"Богиня из офиса" - читать интересную книгу автора (Поллок Марта)

6

— Чудесная маленькая семья! — в третий раз повторил Александр, когда они подъезжали к аптеке. — Вы, я и ребенок!

Он выглядел на редкость растерянным.

— Что же нам делать? — воскликнула Габриель. Она старалась не впадать в панику, но ей это плохо удавалось. — Александр, мы не получили никаких улик против Дортсмана из разговора в его кабинете. Ничего, кроме слов о социальном работнике, который «устроит» отчет о домашних условиях. Но всегда можно сказать, что это невинное замечание, рабочее слово, означающее изучение условий, в которых живут будущие усыновители.

— Знаю, знаю. — Александр отчаянно пытался сохранить спокойствие. — Предполагалось, что мы будем жить здесь некоторое время, держа глаза и уши открытыми, задавать вопросы и собирать улики. Вместо этого через десять минут после приезда отправляемся за пеленками.

— Мы собирались записать на пленку требование Дортсманом огромной суммы денег, а затем его отказ, когда выяснится, что у нас этих денег нет. А вместо этого получаем ребенка! — Габриель повысила голос: — Александр, мы даже не женаты! Это похоже на трагикомедию, честное слово!

— Держите себя в руках. Если мы потеряем самообладание, нам конец, — убежденно произнес Александр. Однако его собственное самообладание испарилось в тот момент, когда миссис Рутберг радостно сообщила, что он и Габриель через час станут приемными родителями. — Давайте постараемся обдумать все спокойно.

— Я могу думать только о том, что не имею ни малейшего представления, какие смеси покупать, — простонала Габриель. — Я умею нянчить детей, но ничего не понимаю в еде для новорожденных. У моей старшей сводной сестры Кэти их трое, у сводных братьев по двое у каждого, но все три матери кормили детей грудью, так что я никогда не возилась со смесями. Александр, что нам делать?

— Все, что планировали… только гораздо раньше, — твердо сказал он. — Когда появится Дортсман с ребенком, он наверняка скажет про деньги, так? Когда он назовет сумму, мы заявим, что она чересчур велика. Мы заставим его говорить. Он откажется оставить нам ребенка из-за того, что мы не согласны на его условия. Это будет железная улика!

Он затормозил на стоянке перед аптекой.

— Если мы не дадим Дортсману денег, он заберет ребенка, — мрачно сказала Габриель. — Так зачем что-то покупать?

— Но нельзя же возвращаться с пустыми руками! У миссис Рутберг возникнут подозрения. А никто не должен понять раньше времени, что мы не можем позволить себе этого ребенка. Мы сохраним чеки и вернем все покупки завтра.

Они направились в детский отдел и с помощью любезной продавщицы выбрали несколько банок смеси, набор бутылочек, пеленки, распашонки, несколько нежно-розовых трикотажных костюмчиков и тому подобное. Габриель, не удержавшись, положила в тележку крошечное розовое платьице и розовые вязаные башмачки.

— Я хочу, чтобы у нее осталось это платье, — сказала она, разглядывая изящную вещицу грустными глазами, — когда Дортсман продаст ее другой супружеской паре.

Кровь стыла в ее жилах от этой мысли. Одно дело — рассуждать о продаже детей абстрактно. Но когда доходит до возможности самой купить ребенка, ситуация выходит за пределы понимания. Глаза Габриель наполнились слезами, и она отчаянно заморгала, не желая расплакаться в очереди в кассу.

— Александр, а что, если малышка попадет к ужасным людям, которые будут плохо с ней обращаться? — прошептала она, ощутив, как на глаза наворачиваются слезы. — И это будет наша вина, потому что мы вернем ее вместо того, чтобы…

— Купить самим? — продолжил ее мысль Александр. — Габриель, ради Бога, у нас нет выбора! Как вы верно заметили: мы не женаты. Мы не можем оставить ребенка себе!

— Тогда давайте заплатим и отдадим девочку Юджину и Констанс. О, пожалуйста, Александр! Мы…

— Одумайтесь, Габриель. Если мы купим ребенка, то станем соучастниками преступления, которое, как предполагается, расследуем. — Он вытащил носовой платок и вытер ей слезы. — Ну и партнера я себе выбрал! Раскисли в самом начале!

