"Спрятанная красота" - читать интересную книгу автора (Пик Лилиан)

ГЛАВА 3

Дружба Берил с ее начальником, Джеймсом Корнишом, расцветала не по дням, а по часам. — Джеймс хочет познакомиться с тобой, Лорри, — объявила она однажды утром. — Ты не возражаешь, что мы так подружились?

— Мам! — Лоррен поцеловала мать в щеку. — Я очень этому рада. Дружи с ним так крепко, как захочешь, только заранее сообщи, когда мне надо будет подыскивать для себя квартиру, ладно?

— Не глупи, Лорри! Я хочу, чтобы ты всегда жила здесь.

Однако Лоррен знала, что придет время и мать будет думать совсем иначе. Дни шли за днями, и девушка все острее ощущала свое одиночество. «У каждого кто-то есть, — мучилась она, — кроме меня». Она радовалась, что у нее есть вечерние занятия в колледже, — это отвлекало ее от безнадежных мыслей.

Как-то в октябре ее обычные занятия в колледже временно перенесли на другой вечер. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Лоррен тщетно пыталась вспомнить номер аудитории, отведенной сегодня для ее занятий. Она прошла по коридору, заглядывая в классы и надеясь узнать своих студентов! У дверей последней комнаты она затаила дыхание, не веря глазам, — там читал лекцию Алан Дерби!

Она пристальнее вгляделась и поняла, что это не ошибка! Алан Дерби собственной персоной! Он писал что-то на доске, он учил английскому! Английскому! Только приличия не позволили ей толкнуть дверь, ворваться в класс и обвинить этого мошенника в обмане перед всеми студентами.

Задыхаясь от гнева, она нашла наконец своих студентов и извинилась, что немного опоздала. Весь вечер ее мозг раскалывался: она механически читала лекцию, едва сдерживая возмущение. Как же было одурачено руководство колледжа, что согласилось взять преподавателем человека совершенно без квалификации и полностью непригодного для работы со студентами! Газетчика, журналиста, который понятия не имеет, где разница между хорошим и плохим английским! От потрясения она даже забыла, что может столкнуться с ним после занятий, и совершенно растерялась, когда увидела его в деканате. Инстинктивно Лоррен повернулась, чтобы убежать, но он уже увидел ее. Ее сердце на миг замерло, но тут же бешено забилось, когда она увидела, что удивление Алана сменилось каким-то странным чувством, смесью замешательства и смущения от того, что его разоблачили.

— Добрый вечер, мисс Феррерс! — Голос его, однако, звучал ровно и сдержанно.

— Добрый вечер, мистер Дерби! — ответила она также спокойно.

Лоррен подошла к столу, и Алан посторонился, чтобы девушка положила журнал. Они молча посмотрели друг на друга, как будто оба не знали, как поступить дальше. Алан заговорил первый.

— Вы собираетесь домой? Я могу вас подвезти.

Ни объяснений, ни оправданий, только небрежное приглашение подвезти ее на машине. Его самообладание и непринужденная поза почти привели ее в ярость. Лоррен собралась уже отказаться, но вдруг передумала.

— Да, спасибо, — высокомерно ответила она. Алан удивленно посмотрел на нее и, слегка улыбнувшись, открыл дверь перед девушкой.

В полном молчании они спустились вниз, сели в машину и доехали до дома. Лоррен, достав из сумочки ключ, открыла входную дверь. Алан последовал за ней в темный холл и только здесь впервые за всю дорогу заговорил:

— Ну, мисс Феррерс, ваше молчание довольно выразительно. Давайте покончим с этим. Вас ведь что-то гнетет, не так ли? Какое преступление я совершил на этот раз?

— Преступление? Вы совершенно правы, мистер Дерби! — В ее глазах засверкала ярость. — Мне очень интересно, знают ли руководители колледжа, что они взяли на полставки мошенника, «учителя», который совершенно не годен для работы, за которую ему честно платят жалованье? И что единственное, в чем он на самом деле разбирается, так это мелкие сплетни и журналистская болтовня.

Он перебил ее:

— И кто же этот гонитель и душитель языка, причина необразованности молодежи и вырождения английского языка? Я?

— Конечно! Кто же еще? — Его ярость немного испугала ее.

— И что же вы намерены делать? Донесете на меня?

