"Теплый мир" - читать интересную книгу автора (Свиридова Наталья Владимировна)

Глава 7 Удары топоров

Белянка проснулась от света, бившего ей в лицо, и от шума, доносившегося с улицы. Она лениво открыла глаза. Стрелка не было. Девушка поспешно встала и вышла на улицу. Звук топоров, врезавшихся в живую древесину, раздавался на всю Деревню. Чужие организованной толпой рубили сосны, высекали какие-то фигуры, пилили доски, что-то сколачивали. При этом они еще очень громко переговаривались, но Маленькому народу половина их речи была непонятна.

Белка нашла Стрелка:

— Что они делают? — она постаралась перекричать царившую вокруг суету.

— Не знаю! Спроси своего Стела! Они нас, кажется, учить собирались? — в его голосе звучала стальная ярость.

Он решительно направился в самую гущу событий, где Рокот руководил кипевшим процессом:

— Что вы делаете? — громко спросил Стрелок.

— Строим Храм! — ответил Рокот с видом человека, отмахивающегося от назойливой мухи.

— Но вы не посоветовались с нами! Деревня против! Вы губите деревья! Вы могли бы сначала хотя бы объяснить?

— Послушай, мальчик! Ты еще слишком молод, чтобы отвечать за всех! Я сейчас занят, понимаешь? От меня многое зависит! Если я хотя бы на секунду отвлекусь, то они построят не Храм, а усыпальницу или того хуже сарай какой-нибудь! Рани! Что б тебе в Сумерки провалиться, как ты спил делаешь? Тверже руку, тверже! Девчонка! — Рокот вновь ушел с головой в работу.

Девушка, одетая в грубую мужицкую одежду, с грязным лицом и сбитыми руками мастерски управлялась с инструментами. Ее упрямо вздернутый нос, непокорные черные кудряшки коротко стриженых волос, обрамлявших лицо, широкие мужественные скулы — все говорило о сильном характере. Только глаза у нее были какие-то блеклые, будто потухшие, цвета болотной зелени. Она слабо отреагировала на оклик Рокота, лишь на секунду оторвалась от работы, ожесточенно сплюнула на землю и еще более резко начала обрабатывать ствол сосны.

Стрелок отошел на другой край Большой Поляны, подальше от места стройки. Там уже собралась добрая половина Деревни.

— Это что за произвол? Эй, Отец? Как ты им позволяешь так издеваться над деревьями? — толстый Боровиков-старший, отец Ласки, стоял, подбоченись, его круглое лицо пылало он гнева.

— Мы не можем допускать такой наглости! — сухая высокая женщина из семейства Холщевых презрительно смотрела на поблескивающие на стройке топоры.

Горлица просто, молча, всматривалась в противоположный конец поляны. Ее сумрачная, длинная фигура отбрасывала на всех легкую тень страха. Взгляд был жесток и презрителен.

Стрелка буквально трясло оттого, что с ним обращался этот Рокот, как с мальчишкой, он даже сделать ничего не мог. Вот, его Деревня в опасности, а он стоит, опустив руки, и стыдится своей никчемности. Теплая, мягкая рука Белянки легла ему на плечо:

— Тише, тише, — прошептала она. — Успокойся!

— Что успокойся? Что? Что мне делать? — он резко повернулся, грубо оттолкнув девушку.

— Тут не успокаиваться надо, а действовать! — крикнул Русак, на удивление осмелевший. — А то они глядишь, и нас тут, как эти деревья, топорами порубят!

Стрелок хотел что-то ответить. Белянка понимала, что он сам сейчас всей душой рвется в бой, осознавая всю его безнадежность. Она резко, почти не думая, начала говорить первой:

— Действовать? А что вы понимаете под этим словом? Пойти и закидать их ветками. Или подстрелить как лесных оленей из луков? Может, еще ловушек нарыть, как на диких кабанов? Вы понимаете, чего вы требуете? Вы требуете, чтобы мы все пошли на верную смерть! Сами, добровольно! Это равносильно самоубийству. Вы хотите навсегда остаться в Предрассветном часе? — ее голос надрывно звучал, временами срываясь на хриплый крик.

— А что предлагаешь ты? Терпеть? — холодно и спокойно спросила Горлица.

