"А может, это любовь?" - читать интересную книгу автора (Пэйдж Лори)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ник проснулся утром в гостевой комнате. Он лежал и вспоминал о том, что произошло ночью: Стефани отважилась выйти в грозу, чтобы позвать его в дом, и он согласился. Но прежде чем сделать это, он держал ее в своих объятиях и целовал. Их обоих сжигала страсть. В такие моменты он отдал бы за нее душу… Нет, это не должно повториться. Неужели он забыл преподанный ему когда-то урок?

Забудь о том, что было в прошлом, приказал он себе. Страстный порыв, охвативший вчера их обоих, гораздо важнее. Сейчас он слишком устал, но надо все хорошенько обдумать.

Вообще-то он хотел заняться с ней любовью на заднем сиденье машины, подстелив для мягкости спальный мешок, тем более что он уже давно лелеял эту мысль. Ну и дурак! Такие дикие фантазии приходят в голову только мальчишкам!

Ему уже давно следовало бы перевестись в Денвер. Может, он так и сделает. Вот только распутает дело о бриллиантах и уедет.

Было девять утра, но небо за окном было темным и низким. Приняв душ, Ник отправился на кухню, где нашел горячий кофе и записку, в которой Стефани сообщала, что коробки с вещами Клея находятся в чулане при гостевой комнате.

С кружкой кофе и куском пирога Ник пошел в кабинет. Сначала он проверит, нет ли чего в компьютере. С тщательностью, которой он научился за годы работы в полиции, он изучил каждый файл: домашние работы Дуги, телефоны и адреса друзей, игры и образовательные программы, документацию, связанную с магазином Стефани. Проверка заняла у него четыре часа, но по крайней мере он не упустил ничего важного.

Следующим был чулан. В одной коробке были сложены старые форменные мундиры Клея, в другой лежали письма, всякие заметки и несколько тетрадей с записями всех дел, которые он вел. Было здесь и упоминание о краже бриллиантового ожерелья стоимостью в триста тысяч долларов. Последняя запись была сделана за два дня до смерти Клея. Ник закрыл тетрадь и вышел из комнаты. Проходя мимо спальни Стефани, он невольно замедлил шаги, а потом, поддавшись непонятному порыву, решился войти.

В спальне витал нежный аромат духов Стефани. Он вспомнил, где лежит ее ночная рубашка, и его вдруг окатила горячая волна желания.

В этой спальне Стефани жила со своим мужем. Ник никогда не задумывался о том, почему она вышла замуж только через два года. Она окончила колледж, после этого год работала в банке, и лишь потом они с Клеем поженились.

А он все ждал, что она, раскаявшись, напишет ему или позвонит. Он даже заготовил речь, в которой объявит, что прощает ее, хотя и сам сознавал, что это попахивает лицемерием. Но он был так уверен, что она виновата, а он прав!

Иногда ему хотелось встретиться с ней, но чем больше проходило времени, тем труднее это становилось. А летом, приехав на каникулы, он встретил ее с Клеем, когда они выходили из кафе. Стефани взглянула на него и на его спутницу и отвела взгляд, будто не была с ним знакома. Это его тогда здорово задело.

Но сейчас… Может быть, Стефани права и они должны простить друг друга и начать новую жизнь?

Его мысли прервал шум мотора, и в окно он увидел, что приехала Стефани. Она въехала в гараж, достала из машины пакет с продуктами и направилась к дому.

Был час дня. Ник вспомнил, что по четвергам у нее короткий день. Встретив ее на пороге, он взял пакет и отнес его на кухню.

— Ты разве еще не закончил? — удивилась она.

— Еще не все. Тебе было известно, что Клей вел записи всех дел?

— Да, конечно. Шериф прочел их еще два года назад и не нашел ничего интересного, — ответила она, не глядя на Ника.

Глупо было бежать в грозу к нему в машину. А уж разрешать ему целовать себя и вовсе безответственно. И говорить с ним оказалось бесполезным — ни о чем и слышать не хочет.

— Мне показалось, что у Клея был тайный осведомитель.

— Да, некто, кого он обозначил буквой Б. Я не знаю, кто это был, — упредила Стефани вопрос Ника.

— Скорее всего, это был Боб Грисли.

— Возможно.

— Почему ты не сказала мне о записях Клея?

