"Туман на болотах" - читать интересную книгу автора (Пик Лилиан)

Глава 9

Уэйн не получил должность заведующего кафедрой. Он пришел в ярость, когда заведующим назначили учителя из другой школы.

— Я веду всю работу, а они меня отвергают. Это все твой драгоценный директор — он разгромил меня в пух и прах. Задал кучу провокационных вопросов, специально, чтобы выставить меня в неприглядном свете. — Мне еще никогда не приходилось видеть Уэйна в такой ярости. — Все! С этого мгновения один учитель географии будет придерживаться политики гражданского неповиновения! — Он ткнул пальцем себя в грудь.

— Но, Уэйн, почему ты злишься? У тебя были такие же шансы, как и у всех остальных.

— Да, но им не наносил удар в спину мерзкий негодяй с ядовитым языком. Я видел рекомендацию, которую он мне написал, и прочитал ее несколько раз. Ненадежный, непредсказуемый, с сомнительной методикой обучения — вот какую характеристику он мне дал. — Уэйн сжал пальцы, словно душил кого-то, и застонал. — Он посмотрел на часы. — Пойдем, Трейси, уже поздно. Все давно разошлись. Я собираюсь зайти в бар и утопить свои печали. Пойдем со мной, милая, подбодришь меня.

По дороге к машине мы встретили Брета. Уэйн смерил его презрительным взглядом и за руку вывел меня из школы. Мы сели в машину, и он рванул с бешеной скоростью.

— Успокойся, Уэйн. Нельзя так быстро ездить!

Мы немного покатались, потом отправились в его любимый бар, и он принялся за выпивку. Я начала за него волноваться и, не дожидаясь, пока он напьется сверх всякой нормы, уговорила вернуться к школе и забрать мою машину. Никогда еще я так не радовалась, садясь за руль собственного автомобиля. Я пригласила его к себе на ужин, и, к моему удивлению, он согласился.

Когда мы подъехали к дому, он уже немного протрезвел, но поднимался по лестнице покачиваясь. Я молила Бога об одном: чтобы Дайна не увидела его в таком состоянии.

Едва закрылась дверь, он сгреб меня в охапку и стал целовать так, что я испугалась. Едва отдышавшись, я велела ему прекратить, но он заявил, что, в конце концов, он мой жених и настала пора вести себя соответственно. Я убедила его, что мне нужно приготовить еду, только тогда он отпустил меня и упал в кресло, закрыв глаза рукой.

Мы поели и на десерт выпили крепкого кофе. К нему вернулась способность соображать, но не хорошее настроение. Он бродил по комнате и вдруг наткнулся на проигрыватель, стоящий на полу.

— А это что за штука?

Я объяснила.

— Так-так, значит, уже и до этого дошло? — хитро улыбнулся он.

— Ты ошибаешься, Уэйн. — Теперь пришла моя очередь злиться.

Он поставил проигрыватель на стол.

— Давай послушаем музыку, милая. Выбери что-нибудь.

Я выбрала свою любимую песню, которую мы слушали вместе с Бретом.

— Хорошо, — сказал он, ставя пластинку. — Садись, дорогая, и наслаждайся.

Его тон показался мне странным, но он уселся на подлокотник моего кресла, я расслабилась и, закрыв глаза, погрузилась в волшебные звуки. Неожиданно он встал, покачнулся и задел стол. Игла проехала по пластинке, оставляя за собой глубокую царапину. Уэйн протянул руку и схватил тонарм, очевидно пытаясь остановить проигрыватель. Но он слишком сильно дернул тонарм и вырвал его с корнем.

Я вскрикнула от ужаса, а Уэйн расплылся в улыбке:

— Так-так, значит, мы сломали проигрыватель «золотого мальчика»!

— Ты нарочно это сделал, Уэйн!

— Да ты что, милая? Ты можешь это доказать? Я просто пытался спасти пластинку, разве нет? — продолжал он ухмыляться.

Я заплакала от бессилия и страха.

— Не переживай, крошка. «Золотой мальчик» не рассердится! Он очень чувствителен, когда дело касается тебя. Ты не знала? А следовало бы — об этом знают все.

— Хотела бы я, чтобы ты оказался прав, — покачала я головой. — Как бы я этого хотела.