Белка слегка остыла, остановившись, затем посмотрела на стены будущего Храма, устремившегося к небу, по которому бежали быстрые, равнодушные облака. Она вдохнула поглубже, на секунду задержав дыхание, и ответила:

— Подождать, послушать, что они расскажут, попытаться научиться чему, постараться понять…

— Ты видишь, с чего они начали? С Храма! — отрезала Горлица. — Слушать их, значит предать Лес!

Одобрительный ропот пронесся по рядам жителей Деревни.

— Неправда, Лес всегда нас учил слушать и слышать, чувствовать и понимать. Это они глухи! Но у них есть знание! Мы ничего не сможем добиться сейчас! Как и остальные Лесные Деревни до нас. Все они покорились! А соединив их знание с нашим пониманием, быть может, мы сможем что-то сделать. Просто уйдя Туда, мы не спасем Лес, — к концу речи Белянка говорила почти шепотом, потому что все замолкли.

— А что, может, колдунья и права, — пожал плечами Боровиков-старший. — Чуток можно и подождать.

Горлица ничего не сказала, резко посмотрев на Белку, и отвернулась.

На том и порешили.

Весь день кипела работа. И у Чужих, и у Маленького Народа. Если первые продолжали упорно строить свой Храм, то вторые — незаметно и потихонечку готовили свое Сопротивление.

Ловкий отвел часть молодых людей, которые еще не прошли обряд посвящения в охотники, на маленькую полянку, расположенную к юго-западу от Деревни. Они учились там стрелять из лука, ставить силки. Ловкий показал им основы рукопашного боя. Вообще-то у Маленького Народа военная наука была развита слабо, крайне слабо. Про рукопашный бой, на самом деле, они слышали впервые. Да и как правильно это называется, они толком не знали. Собственно, Ловкий учил их тому, чему они в детстве со Стрелком учились, играя, бегая по лесу. Они просто любили друг с другом драться, как и многие мальчишки, и неплохо в этом преуспели. Вот он и взялся обучить нынешнюю молодежь.

Ласка с Белянкой сидели в доме тетушки Пшеницы. А вместе с ними несколько молодых и не очень женщин, которые учились у них колдовскому искусству. Правду сказать, получалось это у молодых колдуний плохо. Пока они застряли на том, что такое энергия чувств и как ею управлять. Если уж говорить на чистоту, то это то единственное, чему они научились у Ведуньи. Названия и волшебные, а порой даже и вовсе не волшебные, свойства трав, какие-то детали из устройства Теплого Мира, которые фрагментами всплывали в памяти девушек — все это не было, по сути, магией. Но без этого всему их искусству была грош цена. Все усилия пропадали даром, неуверенные попытки женщин рассыпались, как плохо сложенный у основания шалаш. Ведь не было основы. Она не понимали, не чувствовали самой сути. Простым деревенским женщинам было просто невдомек, что им хотят объяснить две колдуньи.

Вскоре они бросили тщетные попытки научить их хотя бы чему-нибудь. Женщины разошлись. Ласка вздохнула:

— Знаешь, а тетушка Мухомор была мудрее, чем мне казалось.

— Многое на деле вышло не так, как мне когда-то думалось и виделось, — не смотря ей в глаза, ответила Белянка, старая обида еще не до конца улеглась в ее душе.

Видимо, Ласка почувствовала, что именно хотела подчеркнуть Беля. Они какое-то время помолчали. Наконец, Ласка сказала не очень охотно:

— Мне кажется, половина девушек в Деревне могли поступить так же, как и я, если бы обладали достаточными знаниями.

— Ты это о чем? — натянуто улыбнулась Белянка, наконец-то подняв на нее глаза.

— Сама знаешь. И прощения я у тебя просить не собираюсь. Только знай, что против тебя я ничего не имею. А то, что было… пойми, я тоже умею чувствовать. Не хуже тебя. И тоже имею право быть счастливой, — щеки Ласки залились густым румянцем.

Белянка посмотрела на свою соратницу. Наверное, она в чем-то права. А с другой стороны…

— Как же можно быть счастливым, лишив человека воли? Это же был бы даже и не он вовсе!

— Я…

В этот момент в дом вошла тетушка Пшеница:

— Ну, что, девушки, может, покушаете? У меня тут как раз ужин готов…

— Спасибо, тетушка Пшеница, что-то не хочется, — почти хором ответили девушки, и даже чуть-чуть улыбнулись этому совпадению. В последнее время у них все реже получалось петь в унисон.

