ЧАСТЬ 2 ЭДЕМ

I

Ласковый ветерок нежно гладит лицо. Мягкое солнце теплым дыханием согревает уставшее тело. Хорошо… Нет сил открыть глаза. А зачем? Зачем прерывать эту волну блаженства?

— Терг!

Бог ты мой, что за противный голос!

— Терг! Ты помесь барана и скорпионихи! Ты куда поворачиваешь! Ты, тупой урод и сын урода! Не видишь, какую руку я поднял! Еще раз повернешь не туда, весь десяток будет вылизывать задницы обозным верблюдам! Сми-и-и-рна! Ша-агом ма- арш! Нале-е-во! Терг! Тупой дебил!

Сергей поморщился и открыл глаза.

Он лежал на траве и смотрел в небо. Черт возьми, что это что, сон? На улице — зима. По крайней мере, только что была зима… Или мы на Юге? Прилетели отдохнуть и вчера немного перебрали. Черт, как гудит голова. Сергей дотронулся до головы и отдернул руку — болезненный узел был здорово похож на наливающийся синяк. И что подрались? С кем?

Память услужливо выдала картинки врывающихся в кабинет директора спецназовцев. Дьявол, ничего не понимаю.

Сергей приподнялся на локтях и огляделся. Он лежал на зеленой лужайке возле небольшого озера, дышащего прохладой. Зато солнце, стоящее в зените, если не обжигало, то уж точно припекало. Солнце совсем не мартовское… Но солнце — это ладно. Можно предположить срочный перелет куда-нибудь в район экватора. А вот как, скажите, объяснить наличие нескольких десятков живописных оборванцев, совершающих строевые построения на утрамбованной каменистой поляне? Да еще под рык явно командных голосов, крайне нелицеприятно отзывающихся о генеалогии марширующих. А если прибавить, что все это происходит на фоне покрытых шкурами строений, похожих то ли на индейский вигвам, то ли на монгольскую юрту… Картина получается впечатляющая. Сергей тихо застонал и без сил рухнул в траву.

Он прекрасно понимал вопли командиров. Включая очень специфический сленг. Это его и оглушило — язык был не русский. И не английский, которым Сергей владел в совершенстве, и не французский, на котором мог свободно объясняться. Звуки характерны для русского произношения, только с более протяжными гласными. И он понимал все! И не как язык знакомый, но иностранный, а именно родной.

— Очнулся? — перед ним стоял Ганя с обычной своей улыбкой. А вот костюм от Корнелли он сменил на широкие брюки из грубой ткани и короткую кожаную безрукавку на завязках, на ногах — что-то вроде мягких мокасин. Исчезли очки в тонкой золотой оправе и часы на темном ремешке, которые он, трепетно относящийся к сложной механике, приобрел с первой зарплаты. Ганя протянул Сергею руку, помогая подняться.

Приведенный могучим рывком в вертикальное положение, Сергей на секунду закрыл глаза, справляясь с приступом головокружения.

— Прости, немного не рассчитал, — Ганя осторожно похлопал его по плечу, и Сергей вспомнил образ его стремительно приближающегося кулака.

Он стоял, опираясь на Ганино плечо. Огляделся:

— Ганя, дорогой, а если ты еще раз мне съездишь по морде, мы вернемся, да?

Ганя захохотал, и ему вторил стоящий в двух шагах за ним человек в черном костюме — вылитый спецназовец из кошмара — или яви — только без зеркального шлема, наколенников и налокотников. И с лицом добродушным и веселым.

— Нет, милый друг, — отсмеявшись, сообщил Ганя, — плюхой в рыло тут не отделаешься, — он посмотрел на Сергея и снова закатился, — нет, ну ты только посмотри на себя.

Сергей осмотрелся. Он стоял в одних брюках, прочие детали его строгого костюма напрочь отсутствовали. Поскольку отсутствовал также и ремень, брюки висели низко на бедрах. Со стороны наверняка вид комичный.

Пришлось еще раз закрыть глаза и энергично помотать головой, безо всякой, впрочем, надежды, что мираж рассеется и вернется на свое место столь любимая московская зима. Слишком реально все происходящее, чтобы быть просто плодом больного воображения.

— К сожалению, это не сон, — сочувственно сообщил Ганя.