Она хотела прямо встретить его вызов, но опустила глаза, увидев, с какой насмешкой и презрением он на нее смотрит. Алан спокойно произнес:

— Вы действительно первоклассная стерва. Действуйте, как считаете нужным, потом расскажете. Мне будет интересно узнать, как руководство колледжа прореагирует на ваши разоблачения.

Он перескочил через несколько ступенек, остановился на полпути и вернулся:

— Нет, я передумал. Я все-таки избавлю вас от этих забот.

— Вы хотите сказать… вы сами все им расскажете? Вы откажетесь от работы?

— Нет, не откажусь. И скажу не им, а вам. Встаньте-ка вот здесь, чтобы я мог видеть ваше лицо. — Он схватил ее за руку и вытащил под свет лампы.

Лоррен озадачило выражение злорадства и предвкушения удовольствия на его лице. Но она недолго недоумевала.

— Дорогая мисс Феррерс, я гораздо квалифицированнее в этой области, нежели вы. — Он протестующе поднял руку, не давая девушке возражать. — Я не закончил. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — К вашему сведению, у меня университетская степень. Каждый раз, когда я пишу свое имя, я имею право ставить после него: «магистр искусств, Оксфорд». Это значит, что я изучал английский язык в Оксфордском университете, окончил его с отличием и ученой степенью. — Он улыбнулся. — Я так и думал, что от моих слов ваша бледность исчезнет. Мне было очень интересно увидеть ваше смущение.

Он подошел ближе, держа руки в карманах пиджака, и остановился перед ней, безжалостно пресекая все невнятные извинения Лоррен.

— Мне следовало бы заставить вас взять назад каждое обвинение, которое вы бросали мне в лицо, заплатить за каждое нанесенное мне оскорбление с того самого момента, как я переступил порог этого дома.

— Но… почему?

— Почему умолчал об этом? Почему не рассказал всем и каждому? Потому что в моей профессии — да-да! я говорю о журналистике — в моей профессии, — он сделал ударение на этом слове, — не следует выставлять себя напоказ и хвастаться академическими познаниями перед коллегами. Они и так смотрят на меня как на белую ворону, считают, что я слишком важничаю, и часто травят меня за мои работы, говоря, что я неопытен и страдаю явно выраженным академизмом и… — Он сделал эффектную паузу и прищурившись повторил ее же слова: — Не способен выполнять работу, за которую они мне добросовестно платят. — Он усмехнулся. — Не правда ли, довольно забавно? Вот и приходится скрывать, что у меня за плечами Оксфорд.

Осознав наконец, в каком ужасном положении она сейчас оказалась, Лоррен запинаясь спросила:

— Но… но почему с такой квалификацией, с ученой степенью вы…

Он не дал ей договорить.

— Почему я стал журналистом? Почему не продолжил, как хотел, дальнейшее обучение по профессии? Хорошо, я расскажу вам.

Он достал сигареты и с убийственной неторопливостью прикурил, внимательно рассматривая девушку. По выражению его лица было ясно, что он вполне удовлетворен ее растерянным и ошеломленным видом.

— Сразу после университета я начал преподавать. Это вас удивляет? Однако через пару лет повседневной, скучной, однообразной и кропотливой работы с капризными и непослушными мальчишками, которых приходилось заставлять соблюдать школьный порядок, я не выдержал. Я больше не мог оставаться в косной атмосфере старой школы и терпеть ограниченность коллег — людей вроде вас, мисс Феррерс, которые, нисколько не колеблясь, не стесняются поучать и разглагольствовать по поводу вещей, превышающих их компетенцию, людей, которые, как и вы, отказываются впустить свежий воздух идей в свой предмет и методы преподавания.

Алан высказал все это прямо в лицо Лоррен, которая обессиленно прислонилась к стене холла, как будто искала в ней поддержку. А он, выдохнув в потолок облачко сигаретного дыма, продолжил:

— Может быть, однажды, мисс Феррерс, я преподам и вам урок — как следует учить английскому в наши дни, английскому последней половины двадцатого века. Вообще-то, — он улыбнулся своей мысли, и его взгляд на мгновение стал ласковым, — вы можете зайти в колледж на следующей неделе и посидеть на лекции, которую я буду читать своим студентам. Я уверен, что вы почерпнете из нее немало ценного, что поможет вам усовершенствовать не только свой собственный английский, но и освежить вашу преподавательскую работу.

С этими словами он повернулся и, перешагивая через ступеньку, быстро поднялся к себе, оставив Лоррен полностью измученной и обескураженной.

