"НА ГРАНИЦЕ КОЛЬЦА" - читать интересную книгу автора (Jones Russell D.)* * * 00:05 * * *– Ничего не хочешь рассказать? Таким «приветствием» её встретили вечером. Прямо на пороге. И разуться не дали! Варя начала разматывать шарф с шеи, а дядя тут как тут – навис весь из себя мрачный. – В смысле? – она напустила на себя пренебрежительный вид, но в глаза старалась не смотреть. – В школе. Как успехи? – А чё, интересно? Ну, физичка вызвала к доске, и… Договорить не получилось – дядя с такой силой вдарил кулаком по дверце шкафа в прихожей, что задрожал весь дом. И люстра закачалась. Когда отзвенело эхо и перестало гудеть в ушах, Варя скосила глаза в сторону шкафа, ожидая увидеть вмятину. Вмятина была, и не маленькая. Лак покрылся трещинами, как будто ударили кувалдой. – Не ври мне. Голос, по контрасту с жестом, был спокойным, даже с ленцой. – А я не вру, – упрямо и уже чисто из вредности ответила Варя. – Тебя из лицея отчисляют, – сообщил он и ушёл к себе. На кухне, судя по гремевшим крышкам, хозяйничала Злата. Идти туда расхотелось: пристанет же опять! Будет изображать заботливого миротворца и зудеть на тему «давайте жить дружно!» Варя разулась, отыскала под тумбочкой тапочки и, отринув искушающие кухонные ароматы, решительно ушла к себе. Не раздеваясь, упала ничком на не убранную с утра постель. От голода в животе бурчало: она так и не пообедала. После разговора с прекрасным незнакомцем остаток дня пролетел за секунду. Когда Варя выходила из метро, наступил вечер, но какая разница, куда делось время? Очнулась она у квартирной двери. Всё думала о Его глазах, вспоминала необыкновенный голос и то, как приятно от него пахло: полевыми цветами и морем. …А какие ароматы доносились с кухни! Жареная курочка! Пирог с грибами! Что-то пряное и сочное! И запахи становились всё сильнее. Они обрушивались на неё, манили. «Можно и Злату потерпеть, лишь бы этот не явился», – подумала Варя. Перевернулась на постели. Села. Заметила, что дверь открыта – понятно, почему усилились вкусные запахи! На пороге стоял хмурый дядя. А ведь ясно было сказано: без стука не входить! – Ну, чего тебе? – мрачно поинтересовалась Варя. – Дался тебе этот лицей! Переведусь куда-нибудь. – Давай сразу в колонию для несовершеннолетних! – мрачно пошутил дядя. Он сдвинул брови так, что на лбу возникли две глубокие морщины-колеи, а глаза у него горели пуще прежнего – ни дать ни взять, два синих лазера! Продолжая сидеть на постели, Варя демонстративно расстегнула широкий ремень, придерживающий юбку. – Мне надо переодеться, – сообщила она. Дядя пожал плечами. Колеи на лбу стали глубже. – Я с твоей классной поговорил. А ты у нас мошенница… – пробормотал он, заходя в комнату. – Мне можно переодеться? – разозлилась Варя. – Всё можно! Как ты справки достала? – Да как два пальца! – фыркнула она, услышав ожидаемый вопрос. – В метро все вагоны заклеены объявлениями. «Дипломы», «аттестаты», «медицинские разрешения для работы». Справка для школы для них… Эй, не трогай! Последняя фраза относилась к дяде, который присел корточки, притянул к себе её сумочку, вывернул наизнанку – и вывалил на пол содержимое. И начал там копаться. – Не смей! – взвизгнула Варя, бросаясь к своим сокровищам, но наткнулась на его холодный взгляд. Дядя увидел бланк запасной справки. Смял бумажку, отшвырнул в сторону. Скривился, выпятив подбородок. Посмотрел на племянницу. Теперь в его глазах был сплошной лёд. Варе показалось, что потянуло сквозняком. Она не выдержала – отвернулась. Дядя вернулся к содержимому сумочки. Изучил содержимое кошелька. Нашёл использованный билет в кино на утренний сеанс. Долго смотрел на время и дату – и сопел, как медведь. Кошелёк оставил себе – засунул в задний карман джинсов. После чего продолжил обыск. Косметичка. Расчёска. Зеркало… Вдруг он вздрогнул и остановился. Вид у него был такой, как будто среди всего женского хлама он обнаружил нечто противоестественное. Пистолет, к примеру, или дохлую крысу. Платок! Дядя осторожно прикоснулся к платку. Поднял, держа подальше от себя. Развернул. Увидел монограмму. После чего его смуглая кожа стала бледной, как у мертвеца. Варе стало до чёртиков страшно. Серая пустота, скользящая за окнами