И вдруг Сергей почувствовал, что где-то в глубине начинает закипать злость.

— Не гони. Что происходит?

Ганя посмотрел на него с уважением и обратился к своему спутнику:

— Я же говорил, что у него уникально стабильное сознание. Никакого эмоционального шока, сразу же приступает к анализу ситуации.

Тот кивнул головой:

— Вы правы, Учитель.

— Ребята, я вам не мешаю? — сварливо прервал их Сергей, чувствующий себя жутко неудобно в спадающих брюках, которые приходилось поддерживать двумя руками.

— Извини, — заторопился Ганя, — познакомься, — это Сабир, — незнакомец коротко поклонился и протянул руку.

Сергей пожал:

— Очень приятно, Сергей, — пробормотал он.

— Сабир, — продолжал Ганя, — будь добр, просвети нашего друга по поводу дел наших скорбных. И… попроси своих ребятишек организовать что-нибудь местного фасона. Да и не забудь покормить гостя.

При мысли о еде Сергея начало мутить.

— Ничего, ничего, — добродушно сказал Ганя, — по своему опыту знаю, сейчас проголодаешься как волк.

И это было чистой правдой.

Спустя полчаса Сергей сидел у костра и хлебал из глиняной миски густое ароматное варево из рыбы, тушеной с кореньями, заедая лепешкой, по вкусу напоминающей кукурузную. Ему выдали одежду, вроде той, что была на самом Гане — местная мода была не слишком разнообразной, и напоили местным чаем — горько-кислым, слегка вяжущим отваром. Напиток явно обладал сильными тонизирующими свойствами, туман в голове начал рассеиваться и мысли приходить в порядок. Действительно, он почувствовал волчий голод, и вот уже приканчивает вторую порцию.

Напротив него сидел невозмутимый Сабир. С виду мягкий и добродушный, но скорость, с которой окружающие бросались исполнять не только приказы, но и брошенные мимоходом пожелания, говорила об очень серьезном положении в местной иерархии. Окружающие… На них стоило остановиться отдельно. Звероватого вида люди — или не люди — невысокие, плотные и широкоплечие, с характерной формой носа и толстыми губами, густые жесткие волосы, и кожей, словно выдубленной и высушенной на солнце. А на плечах и затылке — наросты, которые Сергей сначала принял за какие-то опухоли, но присмотревшись, понял, что это именно наросты, костяные или хитиновые. Общую картину дополняла одежда, сшитая из обрезков грубо обработанных шкур животных. Впрочем, по поведению они никак не походили на дикарей, команды Сабира исполнялись быстро, но с достоинством, а упражнения на плацу здорово походили на муштру новобранцев сержантами. Однако вид был столь необычен, что Сергей, с энтузиазмом работавший вырезанной из дерева ложкой, то и дело скашивал в их сторону глаза.

Что не мешало ему внимательно слушать Сабира. И параллельно обдумывать и анализировать ситуацию.

Современный человек обладает высокой способностью к психологической адаптации. Можно считать, что это связано с культурной средой, заполненной фантастическими образами и мирами, или просто с высокой мобильностью, когда можно быстро и свободно перемещаться по планете, погружаясь в мир различных народов и цивилизаций. К тому же вертикальный прогресс развития техники отучил удивляться новым достижениям. Переместиться в пространстве и времени? Почему нет, японцы, наверное, опытный образец перемещалки запустили, а ушлые китайцы сперли идею и дизайн и готовятся производить миллиардными тиражами.

Шутки шутками, а положеньице, конечно, то еще.

Если подходить объективно, то он, Сергей Александрович Савельев, финансовый директор крупной инвестиционной компании во время дружеского корпоративчика, посвященного производственным достижениям, подвергся, вместе со всем коллективом, нападению очень специального спецназа. При этом, один из сотрудников компании, господин Швец, похожий комплекцией скорее на артиста Леонова, чем на артиста Шварцнигера, задал такого жару этим сверхтренерованным ребятам, что остановить его удалось только автоматной очередью в спину. А сам он, Сергей свет Александрович, был оглушен своим лучшим другом Игнатом, кажется Тарасовичем Загорским и в бессознательном состоянии перемещен в некое место с названием Эдем. Причем в сопровождении командира этого же спецназа, который общается с Ганей, простите с Игнатом Тарасовичем, с величайшим пиететом и именует его не иначе как Учитель.