— Как твое сердце? — спросила Лоррен у Анны, когда они обедали в перерыве на ленч в преподавательской.

— Мое сердце? — Анна шутливо прижала руку к груди вздохнула с облегчением. — Оно все еще на месте, бьется, как и положено. Что с тобой, дорогая?

— Я просто хотела спросить, — кротко продолжила Лоррен, — как идут ваши дела?

— Господи! Ты меня напугала! А это очень плохо для моего сердца. Какие дела и с кем?

— С Аланом Дерби, конечно.

— Ты что, серьезно? — Анна громко рассмеялась. — Между нами ничего нет. Не доверяй слухам!

— Но он сам сказал мне, что вы отлично понимаете друг друга.

Анна нахмурилась, размышляя над этими словами, и сказала:

— М-м-м, я не уверена, но, кажется, догадываюсь, что он имел в виду.

— Что вы только хорошие друзья?

— Нет, даже не это, дорогая.

— Тогда почему он продолжает приглашать тебя на прогулки?

Анна чуть не поперхнулась:

— Если честно, я подозреваю, что я… кх-х… всего лишь, как говорят, мелкая рыбешка среди макрели…

— Ты хочешь сказать, что ты просто наживка, чтобы завлечь Марго Френч в сети Алана?

— Может быть, может быть… — сказала она задумчиво.

— Он просто использует тебя, чтобы заставить Марго ревновать? — не отставала Лоррен.

Она не смогла скрыть нотки уныния в голосе, и подруга проницательно на нее посмотрела, но ничего не сказала и только кивнула.

— Кстати, Лоррен, — вспомнила Анна, — ты знаешь, что мы завтра едем на радиоярмарку в Лондон? Вырисовывается интригующая ситуация! Не знаю, придется ли мне наступать на пятки Хью или провести время в обществе с лордом Бевербруком, но все равно будет забавно наблюдать, как двое красавцев расшаркиваются перед прекрасной Марго. А я буду скромно стоять в сторонке с парнем, которому не досталось девушки.

— Это тебя беспокоит?

— Беспокоит? В мои годы я уже стала огнеупорной. Да и раньше никогда не зацикливалась на замужестве, ты же знаешь. Я любила красивого и свободного парня и обожала интересного женатого мужчину, но мое чувство никогда бы не выдержало бы испытания браком. Так что не беспокойся обо мне. Тем не менее, придется обновить экипировку. Будь я проклята, если позволю какой-то там Марго смотреть на себя, как на нищенку в обносках с благотворительного базара. — Анна пристально посмотрела на Лоррен. — Кстати, тебе тоже не помешает сменить гардеробчик, дорогая. Не позволяй себе превращаться в старую каргу, Лоррен, иначе будешь жалеть об этом всю свою жизнь. Знаешь, наверное, нужна такая женщина, как Марго, чтобы мы наконец почувствовали себя ленивыми неудачницами, лишенными вкуса и не претендующими на элегантность, и попробовали что-то в себе изменить. — Анна уже не шутила. — Прислушайся — я говорю правильные вещи.

— Ну, если ты так считаешь, я так и сделаю.

— Хорошо. И чем скорее, тем лучше. Надеюсь, ты сдержишь свое слово.

Этим вечером к ним домой зашел Джеймс Корниш, шеф и друг Берил. Лоррен встретила его на кухне. Ему было около пятидесяти лет, на год или два больше, чем Берил, стройный, волосы с проседью, коротко стрижены, улыбчивое лицо излучало доброту. Весь его облик, казалось, говорил о том, что он окружает заботой и нежно любит тех, с кем общается. Поэтому Лоррен не удивилась тому, что ее матери он нравится все больше и больше.

Джеймс взял девушку за руки и не отпускал до тех пор, пока она не поцеловала его в обе щеки, а затем сам расцеловал и расхвалил ее, безбожно преувеличивая, по мнению Лоррен, ее достоинства. Отпустив наконец Лоррен, он обнял Берил за плечи и сказал:

— Ты можешь гордиться дочерью! И они обменялись теплыми улыбками. Когда Берил и Джеймс ушли, Лоррен осталась одна. Под впечатлением взаимной нежности этой пожилой красивой пары на нее вновь нахлынула жалость к себе с такой силой, что девушка чуть не разрыдалась.

Наступила суббота. Анна появилась в их доме раньше всех, чтобы уже отсюда вместе с остальными отправиться в Лондон. Она зашла к Лоррен и продемонстрировала ей свой новый голубой костюм.