— Не расстраивайся, сейчас дядя Уэйн все починит.

Но естественно, он ничего не смог сделать, и прекрасно знал это. Когда он ушел, я долго стояла, глядя остекленевшими глазами на сломанный тонарм.

Накинув куртку, я отправилась к ближайшему телефону-автомату. Я набрала номер Брета и услышала его голос. Страх колотился у меня в горле, и я с трудом выдавила из себя слова:

— Брет, мне ужасно жаль, но ваш проигрыватель сломан.

На другом конце провода повисла мертвая тишина, и я продолжила:

— Мы с Уэйном…

Но он прервал меня:

— Я приеду за ним, — и бросил трубку.

Я побежала домой и вскоре услышала звук его машины.

У меня подгибались колени, когда я открывала ему дверь. Он прошел в комнату, взял сломанный тонарм, осмотрел его и положил обратно. Потом снял пластинку с проигрывателя. Увидев царапину, он обернулся ко мне с побелевшим от гнева лицом:

— На этот раз вы хорошо потрудились, вы и ваш приятель. Вы сделали это умышленно, хладнокровно…

— Нет, Брет, пожалуйста, поверьте мне! Все произошло случайно…

Он поднял руку, и я невольно отшатнулась от него.

— Я каждый раз слышу одно и то же, — рявкнул он. — Случайно. Но теперь я уверен, что вы поставили перед собой цель разрушить все, что у меня есть. Что бы я вам ни дал, вы все ломаете на куски. Господи, вы, наверное, ненавидите меня! — Он взял пластинку, одним рывком сломал ее и выбросил в мусорную корзину. — С этого дня держитесь от меня подальше. И близко ко мне не приближайтесь. Вон из моей жизни!

Он положил тонарм в карман, закрыл проигрыватель крышкой и спустился с ним по лестнице. Вскоре я услышала, как он уехал.

С того дня он едва замечал меня. Когда бы мы ни встретились в коридоре, а это случалось мучительно часто, он отводил глаза. Если обстоятельства вынуждали меня обращаться к нему, он говорил со мной холодным, недружелюбным тоном. Уэйн стал более дерзким в отношениях со мной, как на людях, так и наедине. Иногда он сталкивался с Дайной в моей комнате, но, как только он появлялся, Дайна сразу же уходила.

С нетерпением ждала я конца семестра. В первые дни каникул мы отправляемся в поход, и, хотя со мной поедет Уэйн, буду рада скрыться от ледяного взгляда Брета.

Я тщательно подготовила ребят к той работе, которую нам придется проделать, гуляя по Пеннинам. Я объяснила им основные причины разрушения гор и влияние на этот процесс погодных условий. Мы изучали направление течения рек и учились ориентироваться по карте. Я велела всем купить карты местности. Мы начертили наш маршрут на больших листах картона, и я раздала их всем участвующим в походе мальчикам.

Наконец семестр подобрался к последнему дню; все учителя приводили в порядок классные журналы и доделывали разные дела. В последний вечер семестра Уэйн зашел ко мне в гости. У меня сидела Дайна, но при виде Уэйна она закрыла журнал, который с интересом читала, и поднялась с кресла.

— Увидимся позже, Трейси, — зевнула она. — Мне почему-то очень захотелось глотнуть свежего воздуха.

Она направилась к двери, но Уэйн опередил ее и преградил дорогу. Плотно сжав губы, он пристально смотрел на нее. Я видела, что он настроен серьезно. Они стояли друг против друга, и схватка началась.

— Пропусти меня, пожалуйста, — протянула Дайна. — Я хочу пойти в свою комнату. Мне вдруг захотелось побыть одной.

— Очень жаль, мисс Роу, но вы останетесь здесь.

Он раскинул руки в дверном проеме, Дайна попыталась обойти его и повернуть ручку двери. Он перехватил ее руку и притянул к себе. Она вырывалась, и они отодвинулись от двери.

Я поняла, что должна быстро исчезнуть. Открыв дверь, я глазами показала на ключ в надежде, что Уэйн меня поймет. Он понял, и я услышала скрежет ключа в замке.

Я закрылась в комнате Дайны. Не зная, чем заняться, я собрала посуду на поднос и отнесла на кухню. Когда я уже перемыла все тарелки, на лестнице послышались удаляющиеся шаги и смех двух человек. Через несколько мгновений завелась машина и покатила прочь.