— Да я про них давно забыла. Шериф о них знает, а у меня других забот хватает.

Она не может тратить время ни на бурные эмоции молодости, ни на страсть, которую в ней пробудил Ник. Прошлого не вернешь.

— Шериф, видимо, забыл, но это неважно. От этих записей все равно мало толку. А ты не помнишь, какой у него был пароль для компьютера в офисе?

— Корнелия. Это имя его матери.

— Что ж, попробую. Мне хотелось бы, чтобы мы просмотрели записи Клея вместе. Тебе это будет не слишком тяжело?

— Мне было больно, когда я увидела их в первый раз, — призналась Стефани, разбирая пакет с продуктами. — Ой, я и не заметила, как день прошел. — Она вздохнула. — Почему, если мужчина погружен в свою работу, забывая о времени, это считается нормальным, а женщине это непозволительно?

— Потому что женщина остается хранительницей домашнего очага, даже если она работает.

— Но это нечестно.

— Возможно, но так уж повелось. Правда, времена меняются… Мне надо в офис, потом я заеду поесть, а часа через два вернусь, и мы посмотрим записи. Идет?

— Если хочешь, приезжай сразу после офиса. Мы перекусим бутербродами, а потом сразу займемся записями.

— А Дуги разве не приедет?

— Он пошел с ребятами в кино.

— Ладно, согласен.

После того как Ник уехал, она поднялась наверх и переоделась в шорты и футболку. Значит, они будут одни. Ну и что? Ничего не случится, если она не захочет, но сердце ее вдруг сжалось. Неужели ей нужна только физическая близость, и ничего больше?

К моменту возвращения Ника она уже прибрала дом, перестелила постели, заложила в стиральную машину белье. Ник привез из управления последние записи Клея. Стоя за спиной Ника, сидевшего у компьютера, Стефани прочла:

«С. снова пришла поздно. Еле дождался. Она сердится, когда меня долго нет дома, а я схожу с ума, если она не возвращается вовремя. Мы на грани срыва. Семейная жизнь рушится».

Последняя фраза особенно больно задела Стефани.

— Похоже, не все так гладко в семейной жизни, — заметил Ник. — Может, это к лучшему, что я не женился. — Он хотел казаться циничным, но Стефани уловила в его словах нотки тоски, одиночества, несбывшихся надежд.

К ней вдруг пришло понимание того, что они стали совсем другими, потому что жизнь их многому научила.

— Но семейная жизнь может быть и замечательной. — Жаль, что он так никого и не встретил и не был счастлив, ведь он это заслужил.

Стефани стала крутить на пальце обручальное кольцо, и оно вдруг соскочило и закатилось под диван.

Ник нашел его и надел Стефани на палец.

— По-моему, оно тебе велико. Ты похудела?

— Нет. Оно всегда было мне великовато.

— А когда ты перестанешь его носить?

— Не знаю, может быть, скоро и сниму.

Ник отпустил ее руку, сделав вид, будто задал вопрос из праздного любопытства. Но она-то все поняла. Ей захотелось прижать его к себе и утешить, как сына. Хотя было безумием думать, что этот сильный, уверенный в себе мужчина нуждается в ее сочувствии.

— Ник, о вчерашней ночи… — Ей вдруг захотелось во что бы то ни стало обо всем с ним поговорить. Что-то ей подсказывало, что в их отношениях вот-вот наступит перелом.

— То, что было вчера, было ошибкой.

Это категорическое заявление отрезвило ее: никакой существенной перемены в их отношениях не произошло.

Бросив на Стефани сердитый взгляд, Ник вышел, оставив ее наедине со своими переживаниями.

Все эти годы она испытывала неловкость при встречах с Ником. Только сейчас она поняла, в чем была причина: она боялась, что снова полюбит его, но это будет уже не девическая влюбленность, а настоящая любовь зрелой женщины.

У нее так задрожали ноги, что ей пришлось сесть. Сердце было готово выскочить из груди.

— О, Ник, — пробормотала она. — Какими же мы были глупыми.

Медленным движением она сняла кольцо. Она любила мужа. Он помог ей избавиться от одиночества, окружил ее любовью, которая была ей так нужна. В основе их отношений была не только страсть, но и уважение и дружба.

Любовь к Нику была увлечением молодости, она была связана с несбыточными ожиданиями.