— Туфли тоже новые? — спросила Лоррен.

— Да, дорогая. И перчатки, и сумочка. И я не успокоюсь, пока ты тоже не приобретешь себе что-то посимпатичнее. Посмотри на себя: старье от подбородка до пальцев на ногах! И зачем ты так стянула волосы, Лоррен? Распусти их, сделай одолжение.

— Ни за что, Анна. — Лоррен поджала губы. — Нет, даже ради тебя. Для кого мне стараться?

— Ты меня удивляешь, — проворчала Анна, вышла в холл и поднялась наверх.

Вскоре пришли вместе Марго и Хью и тоже прошествовали наверх, Лоррен слышала, как они там смеялись и звенели бокалами. Прошло почти полчаса, прежде чем компания показалась на лестнице.

Первой выступала Марго, как всегда безупречная — в белом костюме и большой белой шляпе с зеленой отделкой по полям. За ней шел Хью. Потом спустилась Анна, за ней — Алан. Держа что-то в руках, он направился к Лоррен. Она вопросительно взглянула на него и тут же опустила глаза — он протягивал ей книгу — учебник современного английского языка.

— Прочтите это, мисс Феррерс, но с возвратом.

Она бережно взяла книгу, как будто он протягивал ей алмаз «Кохинор», и поблагодарила его не только словами, но и взглядом, надеясь, что он оценит это. Он заметил и улыбнулся почти доброжелательно.

Вся компания вышла из дома и направилась по дорожке к воротам, причем Марго умудрилась взять под руку обоих мужчин. «Как она это делает?» — удивлялась Лоррен, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим на нее мучительным чувством своей неполноценности, при виде потрясающей самоуверенности Марго. Лоррен вновь расстроилась, она прекрасно понимала, что ей не хватает шарма и раскованности, которая присуща этой мисс Френч. А постоянное серьезное выражение лица вряд ли привлечет внимание, уж не говоря о любви!

Подруга рассмешила ее, обернувшись и скорчив уморительную гримасу. Незаметно для спутников Анна подмигнула ей и подняла глаза к небу, намекая на свое притворное отчаяние от поведения Марго. Но Лоррен была уверена, что Анна все равно хорошо проведет время. Она закрыла входную дверь и пошла в гостиную, решив для себя, что лучше остаться одной, чем тащиться в хвосте позади всех, как некоторые, а вечером прошлась по магазинам, предварительно сняв со своего банковского счета приличную сумму.

На следующее утро Лоррен не находила себе места. После ленча она быстро собралась и крикнула матери, что идет в парк. Берил вышла из кухни ее проводить.

— Ты прекрасно выглядишь! — воскликнула она. — Мне нравятся эти брючки и жакет. Где ты их купила?

Лоррен назвала один модный магазин.

— Сколько они стоят? — спросила Берил и присвистнула, когда дочь назвала цену. — Если ты на что-то решишься, то сделаешь это по-крупному. Но я рада — ты давно не покупала себе ничего нового.

— Это все Анна, — засмеялась Лоррен. — Она отругала меня за старомодность. Пришлось раскошелиться.

Наверху хлопнула дверь, и девушка поняла, что постоялец мог слышать их разговор, но сегодня это нисколько ее не волновало.

— Пока, мам! Хорошо тебе провести время с Джеймсом, — сказала она и выскочила на улицу.

Парк был почти пуст, и Лоррен очень обрадовалась этому. Она поднялась на свой любимый холм и глубоко вдохнула свежий осенний воздух. Здесь было хорошо, и она чувствовала себя свободной. Лоррен любовалась окрестностями и склонами дальних холмов. Но ее спокойствие вдруг нарушилось низко летящим небольшим самолетом, в шуме мотора которого ей отчетливо послышались слова: «Ты одна, од-на, од-на до конца своей жизни!»

Лоррен сунула руки в карманы и пошла дальше, лениво отбрасывая ногой камешки с тропинки. Она понимала, что должна свыкнуться с этим. Надо присмотреться повнимательнее к Анне — кажется, теперь она предпочитает быть одна. «Разница лишь в том, — вдруг подумала Лоррен, — что я люблю». И эта неожиданная мысль пронзила ее сердце. Однако, тут же решила она, если другие страдающие от одиночества люди, встретив безнадежную любовь, могут в конце концов выздороветь и примириться с положением соперницы очень привлекательной женщины, тогда сможет и она.

