"Под звездным дождем" - читать интересную книгу автора (Портер Джейн)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В тот момент, когда Шанталь думала, что больше не выдержит, когда пустота грозила полностью овладеть ее душой, она получила этот подарок.

Шанталь встретилась взглядом с Деметрисом. Она пыталась заговорить, хотела поблагодарить его, но не могла выговорить ни слова.

— Она ждет, — мягко напомнил он ей.

Шанталь кивнула и, дрожа, взяла трубку.

— Лилли! — Она задыхалась, и слезы заструились по ее лицу, когда до нее донесся голос дочери.

— Мамочка! — вскричала Лили. — Мамочка! Мамочка!

Это было невыносимо. Шанталь стиснула зубы.

— Как ты, детка?

— Хорошо. Я скучаю по тебе.

— Я тоже очень скучаю.

Следующие несколько минут они болтали обо всем на свете. По словам Лилли, тетя Джоэль приехала в Ла-Круа, чтобы провести с ней время, и Шанталь безмолвно вознесла сестре благодарственную молитву. Лилли рассказывала обо всем, чем она занимается: уроки музыки, танцев, иностранных языков, занятия в школе. По настоянию семейства Тибоде Лилли была очень загружена.

— Но когда ты вернешься домой? — спросила наконец девочка. — Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты приехала домой.

— Я тоже хочу быть дома, — ответила Шанталь, чувствуя, что у нее вот-вот разорвется сердце. Она сделала глубокий вдох и постаралась придать уверенность своему голосу. — Я скоро вернусь.

— Обещаешь?

— Да. — Слезы вновь выступили у нее на глазах, но ей удалось удержать их. — Веди себя хорошо, дорогая. Слушайся бабушку и дедушку.

— Я слушаюсь.

— Знаю. Просто… — У Шанталь дрогнул голос, и, закрыв глаза, она прижала руку ко рту. Она не может сделать этого, не может сказать «до свидания».

Она почувствовала на спине руку Деметриса и, подняв глаза, увидела, что он ободряюще смотрит на нее темными глазами.

Она снова сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.

— Я люблю тебя, — сказала Шанталь окрепшим голосом. — И я жду не дождусь, когда увижу тебя и узнаю, чему ты научилась, пока меня не было. Ты не забудешь и расскажешь мне все, как только я приеду домой?

— Я нарисую тебе картинку.

У Шанталь сжалось сердце.

— Правда?

— Я нарисую много картинок — целую книжку, чтобы ты все увидела.

— Мне бы очень хотелось. Очень.

На линии воцарилось молчание, и затем послышался внезапно ставший серьезным голос Лилли:

— Я люблю тебя, мамочка.

Как будто Лилли повзрослела за одну ночь. Шанталь закусила губу, представив лицо дочери с тонкими нахмуренными бровками.

— Я люблю тебя, малышка. Спи крепко.

— Ты тоже, мамочка. Пока!

Шанталь молча протянула Деметрису телефон. Она не могла поднять на него глаза. Ей пришлось отвернуться. Она смотрела на темно-синие волны, на которых играли отблески заходящего солнца.

— Спасибо, — хрипло сказала Шанталь, сдерживая слезы. — Это самый замечательный подарок.

Деметрис ничего не ответил и сунул телефон в карман.

— Это все ваша сестра, — ворчливо сказал он. — Она приехала в Ла-Круа, зная, что нам нужна ее помощь, чтобы устроить этот звонок.

— Она могла не делать этого.

— Конечно. Но сестры обожают вас. Обе. Я целую неделю разговаривал с ними…

— Разговаривали?

— Вы — их кумир, — продолжал Деметрис, как будто она не прерывала его. — Они на все пойдут ради вас.

— Но я старшая сестра, — сказала Шанталь, не желая распространяться на эту тему, потому что разговор с Лилли разволновал ее.

— Даже старшие сестры иногда нуждаются в помощи. — Деметрис не сводил с нее напряженного взгляда. — Им ненавистно думать, что ваш покойный муж плохо обращался с вами.

Шанталь окаменела. Она была удивлена и расстроена.

— Он умер. Теперь это не имеет значения.

Наступило молчание.

— Не имеет значения, что ваш муж жестоко обращался с вами, применяя физическую силу?

Она подняла на Деметриса глаза, чувствуя, что ничего не понимает. Этот разговор неприятен ей, а им еще предстоит совместный ужин.