Мне стало одиноко в своей комнате. Подушка с кресла валялась на полу: видимо, им стало тесно. Я надеялась, что они будут очень счастливы и прольют несколько слезинок по поводу моего одиночества.

В первый день каникул мальчики собрались в кабинете географии. Я проверила их рюкзаки и убедилась, что все они надели туристические ботинки.

К школе подъехала машина Брета: видимо, он привез Колина. Вскоре появился и сам Колин, и я сердечно улыбнулась ему. Он остался единственной ниточкой, которая связывала меня с Бретом, — интересно, он заметил, что мы с его отцом больше не разговариваем?

Можно было вернуть Уэйну кольцо — ведь я выполнила свою часть сделки. Семестр закончился, и нам больше не нужно притворяться.

Я забрала микроавтобус по дороге в школу, и теперь он ждал нас на парковке. Я посмотрела на часы — Уэйн опаздывал. Ребята начали нервничать. Прошло полчаса, а Уэйн так и не появился. Может быть, он проспал или вообще забыл о том, что мы уезжаем? Подождав еще с полчаса, я решила действовать.

Постучалась в кабинет директора. Он открыл дверь и удивленно воззрился на меня:

— Что вы здесь делаете? По-моему, вы должны уже быть в пути?

— Простите, мистер Хардвик, — пролепетала я, — но мистер Иствуд не пришел. Что мне делать?

— Войдите и закройте дверь, — бросил он и снял трубку. — Какой у него телефон?

Я продиктовала, и он набрал номер.

— Мистер Иствуд? — сказал Брет, когда на том конце провода сняли трубку. — Говорит Хардвик. Мисс Джонс говорит, что вы не приехали в назначенное время… Что? — Он слушал, и его глаза превратились в две узенькие щелки. — Понятно, — бросил он, глядя на меня и продолжая слушать. Когда Брет положил трубку, его взгляд, казалось, так и раскромсал бы меня на куски. — Помимо всего прочего, мисс Джонс, он сообщил, что все еще лежит в постели и не собирается вставать. Он утверждает, что в поход вы можете отправляться и без него. Он также передает вам привет и еще какую-то чушь насчет того, что вы останетесь довольны его заменой. Он сказал, что вы поймете.

Я прекрасно поняла, что он имел в виду, и покраснела до корней волос.

— Что мы будем делать, мистер Хардвик? — схватившись за стул, спросила я. — Отправим мальчиков домой?

— У нас только один выход, мисс Джонс. Я заменю вашего жениха.

— Но, мистер Хардвик, ведь вы уже в отпуске!..

Он оставил мое замечание без ответа и уже собирал свои вещи, заталкивая их в сумку.

— Мы могли бы отправить мальчиков по домам…

— Нет, не могли! Их родители заплатили приличную сумму за этот поход и вверили их на наше попечение. Мы не можем их подвести. — Он снял трубку, набрал номер и велел мне возвращаться к мальчикам. — Я подойду к вам, как только смогу.

Закрывая дверь, я услышала его слова:

— Элейн, дорогая, послушай…

Мы с мальчиками стояли у окна и смотрели, как машина директора с ревом пронеслась мимо школьных ворот.

— Что это с папой? — спросил Колин. И когда я сказала, что его отец едет с нами, он застонал.

Остальные мальчишки расхохотались и принялись хулиганить. Я достала пакет с конфетами, надеясь, что это их успокоит. Брет вернулся через двадцать минут. Он переоделся в синюю ветровку и свитер с высоким воротом, за спиной висел огромный рюкзак. Мы погрузили вещи в автобус, и ребята забрались в салон.

Брет сел за руль, я устроилась рядом. Мальчики быстро расселись по местам, их настроение не слишком испортилось от того, что вместо Уэйна с нами едет директор.

— Эта поездка, наверное, нарушила ваши планы, Брет? — бросила я пробный камень в воздвигнутую между нами невидимую стену.

— Немного. — Его краткий ответ граничил с грубостью, и я тотчас оказалась по свою сторону стены. Вероятно, мое обращение к нему по имени показалось ему дерзостью, поэтому я решила в будущем придерживаться «мистера Хардвика».