Лоррен прилегла под деревом. Был конец октября, листва опала, и голые ветви тянулись к небу. Солнце уже слабо грело, и было довольно прохладно, но девушка не чувствовала этого. Подобрав несколько листьев, подбросила их вверх, наблюдая, как они плавно кружатся в воздухе. Потом Лоррен устроилась поудобнее, положив голову на руки, и чуть не задремала — так тихо и спокойно было вокруг.

Внезапно раздался звук шагов — кто-то поднимался на холм твердой и неторопливой поступью. Лоррен очень хотелось, чтобы человек прошел мимо и оставил ее одну. Ей совершенно не нужна ничья компания. Ей так хорошо сейчас! Увы, шаги стихли совсем рядом с ней.

— Мисс Феррерс?

Нет, только не это! Она резко повернула голову и увидела тяжелые ботинки, темные брюки, теплый свитер — и серьезное, слишком знакомое лицо.

— Прекрасный день, — сказал Алан, и она молча кивнула. — Довольно тепло для этого времени года. — Он упорно пытался разговорить ее.

Лоррен поежилась и опять молча кивнула. Что бы такое придумать, чтобы он ушел и оставил ее в покое? Что может заставить его прекратить ее мучить?

Но Алан уже опустился рядом с ней на траву и лег, опершись на локти. Она отодвинулась и с досадой сорвала былинку. Язык словно прилип к нёбу. Лоррен опять остро почувствовала свою неполноценность. Сейчас, меньше, чем когда бы то ни было, она была настроена общаться с мужчиной, и особенно с этим. Она ничем не могла похвалиться, чтобы очаровать мужчину, заговорить его, рассмешить, она не умела посмотреть на мужчину так, чтобы тому захотелось прикоснуться к ней, не говоря уж о том, чтобы полюбить.

Они лежали рядом в тишине, и Лоррен снова мучилась неутешительными мыслями, что как женщина она жалкая неудачница. Ей нечего было подарить любимому мужчине. И ей казалось, что Алан это знает. Но тогда почему он не уходит? Они долго лежали в полном молчании, но наконец она услышала его слова:

— Почему вы ведете себя так, будто я невидимка?

Лоррен повернулась к нему, широко открыв от удивления глаза:

— Что вы имеете в виду?

— У нас нет общих тем для разговора?

— Я не могу ничего придумать, — ответила она.

— Придется мне поломать голову и поискать вдохновение. Обычно я не теряюсь в словах. — Он почесал в затылке, как бы обдумывая, что сказать. — А, знаю! Вы посмотрели книжку, которую я вам вчера дал?

— Да, спасибо, я ее уже прочитала.

— Всю — от корки до корки? — Он поднял голову и удивленно посмотрел на Лоррен.

— Ну… — замялась было она, но сразу заняла оборонительную позицию. — Мне больше нечего было делать.

— Вы весь день провели дома одна?

— Почти, только прошлась по магазинам.

Он промолчал, а Лоррен не стала рассказывать ему, как дополняла новыми экспонатами свой гардероб, и без того битком набитый вещами, которые она бережно складывала в течение последних лет.

— Что вы думаете о книге? — наконец прервал он молчание.

— Она мне очень понравилась.

— Хорошо, как-нибудь мы поговорим о ней.

Лоррен поняла, что он совсем не это имел в виду. Его обещание скорее было вежливостью, и он скоро забудет о нем. Конечно, не может быть и речи, чтобы обмениваться с ним мнениями, ведь он сам не допустит этого. «Я никогда не позволю вам войти в него», — сказал он тогда. Его «сад» был недостижим, как далекий Эдем.

Они вновь замолчали. Лоррен смотрела в небо.

— Теперь ваша очередь, — сказал Алан, и Лоррен вопросительно посмотрела на него. — Говорить.

— А, поняла! — Она засмеялась. — Ну… э-э-э… как вам понравилась радиовыставка?

— Отлично, спасибо. Анна так быстро шла, что, как она сказала, чуть не взлетела в небо.

— Да, это на нее похоже! — улыбнулась Лоррен и после паузы спросила: — А как Марго?

— О, ей все понравилось. В отличие от всех нас у нее потрясающая способность отдавать себя окружающим. Мы же возвращаем себе то, что годами отдавали раньше.

