя встревоженной. Напуганной. А вместо этого я потянулась и вздохнула. Боль ушла. Я сжала кулак, осмотрела предплечье, полюбовалась игрой здоровых мышц под безупречной кожей. Чуть пошевелила рукой, предлагая тем самым Лео отпустить меня. Я не боролась, не вырывалась, не производила ни одного действия, типичного для жертвы. Я была не настолько глупа, чтобы драться с хищником за свою свободу. «Нападай или притворяйся мертвой, если хочешь выжить». Уроки эдоды. Они вернулись ко мне. Спасибо вот этому хищнику. Этому убийце. Поэтому мягко, спокойно я вытащила свою руку, освободившись от его хватки. И в хищнический взгляд начал постепенно просачиваться Лео Пеллисье.

Я улыбнулась ему. И увидела изумление, проскользнувшее в его глазах.

— Спасибо, — сказала я, понимая, что благодарю его больше за возвращенные воспоминания, чем за исцеление.

Я медленно подняла теперь здоровую уже руку и провела пальцами по его шее. От прикосновения он громко выдохнул. Я обернула завиток его волос вокруг пальцев. Мои восстановленные, вылеченные сухожилия двигались, не причиняя боли.

Когда его глаза перестали быть такими страшными и кровавыми, хотя в человеческие еще не превратились, он повернул лицо и прижался щекой к моим пальцам. Черные волосы оказались между щекой и рукой.

— Кто ты? — спросил Лео с удивлением. Я не ответилa, и он прошептал: — В твоей крови вкус дуба, кедра И зимнего ветра. Дикий вкус. Таким когда-то был мир. Приходи ко мне в спальню, — выдохнул он на мою ладонь. — Сегодня.

Я молча наблюдала за ним, понимая, что вампир пробует на мне свой обольстительный тон, но особенно не возражала. Не сейчас. Лео поцеловал мою руку. Его волосы были по-прежнему обернуты вокруг моих пальцев, а губы оказались прохладными, но мягкими. Наши глаза встретились, его взгляд выстилал бархат, но излучал силу, опасную, как золоченая клетка. — Приходи ко мне.

— Нет, — пробормотала я. — Ни за что.

Медленно он взял мою руку ледяными пальцами и потянул, выпутывая пряди своих волос. Согнул ее, положил поперек моего тела и прижал. Его мертвая холодная ладонь поверх моего живого тепла. Его глаза проникли в глубину моих. — Признайся, к какому виду сверхъестественных существ ты принадлежишь? — спросил он. — Думаю, ты не оборотень. Я ничего подобного не пробовал в своей жизни. И никогда о таком не слышал.

Я позволила легкой улыбке скользнуть по моим губам.

— Повторяю, — сказала я, осознавая, что ставлю под угрозу мирные отношения, какими бы призрачными они ни были, возникшие в настоящий момент между мной и главой Совета вампиров. — Я поделюсь секретом, если ты откроешь, откуда взялись вампиры, от кого они произошли и как появился самый первый вамп.

Мне показалось, он раздумывает над моим предложением.

— Зачем ты хочешь это узнать? — спросил Лео.

Я поудобнее устроилась на диване, чувствуя себя отдохнувшей, слегка сонной и непонятным образом счастливой, словно выпила стакан холодного пива в жаркий полдень.

— Потому что все сверхъестественные существа чего-то боятся. В соответствии с легендой, оборотни, если они еще существуют, боятся луны, планеты богини Венеры и Дианы-охотницы. Ведьма, с которой я знакома, боится черных сил, являющихся по ночам: демонов, злых духов и изменчивых джиннов. А вампы боятся креста, — объяснила я. — Не звезды Давида, не символов Магомета и не изображений счастливого Будды. И не важно, насколько религиозен верующий, как велика его убежденность. Но все христианские символы вызывают у вампиров страх, даже если они находятся в руках атеиста. Очевидно, силу им придает не вера. Теологи не могут прийти к единому мнению, отчего это происходит. Вот я и предлагаю сделку. Расскажи мне, почему вампы боятся всего, что связано с Церковью.

— Наше проклятие другого рода, нежели древнее проклятие оборотней или эльфов, но именно проклятия всех нас породили. — Тень набежала на лицо Лео.

Эльфов? Вот дерьмо! Эльфы существуют на самом деле? И… оборотни? Судя по его словам, они тоже реальны.

— Нет, — сказал он. Затем встал. Изящный и гибкий, им был грациознее любого танцора. — Ты просишь слишком многого. — Лео огляделся и расправил плечи, словно на них лежал тяжкий груз. — Джордж, я готов идти.

Громила поднялся со своего места, проскрежетав по паркету ножками стула, на котором сидел, и пересек комнату. Не посмотрев в мою сторону, он взял пиджак и встряхнул его. Нежным шелком блеснула подкладка, когда слуга, развернув, приготовил его для хозяина. Лео Пеллисье раскатал рукава рубашки и влез в пиджак. Пусть подают машину, — приказал он.

Джордж открыл мобильный телефон, нажал кнопку и спустя секунду произнес:

— Машину. — Потом захлопнул крышку телефона. Да, наш Громила отличался лаконичностью.

Лео взглянул на меня с высоты своего роста. Я лежала на диване, совершенно не беспокоясь по поводу неравенства наших позиций и точно зная, правда не понимая почему, что нахожусь в безопасности, хотя он занимал господствующее положение и моя слабая плоть была абсолютно не защищена перед его зубами и когтями. Его глаза буравили мои. Теперь это был взгляд не вампира, а человека, но тем не менее по-прежнему неистовый и пронзительный. Лео словно хотел содрать слой за слоем в моей душе и разоблачить все тайны, хранящиеся в самой сердцевине.