Когда они вышли на поляну, то увидели, что Ловкий со своими подопечными уже вернулся в Деревню. Он шел как раз точно к ним. Белянка посмотрела на Ласку:

— А ведь мой брат не только свою сестру здесь ищет, — она слабо толкнула ее под локоть.

— Ты о чем? — спросила Ласка, но Белка в ответ ей только загадочно улыбнулась.

Самая сложная задача была у Стрелка: он собирался поговорить с Рокотом. И ему это даже, в принципе, удалось. Вечером их должны были учить. Чему-то. Точно Стрелок ничего не знал. На счет Храма Рокот так ничего и не ответил. Стрелок пытался ему объяснить, что жители Деревни очень недовольны, и ему трудно сдерживать их негодование. В ответ на это Рокот лишь как-то странно улыбнулся и развел руки в стороны. Этот жест можно было расценить двояко: мол, не понимаю, с чего бы это им быть недовольными, или же, зачем возмущаться, выбора то у них все равно нет.

Вернувшись к своим, он рассказал всем, что за четверть оборота тени до заката, Чужие будут ждать их на Большой Поляне, чтобы что-то рассказать. Все молча выслушали и разошлись. Каждый что-то бубнил себе под нос, но кричать и возмущаться как утром, никто не стал.

Рокот сидел на свежесрубленном пеньке, наблюдая за заканчивающимися работами у Храма, когда к нему подошел Стел.

— Кхм-кхм… Прости… — начал Стел.

— Да? — лицо Рокота было на удивление дружелюбным.

— Скажи, зачем ты так нагружаешь Рани? Девушка и так выбивается из последних сил, все же она девушка.

— Ты про сестренку свою? Так я ее предупреждал, когда она с нами увязалась, что ей тут будет несладко? Она ж, небось, из капризов своих девичьих побежала? Или за парнем каким статным? А? — Рокот явно был в дружелюбном настроении и расположен поболтать.

— Не от хорошей жизни она поехала с нами. Да и выбора у нее особенного не было! — видно было, как лицо Стела погрубело, скулы напряглись.

— Знаешь, милый друг, мне абсолютно неважно, зачем уж эта девица поехала с нами. Не место ей здесь. Хотя, может, и не девица она вовсе, а? — он засмеялся, довольный своей шутке.

Стел понял его правильно: Рокот намекал на грубоватую внешность и норов Рани.

— Рокот!

— Ты тут мне голос не повышай, — все еще улыбаясь, предупредил он. — Мрачная она у тебя. Мои солдаты ее недолюбливают, побаиваются. Еще она грубая и злая. Не знаю, какая от нее может польза — мне так только одни убытки. Кстати, да. Тебе через пару часов придется побеседовать с этими дикарями. Так что можешь морально готовиться! Удачи!

Всем своим видом Рокот показал, что разговор окончен. Стел, ушел. На сердце у него осталось тяжелое чувство недосказанности. Рани на самом деле не была ему родной сестрой. За несколько дней до отъезда, он увидел очень грустную, да и к тому же пьяную девушку, которая собиралась спрыгнуть с моста. Он остановил ее, они долго и упорно говорили. К концу разговора девушка почти протрезвела. Сейчас, он даже не вспомнил бы, что именно она тогда ему наговорила. Но смысл был один: Рани считала себя абсолютно ненужной в Теплом мире. Не так давно в ее жизни произошло что-то, из-за чего она лишилась всех близких людей. Хотя, Стел так и не понял, были ли они у нее когда-то. Ее грубый, замкнутый, упрямый нрав, затаенная сила, сквозившая в больших грустных глазах, резкая, почти мужицкая речь, привычка постоянно курить табак — все говорило о сложности и необычности этой девушки. В чем-то она была виновата сама. А что-то стало следствием жизни в городах, где большинству людей было все равно, что происходит вокруг. Из всех, проходивших мимо Рани, почему-то остановился только Стел. И он решил позвать ее с собой. Она поехала, сказав, что здесь ей терять нечего. Первое время Стел присматривал за ней, боясь, что она все же решит закончить начатое. Но Рани вела себя хорошо. Разве что замыкалась с каждым днем все глубже и глубже. Особенно после пожара, что они учинили в первой деревне. Тогда Рани обронила фразу, что ей очень надоело убивать. Из этого Стел сделал для себя ужасающий и печальный вывод, что прошлое девушки еще темнее, чем ему казалось вначале. Тем не менее, ему очень хотелось ей помочь. И то, что Рокот сознательно над ней издевается, явно противоречило этому его устремлению.