Как же они мучили друг друга! Она ждала, что он извинится, он — что она все объяснит. Но оба были слишком горды, чтобы уступить.

Последнее время они жили в напряжении. Но вся эта борьба — гнев, вспышки страсти, — не было ли это признаком того, что они снова полюбили друг друга?

Вот о чем надо подумать.

Стефани покрутила кистью.

— Рука стала какая-то легкая.

— Это оттого, что она была в гипсе, — засмеялся врач. — Через пару недель все восстановится.

Вернувшись в магазин, Стефани проработала почти до трех часов, а потом, оставив магазин на Пэт, отправилась смотреть финальную игру чемпионата города по футболу. Команда, в которой играл Дуги, была претендентом на первое место.

Трибуны были уже переполнены, но Дуги оставил ей место позади скамейки запасных своей команды.

— Ни пуха ни пера! — крикнула она сыну, пробираясь на свое место.

На звук ее голоса обернулся Ник. Их глаза встретились. Ник улыбнулся и небрежно кивнул.

Раньше он приветствовал ее совсем по-другому: глаза его сияли, улыбка была особой — предназначенной ей одной.

Но это было давно. Признаться, ей не хватало того юноши, любовь которого наполняла ее сердце восторгом.

Все это мелкое тщеславие, ничего больше. Всем нравится, когда ими восхищаются. Ник вовсе от нее не в восторге, ведь он считает, что она предала их любовь. А с тех пор, как они вместе просматривали записи Клея, он вообще ее избегает.

Размышления Стефани прервал звучный баритон Ника:

— Ну, команда, покажем, на что мы способны!

Игра проходила в бешеном темпе. Противники «Медвежьих зубов» бегали не так быстро, как Дуги и его приятель Тай, которые носились по полю с невероятной скоростью. Перекликаясь друг с другом, они делали своим игрокам точные пасы. Стефани переполняла гордость за сына.

Когда команда Дуги сравняла счет, Стефани, вскочив со своего места, хлопала и кричала, как все болельщики.

К концу матча счет был равным, и назначили дополнительное время. Стадион бушевал.

Сначала гол забили «Кабаны», и их болельщики возликовали. А когда ответный гол забили «Зубы», Стефани издала вопль. Ник оглянулся на нее, и она ему подмигнула. Но он только покачал головой и снова стал руководить своими игроками.

Последние две минуты проходили как во сне. Стадион ревел. Мяч молниеносно переходил с одной стороны поля на другую и наконец попал к Дуги. Он помчался к воротам, Тай — за ним. Вратарь «Кабанов» стоял в воротах, не отрывая взгляда от Дуги. Но в последнюю секунду Дуги откинул мяч Таю, и тот пробил по воротам.

— Мы победили! — завопила Стефани. Она хлопала с такой силой, что у нее разболелась сломанная рука.

— По пицце каждому! — Это был голос Ника.

Через час Стефани увидела Ника в городской пиццерии. Там стоял невообразимый гвалт: игроки обсуждали прошедший матч.

— Дорелли умеет добиться успеха, — проворчал тренер проигравшей команды.

Стефани распирало от гордости. Дуги был признан самым результативным игроком. Даже она поняла, что Дуги повел себя как зрелый футболист, передав мяч Таю и тем самым обеспечив команде победу.

— Ты, верно, страшно горд, — сказала она Нику.

— Да, я горжусь командой, — ответил он с непроницаемым видом. Он явно хотел держать дистанцию и запрятать поглубже свои чувства. Но в такой толчее что еще можно ответить?

— Я это и имела в виду, — заверила она его. — Пойду скажу Дуги, что уезжаю. Я обещала ему сделать за него все домашние дела, если его команда победит.

— Он остается в городе?

— Да. Отец Тая пригласил всю команду к ним домой, чтобы отпраздновать победу. И все останутся там ночевать.

— Хм, — глянул на часы Ник, — мне тоже пора ехать на ферму.

Это явно означало от ворот поворот.

Шоссе было пустынным. Настроение у Стефани упало. Ник не желает обсуждать с ней их взаимоотношения, так что ситуация останется прежней.

А поскольку оказалось, что хозяин соседнего ранчо доволен своим новым работником, то и наблюдением за этим отставным полицейским из Лос-Анджелеса Ник больше не занимается.

