ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Не раздумывая, хочет ли он этого, она взяла Тревора на руки и прижала мокрое тельце к теплой груди.

— Солнышко, — пробормотала она, ногой захлопнула дверь и понесла его к дивану. — Солнышко, мы так рады тебя видеть. Мы так волновались.

Он огляделся; в голубых глазах стояли слезы и дождь.

— Где Майлз?

Не выпуская его из рук, она села и нежно прижала мальчика к себе, гладя и растирая ему спину, чтобы немного согреть. Она тоже плакала, не скрывая слез облегчения.

— Он ищет тебя, — бодро ответила она. После всего пережитого Тревору не надо знать, как она тревожится за Майлза. — Он скоро придет и будет рад, что ты уже здесь.

Тревор дрожал, она сняла афганское покрывало с дивана и обернула мальчика, продолжая растирать. О, Майлз, беззвучно посылала она послание в шторм, возвращайся домой.

— Мама... — опять послышался голосок, и голубые глаза с беспокойством глянули из пестрого свертка.

Дарси заполнило чувство вины. Как же она забыла про Конни? Каждая лишняя минута неизвестности для матери пытка!

— Мама, наверно, дома, ждет тебя. — Она посадила его на диван, подоткнула шерстяное покрывало. — Я ей сейчас позвоню, скажу, что с тобой все в порядке. — Она пылко поцеловала его в мокрую головку. — О, Тревор, слава Богу, с тобой все в порядке!

— Мама будет сердиться, я... — Мальчик прижал кулачки к шее.

— Нет, не будет, — быстро сказала она. — Мама будет очень рада. — Она взяла трубку, моля, чтобы телефонная линия работала. Услыхав гудок, от облегчения привалилась к стене. — Ты знаешь свой телефонный номер?

Он знал свой номер и произнес его медленно и внятно. В ответ Дарси услышала короткие гудки. Конни разговаривает...

— Занято, позвоним через минуту, — сказала она.

Открылась дверь, впустив порцию дождя, и медленно вошел Майлз; от его темной фигуры веяло неизбывной скорбью.

— Майлз! О, Майлз, ты жив, — сбивчиво заговорила она. — Тревор пришел...

Он не слышал. Сверток на диване задвигался, раздался радостный крик, и будто катапульта перебросила Тревора через комнату.

— Майлз! Ты пришел! Я так долго ждал тебя! — Мальчик вцепился ему в ноги.

Лицо Майлза застыло в тупом недоверии — он потерял надежду и теперь не мог поверить глазам.

— Тревор! — Майлз застонал и нагнулся, чтобы обнять малыша. Голос его охрип. — Ты ждал меня? — Он улыбнулся и взял его за подбородок. — Эй, парень, ты нас здорово напугал.

— П-прости. — Тревор выглядел пристыженным.

Майлз поднял глаза на Дарси:

— Ты позвонила Конни?

— Я пыталась, там занято, — сказала она, все еще не снимая руку с телефона. Вот они оба в безопасности — мужчина, которого она любит, и мальчик, которого любит он. Наступило облегчение. Но почему же в душе так пусто?

Майлз встал.

— Я позвоню. — Повернувшись к Тревору, он твердо сказал: — Тебе нужна горячая ванна, иначе заработаешь воспаление легких. — Он вопросительно посмотрел на Дарси: — Ты не возражаешь?

— Конечно, нет. — Она отошла от телефона. Естественно, Майлз хочет поговорить с Конни без свидетелей. Она улыбнулась Тревору. — Ванны были заполнены на случай, если не будет воды, так что нам остается только добавить горячей, и порядок. — Она взяла свечу. — Готова поспорить, ты никогда не мылся при свечах. Это забавно.

Тревор смотрел недоверчиво. Как всякий мальчик, он не находил в купании ничего забавного, но послушно пошел за ней.

Поднимаясь по лестнице, она слышала низкий голос Майлза, все еще хриплый, все еще не верящий, что чудо свершилось.

— Конни. Конни, он в порядке. Он пришел домой, живой и невредимый.

Она заткнула уши, чтобы больше ничего не слышать.

Полчаса спустя позвонили в дверь. Тревор сидел, одетый в майку Тессы, доходившую ему до пят, его белые кудряшки высохли и были расчесаны, он пил какао и внимательно слушал Майлза, рассказывающего, как все тревожились.