Рокот же тем временем думал совсем о другом. Он считал, что жители этой Деревни слишком уж сильно верят в своего Стрелка, который к тому же оказался не так глуп, как Отцы прошлых деревень. Почему-то он не кинулся сразу на него с кулаками, прогоняя. Ему казалось, что здесь не будет все так просто, как раньше. Если только… но опять же, тогда Деревня возненавидит Рокота и будет для него просто напросто потеряна. В этот момент ему почему-то пришла в голову мысль о Рани. Он улыбнулся.

Вечерело. На Большой Поляне собрались почти все. Они ждали. Ждали, что хотят им сказать Чужие. Терпение было на пределе. Все понимали, что долго это продолжаться не может.

Стел начал свою речь с того, что когда-то все жители Теплого мира вышли из Леса. По рядам его слушателей прокатилось волна довольного гула. Конечно, эту балладу Дождь пел им каждые праздники. Они ее знали и любили. Далее события разворачивались не так, как бы им хотелось. Стел рассказывал:

— Когда первые выходцы из Леса пришли в Степи, им было трудно. Очень трудно. Там жизнь была совсем другой. Но они очень хотели выжить. И выжили. На помощь им приходила магия. Там не было Леса, который бы давал им все, как раньше. И им пришлось учиться самим. Постепенно, они начали познавать этот мир, его суть, его природу. Кто-то проникся духом Степей и остался там. Остальные же построили Города к востоку от Леса. С тех пор прошло много-много лет. Сколько точно, сейчас никто уже и не сосчитает. Люди шагнули далеко вперед по сравнению с теми, кто остался в Лесах. Их они стали называть Маленьким Народом. Прошло время, и люди решили отдать дань тем, кто их породил, точнее, их потомкам, оставшимся в Лесу. Да и самому Лесу.

— Да, спалив тут все дотла! А что не спалили, то порубить решили! — донесся чей-то выкрик.

— Ну, почему же, — немного растерялся Стел. — Думаю, здесь было всего лишь совпадение. Я про пожар.

— Про Лесной Пожар, — спокойно поправила Горлица, вложив в эти слова весь тот страх, трепет и почитание, которые Маленький Народ испытывал к этому страшному извечному врагу.

— Хорошо, — видимо, Стел не понял, в чем его поправили, и продолжил.

Он рассказал про науки, про то, как они строят дома, как учат детей, как лечат больных. Рассказывал про мир и про магию, про изобретения и книги. Эти чужие даже умели записывать слова! Многие слушали его с удовольствием, кто-то недоверчиво шептался с соседом, но всем без исключения было интересно.

— Вы пришли, чтобы нас учить? — спросил Дождь со смешанным чувством любопытства и страха.

— Конечно! — запальчиво ответил Стел.

Белянка заметила, как по лицам некоторых Чужих проскользнула странная улыбка. Нет, не только за этим они пришли. Девушка с коротко стриженными черными волосам сплюнула на землю и что-то пробормотала. Белка на нее пристально посмотрела и не почувствовала ничего. Странно, обычно хотя бы настроение ей угадать получалось. А эта была совсем закрыта. Ей не понравилась эта девушка. Просто не понравилась. Без каких бы то ни было причин.

Стел тем временем продолжал свою запальчивую речь. В толпе началось какое-то волнение, и Белянка прислушалась:

— Мы не можем позволить Хранителям Леса, Маленькому Народу, уходить в Вечные Сумерки! Мы должны рассказать им Истину, показать Единого Бога. Тем, кто ему верен, он дарует вечную жизнь и свободу от пут Теплого мира, остальные же становятся пленниками Предрассветного Часа. Мы…

Гул толпы нарастал. Стелу уже было трудно его перекричать.

— Нам не нужна ваша Ложь! — ясно и отчетливо произнесла Горлица, покрывая своим сильным сейчас голосом все остальные звуки. — Теплый мир никогда не станет для нас путами. Мы — дети Леса. Мы не самоубийцы, чтобы плутать в Предрассветном Часе. Мы не хотим вечной жизни, мы хотим оставаться в Теплом Мире! Нам не нужен ваш Храм, ради которого вы убиваете деревья!