Брет вел автобус до обеда, потом мы остановились и перекусили на придорожной стоянке. После обеда за руль села я. Пристегивая ремень, я посылала ему мысленное сообщение: «Вы мне доверяете?» Но он отвернулся прежде, чем я успела прочесть ответ по его глазам.

Мы проехали много миль по северному шоссе. Дорога тянулась однообразной лентой, вести машину было нетрудно. Мальчишки сначала заскучали, потом начали безобразничать, и Брет предложил им поиграть в игру с номерами машин и названиями городов, которые мы проезжали. Перед тем как мы свернули с шоссе у Скотч-Корнера, Брет снова сел за руль. Мы разговаривали только по необходимости. Похоже, нам больше нечего было сказать друг другу.

Теперь пейзаж стал другим, и, когда мы миновали Барнард-Касл и Миддлтон-ин-Тисдейл, нам открылся величественный в своей красоте вид. Некоторое время мы ехали вдоль реки Тис и теперь оказались среди болот во всем их суровом великолепии.

Ближе к вечеру мы прибыли в «Нун-Хилл-Хаус». Подъезжая к нему, мы сказали мальчикам его название, и они затряслись в притворном страхе.

— В нем водятся привидения! — стучали они зубами.

— Кто вам сказал такую глупость? — поинтересовался директор.

— Мистер Иствуд, сэр. Он сказал, что иногда по ночам там бродит дух женщины, которая держит в руках свою голову. Он уже останавливался там однажды с другими мальчиками и видел ее.

— Господи, какой идиот! — пробормотал Брет себе под нос и добавил уже громко: — Полагаю, мне не нужно убеждать вас, что это полная чушь?

— Нет, сэр, но мысль о том, что это может быть правдой, будоражит кровь.

— Ладно, — рассмеялся Брет, — но только не принимайте это всерьез.

— Кто в наши дни верит в привидения? — с завыванием пропели они.

— Может быть, мисс Джонс? — саркастично заметил Брет.

— Не говорите глупости! — фыркнула я в ответ.

Слава Богу, он не почувствовал легкой тревоги в моем голосе. Не то чтобы я боялась, но все-таки надеялась, что дом, в котором мы остановимся, окажется милым и светлым, с удобными кроватями и запирающимися дверями.

Нас встретил огромный, темный, полуразвалившийся старый дом. Конечно, назвать его заброшенным было бы преувеличением, но именно такое впечатление он произвел на меня, когда мы взялись за тяжелое железное кольцо и постучали.

Я отступила назад, радуясь, что Брет взял инициативу на себя. Изъеденная древесным жучком массивная дверь приоткрылась, и нашим взорам предстала пожилая женщина с вопросительной улыбкой на губах.

— Миссис Бекинг?

Она кивнула. Брет тактично объяснил, кто мы такие, и она распахнула дверь шире. Теперь она улыбалась в полный рот, словно была очень рада нас видеть. Кивала, глядя на счастливые лица мальчишек, шествовавших мимо нее, — казалось, она весь день с нетерпением ждала этой встречи. От такого радушного приема на душе стало тепло.

Мы поднимались по лестнице, и наши шаги гулким эхом разносились по дому. Над нами повис тяжелый запах сырости и заброшенности, и мне сразу захотелось вдохнуть свежего воздуха.

В доме было шесть спален. Три из них предназначались для мальчиков, одна для Брета, и одна для меня. Миссис Бекинг занимала самую маленькую комнату из всех.

— Вы одна здесь живете? — спросил Брет.

Она говорила с легким северным акцентом.

— Со мной живет моя сестра, но она сейчас в отъезде. — Ее голос слегка дрожал. — Если хотите, могу заварить вам чай.

Брет подтвердил, что мальчики проголодались, но попросил ее не беспокоиться, потому что мы привезли с собой много еды. Она лишь отмахнулась от него.

— У меня все готово. Может быть, я уже не молода, — повернулась она ко мне, — но мои старые руки пока еще могут приготовить еду, чтобы накормить голодных мальчишек.

Она показала нам ванную, которую мальчики исследовали по очереди, велела нам проходить в столовую, когда мы будем готовы, и оставила нас. Мы начали распаковываться. Брет помог мальчикам принести сумки. Я проследила, чтобы все они вымыли руки, потом прошлась по комнатам и разложила спальные мешки.