Он произнес:

— Я слышал барабаны. Ощущал запах дыма. И видел… горного льва? Сидящего рядом с тобой? Но он тебя не убил. — И казалось бы, без всякой связи он добавил: — Говорят, тебя воспитали волки.

Улыбка засветилась в моих глазах.

— Нет, не волки.

Он слегка склонил голову набок, изучая меня. И анализируя, не знаю уж, что там он смог извлечь из моей памяти.

— Кошка. Это была не ты.

Он подбирался все ближе. Пантера тревожно зашевелилась. Я улыбнулась пошире, как будто это его утверждение показалось мне еще забавнее, чем новость о том, что меня воспитали волки.

— Нет, — сказала я. — Не я. — Там был мой отец. Воспоминание о моем утраченном прошлом. И именно этот вампир вернул его мне. — Спасибо, — снова поблагодарила я, не давая никаких объяснений.

— Излечение пострадавших — обязанность самых старших членов нашего сообщества. — Он помолчал, и взгляд его был направлен внутрь, глубоко, словно все еще не мог выпутаться из моих воспоминаний. Или своих собственных? Лео как будто мысленно встряхнулся и продолжил: — Долг по отношению к тем, кто служит нам.

— Я работаю на тебя за деньги, — парировала я с некоторым самодовольством. Упершись локтями в диван, я приподнялась и продолжила полулежа-полусидя: — Я тебе не слуга. Вообще-то, ты платишь мне за то, что я сделала бы в любом случае и по собственной воле. Поэтому, мне кажется, ты больше похож на слугу, чем я.

Лео рассмеялся. Неподдельное веселье сморщило кожу в уголках его глаз.

— Нахалка. Грубиянка!

Я признала обвинения кивком головы.

— В таком случае, — сказал он, — я счастлив попросить об ответной услуге. — Он еще секунду понаблюдал за мной. — Я хочу, чтобы завтра ночью ты пришла ко мне на суаре. — Лео поднял руку, пресекая насмешку и отказ, которые уже хотели сорваться с моего языка. — Большая часть городских вампиров будет там. Уникальная возможность для тебя увидеть их всех в одном месте. Мы редко собираемся в таком расширенном составе.

Я вглядывалась в его лицо. Если, приглашая меня на это мероприятие, он и имел какие-то скрытые мотивы, вычислить их я не смогла.

— У меня есть всего одно маленькое черное платье. Только одно.

— Уверен, оно подойдет, — отреагировал он голосом, лишенным каких-либо эмоций. — Распусти волосы, и его никто не заметит.

Я фыркнула от смеха.

— Джордж заедет за тобой в полночь. — Лео перевел взгляд на своего телохранителя и слугу. — Мы опаздываем. Я слышу шум двигателя.

Джордж кивнул и шагнул к входной двери. Раздался щелчок открываемого замка, дверь открылась бесшумно на хорошо смазанных петлях. И Лео Пеллисье вместе со своим прислужником покинул мой дом, оставив запах перца и миндаля, аниса и папируса, чернил, сделанных из листьев и ягод, и теплый аромат нашей перемешанной крови.

У меня все еще было время, я могла трансформироваться и дать Пантере возможность побродить по ночному городу, но на этот раз зверь в моей душе молчал и даже не шевелился. В тишине дома я лежала на диване в полудреме, пользуясь моментом, который редко себе позволяла, и отдыхала. Около шести утра, накопив достаточно энергии, я сползла с дивана и дошла до спальни. Раздевшись, я замочила свой вечерний наряд, добавив несколько колпачков средства «Вулит», и встала под душ, чтобы горячая вода соскребла с меня запахи и кровь.

За последние дни я много времени проводила в душе, но мне пришлось снова вымыть голову, дабы избавиться от крови вампира. Потом я причесала свои длинные волосы и заплела одну французскую косу. Вымывшись и более или менее подготовившись к церковной службе, на которую собиралась пойти через несколько часов, я завернулась в халат, чувствуя себя странным образом отдохнувшей, и проверила свою новую одежду. Удивительно, но вся кровь, и моя, и вампира, отмокла.

Довольная тем, что не зря потратила такие деньги, я повесила юбку и блузку стекать на душевую кабинку и забралась в постель. Я лежала, распластавшись на матрасе, и под стук водяных капель в ванной разглядывала здоровую руку.

Лео Пеллисье вылечил меня своей кровью и слюной. Довольно противно, с одной стороны. А с другой? Одной из причин, по которой я решила взяться за эту работу, не считая того факта, что санкционированная Советом охота на вампа подворачивалась чрезвычайно редко, была робкая надежда, смешанная с опасением, услышать от какого-нибудь старого вампира правду о себе. Он мог узнать мой запах и сказать, что раньше встречал таких, как я. Лео Пеллисье, скорее всего, несколько сотен лет. Он был старше Кейти, если, конечно, иерархическая система вампирского сообщества следовала принципу старшинства, но понятия не имел кто я такая. Насколько я поняла, он не знал о существовании скинуокеров. Только оборотней и эльфов. И не сомневался в том, что они где-то существуют.

С тихим жужжанием заработал кондиционер, разгоняя по дому холодный воздух, и я натянула на себя одеяло. Постельное белье здесь было мягче моего. Наверное, из египетского хлопка плотного плетения или чего-то подобного. Я обычно спала на полиэстере, наброшенном на старый, комковатый матрас, но к этим простыням я могла бы привыкнуть. Я снова сжала кулак, ощутив натяжение сухожилий и мускулов. Излеченная плоть поверх разрывов была бледной и розоватой на фоне моей кожи цвета меди. От зубов молодого вампира на руке по границам укуса остались отметины, напоминавшие следы браслета. Любой зверь с клыками мог бы нанести такую рану. В том числе и Пантера.