Какое-то время висела тишина. Все молчали. Стел попытался разрядить обстановку:

— Хорошо, это ваша правда. Мы хотим лишь помочь и объяснить…

— Нет, — его прервал Рокот. — Я не понимаю! Им показываешь единственный правильный выход, а они отказываются! Вы только посмотрите на это! — по его тону было трудно понять, шутит он или нет.

Стел почти шепотом попросил его:

— Пожалуйста, не надо! Подожди!

Рокот будто бы и не заметил этого:

— Единый Бог позволил нам объединиться! Всем вместе! Поймите, нам нечего делить! Все мы ходим по одной земле. Высшая цель подданных Меча и Света воздвигнуть храмы по всему миру! Осветить всех его светом, показать всем блеск его стали! — Рокот поднял вверх меч. — Кто не хочет принять на себя эту благодать, сделайте шаг вперед!

Все молчали. Молчала даже Горлица. Меч Рокота очень грозно отражал последние закатные лучи. Напряжение росло. Вдруг Беля почувствовала непреодолимое желание что-то делать. Резкое, затмевающее все остальные мысли. Захотелось кричать, броситься вперед, выбить у Рокота этот проклятый меч. Девушка ничего не видела перед собой, кроме его глаз, больших, глубоких, смеющихся глаз. Она медленно присела, набрала две полные пригоршни земли. "Что я делаю?" — попыталась пробиться мысль. Ответить она не смогла. Казалось, она больше не хозяйка своего тела. Она двинулась вперед. Вокруг все двигалось медленно, будто бы они все разом попали на дно реки. Только стук крови в висках. Только глаза Рокота. Только его сила воли. "Он же все видит? Почему он молчит?"

— Убирайтесь отсюда прочь со своим богом! — с истерическим криком Белянка бросила комья земли ему в глаза и рванула на себя руку с мечом.

Она не ожидала, что Рокот так легко поддастся. Свободной рукой он стал очищать глаза, меч отпустил, описав им круг в воздухе. Белянка растерянно смотрела на него, еле держа в руках тяжелый меч. Ей показалось, что ветер чуть слышно прошептал ей голосом Рокота: "Молодец, девочка!"

— Подданные Меча и Света! — провозгласил он на всю поляну.

Только тут Белянка заметила, что Чужие успели выстроиться ровными шеренгами.

— Ты хочешь нас просто перерезать всех? — спросил спокойным голосом Стрелок, делая шаг вперед и загораживая собой Белянку.

— Нет, мы хотим вам всего лишь помочь! Этой девочкой сейчас овладела Тьма! Понимаете? Она противится воле Единого! Она — помеха! А помехи мы должны устранять!

— Никогда! — жестко ответил Стрелок, в его голосе уже сквозил крик.

— Никогда! — вперед выступил Ловкий и еще несколько молодых людей.

— Да поможет нам Лес! — сухо и спокойно сказала Горлица.

В этот момент началось что-то совсем непонятное — все разом пришло в движение: Маленький Народ и Чужие. Чья-то сильная и теплая рука схватила Белянку за запястье и отвела в сторону. Это была тетушка Пшеница:

— Попытайся им помочь, как сможешь! — шепнула она, а в глазах читалось недоверие, мол "чего ж ты наделала!"

Белянка во все глаза следила за происходящим, тщетно пытаясь что-либо понять, лишь подсказывая мысленно Стрелку, с какой стороны в следующий раз ему ожидать меч. Она понимала, что все бесполезно.

— Никого не убивайте! — неожиданно раздался голос Рокота. — Просто остановите этих безумцев!

На какое-то время все остановились. Жители Деревни успели встать рядом и отойти на почтительное расстояние от Чужих. Серьезных ранений не было. Страх и неопределенность сковали всех.

— Что вы от нас хотите? Что вам нужно от нашей Деревни? — громко и четко спросил Стрелок, по его щеке струилась змейка крови.

— Нам нужна ваша Вера и готовность служить Единому! — четко и раздельно сказал Рокот. — Нам не нужны ваши смерти.

— Пока я жив, Маленький народ ни на что не променяет свободу и Лес! Никогда! — его слова поддержал единодушный гул.

— Думаю, они пересмотрят свои позиции, — Рокот спокойно улыбнулся, но глаза оставались предельно серьезными и сосредоточенными.