— Пришла мама. — Майлз ободряюще улыбнулся Тревору. — Запомни: если она будет сердиться, то только потому, что очень за тебя испугалась.

Но Конни была сама радость. Дарси стояла в тени со своей чашкой какао и смотрела, как Конни протянула руки к сыну:

— Дорогой мой! Слава Богу!

Тревор кинулся к ней. Плача и смеясь, она обнимала его, прижимала так, как будто надеялась, что после этого он никогда не потеряется. Мальчик тоже заплакал — пришла мама, и можно было перестать вести себя как положено храброму солдату.

Потом, когда все успокоились, Конни протянула руки к Майлзу. Дарси замерла, видя, что он дал себя обнять.

— Как мне благодарить тебя, Майлз? — Голос ее срывался, и она опустила голову ему на плечо. — Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя?

— Ну-ну, — говорил он, похлопывая ее по спине. — Все прошло. Все хорошо.

Они стояли так целую вечность. Свеча отбрасывала на стену две огромные тени, и в их интимном кружке не оставалось места для Дарси.

От внезапно нахлынувшей горечи Дарси уронила чашку, та покатилась, оставляя коричневый след, и закатилась под шкаф.

— Дарси! — Майлз высвободился и протянул ей руку. — Иди сюда. Познакомься с Конни.

Она было нагнулась за чашкой, но выпрямилась, откинула мокрые волосы со лба. У нее самой не было времени помыться или причесаться, она знала, что выглядит неряшливо. Но какое это имело значение? В такой важный момент нет места ни для ревности, ни для суетного прихорашивания.

— Привет. — Она вышла из тени и изобразила самую блистательную улыбку. — Я рада, что с Тревором все в порядке.

Конни медленно подошла и подала руку.

— Спасибо, Дарси. Я очень благодарна.

Дарси приложила огромное усилие и пожала руку Конни.

— Я ничего не сделала, я только ждала. По-настоящему рисковал Майлз. — Дарси одарила Майлза ослепительной улыбкой.

— Да, он просто замечательный, правда?

Дарси кивнула и отняла руку. Да, он замечательный. Грязный, мокрый, уставший, но невероятно красивый мужчина. Мужчина, которого она любит.

Конни взяла Тревора на руки и обратилась к Дарси:

— Поедемте с нами в отель? Место для всех найдется. Там есть электричество.

Дарси посмотрела на Майлза, в глазах был вопрос, но губы не могли его выговорить.

Он покачал головой:

— Нет, спасибо. У нас тут дела. Не беспокойся, в последней сводке погоды, которую я слышал, говорилось, что ураган отошел к Гейнсвиллу. Хуже, чем сейчас, на Санибеле уже не будет.

— Тогда ладно. — Конни улыбнулась. — Спасибо за все. Дарси...

Дарси с удивлением услышала дружелюбные нотки в ее голосе.

— Дарси, я хочу сказать спасибо за то, что ты... поддержала нас. Ты замечательный человек, и я рада, что вы с Майлзом поженились. — Она чуть глуповато улыбнулась Майлзу, поглаживая голову спящего Тревора. — Да, рада. Понимаю, что была камнем у тебя на шее, но я все-таки повзрослела за последнее время и рада за вас. Желаю вам счастья.

Дарси пробормотала что-то, стараясь не встречаться взглядом с Майлзом. Со стороны Конни это было великодушно, тем более великодушно, что сама Дарси ни за что не повела бы себя так на ее месте. Она бы не согласилась отпустить Майлза...

Под журчание благодарностей и прощаний Майлз раскрыл большой зонт и проводил Конни с мальчиком до машины. Дождь заглушил их слова, и Дарси была этому рада.

Не хочет она слышать, как они прощаются наедине. Она стояла и смотрела на тусклый свет свечи.

Он вернулся притихший. Закрыл дверь, поставил на место зонт и молча остановился в той части комнаты, где была тень.

Дарси тоже не знала, что сказать. В комнате без окон стало жарко и тесно, как будто свечи выжгли весь воздух. Пламя свечи совсем ослабло и не посылало больше тени плясать на стенах. Даже ветер, кажется, устал. Он тихо выл, словно давая выход отчаянию.