Пантера зашевелилась. «Не вампир», — фыркнула она внутри меня с таким же отвращением, с каким реагировала бы на вкус протухшего мяса. «Ты и я». «Мы». «Больше чем скинуокер, больше чем у'тлун'та». Мы — это Пантера. Она замолчала, погрузившись в размышления. Не вполне осознавая, что подразумевала Пантера под словами «мы больше чем скинуокер» (а сама она была не в настроении давать объяснения), я выключила ночник и спрятала руку под одеяло.

Я свернулась калачиком и отпустила на волю свое сознание. Мои мысли блуждали среди множества фактов. Я обдумывала то, что мне было известно о себе, и то, о чем я догадывалась; то, что рассказала Эгги; и то, что я увидела во время лечения Лео; и то, что я нашла в Интернете. Я знала: стоит мне расслабиться, и на первый взгляд не связанные между собой вещи могут слиться в единое целое. Что же самое важное из всего этого? Я улыбнулась в темноте. Наконец-то я вспомнила, наконец-то узнала наверняка, что принадлежу к чироки. Я родилась в семье скинуокеров. У отца и бабушки были такие же желтые глаза, как у меня. Воспоминания доказывали, что не все скинуокеры несли зло, вопреки легендам и мифам.

Согласно представлениям индейцев, живущих на западе страны, главным образом из племен хопи и навахо, скинуокеры практиковали черную магию, погружаясь в мрачные исследования дьявольской науки, дабы подчинять и разрушать. Поначалу намерения у них могли быть добрые, но в результате всегда побеждало желание добыть кожу другого человека, вероятно, для того, чтобы получить более молодое тело. Поэтому скинуокеры становились убийцами и сходили с ума. И описывали их как черных ведьм и колдунов.

В сказаниях юго-восточных индейцев, в основном принадлежащих к племени чироки, скинуокер по происхождению является защитником народа. Но в более поздних легендах, возможно возникших после прихода белых людей, сюжет меняется и скинуокер становится пожирателем печени, превращаясь в своего дьявольского двойника: что-то типа Люка Скайуокера, который перешел на сторону тьмы. Однако существо в переулке пахло вампиром. Да, из-под смрада гниения шел запах вампира. А не скинуокера.

А что касается меня… Я скинуокер. И живу уже давно, на десятилетия дольше, чем может прожить обыкновенная пантера или обычный человек. Я трансформировалась в кошку, будучи еще ребенком, в некий момент жизни, вероятно в минуту большой опасности, и не возвращалась обратно до тех пор, пока снова не регенерировала и не обрела человеческую форму. Именно так поступали скинуокеры. Мы возвращались обратно в тот возраст, в котором совершали трансформацию, таким образом продлевая себе жизнь. Лео вернул мне множество воспоминаний о забытом прошлом.

Подул влажный ветер, и тень от куста за окошком шевельнулась на противоположной стене. Я услышала, как в отдалении забарабанили дождевые капли, они стучали все быстрее и громче по мере приближения, подталкиваемые грозовыми облаками. Ветки хлестали по оконным сеткам со скрежетом и визгом. Пророкотал гром.

Под одеялом я снова раскрыла ладонь и сжала кулак. Расслабила руку. Ленивая мысль посетила меня, когда я уже почти засыпала. Почему Лео называл парней сегодня ночью своими? Он сказал, например: «Это стоило мне одного хорошего человека…» Дождевые потоки колотили по мостовой, по крыше, по окнам с неимоверной яростью, и я уснула под этот грохот.

Открыв глаза, я увидела голубое небо и мокрые улицы. Где-то вдалеке звонили колокола. Еще не вполне проснувшись, я скатилась с кровати. Мне пришло в голову, что накануне я убила молодого вампира и отказалась от вознаграждения. Ненормальная.

Пока на плите шипел, закипая, чайник, я нацепила джинсы и свою лучшую футболку, натянула сапоги и скатала ненадеванную юбку в дорожный сверток Пантеры, понадеявшись, что она не помнется слишком сильно. Я выпила чайник чая и съела овсяную кашу за чтением «Нью-Орлеанс Таймс-Пикаюн»[2]. Странное название для газеты, если бы речь шла о другом городе. А здесь оно подходило идеально.

Заголовки кричали о том, что местного политика застукали, когда он выходил из отеля с трансвеститом. Mэp с женой позировали на фото с губернаторской четой. Обаму с супругой запечатлели на каком-то мероприятии во Франции. Музыканты Нового Орлеана собирали деньги на восстановление очередной партии домов, пострадавших от «Катрины». Погоду на следующие несколько дней обещали жаркую, еще жарче и чрезвычайно жаркую. И влажную. Нашли чем удивить! Смерть вампиров в новости не попала. Печально, когда происшествия в бедных кварталах не интересуют СМИ. А может, Лео не дал ходу истории. Кто знает.

В десять тридцать я надела шлем, вышла из дому и завела мотоцикл, намереваясь совершить утреннюю прогулку по городу. Я не была католичкой, поэтому не собиралась на службу в большой собор Французского квартала Я никогда не чувствовала симпатии к огромным роскошным церквам. Однако маленькая уличная церквушка возле магазина одежды выглядела многообещающей.

Я припарковала мотоцикл в тени цветущего дерева, Ветви которого, выгибаясь дугой, образовывали тенистый свод. Затем затолкала кожаную куртку в подседельную сумку, надела поверх джинсов юбку и стянула их. Свернула, положила рядом с курткой и взяла свою потрепанную Библию, которую не вынимала с тех пор, как приехала в Новый Орлеан. Чувство вины поднялось было во мне, но я быстро его усмирила.

