"Земная империя" - читать интересную книгу автора (Кларк Артур Чарльз)

Глава 25 СОПЕРНИКИ

Разговор с Мортимером Кейнсом все-таки выбил Дункана из колеи. Несколько дней он в тишине и одиночестве зализывал раны. Обсуждать подобные темы с Джорджем Вашингтоном и послом Фаррелом он не был настроен. Здесь бы очень пригодилась помощь Калинди, но Дункан избегал звонить и ей. Он в большей степени прислушивался к голосу интуиции, нежели к голосу логики, а интуиция предостерегала его против такого шага. Заглядывая в сердце, Дункан с грустью обнаруживал, что по-прежнему желает Калинди и, возможно, даже любит ее. Однако доверия к ней у него не было.

Не помог ему и раздел «Объявления», найденный через информационную систему консоли. Десятки имен, появившиеся на экране, ничего ему не говорили. Кейнса среди них не было. На персональный запрос относительно сэра Мортимера информационная система коротко ответила: «Отошел от врачебной практики». Очень жаль, что Дункан не догадался навести справки раньше. Но откуда ему было знать?

Как часто бывает, вопрос разрешился весьма неожиданным образом. Во время очередного сеанса массажа, когда умелые руки Берни Патраса немилосердно терзали его мышцы, заставляя стонать, он вдруг подумал: «А почему бы не спросить у этого эскулапа?»

Он вполне может довериться Берни. За эти дни между Дунканом и массажистом установились вполне дружеские отношения. Оба беззлобно подшучивали друг над другом; в чем-то их взгляды совпадали, в чем-то расходились. Но Дункан ни рау нe усомнился в профессионализме Берни. Золотые руки Патpaca помогали ему все увереннее передвигаться в условиях земного тяготения. Дункан замечал, как с каждым днем становится сильнее.

Берни, словно губка, впитывал в себя множество историй своих пациентов, в том числе и весьма скандальных. Однако, рассказывая о них, он никогда не называл имен и держался на почтительном расстоянии от журналистов. Берни любил поговорить, но вовсе не был безответственным болтуном, которому ничего нельзя доверить. К тому же он вращался в среде медиков. Дункан чувствовал, что вполне может рассчитывать на помощь массажиста.

– Берни, у меня к вам одна просьба,- начал Дункан.

– Рад вам услужить, наш дорогой титанский гость. Кого желаете? Парней? Девушек? Или тех и других? В каком количестве? Да, не забудьте назвать желаемую комплекцию и темперамент. Все будет в точности учтено.

– Я не шучу, Берни. Вопрос серьезный. Вы ведь знаете, что я – клон?

– Да.

Дункан так и думал. Подобные сведения не принадлежали к числу тщательно охраняемых секретов.

– О-о-ой! Пожалейте мою спину!… Вы слышали о Мортимере Кейнсе?

– Конечно. Знаменитый генетический хирург.

– Так вот: я – творение Кейнса. Он создал меня тридцать лeт назад. На днях я ему позвонил… хотелось просто поговорить. Знаете, он как-то очень странно вел себя. Я бы даже сказал – грубо.

– Вы случайно не обращались к нему «доктор»? Хирурги терпеть не могут это слово.

– Сейчас не помню. Возможно, и обращался. Я же не знаю ваших терранских тонкостей. В общем-то, его грубость не была направлена на меня. Он пытался мне объяснить, что клонирование – недостойное занятие и что теперь он против такого способа размножения. Впору было извиняться перед ним за свое существование!

– Вполне понимаю ваши чувства, Дункан. Теперь вы жаждете мести и изыскиваете изощренный способ убийства этого старого негодяя. Но если вы собрались нанять меня, учтите: вам это будет стоить очень дорого. Зато с гарантией.

– Прежде чем пойти на такую крайность, я бы просил разузнать у ваших коллег-медиков вот что. Меня удивляет, почему сэр Мортимер резко изменил взгляды на клонирование. Ведь должна же быть какая-то причина.

– Ну, эту просьбу мне выполнить легче, хотя и на нее может уйти несколько дней. Так что наберитесь терпения.

Берни недооценил свои способности. На следующее же утро он позвонил Дункану.

– Все оказалось куда проще, чем я думал. История очень известная. Ее многие помнят. Включите вашу консоль на запись. Я вам сейчас перекину статьи из «Уорлд таймс».

Пятнадцать лет назад эту трагикомедию смаковали все крупные терранские средства массовой информации. Несколько месяцев они следили за развитием событий. Потом история начала забываться, но ее отзвуки еще долго сотрясали бумажные и электронные страницы газет и появлялись в выпусках новостей. Что касается причины – она оказалась столь же древней, как история человечества; менялись только внешние формы. Пробежав глазами всего несколько абзацев, Дункан получил довольно целостную картину.

У одного блестящего, но стареющего хирурга был молодой и не менее блестящий ученик, которому со временем предстояло занять место своего учителя. Вместе они проходили через триумфы и невзгоды и настолько сблизились, что мир привык воспринимать их как одно целое.