Ни в одной из комнат не было занавесок. Вместо них окна закрывали жалюзи, которые, казалось, рассыплются от одного прикосновения. Я надеялась, что в моей комнате все-таки будут занавески, и, улучив свободный момент, пошла посмотреть. Но мои надежды не оправдались. Я попробовала закрыть жалюзи, но шнур оторвался и остался у меня в руке.

Когда я сказала об этом Брету, он пожал плечами.

— Ну и что? — Он выглянул в окно. — Здесь нет ничего, кроме болот и холмов. Ни единой души на несколько миль вокруг, так что никто не будет за вами подсматривать.

— Знаю, но… — Я не осмелилась сказать ему, что уже начинаю нервничать.

Кровать представляла собой железный каркас с волосяным матрасом.

— Здесь нет постельного белья? — робко поинтересовалась я.

— А что бы вы хотели — пятизвездочный отель со всеми удобствами?

«Неужели нельзя вести себя немного подружелюбнее?» — подумала я.

Он попробовал кровать на мягкость, но она оказалась тверже камня.

— Вам будет удобно в спальном мешке.

Этими словами закончился наш разговор. Мне хотелось посмотреть на его комнату, но я не рискнула заглянуть к нему. Страшно даже подумать, как бы он отреагировал на такую дерзость с моей стороны.

За чаем мы все объелись. Миссис Бекинг подала к столу пшеничные лепешки, домашний хлеб и печенье, пироги с фруктами и много-много чая. Она светилась от удовольствия, когда мы благодарили ее. И даже слышать не хотела о том, что мы сами будем готовить себе завтраки; поэтому, чтобы не обижать ее, мы решили отдать ей свои продукты. Она сказала, что мы можем сами делать себе бутерброды на кухне перед каждым выходом из дома.

Мы с мальчиками отправились на поиски реки Тис и, к своему удивлению, обнаружили ее неподалеку от дома.

— Можно нам завтра искупаться, сэр? — спросил рыжеволосый Миллер.

— Вот завтра и посмотрим, Миллер, — прозвучал краткий ответ.

Вечером, перед сном, мы спланировали маршрут на следующий день.

— Если погода будет хорошей, — объяснял Брет, склонившись над картой, которую одолжил у меня, — мы попробуем добраться к подножию Хай-Кап-Ника. Оттуда поедем в Лэнгдон-Бек — это недалеко — и свернем к Биркдейлу. Потом проедем по возможности дальше, припаркуем автобус и пойдем пешком. На карте не помечена пешеходная тропа. Идти будет нелегко, но мы справимся. У всех есть топографические карты?

Ребята кивнули. Он посмотрел на меня.

— Я воспользуюсь вашей, мисс Джонс.

Если мне и пришло в голову, что он собирается пользоваться картой вместе со мной, то я очень заблуждалась.

— А вы можете вместе с Колином.

Я отвернулась, прикусив губу. Значит, он не хочет даже карту разделить со мной! Я отошла к окну и глазами, полными слез, уставилась на болота.

Меня вывел из грустной задумчивости голос Брета:

— Вы с нами, мисс Джонс? Или заранее испугались и решили отказаться?

Мне пришлось смириться, и стало все равно, что он видит мои слезы. Он как-то странно посмотрел на меня, продолжая изучать карту.

Мы уложили ребят пораньше, потому что они очень устали за день. Мое сердце забилось сильнее, когда я подумала о том, как мы с Бретом проведем остаток вечера. Но мне не пришлось долго ломать голову.

Когда после неразберихи с пижамами, полотенцами и мыльницами наконец наступила тишина, я обошла вокруг дома и залюбовалась холмами и болотами, переливавшимися в золотистых лучах вечернего солнца. У меня дух захватило от этой красоты. Вот если бы еще и Брет был рядом…

Он появился из-за угла и, казалось, удивился, обнаружив меня: стоял в нерешительности, словно раздумывая — повернуть назад или подойти ко мне, потом все же подошел.

— Чудесный вечер… — начала я.

Он кивнул, постоял немного, засунув руки в карманы, и пробурчал:

— Пойду прогуляюсь.