Это было так верно, что Лоррен притихла. «А мне вот абсолютно нечего дать, — сказала она себе, — так что нечего и получить взамен».

— На полпути мы обменялись партнерами, — продолжал Алан, Лоррен засмеялась. — Что тут смешного?

— Дальше можно будет обменяться женами.

— Прекрасная идея! — Он повернулся к ней, и Лоррен почувствовала, как он близок к ней. — А вам она нравится?

— Обмен женами? — Она покачала головой. — Нет.

— Значит, если вы когда-нибудь выйдете замуж, то останетесь верны своему мужу до конца своих дней? Вы это хотите сказать?

— Да, если он будет хорошим мужем. Но я думаю, что эта проблема никогда передо мной не встанет. Я уверена на сто процентов, что вообще не выйду замуж. У меня нет, как это говорится… необходимых составляющих.

— Нам пора! — Он поднялся и подал ей руку, помогая встать.

Они оказались так близко друг к другу, что Лоррен, испуганная, хотела отступить назад, но Алан помешал ей. Его руки легли на ее плечи, и девушка удивленно посмотрела на него. Он взглянул в ее лицо, а затем быстрым движением развязал ленту, стягивающую ее волосы, и они рассыпались по плечам Лоррен шелковистой волной. Она подняла трясущиеся от волнения руки, чтобы откинуть их назад, но Алан остановил ее.

— Нет-нет, не трогайте! Оставьте так, навсегда, — сказал он и спрятал ленту себе в карман:

— Пожалуйста, отдайте мне ленту.

— Никогда в жизни! Ни одна девушка не жестока к себе так, как вы.

Молча они спустились с холма. Лоррен не хотела больше ни о чем говорить.

— А вы не болтунья, не так ли?

— Если вам не нравится моя компания, — Лоррен обиделась, — вы можете заняться чем-нибудь другим. Я вас не приглашала следовать за мной по пятам.

— Ну-у, колючая, совсем как дикобраз.

— Извините, но я не умею вести искрящиеся юмором беседы, к которым вы, видимо, привыкли. Развлекать и очаровывать, чтобы заинтересовать своей особой, как Марго, я тоже не могу, — возразила Лоррен. Алан промолчал, но она была уверена, что он улыбается, и это еще больше разозлило ее. — Вы забыли, что я всего лишь скучная, старомодная и почтенная учительница…

Как только они вернулись домой, Лоррен нашла другую ленту и еще туже стянула волосы, пытаясь доказать прежде всего самой себе, что она не сдает позиций. В полном смятении она села на кровать, пытаясь хоть немного прийти в себя. Лоррен чувствовала себя смущенной и растревоженной, ее покой был полностью нарушен. Что с ней произошло? Где то умиротворенное состояние, которому она так радовалась на холме?

Когда она вышла в гостиную, Алан поднимался по лестнице. Взглянув на ее туго стянутые волосы, он нахмурился и немного отступил, пропуская ее. Но как только она прошла мимо, он быстрым движением сдернул и эту ленту. Лоррен резко обернулась, волосы разметались по ее щекам.

— Отдайте мою ленту! — в ярости прошипела она, но Алан, дразня, держал ее слишком высоко.

— Она теперь моя, — насмехался он.

— Я найду другую, — ответила девушка.

— Я и ее тоже заберу.

— Я… я заколю волосы шпильками.

— Какое удовольствие медленно вытаскивать их, одну за другой.

— Вы наивно думаете, что я буду смирно стоять и ждать, пока вы это сделаете? — вспылила она.

— Ну, вам меня не остановить! У меня свои методы. И потом, кто говорил, что вы будете стоять?

Его злорадная усмешка привела ее в такое бешенство, какого она никогда раньше не испытывала. Полностью потеряв контроль над собой, Лоррен бросилась на Алана и принялась колотить его в грудь стиснутыми кулаками. Он, хохоча, схватил ее за руки и держал так, на безопасном от себя расстоянии. Девушка пыталась освободиться всеми способами: кусалась, брыкалась, царапалась, но чем больше она сопротивлялась, тем крепче он ее держал. Не выдержав, она заплакала и опомнилась.

Алан отпустил ее, и, пробормотав какие-то извинения, она спустилась по лестнице. Лоррен с ужасом поняла, что только что испытала доселе ей неизвестную глубину человеческих чувств, и была поражена той силой эмоций, которую пробудил в ней этот мужчина. А Алан с трофеем в руке спокойно удалился к себе.