Судя по отражению в витрине магазина, сапоги смотрелись немного странно в сочетании с юбкой, однако она не помялась и была лучше джинсов. Некоторые церкви предъявляли своей пастве строгие требования в отношении гардероба. Не хотелось нарушать правила, пусть даже служба не настолько понравится мне, чтобы прийти сюда вновь.

Прихожане пели, когда, опоздав к началу, я проскользнула внутрь и села в заднем ряду. Музыкальных инструментов не было, чему я удивилась, однако знакомые мне гимны исполнялись на четыре голоса и звучали красиво. Впрочем, два человека только нарушали гармонию и пели громко, не попадая в тональность. Перед проповедью прихожане причастились, чего я не делала уже довольно давно.

Крекер уже размокал у меня во рту, когда из глубины сознания всплыла какая-то мысль и в голове мелькнуло лицо Лео Пеллисье. О чем бы эта мысль ни была, исчезла она быстрее, чем я смогла ее ухватить.

Проповедь посвящалась церковным догматам и не относилась к числу тех пылких речей, которые возбуждают паству, волнуют или пугают проклятиями ада, тем самым вызывая душевный подъем. Однако было неплохо. И люди оказались милыми. Большинство подошли ко мне после проповеди познакомиться, погрузив меня в сумбур лиц, имен и запахов. Проповедник, серьезный малый с неряшливой порослью на верхней губе, выглядел лет на двенадцать, но наверняка был старше. Должен был быть. Все в порядке. Я решила, что могу вернуться сюда на следующей неделе. Если еще не уеду.

В женском туалете возле главного входа я снова натянула джинсы. Я думала, прихожане посмотрят неодобрительно, когда я появлюсь в облачении байкера, но они только заулыбались еще шире, если это вообще было возможно, выставляя зубы в доказательство своего желания увидеть меня здесь снова. И не важно, каким тупым байкером-отморозком я могла оказаться на самом деле.

На парковке я поболтала с парой тинейджеров о своем мотоцикле, а потом с одним взрослым, который хотел проверить, не продаю ли я детям крэк. Мой байк «Полукровка» — просто лапа, и подростки были очарованы. Взрослый тоже не мог устоять перед его прелестями, хотя и пытался изображать саму суровость. Пойман нетерпеливый взгляд одного из родителей, я прогнала мальчишек и завела мотоцикл. Потом помахала кучке стоявших перед церковью прихожан и влилась в поток транспорта.

В пакете бумаг вместе с контрактом я получила адреса главных вампиров всех новоорлеанских кланов. Не тех мест, где они спят, не укрытий, а их официальных жилищ, где они принимают гостей, куда им присылают почту, уведомление о возврате налогов, счета. Хотя, представляя вампа, который открывает конверт со штампом налоговой службы банковскими счетами, я не могла не улыбнуться.

Я хотела объездить сегодня как можно больше адресов. Обнюхать их логова, выражаясь языком Пантеры. Четыре вампира обитали в Гарден-Дистрикт: Меркани, Дреено, Руссо и Десмаре. Остальные жили далеко отсюда, а Лео дальше всех. А где-то посредине находились тома Сан-Мартена, Лорана и Бувье. Приставка «Сан» в имени Сан-Мартен удивила меня, но что я вообще знала про нормальных вампиров до сегодняшнего дня? Да ничего. Мне открывались такие вещи, в которые я бы еще месяц назад ни за какие коврижки не поверила. Нормальные, здравомыслящие вампиры кардинальным образом отличались от выродков.

Я двинулась по Сент-Чарльз-авеню и по Третьей улице въехала в Гарден-Дистрикт. Вычисляя нужные мне адреса, я каталась по кварталу, неторопливо парковалась, прогуливалась вокруг каждого из интересующих меня домов и принюхивалась, стараясь не привлекать к себе внимания.

Система безопасности у вампиров была налажена хорошо. Я проезжала мимо третьего дома из моего списка, где проживал магистр клана Арсено, и искала место для парковки, чтобы пройтись пешком, когда из дверей вышел охранник. Худой, узкий в талии и широкий в плечах, он даже не пытался прикрыть кобуру с мегапушкой, висевшую на боку. Он был в брюках цвета хаки и красной футболке. Позу он принял суровую, в духе милитари, а его солнцезащитные панорамные очки выглядели довольно глупо в тени.

«Какого черта! — решила я. — Я могу, вообще-то, и перейти границу». На полной скорости я влетела в открытые двухметровые, выкрашенные в черный цвет кованые ворота с прутьями, сплетающимися в лилии, и остроконечными пиками наверху и затормозила у заднего бампера черного «лексуса», припаркованного на узкой подъездной дорожке. И выключила двигатель. Затем откинула подножку и сняла шлем. Все это время охранник наблюдал за мной, стоя на крыльце. Руки он держал вдоль тела, в любую секунду готовый вытащить большую страшную пушку, если понадобится.

Пантера встрепенулась при виде потенциальной опасности и мысленно отправила мне сообщение: «Оружие в кобуре, как спрятанные когти. Он нам не соперник». А потом: «Еще один у дверей». Я услышала шаги и поняла, что на подмогу подошел второй охранник. Если их всего двое, то дом остался незащищенным.

Улыбнувшись парню со здоровой пушкой, я втянула в себя воздух. Пахло химическими удобрениями, остатками мочи и кала сторожевой собаки и домашней кошки, гербицидами, сухим коровьим навозом, выхлопными газами, резиновыми шинами, дождем и маслом на дорожном покрытии. Охранник в ответ не улыбнулся, но, скорее всего, решил, что я вполне безобидна, так как упер руки в бока и спросил:

— Заблудилась? — Голос его прозвучал почти добродушно. С другой стороны, почему бы и не быть добродушным, если имеешь под рукой небольшое артиллерийское орудие?

— Нет. Ищу клан Арсено.