Берт пересек сад и вышел через калитку, а я застыла на месте, с непониманием и тоской глядя вслед его удалявшейся спине. Он что, наказывает меня за какое-то неизвестное преступление? Или таким образом вычеркивает меня из своей жизни? Неужели не может даже слова нормального сказать?

Я пошла в другую сторону. Теперь я не видела пасущихся овец, не замечала солнца, скатывающегося с безоблачного неба: я видела только удаляющуюся от меня спину человека, которого я любила.

Вернувшись, я нигде не обнаружила Брета и отправилась спать. Умываясь в ванной, я вспомнила, как миссис Бекинг пришла к мальчикам и пожелала спокойной ночи. «Вы, наверное, слышали о здешних привидениях? Так вот, не обращайте внимания на это! Привидений здесь нет. Просто по ночам из своих норок вылезают мыши и забавляются. Они не сделают вам ничего дурного. Так что спите спокойно!»

Так это не привидение? А всего лишь мыши? Я содрогнулась и пожалела, что мне придется провести ночь в этой комнате одной. Было уже совсем поздно, когда я расстелила наконец свой спальный мешок поверх матраса. Выключила свет и зажгла свой фонарик. Освещая себе дорогу, я дошла до кровати и забралась в мешок.

А потом мне стало страшно. Я испытывала примитивный животный ужас. Прислушивалась к ночным звукам, обычно приглушенным днем. Слышала блеяние овец, скрип и чей-то тайный шепот, казалось доносившийся из самой тишины.

Мне послышалось вдруг какое-то движение, чей-то тихий стон. Это не иначе как старая леди, убеждала я себя, но не верила. Меня обдало жаром и охватила паника. Сердце колотилось о ребра. Я высвободилась из мешка, понимая, что нахожусь в состоянии беспричинного страха. Что ж, сама себя накрутила, но это не имело значения. Страх не давал мне дышать, нужно было спрятаться от него, найти убежище среди привычных вещей.

У меня пересохло во рту. Я нащупала тапочки, нашла фонарь и, натянув куртку поверх ночной рубашки, открыла дверь. Ржавые петли заскрипели, и эхо разнесло этот скрип по длинному коридору. Я добралась до ванной, не смогла найти выключатель, поэтому зажгла фонарик. Стакана не было, и я зачерпнула воду рукой, чувствуя ее приятную, успокаивающую прохладу. Я вышла из ванной, посветила направо и налево, стараясь не смотреть на тени и темные углы. Не доходя несколько шагов до своей двери, я вдруг услышала сзади какой-то шум. На мое плечо легла рука, и я застыла от ужаса. Я хотела закричать, но, как в кошмарном сне, из моего горла не вырвалось ни звука. Мой рот закрыла чья-то рука, и я сразу обмякла — но не от страха, а от облегчения. Мне было знакомо прикосновение этой руки!

— Брет, о, Брет! — повторяла я снова и снова, закрывая лицо ладонями.

Не знаю, каких действий я от него ожидала, но, уж конечно, не бездушных слов, сказанных высокомерным, директорским тоном:

— Боже правый, возьмите себя в руки, мисс Джонс.

Он проследовал за мной в спальню и закрыл за собой дверь. Держа руки в карманах, он рассматривал меня бесчувственным взглядом. Я начала дрожать.

— П-п-простите, мистер Хардвик, но я не м-м-могу заснуть.

Эти давно знакомые ему слова, навевающие воспоминания о других временах, теперь отскочили от него, как от каменной стены.

— И что вы хотите от меня? — ответил он так же, как и когда-то.

— Я услыш-ш-шала шум и испугалась.

— Только не говорите мне, что боитесь привидений. — В его голосе слышалась насмешка.

Я ничего не могла ответить, потому что мои челюсти заходили ходуном. Потом мне все-таки удалось выдавить из себя вопрос, и, как только он прозвучал, я поняла, что обращаюсь к нему с возмутительной просьбой. Смешно, конечно, но в эту минуту меня меньше всего беспокоили правила приличия.

— Вы не м-м-могли бы остаться со мной, Б-брет?

Некоторое время он ошеломленно молчал.

— Остаться?! Вы в своем уме?! Вы понимаете, что вы мне предлагаете?

Я беспомощно отвернулась от него. Если он решил неправильно истолковать мои слова, я ничего не могла поделать. Вероятно, я сама напросилась.