Дальше — больше. Его компания, оказывается не просто филиал крупного международного инвестфонда, а инструмент в руках таинственного Ордена, ставящего целью глобальную перекройку мира. А Штаб-квартира этого самого Ордена находится где-то здесь, в Эдеме. А Ганя-Учитель планирует, ни много ни мало, выступить войной на Орден и победить его в честной битве. И тогда воцарится мир, покой и справедливость.

Сергей так и сформулировал свое понимание ситуации и спросил у Сабира, ничего ли он не упустил. Тот на секунду задумался, а потом абсолютно спокойно подтвердил, что все так и есть. И порадовался за Сергея, что он так быстро все осознал.

А вот теперь пришло время включать мозги по-взрослому. Прежде всего, надо уточнить несколько вопросов. Первое, что такое Эдем и как он здесь оказался? Второе, что такое Орден? И самое главное, кто, черт побери, такой Ганя?

Сабир в ответ только пожимал плечами. Счастливый человек, он воспринимал мир таким, какой он есть, не загружаясь мировоззренческими проблемами. А кто такой Ганя? Очень просто. Он — Учитель. Причем слово "Учитель" произносилось с интонацией, подчеркивающей, что буква "У" — заглавная.

Значит, придется задать несколько вопросов Гане. Он как раз сидит на травке, поджав ноги на берегу озера и беседует с двумя аборигенами, у которых на лицах написано благоговение перед собеседником. Сергей подошел к ним, а Сабир отправился на плац принимать работу у крикливых сержантов. При его приближении пустынники, как их называл Сабир, встали и низко поклонились. Ганя жестом отпустил их и предложил Сергею присесть рядом.

— Ну как, приходишь в себя?

— Не особо, — признался Сергей, — вопросов больше, чем ответов.

Ганя, почти не жмурясь, смотрел на высокое солнце:

— Я понимаю… Обещаю ответить на все вопросы. Только сначала пройди сам, посмотри вокруг. Осмотрись, наберись впечатлений. Привыкни к мысли, что все это реально и ты здесь. Секретов нет, мне важно, чтобы ты понял и воспринял очень серьезно то, что я расскажу.

Сергей оглянулся по сторонам. Ага, секретов нет. Конечно, я поверил. Предыдущие тридцать лет, оказывается, были одним большим секретом, а теперь вдруг — "секретов нет".

Ганя улыбался, словно читая его мысли.

— Ладно, — произнес задумчиво Сергей, — отчего бы не пройтись.

… Он не спеша прогуливался по окрестностям уже около двух часов. С чем точно можно было согласиться, это то, что место, где он оказался, заслуженно носит свое название — Эдем. Они находились на горном плато, ограниченном с одной стороны — уходящим в облака скалистым пиком, а с другой — бездонной пропастью. Само по себе плато весьма живописное — зелень, мягкая травка — он сразу стянул мокасины и зашагал босиком — небольшие рощицы, а там… Дикие плодоносящие вишни, абрикосы, и не те, что наши кислые южные, а с плодами, лопающимися от сладкого сока, птицы разнообразных размеров и раскрасок, огромные яркие бабочки, журчащие холодные ручьи, прозрачное озеро… Плато, конечно, прекрасное, но вид, открывшийся с края обрыва, поражал воображение. За спиной — фантастически величественные горы. А внизу расстилается чудесная долина — холмы, рощи, речушки. И буйство свежих и ярких красок. Пейзаж красивый настолько, что казался огромной декорацией сказочного фильма.

Когда он вернулся в лагерь, солнце уже начало скатываться к горизонту. Пустынники расселись вокруг нескольких костров и, негромко переговариваясь, ели из мисок свое рыбно-овощное рагу, так понравившееся Сергею. У дымящегося котла стоял широкий, как шкаф, пустынник с огромным половником, щедро наполняя миски всем подходящим за добавкой. По крайней мере, отношение к приему пищи в здешних войсках достаточно гуманное.

Ганя сидел на том же самом месте, словно не уходил с берега озера. Сергей подошел и сел рядом. Ганя повернулся к нему.

— Спрашивай, — просто сказал он.