— Ну, Дарси, что теперь? — спросил он.

— Не знаю. — Она не глядела на него. Окунула пальцы в растопленный воск и ощутила легкий ожог, но его нельзя было даже сравнивать с пламенем, сжигавшим грудь.

— Поедешь на материк? Я могу отвезти, если хочешь.

— Не знаю.

— А если хочешь, оставайся здесь... со мной. — Голос стал вежливым, он показывал, что не отдает предпочтения какому-либо из вариантов.

— Нет. — Она сжала зубы, чтобы не задать вопрос. Она не будет умолять его все объяснить. Не будет. Но остановить себя уже не могла. — О Майлз... Майлз, я должна знать. — Слова вырвались, как воздух из лопнувшего шарика. — Я должна знать про Конни.

Он издал легкий возглас досады.

— Что именно?

— Все. Правду. Эван сказал, вы были помолвлены. — Она, наконец, осмелилась посмотреть ему в глаза. Пусть все будет сказано; несмотря на страх, она ощутила странное облегчение, как больной, который решился на обследование. Слишком долго она хотела услышать эту историю. — А Джордж сказал, ты выписываешь ей чеки.

— Ах! Добрый старый Джордж, всегда старается потопить чужую лодку. — Он наклонил голову и внимательно посмотрел на нее. — Формально все так. Мы были когда-то помолвлены, очень давно, и я помогаю ей теперь.

— А Тревор? — Она не понимала, как ей удалось произнести это спокойно, страх колотил молотком в грудь.

— Тревор? — Он уронил руки, и губы его побелели. — Что этот подонок сказал тебе про Тревора?

— Кто его отец?

Он отвернулся, провел рукой по волосам. Не поворачиваясь, заговорил:

— Я не могу тебе сказать. Конни просила не говорить тебе.

Это было все равно, что признание. Сердце ее взорвалось, превратилось в один ноющий комок боли.

— О Господи, — простонала она. Если бы не стена, она бы упала. — Значит, он твой. Он твой сын.

— Мой сын? — Он развернулся, схватил ее за плечи и стал трясти так, как будто хотел вытрясти из головы эту мысль. — Так вот что ты думала? Что Тревор мой сын?

Она кивнула, почти теряя сознание.

— Ты действительно думала, что я могу быть отцом ребенка и отказываться от него? Ты думала, что я женился на тебе под носом у любовницы, матери моего ребенка? — Он больно сдавил ей плечо. — Боже всемилостивый! Дарси, за кого же ты меня принимаешь?

— Я не знала, что думать, — сказала она. Он опроверг самые худшие из ее опасений с такой уверенностью в голосе, такой злостью во взгляде, что Дарси заколебалась, не ошибается ли она. — Вы были так близки. Пару раз я видела вас на пляже. Я видела ее на свадьбе, она... она была очень зла.

— Да, — кивнул он, — она злилась с самого начала, как только я сказал, что ты приехала, а когда мы поженились, прямо рассвирепела.

Дарси попыталась быть справедливой. Проглотив ком в горле, она сказала:

— Я могу понять, она тебя любит...

Он хмуро покачал головой.

— Нет. Давно не любит; боюсь, и раньше не любила. Но она никогда не была сильным человеком, а последние годы ей приходилось трудно.

— И она, конечно, обратилась к тебе. — Дарси не хотела ехидничать, но от боли не могла с собой справиться.

— Да. У нее был только я. Мы дружили с детства. Она знала, что роман наш давным-давно закончился, и ей была нужна моя дружба.

Майлз уловил недоверие в ее глазах и сказал настойчивее:

— Это правда, Дарси. Мы не любовники. Как я понимаю, она просто боялась. Боялась, что потеряет опору, что ты не станешь делить меня с ней.

— Не стала бы, — прошептала она. — Мне противна сама мысль, что ты был с Конни.

— Я не был с ней. Не в том смысле. — Горькие складки легли по сторонам его рта. — Почему ты меня не спросила? Я и предположить не мог, что тебя это волнует. Ты казалась такой безразличной.

— Я считала, что не имею права. Вы были близкими людьми, чем-то вроде семьи. А я... — Слезы подступили к самым глазам, и она на время замолчала. — А у нас с тобой только деловое соглашение.