— П-п-простите, — прошептала я, — за то, что ок-к-казалась такой н-наивной. Можете вернуться в свою к-к-комнату и от души посмеяться над моей шуткой.

Его глаза блеснули в лунном свете, который струился сквозь окно, его силуэт успокаивающе вырисовывался в полумраке комнаты. Он стоял так близко, что я готова была закричать, если бы он ко мне прикоснулся, закричать от радости, а не от боли. Я шагнула назад.

— Ложитесь в постель, мисс Джонс, — буркнул он, — пока я не сделал ничего, о чем мог бы пожалеть. Ложитесь и перестаньте вести себя как маленький ребенок.

«Маленький ребенок» — так он меня назвал? Никогда в жизни я еще не чувствовала себя такой взрослой, как сейчас. Я послушно выполнила его распоряжение, но мои зубы продолжали выстукивать дробь. Поправив подушку, я свернулась калачиком в своем мешке и молча смотрела на него. Он немного постоял надо мной и потом скрылся за дверью.

Утром я опоздала на завтрак. После ухода Брета я еще долго ворочалась и проснулась с тяжелой головой и покрасневшими глазами. Брет окинул меня быстрым взглядом, когда я появилась под конец завтрака.

— Вы видели ночью привидение, мисс Джонс? — спросили меня мальчики.

Я плохо соображала, чтобы придумать достойный ответ, поэтому просто улыбнулась, покачав головой, и села на свое место напротив Брета. Без аппетита я жевала яичницу: в столовой было довольно холодно, да и есть мне не хотелось.

— Погода хорошая, мисс Джонс, поэтому мы отправляемся на прогулку, — доложил Колин.

Кен Миллер сообщил, что возьмет с собой фотоаппарат. В ответ раздался стройный хор голосов:

— И я тоже!

— А вы взяли фотоаппарат, мисс Джонс? — спросил один из мальчиков.

— Нет, у меня его нет. Был когда-то, но я… его сломала.

Директор захлебнулся кашлем, и Колину пришлось стучать его по спине.

— Пап, а ты взял свой?

— Да, — пробормотал Брет, ставя пустую чашку на стол.

Колин сообщил всей компании, что собирается сфотографировать мисс Джонс, остальные решили последовать его примеру.

— Не тратьте пленку на пустяки, — посоветовал директор и вышел из-за стола, оставив «пустяк» доедать свой завтрак.

Мы приготовили огромное количество бутербродов, сварили вкрутую дюжину яиц и наполнили дюжину фляжек. Когда мы отправлялись в путь, солнце едва проглядывало сквозь низкие облака, отбрасывая на землю причудливые тени. Мы припарковали автобус на ровной площадке недалеко от дороги, и мальчики, вырвавшись на свободу, скакали по холмам, скатывались вниз, лупили друг друга картами, пока директор не призвал их к порядку. Он собрал их в кружок и принялся объяснять географические особенности, которые им нужно найти во время прогулки. Моя карта была у него, поэтому мне оставалось лишь стоять в стороне и слушать. Казалось, он прекрасно справляется и без моей помощи. «Никому-то я не нужна», — мрачно подумала я и побрела в сторону, разглядывая суровую красоту окружающей природы.

Однако директор не позволил мне расслабиться и быстро призвал к ноге, словно маленькую собачонку. Он не желал видеть меня рядом с собой, однако не выпускал из поля зрения. Видимо, считал, что лучше уж терпеть мое присутствие, чем позволить мне потеряться. Так от меня, по крайней мере, можно не ждать больших неприятностей. Он просто выбрал меньшее из зол.

— Мисс Джонс, возьмите карту и продолжайте. Я кое-что забыл в автобусе.

Мне пришлось повиноваться, и, когда он отошел на приличное расстояние, я спросила у ребят, о чем он говорил. Они принялись громко упрекать меня за невнимательность.

— Он сказал вам о ледниковых долинах, которые могут встретиться на пути?

— Сказал.

— А о выпуклых склонах?

Они снова закивали.

— О ступенчатых склонах? — Наконец-то я обнаружила что-то, о чем Брет не успел сказать. — Мы все это уже проходили в классе, но я освежу вашу память.