пустого вагона, испугала меньше, чем растерянный, ошеломлённый дядя. Выпученные глаза, изломанная линия бровей, приоткрытый рот – маска удивления, смешанного с отказом верить в происходящее. Невероятная невозможность. Дядя мог крушить мебель или орать, но вот так реагировать – никогда. Варя и представить не могла, что он может быть таким… Раньше он был другим. Раньше он был весёлым, шутил, придумывал разные игры. На Новый Год наряжался Дедом Морозом, и это был самый лучший Дед Мороз, потому что она знала, чьё лицо прячется за бородой. Да что там Новый Год! Каждое его появление превращалось в праздник: добрый волшебник заходил в дом, пряча подарок спиной. Шутливо хмуря брови и топая ногами, он громогласно вопрошал: «Где же мой Вареник? Варе-е-еник!» Нужно было выскочить в коридор, поздороваться, поцеловать в каждую щёку и спросить: что там? Дядя отвечал, что ничего нет! И начинался новый этап игры – Варя прыгала вокруг, пытаясь разглядеть подарок, но дядя всё равно побеждал. Потом подхватывал малышку, сажал себе на плечи и вручал куклу, или плюшевого зайца. Весь следующий день Варя висла на нём, как котёнок. Даже спать с ним норовила, чем очень смущала домашних. Дядя гостил два-три дня. Провожая его, Варя долго стояла на подоконнике. Не плакала, потому что он всегда говорил, какого числа снова заглянет. В последний раз тоже пообещал, но не приехал. Исчез. Бросил. Наврал. Мама с бабушкой объясняли, что он занят. Варя дулась, злилась, смотрела в окно. Ждала и ждала. Потом перестала. Он приехал только на похороны мамы. И был другим – постаревшим, и не на десять, а на двадцать и больше лет. Глубокие морщины на лбу и в углах рта. Седина, инеем осевшая на висках. Усталый, холодный, опустевший взгляд. Как будто в том месте, куда он уезжал, сто лет пролетело, и теперь всё было для него чужим. Оформил опёку, раздал долги, оставшиеся после похорон бабушки. Решил проблему с неправильно составленным завещанием. Делал всё ловко, быстро, автоматически, как наёмный консультант. Когда дядя помогал собирать её вещи, он равнодушно смотрел на потрёпанных зайцев и кукол. И без слов отнёс старые игрушки на мусорку. Потом Варя жалела и скучала по ним. Она попросила выкинуть старые подарки как раз для того, чтобы задеть его, чтобы он начал обижаться. Чтобы хоть как-то отреагировал! Бесполезно. Упаковал выбранные вещи, отвёз на вокзал, всю дорогу молчал. А потом сложил Варины пожитки в пустой комнате с пошлыми обоями в ромашку и сказал: «Теперь будешь жить здесь». И оказалось, что уже не обнимешь, и не пошепчешься, и на плечах не покатаешься. Всё изменилось. Навсегда. И не исправить. Он стал грубым, резким, холодным. Улыбался редко-редко. Иногда притворялся добреньким, но она-то понимала! Один раз он замахнулся и чуть не ударил, когда Варя высказала всё, что думает о Злате и об её идиотских попытках стать «мамочкой». Руку занёс, но остановился. Но ни разу Варя не видела его настолько растерянным. Как будто из её сумочки не платок выпал, а голова дракона. – Златочка, иди-ка сюда, – негромко позвал дядя. Злата впорхнула в комнату, встала за его спиной. – Видишь? – сидя на корточках, дядя, не глядя, протянул ей платок. Но Злата не стала прикасаться – наклонилась и, как показалось Варе, принюхалась. – Видишь? – повторил дядя. – Ага, – хмыкнула она. – Красиво. Ты не говорил, что так бывает! – Я не говорил, что знаю о нём всё. – Беседник, да? – уточнила Злата, и на лице её расцвела кривая улыбка охотника, заметившего след на берегу ручья. – А кто ещё? Дядя смял платок и со всей силы сжал его в кулаке. Пристально посмотрел на удивлённую и растерянную Варю. Под холодным прицелом его глаз девушка ощутила страх: кажется, она ничегошеньки не знала о своём дяде. Может быть, он вообще не дядя! Кто-то похожий на него, похитивший его внешность и память. Похожий, но другой. – Не бзди, со школой разберусь, – проникновенно пообещал он. – И не дуйся, я не со зла! Ты познакомь меня с тем, кто тебе это дал. Сможешь? – он потряс перед её мордашкой мятой белой тряпочкой, покрытой пятнами от туши и слёз. И Варя разглядела, что разноцветная монограмма на платке – не имя, не инициалы, а схема Московского Метрополитена. |
||
|