Майлз напрягся.

— И все? Для тебя это была только сделка?

— Я не могла позволить себе думать иначе! — закричала она. — Везде был Тревор. Он мне кого-то напоминал, не знаю кого. Это меня убивало, я знала, что он мог быть твоим сыном.

Выругавшись, Майлз выпустил ее и отошел, как будто не доверял самому себе.

— Нет, черт возьми! Это был не я. — Он стоял возле запертой стеклянной двери, уперев руки в бедра. — Это Джордж. — Майлз словно подбросил бомбу на середину комнаты. — Вот кого тебе напоминает Тревор. Он очень похож на Джорджа.

Все поплыло у нее перед глазами, надо было сесть, стена уже не держала. Она словно в тумане отыскала стул и села.

— Джордж?

— Да. Джордж. Отчасти из-за него мы с Конни не поженились — хотя наши отношения уже давно зашли в тупик. Через два месяца после помолвки мы поссорились, и тут появился Джордж — голубоглазый красавец с черной душой. Он прямо-таки ее околдовал. Они прожили вместе два года, потом Конни забеременела.

Казалось, Майлза охватила клаустрофобия — он повернул замок в стеклянной двери и толкнул ее, но дверь была забита фанерой и только чуть-чуть приоткрылась, впустив свежий воздух.

Он уткнулся лбом в фанеру.

— Джордж предложил ей деньги на аборт. Видишь ли, в это время он уже собрался жениться на твоей матери и не желал, чтобы девчонка с острова и ее отпрыск подпортили ему планы.

Он злобно ударил в угол фанерного листа сильной рукой, оторвал его, и сырой холодный воздух проник в комнату. Дарси с благодарностью вдохнула его свежесть и отметила, что дождь кончился. Ветер тоже утих, только слегка шелестели пальмы под замирающим бризом. Ураган прошел мимо.

— Так вот почему ты ненавидишь Джорджа, — оцепенело сказала она. Она ни минуты не сомневалась в правдивости истории. Как доказательство перед ней стояли голубые глаза Тревора. Вот, значит, что ее преследовало — самоуверенные улыбчивые голубые глаза. Только у ребенка они были невинные и честные. Неудивительно, что она их не признала. — И поэтому ты захотел на мне жениться. Дело не в компании, верно? Это была месть, простая и ясная. Он отобрал у тебя девушку, которую ты любил, а ты отберешь у него падчерицу. Я просто пешка в вашей игре.

Майлз снова ударил по листу фанеры, злость придала ему силы, и лист с треском отвалился, открыв вид на задний двор, который блестел от дождя и пах свежим деревом, растрепанные кусты оголились. Чуть подальше был виден пляж, усеянный добычей шторма: ветками, листьями, раковинами, водорослями, тысячей разбитых и потерянных вещей.

Но Дарси видела только силуэт Майлза на фоне этой разрухи и слышала только его голос, в котором сквозили нотки раздражения:

— Нет, черт побери! Она не была «девушкой, которую я любил». Ты что, не слушала, что я говорил? Я женился на тебе потому, что ты самая красивая женщина, которую я встречал. Потому что, в первый раз дотронувшись до тебя, понял, что никогда не захочу другую.

Майлз, наконец, повернулся к ней. Лицо его было таким грубым и жестким, что не верилось, будто он только что сказал такие слова.

— Видит Бог, я не хотел испытывать этих чувств по отношению к тебе. Я говорил себе, что хорошо знаю такой тип людей. Ты просто миловидная лживая изменница, как моя мать, как Конни, как десятки женщин, которых я знал и презирал. Я уже говорил тебе, что предпочитаю откровенно эгоистичных женщин, так как в этом случае знаю, с кем имею дело, и никто не страдает.

Проглотив комок в горле, Дарси с трудом проговорила:

— Майлз, но таких женщин невозможно любить.

Он хмуро кивнул:

— Именно. Любовь не для меня, говорил я себе. Любовь — это для невинных душ, таких, как Эмилия, Эван или как Тесса.

Она смахнула слезы.

— Понимаю. Я чувствовала то же самое и никогда не думала, что могу полюбить.

— Поэтому и решила выйти замуж за Эвана?