Габриель закусила губу.

— Извините, — прошептала она. — Вы правы.

Она была так удручена, что Александр смягчился. Он накрыл рукой ее руку, толкающую тележку.

— Мы здесь для того, чтобы помешать Дортсману отдавать детей богатым покупателям. И не волнуйтесь: мы проследим, чтобы девочка не попала к плохим людям.

— Не старайтесь успокоить меня, — огрызнулась Габриель, сбрасывая его руку. — Вы прекрасно понимаете, что мы никогда не узнаем о судьбе этого ребенка. И у нас нет возможности помешать Дортсману продать ее тому, кому он захочет.

— Вовсе незачем злиться на меня! — Впервые он захотел по-настоящему утешить ее, а она восприняла его попытку в штыки. — Я только пытался…

— Отмахнуться от этого ребенка! Просто уйти в сторону и заставить меня сделать то же самое. У вас ничего не выйдет, Александр Холидей! Я не похожа на вас! Я не боюсь связывать себя обязательствами и выполнять их. И мы…

— Мы следующие, — холодно прервал ее он. — Разгружайте тележку.

Они вышли из аптеки и направились к машине. Ни один не проронил ни слова до тех пор, пока они не оказались в своем номере в пансионе «Луна».

— Расстегните блузку! — неожиданно приказал Александр, и сердце Габриель гулко бухнуло в ребра.

— Что?!

Девушка вдруг отчетливо осознала, что они одни в комнате. И что она не очень хорошо знает человека, с которым оказалась сейчас наедине.

Александр увидел, как Габриель побледнела и ее глаза расширились от ужаса.

— О, ради Бога, я не собираюсь вас насиловать! — воскликнул он. — Я хочу закрепить на вас микрофон. Помните причину, по которой мы здесь находимся?

— Я могу обойтись и без вашего сарказма! — фыркнула Габриель. — Насилие так распространено в наши дни, что женщины становятся параноиками. А почему бы вам самому не надеть микрофон?

— Потому что его придется приклеивать пластырем, а я не думаю, что вы сможете это сделать правильно. Кроме того, пластырь прилипнет к волосам на моей груди, и отрывать его будет очень больно. Удобнее прикрепить микрофон к вашему бюстгальтеру, — добавил он, прищурившись. — Вы носите бюстгальтер? Я не могу разобрать это из-за вашей куртки.

Габриель вспыхнула. На какую колкость отвечать в первую очередь? Ее модный жакет абсолютно не похож на куртку. И она носит бюстгальтер, но если он думает, что она собирается расстегивать перед ним блузку, то точно спятил. А это замечание о его груди…

Пока Габриель все это переваривала, Александр приступил к действиям — начал расстегивать ее блузку с ловкостью, доказывающей, что он выполнял эту операцию множество раз.

— Стоп! — Габриель ударила его по рукам. — Я не позволю…

— Расслабьтесь, моя прелесть. — Александр сверкнул язвительной улыбкой, которая тут же привела ее в бешенство. — Я не пытаюсь соблазнить вас. И вид вашего бюстгальтера вряд ли бросит меня в пучину похоти. Стойте спокойно.

Его пальцы касались ее груди, когда он пытался прикрепить микрофон. И от этих прикосновений Габриель невольно вздрагивала.

Но и Александр был не так безразличен к ее близости, как старался показать. Ее кожа была нежной и гладкой как атлас. Дыхание Александра участилось, когда он случайно коснулся ее соска, проступающего сквозь розовое кружево. И ему тут же захотелось сделать это еще раз, уже намеренно.

У Габриель перехватило дыхание. Никогда в жизни она не испытывала подобного наслаждения. Она вскрикнула, выгнула спину, и ее грудь вжалась в его ладонь. Ее колени ослабели, веки отяжелели. Ей хотелось закрыть глаза, лечь, и…

Александр прекратил бесплодные попытки прикрепить микрофон. Мысли о сборе улик полностью улетучились из его головы, когда он вдохнул дразнящий запах ее духов. Его пальцы дрожали от желания и предвкушения, когда он расстегивал ее бюстгальтер. И он был слишком возбужден, чтобы думать о чем-либо, кроме нее.