Жизнь входит в норму. В понедельник Дуги пойдет в школу. Он уже в восьмом классе — растет парень. Через пять лет уедет в какой-нибудь колледж. У него начнется новая жизнь. Без нее.

Не становись сентиментальной, отругала она себя.

Приехав на ранчо, она завела машину в гараж и вошла через кухню, оставив открытой дверь, чтобы проветрить дом. Потом поднялась в спальню переодеться и вдруг остановилась как вкопанная. На ковре посреди комнаты блестела монетка. Откуда она взялась? И дверь в чулан закрыта, а Стефани обычно оставляет ее открытой.

Ее охватила паника, но она постаралась взять себя в руки.

— Черт, — раздраженно произнесла Стефани, — забыла про молоко!

Она выбежала из спальни, схватила на кухне сумочку и, не оглядываясь, пошла в гараж. Дрожащими пальцами она вставила ключ в зажигание и нарочито медленно выехала из гаража. Она даже еще немного помедлила, включая кондиционер, на случай, если «он» наблюдает за ней в окно.

Однако черного пикапа нигде не было. К тому времени, когда Стефани была на полпути к ферме Ника, она поняла, что будет выглядеть глупо, и стала высматривать, где бы ей повернуть обратно.

В это время патрульная машина Ника показалась из-за поворота и поехала за ней следом.

У хижины Ника оба остановились.

— Проехала свой поворот? — Ник подозрительно посмотрел на Стефани, вылезая из машины.

— Нет… Мне показалось, что у меня в доме кто-то есть, и я от страха убежала.

— Кого-нибудь видела?

— Нет. Глупо получилось. — Она готова была провалиться сквозь землю от стыда. — Я увидела монетку на ковре в спальне, но, должно быть, я сама обронила ее вчера.

— Заметила что-нибудь кроме этого?

— Дверь в чулан была закрыта. Ее приходится крепко прижимать, чтобы запереть, поэтому я обычно оставляю ее открытой. — Она глянула на него, ожидая, что он разозлится. Но Ник задумался.

— Я поеду и проверю, а ты оставайся здесь.

— Не надо. Все в порядке. Просто нервы сдали.

— Это мне решать, — отрезал Ник. Его взгляд ясно говорил, что он полицейский и решать будет он.

— Погоди. Ты не можешь просто так меня здесь оставить.

— Не вмешивайся, — строго предупредил он. — Я дам тебе знать, когда можно будет вернуться.

— Но это мой дом. Я знаю свои права.

— Если вздумаешь мне мешать, клянусь, я тебя пристрелю.

— Я была женой полицейского, так что знаю, как себя вести.

Если кто-нибудь и был у нее в доме, то наверняка давно уже скрылся.

А вдруг это сумасшедший? Или отставной полицейский, обученный убивать, подумала она, похолодев.

Ник уже был в доме, когда Стефани подъехала. Она вышла из машины, но осталась стоять возле нее. Случись что — она рядом, но она понимала, что вмешиваться нельзя.

— Все чисто, — крикнул Ник.

— Что-нибудь нашел?

— Ничего. Даже монетку не нашел.

— Ничего? — изумилась она, поспешив в спальню. Дверь чулана была открыта, монетка исчезла. — Но она же лежала здесь. Даже блестела на солнце.

— Я тебе верю. В чулане остались следы ковбойских сапог большого размера.

— Что ему было нужно, как ты думаешь?

— Может быть, деньги, драгоценности. Если это был наш ковбой — пропавшее ожерелье. — Ник весь кипел от ярости. Если бы он застал негодяя в спальне, он бы его, наверно, пристрелил.

Стоп. Он здесь только как полицейский, а не разъяренный муж, чьи владения были нарушены.

Стефани открыла шкатулку с драгоценностями, стоявшую на туалетном столике.

— Интересно, почему он сюда даже не заглянул? У меня есть неплохие вещицы — жемчуг, бабушкины браслет и сережки с опалами.

— Ничего не пропало? — поинтересовался Ник.

— Нет, и из ящика ничего не взял.

Ник оглядел ящик со всех сторон: никаких тайников или двойного дна. Но неожиданно его осенила мысль, засевшая где-то глубоко в подсознании с того момента, как он проник в компьютер Клея, воспользовавшись паролем, который ему сообщила Стефани.

— Кажется, я знаю, что случилось с ожерельем.