— Да. — Она склонила голову. — Я оставила надежду на что-то большее, пока не...

— Пока что?

Она беспокойно отодвинулась.

— Пока не встретила тебя.

— Что ты говоришь, Дарси? — Майлз прищурился. — Хочешь сказать, что полюбила меня?

Она открыто посмотрела ему в лицо, готовясь встретить презрение.

— Да. Смешно? Я не могла заставить себя полюбить человека, который меня обожал, и не могла удержать себя от любви к человеку, который меня презирает.

В мгновение ока Майлз оказался возле нее. Он обнял Дарси и стал гладить ее руки, плечи, прижимая к себе.

— Дарси, дорогая, о Господи! Неужели ты не поняла, что я люблю тебя? Даже после вчерашней ночи?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Как будто жар маленьких горячих крыльев коснулся ее лица и тела.

— Ты меня любишь? — тупо повторила она. — Любишь?

— Люблю. — Он улыбнулся. — Отчаянно. Безумно. А до последнего момента считал, что и безнадежно.

— Но ты не говорил...

— Как я мог? Я и сам долго этого не понимал. Не хотел понимать. Ты приехала, чтобы выйти замуж за моего брата. Ты согласилась выйти за меня, потому что была в отчаянии и не знала, к кому обратиться за помощью. Я тебе ничуть не нравился — ты даже не подпускала меня к себе.

Она молча покачала головой, не в силах поверить, не желая верить, опасаясь, что все это сон или обман.

— Я боялась, — начала она.

— Из-за Джорджа?

— О нет, нет. Я боялась собственных чувств, того, что слишком тяжело будет потерять тебя, когда все кончится. Три года — вот все, что у меня было. Если бы я позволила себе чувства...

Он засмеялся удивительным смехом.

— Ах ты, гусыня. А знаешь, о чем я думал? Что мое время истекает, мои три года бегут. Вчера, когда я услышал, как ты сказала Эвану, что это была ошибка, я чуть с ума не сошел. Наговорил ужасных вещей, обезумел от ревности — ты простишь меня, Дарси?

Она нахмурилась, боясь поверить.

— Но ты был так зол, ты сказал, что, если бы не женился, Тревору не угрожала бы опасность. Я так поняла, что ты хотел бы, чтобы нашей свадьбы не было вовсе.

— О нет, дорогая. — Майлз помрачнел. — Значит, ты так подумала? Я, должно быть, сходил с ума от страха. Меня злила собственная тупость. Я должен был сообразить, что Джордж сделает все, чтобы не отдать тебе имущество Скайлеров. Даже Конни понимала это, потому и боялась. Он хотел доказать, что наш брак — фикция; он пошел к Конни и попросил ее засвидетельствовать, что мы с ней любовники, а брак — это деловое соглашение.

— И она отказалась?

— Да. Думаю, Конни действительно повзрослела: раньше она не могла ему отказать. Она заявила Джорджу, что помогать ему не будет. Что мы были любовниками лишь до тех пор, пока она не встретила его.

— На это он очень разозлился.

— Не то слово! Просто рассвирепел. Ты же знаешь, когда Джорджу перечат, он приходит в ярость. Он орал на Конни, толкнул ее, и Тревор видел.

— Бедный мальчик...

— Да, наверно, это было ужасно. Но Тревор решил бежать за помощью. С самого его рождения я был для него чем-то вроде дяди, и он побежал искать меня. Но заблудился и испугался до смерти.

— Какой ужас!

— Вся ответственность на мне: ведь я должен был предупредить Конни, что Джордж здесь. Но слишком увлекся собственной жизнью и не мог думать ни о чем, кроме тебя.

Дарси вспыхнула, вспомнив его прикосновения, поцелуи.

— Посмотри на меня, — сказал он немного охрипшим голосом. Она подняла веки и взглянула прямо ему в глаза. — Я люблю тебя, — признался он. — Может быть, любил с самого начала. В первую ночь в бассейне я хотел проучить тебя, но, как только дотронулся до твоего тела, захотел тебя так, как никого в жизни не хотел. Мысль о том, что ты будешь с Эваном, сводила меня с ума. Тогда я сказал себе, что ненавижу тебя за то, что ты хочешь погубить жизнь Эвана, лишь бы заполучить богатство.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Я был ужасный, правда? Прости меня. У меня только единственное оправдание — ни одна женщина не вызывала во мне такого чувства, и я испугался.