— Господи, — прошептал он, чуть касаясь губами ее виска, затем блестящих темных волос. — Вы такая нежная, такая сладкая…

Его руки скользнули к ее талии. Александр подвел ее к кровати — Габриель, казалось, только того и ждала. Он опустился рядом с ней.

— Александр, — прошептала она, дрожа от прикосновения его губ к ее шее, — мы не можем… — Но ладони словно сами собой легли на его плечи. — Мы не должны…

— Знаю, — жарко прошептал Александр. — Знаю.

И с жадностью приник к ее губам. Его желание было слишком сильным, чтобы позволить предаваться продуманным эротическим ласкам.

Он застонал, его поцелуй стал требовательнее, и Габриель ответила мгновенно и пылко. Искры желания распалили, зажгли пламя чувственности. Габриель таяла в его объятиях. Она в экстазе закрыла глаза и сдалась на милость всепоглощающей страсти…

Далеко не сразу резкий отрывистый стук проник сквозь сладострастный туман, окутавший их сознание. Медленно они разжали объятия и сели, глядя друг на друга одурманенным взглядом.

— Мистер Дортсман приехал с ребенком! — крикнула миссис Рутберг через закрытую дверь. — Я сказала ему, что вы сейчас спуститесь!

Александр резко втянул в себя воздух. Габриель закрыла лицо руками. Ребенок!

— Сейчас идем, — откликнулся Александр.

Его голос, хриплый и глухой, немедленно вызвал в Габриель чувственную дрожь.

— Подождите, — прошептала она, положив ладонь на его бедро.

Смысл слов миссис Рутберг с трудом дошел до нее. Ее мысли были полны Александром. Он был так нежен с ней, так желал ее! И она никогда раньше так пылко не отвечала на ласки мужчины. Она жаждала его прикосновений. Улыбки или ласкового слова, чего угодно, только бы знать, что случившееся что-то значит для него. Что-то большее, чем способ скоротать время.

Александр встал, быстро поправил одежду.

— Нам надо идти вниз, — сказал он и, не оглядываясь, направился к двери.

Он не доверял себе. Боялся, что не сможет уйти, если взглянет на ее припухший от поцелуев рот, на обнаженную грудь.

Габриель старалась не показать, как сильно обижена тем, что он так внезапно оставил ее. Она неловко затеребила застежку бюстгальтера, опустила глаза и заметила на ковре микрофон.

— А как же микрофон? — прошептала она.

Александр нетерпеливо застонал и вернулся.

— Вы не можете закрепить его сами?

— Нет, я не знаю как.

Он молча прикрепил зажим к ее бюстгальтеру и быстро отошел. Оба старательно избегали смотреть друг другу в глаза.

— Я подожду на лестнице, — резко сказал Александр, чувствуя, что если не уйдет, то снова заключит ее в объятия. — И давайте при посторонних обращаться друг к другу на «ты». А то нелепо выглядит: мы, как-никак, супруги.

Габриель молча кивнула, застегнула блузку и взглянула на себя в зеркало. Ее щеки были одного цвета с ярко-розовой блузкой, губы слегка припухли, помада стерлась. Она машинально поднесла пальцы ко рту, вспоминая ощущение губ Александра, его языка — и стрелой вылетела из комнаты, решив выбросить из головы все воспоминания так же основательно и бесповоротно, как Александр.

Они вошли в залитую солнцем гостиную. Миссис Рутберг ворковала над бело-розовым свертком, который Грегори Дортсман держал на согнутой руке.

— Ах, дорогие мои! — приветствовал их адвокат с приторной дружелюбностью. — Вот она, ваша дочка!

Радостно улыбаясь, он положил спящего ребенка на руки Габриель. Та посмотрела на крошечное дитя. Девочка выпростала из пеленок маленькую ручку, сжатую в кулачок.

— Это самый красивый ребенок из всех, кого я видела, — прошептала она. Ее глаза восхищенно вбирали каждую деталь: розовый ротик, удивительно маленькие, но прекрасно очерченные бровки, пухлые щечки. — О, она прелестна!

— И она — ваша маленькая дочка, — сказал Грегори Дортсман, ласково глядя на них и обнимая миссис Рутберг за плечи. — Первая встреча матери с ребенком — самое прекрасное зрелище в мире, не правда ли?