А потом между ними начались разногласия из-за методов, разработанных учеником. Тот утверждал: раз весь процесс клонирования протекает под контролем, незачем ждать пресловутые девять месяцев между зачатием и рождением. Если принять необходимые меры для охраны здоровья суррогатной матери, носящей в себе оплодотворенную яйцеклетку, срок беременности вполне можно сократить до двух-трех месяцев.

Естественно, такое заявление сразу же привлекло широчайшее внимание и вызвало не менее широкий резонанс. Заговорили, хотя и в шутку, о «мгновенном клонировании». Мортимер Кейнс в обсуждении теорий своих коллег не участковая, однако яростно возражал против новых методов. Со свойственным ему консерватизмом, который многим казался совершенно неуместным, престарелый хирург заявлял: у Природы имелись веские основания положить между зачатием и родами отрезок в девять месяцев, и человечество не имеет права нарушать этот вечный закон.

Учитывая вред, который клонирование наносило нормальному процессу размножения, позиция Кейнса вызывала недоумение, о чем сразу же поспешили заявить его оппоненты. Однако их критика лишь сделала сэра Мортимера еще упрямее. Читая между строк, Дункан понял: почтенным хирургом двигало вовсе не желание встать на защиту незыблемости Природных законов. За его возражениями скрывалось что-то еще. По каким-то неведомым причинам, о которых мир вряд ли когда-нибудь узнает, Кейнс вдруг начал испытывать угрызения совести. В действительности он возражал не против сокращения сроков, а против самого клонирования.

Естественно, ученик Кейнса стоял на своем. Их споры становились все более ожесточенными и приобретали все большую огласку. Средства массовой информации, которым всегда нужна «хорошая драчка», искусно раздували этот конфликт. После неудачной попытки примирения Кейнс и его ученик разошлись навсегда, прекратив всякое общение друг с другом. С тех пор устроители медицинских конгрессов и симпозиумов тщательно следили за тем, чтобы противники ни в коем случае не оказались на одном заседании.

На этом хирургическая карьера Мортимера Кейнса закончилась. Знаменитая клиника, созданная им, была закрыта.

Правда, он сохранил свою приемную на Харли-стрит, где изредка проводил консультации. А бывший партнер сэра Мортимера, вдобавок обладавший способностью получать государственные и частные средства на свои эксперименты, быстро создал свою клинику и продолжил исследования.

Дункан с волнением и любопытством дочитывал присланные Берни материалы. Бывший ученик сэра Мортимера – вот кто ему нужен. Дункан еще не решил, воспользуется ли он преимуществом ускоренного клонирования. Ему было просто приятно узнать, что подобная возможность существует и если он изберет этот способ, то сможет вернуться на Титан на несколько месяцев раньше.

Оставалось лишь найти этого человека. К счастью для Дункана, ему не пришлось обращаться к разделу «Жители Земли» (заглянув туда, он обнаружил сотни тысяч людей с аналогичным именем). Он снова вызвал раздел «Объявления» и в считаные секунды нашел того, кто ему нужен.

Доктор Эль Хадж Иегуди бен Мохаммед жил и работал на небольшом острове возле восточного побережья Африки.

Дункан еще не успел толком узнать, как ему добраться до Занзибара, когда с Титана пришло сообщение. Такие письма в шутку называли «бомбами замедленного действия». Идентификационный номер принадлежал Колину, однако сам текст представлял собой редкостную бессмыслицу. Дункан не сразу догадался, что отец применил двойное шифрование: вначале цифровым, а затем личным кодом Макензи. Даже после двух расшифровок, возложенных на электронные мозги минисека, послание оставалось весьма запутанным:

СРОЧНОСТЬ ААА КЛАСС ЗАЩИТЫ ААА ОТСУТСТВИЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ БЮРО РЕСУРСОВ ПОСТАВОК ТИТАНИТА ПОСЛЕДНИЕ ДВА ГОДА СЛУЧАЕ ЧАСТНОЙ ПРОДАЖИ ЗА КОНВЕРТИРОВАННЫЕ СОЛАРЫ БЕЗ ВИЗЫ ТИТАНСКОГО БАНКА

НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА СТОЙКИЕ СЛУХИ КРУПНОМ ОТКРЫТИИ УДАЛЕННОМ СПУТНИКЕ ЗАПРАШИВАЮ ХЕЛМЕРА ПРОВЕРКЕ СООБЩУ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО

КОЛИН

Дункан несколько раз перечитал отцовскую абракадабру. Постепенно куски головоломки начали собираться в более или менее осмысленную картину. Чем яснее она становилась, тем меньше нравилась Дункану.

Естественно, отцу придется обращаться к Арманду Хелмеру. Экспорт минералов относился к юрисдикции управляющего ресурсами. Более того, по образованию Арманд был геологом. Он лично нашел один из образцов титанита, чем необычайно гордился.