Странно, но она хорошо понимала его боязнь поддаться чувству, потому что чувство делает тебя уязвимым — она ведь тоже долго скрывала от себя правду. Когда-то они стояли тут, бездушно подсчитывая выгоды женитьбы, хотя и были охвачены волшебным, иррациональным, неодолимым потоком любви и желания, пронизывавшего обоих.

Его рука коснулась ее губ, и Дарси улыбнулась. Майлз улыбнулся в ответ.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь? Чувство глубокого покоя охватило ее. Конечно, она его прощает.

Избавившись от страхов, она смогла почувствовать любовь в кончиках его пальцев, услышать любовь в звуке его голоса. Тучи, стоявшие между ними, наконец, рассеялись.

Она ответила ему взглядом, и, когда его губы коснулись ее щеки, сердце радостно и возбужденно забилось у нее в груди.

— Надеюсь, это не помешает нам расправиться с Джорджем. — Шаловливые нотки прозвучали в ее голосе, хотя в это время его губы путешествовали по ее шее.

— Да? — Он уже покусывал мочку уха, а тело Дарси сотрясала дрожь. — И что у тебя на уме?

— Банальные вещи: моя компания, твои акции. — Она ухватила его зубами за палец, он был твердый и соленый. — Как только мы возьмем под контроль все деньги, укротить Джорджа будет нетрудно. Пошлем его куда-нибудь на далекие острова — туда, где он не сможет причинить зло ни Конни, ни Тревору, ни Тессе. Он может управлять отделением Скайлеров на острове Бали, например, — будет продавать кокосы и юбочки из травы.

Майлз легко и весело рассмеялся и уткнулся ей в шею.

— Объясним ему, что чек на небольшую сумму будет поступать регулярно, как часы, если он будет хорошо себя вести и передаст нам право опеки над Тессой.

— Ты великая женщина, миссис Хоторн, — сказал он. — И я тебя ужасно люблю.

Подняв голову, она запустила пальцы в его сырые волосы и прошептала:

— Покажи. Покажи мне, как это прекрасно.

Она почувствовала, как напряглись его руки, и сердце забилось быстрее. Приоткрытым ртом он накрыл ее губы со всей накопившейся жаждой, с обещанием любви. И Дарси снова настиг шторм: ветер оторвал ее от земли, зазубренные стрелы молний пронизывали ее тело, и сама она растворялась в потоке дождя.

Но вдруг возник посторонний звук... Телефонный звонок.

— Если это Эван, я убью его.

Она улыбнулась и посмотрела на блеск лунного света в его прекрасных глазах. Неважно, кто это. Теперь никто не встанет между ними.

— Мы не можем не ответить. — Он бросил на телефон злобный взгляд.

— Может, они хотят вернуться или убедиться, что мы в порядке.

— Черт! — Он встал, взял трубку и сказал «алло» тоном, свидетельствующим о крайнем раздражении. — А, Тесса, привет. — Он вопросительно посмотрел на Дарси, но она только вяло покачала головой. — Она не может подойти к телефону... Да, прекрасно. Черт возьми, она в порядке! Или, по крайней мере, будет в порядке, если вы, двое зануд, оставите нас в покое!

Он кашлянул и вспомнил о хороших манерах, но раздражение в его голосе не исчезло.

— Тесса, уже поздно. Ложись спать. И больше не звони. Мне кажется, телефонные линии собираются отключить — прямо сейчас. — И, бросив трубку, он отключил аппарат.

Дарси мечтательно улыбнулась, а он подошел, встал позади кресла и положил руки ей на плечи.

— После урагана всегда так чудесно? — спросила она, глядя на блеск луны на затихшей воде. На ветвях, на листьях пальм блестели капли дождя, как будто с небес их посыпали серебряными блестками.

Он помассировал ей шею и плечи, а потом его руки спустились по ключицам на грудь, и голос стал низким и хриплым.

— Утром будет радуга.

Она притянула к себе его голову.

— Не хочу ждать до утра, — прошептала Дарси. — Я хочу увидеть ее уже ночью.