Пожилая женщина промокнула глаза носовым платком.

— Я никогда не устану наслаждаться им, мистер Дортсман.

Александра тошнило от лицемерия этих двух мерзавцев. Он отлично понимал, что самым прекрасным зрелищем в мире для Дортсмана является крупная сумма денег, из которых миссис Рутберг, несомненно, получает свою долю за участие в этой процедуре. Что, если бы он и Габриель были настоящей отчаявшейся супружеской парой? Вручив ребенка обнадеженной женщине, Дортсман, не задумываясь, вырвал бы его из ее рук, если бы сумма оказалась недостаточно большой. Какие слова припас он для такого душераздирающего момента?

— Ой, Александр, посмотри! Она открыла глазки! — взволнованно воскликнула Габриель. — Они синие!

Она зачарованно смотрела на ребенка, поднявшего на нее большие, широко расставленные глаза.

— Джейн, — произнесла она нежно.

Она как будто снова увидела то рождественское утро, когда нашла под елкой Джейн, куклу размером с настоящего ребенка, с синими глазами и темными волосами. Это было первое Рождество после того, как ее мать вышла замуж за Джона Боулза, и даже сейчас Габриель помнила, как была счастлива в тот день. Ей было четыре года, и все ее желания исполнились: у нее появились папа и кукла-дочка. Джейн сразу стала ее самой любимой игрушкой, с которой она никогда не расставалась. Кукла объездила с ней всю страну и теперь отдыхала, завернутая в наволочку, на верхней полке шкафа в спальне.

Габриель с улыбкой смотрела в синие глаза своей новой маленькой Джейн. Ее Джейн… Все было почти как тогда. Девочка глядела на нее так доверчиво, что Габриель поняла: никогда, ни при каких обстоятельствах она не отдаст этого ребенка Грегори Дортсману!

Александр не мог оторвать глаз от Габриель с ребенком на руках. Они так естественно смотрелись вместе, даже цвет их волос совпадал. Было видно, что Габриель умеет обращаться с детьми. И не просто умеет. Она была прекрасна: ласковые глаза, любящая теплая улыбка. Александр был не в силах вымолвить ни слова.

— Миссис Рутберг сказала, что вы устроились, — прервал молчание Дортсман. — У вас есть все необходимое?

Голос мошенника звучал так заботливо, что Александра охватила ярость. Пора положить конец этой маленькой драме, покончить с мерзавцем раз и навсегда!

— Вы не назвали цену, — сказал Александр, придвигаясь к Габриель в надежде подманить Дортсмана ближе, чтобы его голос записался отчетливее. — Правда, мы не ожидали, что… ребенок появится так быстро, и…

— Александр, пожалуйста, не будем говорить об этом сейчас, — вмешалась Габриель, подняв на него умоляющие глаза. Ее переполнил страх, и она крепче прижала девочку к себе.

Дортсман улыбнулся.

— Я согласен с вашей женой. Сейчас не время говорить о деньгах. Возьмите свою дочь, познакомьтесь с ней!

Заглотните поглубже крючок, перевел его слова Александр. Привыкните к ребенку, чтобы согласиться с любой суммой, лишь бы сохранить его. Так вот как этот мошенник манипулирует сердцами и разумом беззащитных клиентов — источником своих доходов! Александр мысленно обозвал Дортсмана всеми грязными словами, какие только знал.

— Я предпочитаю оплачивать счета немедленно, — заявил он, надеясь, что ему удалось скрыть отвращение. — Сколько мы должны вам, мистер Дортсман?

— Пойду сварю кофе, — быстро сказала миссис Рутберг. — И я испекла ореховый торт по рецепту моей дорогой бабушки.

Александр проводил ее язвительным взглядом. Кофе и торт! О да, эта парочка умеет обставить все красиво.

— Вот счет из больницы. — Дортсман вытащил из портфеля бумагу и протянул Александру. — То есть квитанция. Счет уже оплачен моей фирмой. Клиент обычно возмещает нам затраты.

Александр уставился на бумагу. Квитанция выглядела вполне настоящей. Перечень услуг включал трехдневное пребывание в больнице с оплатой родов, врачебное обслуживание, питание, медикаменты. Счет был немаленьким, но Александр знал, что в больницах крупных городов цены гораздо выше.