Быстрее молнии он выхватил оружие из кобуры. Он, несомненно, пил кровь вампиров, чтобы реагировать с такой скоростью. Пантера напряглась. Я обвела взглядом ствол пушки.

— Я Джейн Йеллоурок. Меня наняли уничтожить выродка. Есть минутка? Я здесь для приятного дружественного визита.

— Посмотрим. Есть удостоверение личности? — И кивнула, и он дал инструкцию: — Очень медленно. Двумя пальцами. Расстегни куртку. Если я буду доволен, то бросишь куртку и повернешься на триста шестьдесят градусов. А потом можешь достать документы.

Двумя пальцами я расстегнула молнию на куртке, откинула одну полу, потом вторую, показывая, что у меня нет оружия. После его кивка я стянула куртку и положила ее на кожаное сиденье. Вытянув руки в разные стороны, я совершила медленный пируэт, не спуская глаз с пистолета. Я не сомневалась, что Пантера прыгнет быстрее, чем он выстрелит, но проверять свои предположения пока не собиралась.

Я замерла, снова оказавшись лицом к крыльцу, и вернула на место улыбку, которая исчезла под прицелом пушки.

— Документы? — спросила я.

Охранник кивнул. По-прежнему двумя пальцами я подняла куртку, открыв на обозрение внутренние карманы. Показав на один из них, я засунула пальцы внутрь, а потом вытащила с зажатым между ними удостоверением. Повинуясь жесту, я положила удостоверение в развернутом виде на бетонную дорожку и отступила назад. Охранник рассмотрел его с безопасной высоты, равной почти метру восьмидесяти сантиметрам, и шагнул к дому спиной вперед.

— Захвати куртку. В дверях тебя обыщут. Как следует. — Он ухмыльнулся, собираясь получить от этого и удовольствие тоже.

Мне предлагался выбор: либо меня немного пощупают, либо я отправлюсь восвояси. И никаких других вариантов. Однако это был способ проникнуть внутрь.

— Ничего страшного. Обыск так обыск, — сказала я, сняв солнечные очки, чтобы он мог видеть мои глаза. — Но если дело дойдет до тисканья, я вам яйца вырву.

Пантера поднялась во мне, словно привидение. Парень с большой пушкой хотел засмеяться, но быстро передумал. Он не отрывал от меня глаз, словно я была бомбой, готовой взорваться.

— Ага. Гости в доме, — произнес он.

Мне его слова показались бессмыслицей, но он, похоже, знал, что делал, А потом я увидела наушник. Ребята были на связи.

Большая Пушка походил на человека интуиции, который прислушивается к своему внутреннему голосу и следует его совету. А этот голос говорил ему, что от меня надо ждать неприятностей. Но глаза его не видели серьезного основания для подобного заключения, разве только взгляд Пантеры, который я на него направила. Охранник с беспокойством наблюдал за мной, словно думал, что я могу броситься на него без всякого предупреждения.

Чтобы успокоить его, я сладко улыбнулась, показывая, что я всего лишь девчонка, слабая и безобидная. Но Большая Пушка не купился. Мне всегда было интересно, как Пантера смотрелась со стороны. Я пыталась оценить эффект, глядя на себя в зеркало, но ничего такого уж особенного не увидела. Пантера фыркнула в ответ на мои мысли: «Похоже на смерть. Большие когти Большие клыки».

Охранник взмахом руки велел мне войти. Я подхватила куртку, снова двумя пальцами, и шагнула в дом. Внутри меня встретил другой парень, который взял мою кожанку и показал, чтобы я встала к стене для обыска. Он был похож на Большую Пушку. Просто его двойник. Только в темно-синей футболке.

— Близнецы? — спросила я, распластав ладони на стене и пытаясь рассмотреть их через плечо. Стянув солнечные очки, они оба улыбались во весь рот, пока я их сравнивала со всех сторон. — Ха, — хмыкнула я.

Большая Пушка в красной футболке профессионально обыскал меня без всякого щупанья, а Большая Пушка в синей футболке проверил карманы куртки. Я лишь улыбалась, когда он поднимал брови в изумлении от их содержимого и громко объявлял о своих находках по внутренней связи:

— Четыре креста. Небольшой Новый Завет. Ключи в количестве семи штук. Два похожи на ключи от шкафов, один — на ключ от банковской ячейки. Три ключа от дома, один от ворот. Все на цепочке со знаком зодиака Лев. Один маленький складной нож с перламутровой ручкой и посеребренным лезвием. Жгут на липучке. — Он с интересом посмотрел на меня и повторил вопросительно: — Жгут?

Я пожала плечами.

— Что я могу сказать? Будь готов, — процитировала я девиз бойскаутов.

— Фонарик, — продолжил охранник. — Что-то вроде туба. Браслет на руку. Серебряный.

— Эй, — обрадовалась я, — я думала, что потеряла его. Дай-ка сюда.

Он положил браслет мне на ладонь, я надела его на запястье и, отставив руку, полюбовалась украшением. У близнецов глаза на лоб вылезли от моей девичьей реакции, а Большая Пушка в красной футболке расслабился и утихомирил свою подозрительность, спровоцированную взглядом Пантеры.

— Зуб.

Я протянула ту же руку. Это был зуб пантеры, из частей которой состояло мое ожерелье-амулет. Я носила его с собой на случай срочной трансформации, когда мне могло не хватить времени для спокойного совершения обряда: с медитацией, в альпинарии на камне, помеченном золотым самородком. Охранник отдал мне зуб, и я засунула его в карман джинсов.

— Итак, можем мы побеседовать?

— Конечно. Брендон, — представился Большая Пушка в красном, ткнув себя в грудь пальцем. — А этого урода зовут Брайан. — Они оба захохотали, словно услышали старую шутку. — Потопали-ка в помещение для персонала.