Поначалу я не заметила Брета, который слушал меня, неслышно вернувшись. Когда я случайно подняла глаза и поймала на себе его взгляд, он смущенно отвернулся. Я хотела продолжить, но он прервал меня:

— Пока достаточно, мисс Джонс. Мы приехали сюда для практических занятий, а не ради теории.

Свернув карту, я раздраженно бросила ее и быстро пошла вперед, понимая, что веду себя глупо, что подаю плохой пример, но мне было все равно. Ему не нравилось все, что я делаю.

— Эй, подождите нас, мисс Джонс!

Один или два мальчика оторвались от группы и шли рядом с ним. Я слышала, как Колин спросил отца, зачем он возвращался к автобусу.

— За аптечкой первой помощи. Вдруг понадобится? Последнее время меня преследуют всякие несчастные случаи.

Колин разразился громким смехом.

— Он имеет в виду мисс Джонс! — закричал он на всю округу. — Слышали бы вы, что он иногда говорит о ней!

Я повернулась. Я хотела заглянуть в глаза Брету. Это не может быть, не должно быть правдой.

— Замолчи, Колин! — рявкнул он, и в его голосе кроме гнева слышалось что-то еще, что-то похожее на отчаяние, но я так и не поняла, что именно. Его лицо побелело от ярости — ярости на сына, который его выдал. Да еще и при всех.

До этого я чувствовала себя уставшей, но теперь последние силы покинули меня. А наш поход едва начался. Если бы только Брет объяснил мне, какое преступление я совершила. Видимо, страшное, судя по тому, как он ко мне относится. Неужели когда-то мы были настолько близки, что минутами казалось, что стали единым целым?

Мы продвигались по нашему маршруту. Время от времени Брет или я обращали внимание мальчиков на те или иные географические особенности, показывали окаменелости и другие геологические образцы. Мы любовались Колдрон-Снаутом, огромным водопадом, который бурлящим потоком устремлялся вниз с высоты двести футов. Мы искали горечавки, крошечные голубые цветы, пережившие ледниковый период. Мы объяснили мальчикам, что эти редкие цветы нужно беречь, они цветут только в субарктических условиях и в других местах не выживают.

Через некоторое время мы сделали привал на обед. Нас окружали величественные горы, высотой достигавшие две тысячи футов. Несмотря на то что светило солнце, пейзаж казался мрачным и диким.

Наконец мы добрались до последнего пункта нашего похода — Хай-Кап-Ника, огромного ущелья, образовавшегося миллионы лет назад. Мы снова присели отдохнуть, и, пока Брет рассказывал ребятам о строении гор и ледниковых долинах, я опустилась на землю и легла, положив руки под голову. Белые легкие облака медленно плыли по синему небу. Мои ноги едва успели немного отдохнуть, когда меня толкнул Джексон:

— Мистер Хардвик велит вам подойти к нам и заняться делом. Он говорит, что мы пришли сюда работать, а не спать.

«Интересно, — думала я, поднимая ноющее тело с земли, — что сделал бы директор, если бы я отказалась двигаться? Вероятно, отправил бы спать без чая».

Обратную дорогу я выдержала только благодаря тому, что все время думала о постели. Большую часть пути я плелась позади всех. Мальчишки убежали вперед, и я осталась совсем одна. Брет ни разу не оглянулся. Добравшись до автобуса, я рухнула на переднее сиденье и закрыла глаза.

— Мисс Джонс, вы сядете за руль?

Я медленно подняла отяжелевшие веки и посмотрела на него:

— Что вы сказали?

— Я спросил, вы… А, ладно, не важно. Забудьте.

Я не стала спорить, я просто откинула голову на спинку сиденья и молча смотрела вдаль. Не помню, как дотянула до вечера. Уложив ребят, я закрылась в своей комнате.

Делать было нечего, и я легла спать. На улице еще было довольно светло, когда я забралась в спальный мешок. Если мне удастся заснуть до наступления темноты, ночные тени и шорохи не успеют меня напугать, как накануне. Я уже задремала, когда раздался стук в дверь.

— Мисс Джонс, — послышался голос, — вы у себя?

Я не ответила.

— Мисс Джонс…

Задергалась дверная ручка, и я закрыла руками уши. Кто-то толкался в дверь, но вскоре сдался. Я услышала удаляющиеся шаги Брета.