— Вы можете себе позволить такие расходы? — спросил Дортсман, и в его голосе прозвучала искренняя забота. — Вы не обязаны платить все сразу. Я могу устроить оплату в рассрочку. Если и это слишком много, заплатите столько, сколько можете, не угрожая своему финансовому положению.

Александр был уверен, что неправильно расслышал. Потому что иначе просто быть не могло. Оплата больничного счета совершенно законна при усыновлении, и этот счет ни в коем случае не был раздутым. Он взглянул на Габриель. Девушка смотрела на Дортсмана с таким же замешательством.

— А как насчет вашего гонорара… и расходов на оформление? — спросила она.

Вот сейчас, тревожно подумала она, прозвучит астрономическая сумма, которую Александр откажется платить. Тогда Дортсман потребует назад Джейн, и… и ее не получит!

Грегори Дортсман сверкнул белозубой улыбкой.

— Я отказываюсь от гонорара, Габриель, и от оплаты всех расходов по оформлению документов. Моя фирма может себе это позволить.

Невероятно!

— Но почему?

Улыбка Дортсмана стала еще шире.

— Вы и Александр — великодушная молодая пара, вы хотите посвятить свою жизнь ребенку! А этой малышке так нужен дом и родители! Женщина, родившая ее, — студентка колледжа. Ей всего двадцать один год, и она не замужем. К несчастью, отец девочки, профессор того же колледжа, женат и прекратил с ней связь, как только узнал о будущем ребенке. Мать — здоровая молодая женщина — хочет лучшего для своей малышки. И я думаю, что вы с Александром сделаете для этого все необходимое. Я счастлив, что могу соединить вас троих. Деньги к этому не имеют никакого отношения.

Он говорил так искренне, и его слова были так прекрасны, что Габриель почувствовала, что сейчас расплачется. Неужели они ошибались в Грегори Дортсмане?

Наверняка мы записали эту проникновенную речь на пленку, раздраженно думал Александр. Но к чему она нам? Циничная улыбка скривила его губы. Совершенно очевидно, что Дортсман каким-то образом узнал о ловушке и устроил это маленькое представление. Хитрый и хладнокровный делец!

Но поскольку терять им нечего, стоит попытаться вывести Дортсмана из себя. Может, он что-нибудь и выболтает.

— Вы не славитесь щедростью, мистер Дортсман. Назовите нам истинную причину вашего неожиданного бескорыстия.

Габриель встала, не выпуская ребенка из рук.

— Если позволите, я бы хотела уйти, — сказала она, не желая присутствовать при разговоре, который не обещал быть приятным.

Она ожидала, что Дортсман прикажет ей остаться, чтобы не выпускать ребенка из виду. Но остановил ее, как ни странно, Александр.

— Останься здесь, Габриель! — потребовал он.

— Пусть идет, — вмешался адвокат. — Вы не доверяете мне, не так ли? И вы правы. Я и сам бы повел себя так же в подобной ситуации.

Александр оскалился.

— Что за игры вы со мной ведете, Дортсман?

— Габриель, дорогая, идите. Отнесите ребенка в свою комнату. — Он сказал это таким тоном, будто она сама ребенок, которого он отпускает поиграть.

Габриель была слишком благодарна ему, чтобы возражать, и поспешила вон из комнаты, обнимая маленький розовый сверток. Она уже поставила ногу на первую ступеньку лестницы, когда неожиданно передумала и на цыпочках вернулась к чуть приоткрытой двери гостиной. Она в долгу перед Александром и малышкой Джейн. Она должна остаться. Два свидетеля удваивали достоверность улик.

Александр холодно посмотрел на адвоката. Он подозревал, что Дортсман догадался о микрофоне и о том, что тот находится у Габриель, поэтому так охотно отпустил ее. Но почему Габриель ушла? На чьей она стороне?

— Хорошо, Дортсман. Габриель здесь нет. Говорите!

Наверняка этот хорек сейчас посмеется над ним и его провалившимся планом.

Но Грегори не думал смеяться.

— Вы не глупец и не простак, Александр, — одобрительно произнес он. — Но я и не ожидал глупости и наивности от сына Майкла. Вы проницательны, как и все Колфилды.