С Брендоном впереди меня и Брайаном позади мы прошли через весь трехэтажный дом, который оказался намного значительнее по размеру, чем мне представлялось снаружи: наверное, сто сорок метров в ширину по фасаду и в два раза больше в глубину. Он занимал основную площадь небольшого участка земли, а кухня и пристройка для персонала примыкали к задней части первого этажа. Это было хорошо, поскольку, проделав путь по центральному коридору, я смогла рассмотреть жилище.

Из вестибюля наверх, в темноту, вела широкая лестница, устланная восточным ковром сине-серо-черных оттенков. Столовая и гостиная находились по разные стороны от лестницы. В первой я увидела резной обеденный стол, стулья вишневого дерева и горы фарфора за стеклянными дверцами встроенных шкафов, во второй — старинную мебель с мягкой обивкой, статуи и предметы искусства. Мы не производили ни звука, шагая по ковровой дорожке. В широком холле на правой стене висели картины в позолоченных рамах, а левую украшала фреска.

По обеим сторонам я заметила несколько закрытых дверей. По запаху кофе и чая я определила местоположение буфетной, которая отделяла столовую от расширенной кухни. За гостиной я мельком увидела старомодный музыкальный салон, а также учуяла запах плесени, исходящий от старых книг в комнате, которая располагалась позади. Комнаты по левую сторону в задней части дома предназначались для слуг, включая охранников. Брендон открыл дверь каждой, когда мы проходили мимо.

В одной из них стояло шесть коек, пять были аккуратно застланы, а на шестой под одеялом храпел челочек. Я почувствовала запах крови, исходящий от него, но, поскольку он еще дышал, я решила, что там приходит в себя слуга-донор вампирского клана, поэтому промолчала. Естественно, понравиться мне это не могло, но я пришла сюда не затем, чтобы спасать всяких наркуш.

Вдоль одной стены комнаты шли шкафчики, дверь на другой вела в прачечную. Дальше по коридору находилась ванная для обоих полов, а напротив располагались большая кладовая и крошечный квадратный закуток с надписью «Охрана». Внутри стояла консоль с пультом управления и шестью мониторами, на которых постоянно менялись картинки в зависимости от угла съемки камер, наблюдавших с разных позиций за домом и территорией вокруг. Одна из камер следила за улицей. Они увидели, как я подъехала. Братья усмехнулись, посмотрев на меня, и я усмехнулась в ответ:

— Отличная система.

— Работает, — сказал Брайан. — Кроме того, нам доложили ребята из охраны Руссо и Десмаре, что по району колесит девушка на мотоцикле. Мы общаемся. — (Я кивнула, впечатленная услышанным.) — Хочешь сладкого чая? — предложил он, показывая на комнату для отдыха с кухонькой, столом, стульями, диванами, креслами и телевизором.

— Было бы чудесно, — произнесла я благопристойнейшим образом, как меня учили в приюте.

Я села к столу, а Брайан вытащил стаканы и налил в них чай. Брендон, с напитком в руке, вернулся к охранной стойке. Он находился совсем близко и, развернув кресло таким образом, чтобы одним глазом смотреть на нас, а другим на мониторы, мог прихлебывать чай и принимать участие в разговоре.

— Не возражаете, если я задам пару вопросов? — спросила я, изображая девичью невинность. Однако ни одного из братьев одурачить полностью не удалось, даже после эпизода с серебряным браслетом.

— При условии, что речь не пойдет о мерах безопасности или устройстве кланов. Обо всем остальном можешь спрашивать, — ответил Брайан.

Голоса у братьев были сочные, и разговаривали они с сильным акцентом, характерным для Глубокого юга. Я слышала такой только в Луизиане. Они там произносили слова так, словно во рту у них таяла шоколадная конфета.

— Начинай, — дал добро Брендон.

И я начала. Мы пили холодный сладкий чай, на вкус свежезаваренный, из листового чая отличного качества, а не из той пакетированной чайной пыли, которую называют высевкой и продают в дешевых продовольственных магазинах. Я спрашивала о недавних изменениях в жизни любых знакомых им вампиров: в питании, выборе места жительства, запахах. Близнецы являлись составной частью охранной структуры вампиров, которая, как я выяснила, представляла собой растущий и прибыльный бизнес в городах, где вампиры вышли из тени и где сообщество возглавлял магистр. Хотя не все еще это сделали, несмотря на улучшение отношений с людьми.

Братья охотно выдавали информацию, касающуюся отношений внутри сообщества: какие кланы враждовали между собой; кто из вампиров сейчас начинал или оканчивал любовный роман; какие кланы или отдельные члены переживали финансовые трудности, играли в азартные игры, заводили слишком много слуг-доноров или слишком мало. Близнецы рассказали о привычках вампиров, расписаниях приема пищи и развивающейся системе донорства у людей, которая позволяла вампирам кормиться, не беспокоясь о формировании собственного штата слуг. Это новое изменение волновало братьев больше всего.

Я наблюдала за ними на протяжении разговора, и моя первоначальная идея об их военном прошлом поручала все больше подтверждений. Парни были сообразительны и по неким причинам казались старше, чем выглядели. Они походили на солдат времен войны во Вьетнаме. Или даже Второй мировой. Судя по тому, как тщательно братья контролировали все свои движения, они, скорее всего, достаточно часто пили кровь вампиром, чтобы добиться подобной скорости. Не такой, как у вампиров, и, наверное, не такой, как у Пантеры, но все же они были проворнее обычных людей.

Мне хотелось узнать, права ли я, но это было бы грубо. Не спросишь ведь: «Итак, скажите-ка мне, как часто вы сосете у вампов кровь?» Возможности задать прямой вопрос и остаться в рамках вежливости не было, поэтому я спросила о другом:

— А вот эти системы донорства… Кто их инициатор?