А вдруг тут замешан сам Арманд? Дункан тут же отбросил этy мысль как абсурдную. Он с детства знал Арманда. Между ними существовало немало разногласий и в политике, и в иных сферах, однако Дункан даже на мгновение отказывался верить, чтобы управляющий ресурсами замарал себя чем-то незаконным, и притом – в своем же бюро! Зачем ему это? Чтобы положить несколько тысяч соларов на счет в каком-нибудь земном банке? Арманд был слишком стар; перемена гравитации явилась бы для него губительной. Ни о каком возвращении на Землю не могло быть и речи. При всех своих недостатках Арманд был не из тех людей, кто нарушит закон ради столь ничтожной цели, как импорт терранских предметов роскоши. Рано или поздно такие приобретения всегда обнаруживались из-за неистребимого человеческого свойства – желания похвастаться перед другими. Если подобное случалось, скудные коллекции Титанского музея пополнялись новыми экспонатами, а виновный на целый месяц (иногда и дольше) лишался доступа во все лучшие места.

Нет, Арманда можно исключить. А его сына? Чем больше Дункан обдумывал возможную причастность Карла, тем правдоподобнее она выглядела. Доказательств у него не было, но все факты вели в одном направлении.

Начать с того, что Карл обладал безрассудно-смелым, авантюрным характером. Он обожал рисковать, особенно если на то имелись веские основания. Еще мальчишкой он любил развлекаться, нарушая различные правила, кроме, конечно, основных правил выживания, которые ни одному здравомыслящему жителю Титана и в голову не придет нарушить.

Если на одном из внешних спутников нашли титанит, у Карла отличные шансы воспользоваться открытием в своих целях. За последние три года он участвовал в пяти или шести совместных экспедициях. Карл был редким счастливчиком, сумевшим побывать на Энцеладе, Тефии, Дионе, Рее, Гиперионе, Япете, Фебе, Хроносе, Прометее. А сейчас он находился на далекой Мнемозине.

Дункан мысленно набросал возможную цепь событий, соблазнявшую своей убедительностью. Карл мог и сам открыть эти залежи. Либо их открыл кто-то другой, но Карл просматривал все образцы, доставляемые на исследовательский корабль. Воспользовавшись своим обаянием, Карл легко повернул ход событий в нужном ему направлении. Возможно, тот, кто нашел титанит, не придал этому значения. В естественных условиях камень видели лишь немногие, а необработанный титанит очень сильно отличается от обработанного.

А дальше Карлу оставалось лишь отправить небольшую посылку с одним из кораблей, которые доставляли экспедиции продовольствие и оборудование. Обычно они даже не заходили на Титан.

Допустим, Карл отправил свою посылку. Было ли это нарушением законодательства? Вопрос каверзный. Под юрисдикцией Титана находились лишь постоянные спутники Сатурна. Относить ли сюда и временных гостей вроде Фебы и некоторых других – с этим до сих пор не было ясности. Возможно, Карл вообще не нарушал никаких законов…

И все равно логичная цепь событий, построенная в мозгу Дункана, пока оставалась лишь его умозрительными рассуждениями. Никакими доказательствами он не располагал. И почему вообще он приплел сюда Карла?

Дункан перечитал текст отцовского послания, остававшеюся на экране консоли. «КРУПНОМ ОТКРЫТИИ УДАЛЕНОМ СПУТНИКЕ ЗАПРАШИВАЮ ХЕЛМЕРА…» Вот что заставило его подумать о Карле! Виновность, подсказанная ассоциацией. Сопоставление могло оказаться случайным. Случайным ли? Макензи отлично понимали ход мыслей друг друга. И такие слова Колин выбрал не случайно. Для общей информации ему вовсе не требовалось упоминать Хелмера. Отец хотел заблаговременно предупредить Дункана.

Глупо, конечно, предаваться бездоказательным рассуждениям, однако Дункан все же позволил себе сделать еще один шаг. Если Карл действительно причастен к истории с титанитом, зачем ему это понадобилось?

Да, Карл любил рисковать. Возможно, он действительно был замешан в мелких нарушениях закона, но ведь у него явно имелись какие-то цели. Но если… здесь по-прежнему существовало большое жирное «если»… если Карл решил обзавестись накоплениями на Земле, у него есть какая-то долгосрочная цель. Значит, он строит себе стартовую площадку. Здесь они с Дунканом действуют одинаково.

Тогда у Карла наверняка должен быть свой агент на Земле – человек, которому он безоговорочно доверяет. Найти подобного человека ему не составило труда – ведь Карл знаком с сотнями терранцев.

– Боже мой,- прошептал Дункан.- Это все объясняет…

Может, отложить поездку на Занзибар? Нет, поездка туда очень важна; она даже важнее его приветственной речи, ради которой он прилетел за миллиард километров. Надо подождать новых вестей от отца и тогда решать, что делать дальше.

Его рассуждения строились на сплошных предположениях, без единого атома доказательств. Однако на сердце у Дунканa было холодно и муторно. Ему вдруг вспомнился одинокий айсберг, гонимый подводным течением на юг, навстречу неотступной судьбе. И с чего эта мысль забрела ему в голову?