Он сделал едва заметный жест правой рукой. Лишь легкий ветерок колыхнул траву. Белянке вдруг показалось, что ее сердце на мгновение остановилось. Секунды потянулись Летами. Девушка рванулась вперед, отбрасывая от себя руки Пшеницы. Она успела расслышать слова Дождя: "Он не посмеет его тронуть!" Но не стала обращать на него внимания.

В то же время с другого конца поляны к ним приблизилась Рани. Она посмотрела на Рокота каким-то странным взглядом, а потом просто резко выхватила свой меч и метнула его в сторону Стрелка. Белянка попыталась затормозить это стремительное движение, но вновь поняла, что ее тело и чувства больше не принадлежат ей…

… Девушка успела лишь подхватить на руки падающего Стрелка. Она упала на землю на колени. Ладони ощущали влажную от пота и крови рубашку Отца. Сердце стучало так громко, что она ничего не слышала и не понимала. Она не слышала, как Маленький Народ зашумел и бросился, было, вперед. Как Рокот повелительным жестом их остановил и показательно ударил Рани наотмашь. Он что-то долго и громко говорил, про то, что этой бесстыжей девчонкой тоже овладела Тьма, про то, что ее необходимо изолировать. Белянка не видела, как несколько воинов увели потупившуюся в землю Рани, не слышала, как Рокот приносил свои глубочайшие извинения и предлагал перенести их разговор на завтра. Как все шумели, но ничего ему возразить так и не смогли. Чужие ушли в свой лагерь.

Но Белянка ничего этого не понимала. Она видела лишь глаза цвета высокого летнего небо. Любимые и желанные глаза, которые смотрели на нее уже сквозь пелену. Она чувствовала, как липкая, вязкая горячая жидкость, пульсируя, вытекает ей на руки, заливая вокруг весь мир. Кончики меловых губ Стрелка чуть приподнялись:

— Нам не суждено быть вместе, любимая. Но мы же встретимся? Там?..

— Не уходи! — прошептала она, горло сдавила боль, все тело нестерпимо жгло.

— Помоги им… — ему было явно трудно дышать.

— Останься! — ее руки не могли удержать просыпающийся сквозь пальцы песок, вытекающую на запад воду, вязкую словно кровь.

— Мы всегда будем вместе, мы же замкнули круг… — он сделал последний судорожный вдох. Глаза застыли серой небесной сталью.

Вокруг них уже собралось довольно много людей. Все что-то говорили. Белянка не вставала, не выпуская из рук то, что было всего мгновение назад Стрелком. Ее попытались поднять, но она вцепилась бледными пальцами в его плечо и не отпускала, не реагируя никак ни на что. Наконец, Ловкому и Дождю удалось их разъединить. В этот момент все плохие предчувствия, преследовавшие Белянку, вся боль и вся ненависть, вся любовь и бесконечная потеря собрались воедино и вырвались из нее, расслабляя до предела сжатые мышцы горла. Белянка рыдала. Судорожно и безутешно. Так беспредельно и отчаянно плачут маленькие дети. Но в ее крике было много больше безысходности. В истерике она вновь опустилась на землю. К девушке подошла Ласка. И, приобняв ее за плечи, отвела в сторону огромного Ясеня на холме. Ласка тоже плакала. Тише, спокойней, но не менее безутешно. Потеря была одна. Теперь им больше нечего было делить. Нечего. На секунду Белянка остановилась:

— Я убью их всех! — она постаралась вскочить.

Ласка мягко удержала ее на месте:

— Сядь, сейчас ты ничего не сделаешь! Только еще кто-то уйдет Туда.

Ее слова возымели свое действие. Белянка вдруг осознала, что это она во всем виновата. Это она первая бросила в Рокота комья земли. Очередной приступ безумных рыданий заставил ее опуститься на землю. Девушки сидели обнявшись.

Сумерки мягко их накрыли звездным пледом. Стальные тучи почему-то разошлись. Над самыми верхушками сосен горела яркая звезда, покровительница всех влюбленных, именно под балладу об этой звезде, так недавно и бесконечно давно танцевали Белянка и Стрелок. Девушки подняли на звезду глаза. Она красиво серебрилась на вечернем, быстро темнеющем небе. Слезы на их глазах так и не могли высохнуть. Ночь принесла мутный сон без сновидений, будто оглушивший и отправивший их на время в Вечные Сумерки.