Пока Брайан подливал еще чаю, Брендон ответил:

— Мы не знаем. Это такая интернет-служба, вроде девочек по вызову, только для доноров крови. Кровь за деньги. Если вампиру понадобится вечером кровь, он оставляет на сайте контактную информацию: город, мобильный телефон, номер банковской карты и название ресторана или отеля, где произойдет встреча. Обслуживание производится в четырех городах Соединенных Штатов: Новом Орлеане, Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Но сеть расширяется. Мы слышали, новый филиал открывается в Нэшвилле.

— Мы пытаемся разобраться, кто за этим стоит, — включился в разговор Брайан. — К сожалению, в продаже крови нет ничего противозаконного. Алкаши продают плазму уже десятки лет. Такая служба удобна для вампиров, которые время от времени хотят воспользоваться безопасным источником свежей крови. Но сообщество вампиров не устраивает, если это становится постоянной привычкой.

— Почему?

— Отношения с донорами-рабами и донорами-слугами носят особенный характер. Они дают вампирам стабильность, — пояснил Брайан. — Эмоциональную. А еще обеспечивают личную и клановую безопасность.

Брендон вскочил со стула и передвинул его так, чтобы опять видеть и меня, и мониторы. Перекинув ногу, он оседлал стул и положил руки на спинку. Он продолжил, и голосом, которым старший сержант мог бы отдавать приказы рядовым бойцам, произнес четкую, хорошо продуманную речь, чуть ли не отрепетированную. И внезапно мне пришла в голову мысль, не выжидали ли братья удобного момента, чтобы сообщить мне все это. Так как любую надежную информацию о вампирах было трудно добыть, мне пришлось задуматься, что у них на уме.

— Вампиры, — начал он, — даже в лучшие времена бывают психически нестабильны. Чем они моложе, тем они возбудимее, чувствительнее, вспыльчивее, импульсивнее и раздражительнее. Можно даже сказать, эксцентричнее.

— И опаснее, — вставила я. — Давайте не будем забывать и об этом.

Брендон продолжил, словно я ничего не говорила: Им нужны хорошие, постоянные, сильные слуги из числа людей, чтобы поддерживать эмоциональный баланс и предоставлять в любое время безопасную чисто кровь. Слуги, которые редко выходят из себя и которые помогают ориентироваться в правовой, финансовой и социальной системах человеческого общества. Поэтому отношения с рабами-донорами и слугами-до-порами прописаны в Хартии вампиров. Слышала о ней?

Я кивнула. Тролль упоминал Хартию.

— По словам самой старшей из нас (ее зовут Коррин, и она принадлежит к клану Арсено), без этой стабильности вампиры скорее сходят с ума. Им нужны долговременные, пожизненные связи, которые образуются при формировании окружения из рабов и слуг. Им они в самом деле нужны. Им нужны мы.

— Это то, что, по мнению Коррин, случилось с тем выродком, за которым я охочусь? Он потерял своего слугу-донора?

— Она считает, так могло произойти.

Я барабанила кончиками пальцев по стакану и размышляла под аккомпанемент негромкого позвякивания.

— В чем разница между рабом и слугой?

— Время, деньги и моногамия, — ответил Брайан. — Донор-слуга — нанятый работник, предлагающий услуги и кровь в обмен на деньги, безопасность, улучшение здоровья, продление жизни и другие преимущества, которые можно получить за пару глотков вампирской крови в месяц. Если отношения складываются, слугу принимают в семью вампиров и он становится частью ее финансовой, эмоциональной и правовой жизни, как ребенок, взятый на усыновление или удочерение. Только по достижении совершеннолетия преимущества не исчезают. Слугам очень трудно найти замену, они слишком важны, чтобы позволить им стареть, болеть или терять хватку. Естественно, для нас тоже проблематично разорвать такие отношения.

— Мы подсаживаемся на кровь, — добавил Брайан. — И зависим от этих отношений, которые… довольно глубоки. — Братья обменялись быстрым взглядом, и я по нему догадалась, что «глубокие» означает «сексуальные». Однако существовал и какой-то другой компонент. Какой — я еще не понимала.

— Донор-раб — кровяной наркоман. У него нет постоянного хозяина, — продолжал Брайан. — Рабы переходят от вампира к вампиру, как правило, внутри одной семьи, кроме того, у них нет ни контракта, ни гарантий безопасности, которые обеспечивают долгосрочные отношения. Несколько раз в месяц рабов используют для питания. Им могут предложить небольшую зарплату и иногда глоток крови в обмен. Однако рабы идут на это ради кайфа, который они получают, когда из них высасывают кровь, а не ради отношений.

Я потерла виски — больше для того, чтобы дать себе время на размышление, чем для того, чтобы снять напряжение. Я знала раньше о существовании различий между донорами-рабами и донорами-слугами, однако до деталей было непросто докопаться. И я не сомневалась, что до полной и ясной картины еще далеко. Из нашего разговора я почерпнула не слишком много нового, тем не менее сделала открытие, что спустя несколько лет я наконец-то использую и пополню сведения, которые накопила о вампирах.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я все это обдумаю. Ничего, если я позвоню и еще о чем-нибудь спрошу?

— Не гарантируем, что ответим, но спросить можешь, — сказал Брайан.

Я опустила руку и встала потягиваясь.

— Ладно. На этой радостной ноте вы не против сделать мне пару одолжений? Во-первых, позвоните другим охранникам и скажите, что я езжу по округе и изучаю местность. Попросите не стрелять в меня, если я подкачу к их дверям. — Я ухмыльнулась, демонстрируя, что шучу только отчасти. — И… признайтесь, парни, сколько вам лет?

Брайан засмеялся. Брендон вздохнул, посмотрел на часы и вручил брату пятидолларовую банкноту со слонами:

— Мы поспорили на деньги. Ты спросила в течение первого часа. Поэтому я проиграл.

— И?.. — продолжала настаивать я на своем. Близнецы переглянулись. Таким взглядом могут обменяться только коллеги, проработавшие плечом к плечу много лет, или давние супруги, или близнецы. Взглядом, который говорил гораздо больше, чем слова. Брендон оответил:

— Мы родились в тысяча восемьсот двадцать втором году.

У меня глаза вылезли из орбит.

— Ну и хрень! Да вы настоящее старичье!

Братья захохотали, из чего можно было сделать вывод: свою мысль я произнесла вслух. Я вяло улыбалась, пока они провожали меня к двери, уверяя по пути, что обезопасят меня от нападок сотрудников других охранных служб.

Я думала, что с визитом покончено, пока не дошла до фрески в холле. Я остановилась как вкопанная, раскрыв рот и потеряв дар речи. Ночная пасторальная сцена изображала вампиров, собравшихся на пикник при свечах. Вампиры были голые. И еда голая тоже — в виде живых людей. Я вспыхнула (ничего не могла с собой поделать), узнав среди персонажей Брендона и Брайана.

Их изобразили здоровыми мужиками, наделенными значительными достоинствами. Очень, очень значительными. Увидев смущение на моем лице, братья рассмеялись. Тем смехом, которым смеются настоящие крутые парни, подтверждающим, что они действительно обладают значительными достоинствами и считают стыдливый румянец милой девичьей реакцией.

«Пантеру милой не назовешь», — отправила она мне мысль. Я вдохнула, пытаясь успокоиться, и сказала:

— Я узнаю вас двоих, Лео и Кейти. — Я покраснела еще сильнее. — А кто остальные… э-э… вампиры и… э-э…

Брендон сжалился и прекратил мое заикание. Он шагнул к стене и стал называть участников сцены:

— Арсено, наш главный вампир. Грегуар. — Он ткнул пальцем в светловолосого мужчину, который выглядел так, словно ему было пятнадцать лет на момент обращения. Он походил на ребенка рядом с гибкими мускулистыми близнецами. — В настоящее время путешествует по Европе. Мин из рода Меркани, — показал Брендон. — Говорят, она окончательно мертва. И ее слуги Бенджамин и Риккард. Руссо со своими фаворитками Еленой и Изабель. Десмаре и его фавориты: Джозеф, Алин и Луис. Лоран со своими — Элизабет и Фриманом. — Он перешел на старинный слог, и я подумала, не разбудила ли фреска воспоминания братьев, вытащив на свет архаичные формулировки.

Брайан принял эстафету:

— Сан-Мартен и его слуга-донор в тот период времени Рене. Бувье со своей фавориткой Ка Нвситой.

Я остолбенела. У девушки на фреске были длинные черные волосы, заплетенные в косу, медная кожа и потерянные, наполненные одиночеством глаза, которые, мне показалось, отливали знакомым янтарным блеском, почти как у меня. Она принадлежала к племени чироки.

Гнев поднялся во мне, обжигающий, словно горящее дерево.

— Она еще жива? — спросила я, проглатывая злость, которая пылала внутри подобно резкому кислотному костру. Я с силой разжала кулаки.

— Нет, — ответил Брендон. — Умерла в двадцатые. Она была хорошей девочкой. Отец продал ее Адану Бувье, когда ей исполнилось одиннадцать. Это в каком же году случилось? — обратился он к брату.

— Может, в тысяча восемьсот третьем или тысяча восемьсот четвертом? Она была уже взрослой, когда мы поступили на службу, — предположил Брайан.

Продал отец. Как рабыню. Не вампиры превратили девушку в невольницу, а ее собственный отец. Я вспомнила, что когда-то это было в обычаях Народа — продавать своих людей, словно скот. Я кивнула, направилась через холл к двери и вышла поскорее из дома на свежий воздух, пока не кинулась на близнецов.

— Спасибо за чай и информацию, — произнесла я на крыльце, взяв свои эмоции под контроль. — Я могу позвонить и задать несколько вопросов.

— А мы можем ответить, — сказал Брайан.

— А можем и не ответить, — добавил Брендон.

С трудом я изобразила улыбку, натянула куртку, застегнула шлем, завела мотоцикл и уехала прочь.

Остаток дня до вечера я посвятила встречам и знакомству со слугами-донорами, которые работали охранниками в вампирских семьях других кланов, проживающих в Гарден-Дистрикт. После заката я порулила домой, неторопливо проехав по Гарден-Дистрикт и Французскому кварталу. Воскресенье в городе непрерывного веселья проходило спокойно. Туристы и жители ходили в церковь, на службу или на семейные обеды, а затем посещали музеи, прогуливались вдоль реки, делали покупки, обедали в тихих ресторанчиках. Книжные магазины, кафе и маленькие магазинчики в Квартале получали хорошую прибыль. А потом наступало время дневного сна, практически официально санкционированная сиеста в европейском стиле.

А вечером народ снова выходил из дому и начиналось все заново. Богатые сидели в элегантных ресторанах, а экономные в кафе. На каждом углу играла музыка. Представления фокусников и комедиантов выплескивались на улицу вместе с джазом, блюзом и всеми остальными стилями американской, африканской, островной и европейской музыки. Несмотря на выродка, несмотря на фургоны СМИ, бороздившие Квартал, несмотря на необходимость передвигаться на такси, чтобы избежать опасности, которой угрожали теплые улицы, — люди наслаждались жизнью.

Я бы присоединилась к ним не задумываясь, но мне было приказано явиться на вампирскую вечеринку. А идти туда совсем не хотелось.