— Он не был плохим человеком; просто у него была проблема: он легко терял самообладание, но всегда потом извинялся.

Деметрис дал ей договорить. На его лице не отразилось никаких чувств, но ему было неприятно слышать ее слова. Шанталь даже не понимает, что говорит. Она не была причиной его гнева: он срывал на ней свое зло. Однако Арману удалось разрушить ее уверенность в себе, и теперь она чувствует себя беспомощной.

— Вы не должны винить себя в слабостях вашего мужа. Проблема была у него. Не у вас.

— Но я все равно виновата, — тихо возразила она. — Я хотела, чтобы у нас была семья. Мне казалось, если я пойму, что именно делаю неправильно и исправлюсь, мы станем настоящей семьей, и мысль об этом очень многое значила для меня.

— Почему?

— Не знаю. Может быть, потому, что я слишком рано лишилась родителей. — Поэтому она была потрясена, когда поняла, что новая семья презирает ее. Ей никогда не приходило в голову, что Тибоде возненавидят ее. За что? Они ведь сами выбрали ее.

Деметрис скривил губы, в глубине души насмехаясь над собой.

— Семья важна, — согласился он, чувствуя, что приходит в ярость.

— Давайте больше не будем говорить об этом.

— Но, возможно, нам следует поговорить об этом. Пора, вероятно, открыть эти секреты.

— Но какая от этого польза? — Шанталь попыталась улыбнуться, стараясь вести себя непринужденно. — Что гласит старая поговорка? Что прошло, то быльем поросло? Что бы мы ни говорили, это не изменит… — она умолкла, увидев, что Деметрис стремительно направился к ней.

Шанталь в испуге сделала шаг назад.

— Может быть, это изменит будущее, — с вызовом заявил Деметрис.

— Будущее нельзя изменить, — слабо запротестовала Шанталь. — Это то, что еще не произошло.

Деметрис подошел к ней так близко, что Шанталь почувствовала жар, исходящий от его сильного тела.

— Скажите, что пугает вас?

— Вы.

— Я пугаю вас?

Этот вопрос заставил Шанталь поднять голову, и они встретились взглядом.

В его темных глазах горело такое неприкрытое желание, что по ней пробежала дрожь.

— А ваша жизнь? — Его губы скривились в недружелюбной усмешке. — Она не пугает вас?

Шанталь промолчала, пытаясь разобраться со своими чувствами. Мысли одна за другой проносились у нее в голове.

Деметрис склонился над ней, и она увидела, как от гнева он стиснул зубы. Несмотря на то, что днем он побрился, у него уже пробивалась щетина. Темные глаза гневно сверкали.

— Вас не пугает, что вы похожи на мышонка, посаженного в клетку? Что вы в ловушке? Что вы целиком зависите от чужой воли? Что в вашем мире все могут распоряжаться вашей жизнью… кроме вас?

— Я не мышонок. И я не в ловушке, — солгала Шанталь. У нее стучали зубы. Ее ужаснуло, что Деметрис проник в ее мир. Этот мирок, тюрьма, в которой она оказалась, так же как стыд, который мучил ее от грубого обращения Армана, должен был оставаться ее тайной. Это не подлежит обсуждению. Она не может говорить об этом вслух.

— Вы понимаете, какая опасность угрожает вам? — безжалостно настаивал Деметрис. — Неужели вы не осознаете, как хрупок ваш мир?

Шанталь слышала его голос, видела движение губ, но страх парализовал ее тело и разум. Она замкнулась в себе, не зная, что ответить.

— Когда вы посмотрите правде в глаза? Вы должны вступить в схватку с вашей жизнью…

— У меня прекрасная жизнь.

— В самолете вы не назвали ее такой. Разве вы не признались, что жалеете о том, что сделали? Не вы ли сказали тогда, что вам следовало бороться за счастье?

— Не говорите о том, что произошло в самолете! То не был обычный разговор. И та ночь не была обычной. Я думала, что мы погибнем. Вы вынудили меня разговориться, и я не смогла остановиться вовремя.

Деметрис улыбнулся.

Шанталь с трудом проглотила ком, вставший в горле.

— Та ночь, крушение самолета и то, что произошло на острове, не вписываются в реальную жизнь.

Деметрис бросил на нее многозначительный взгляд.

— И даже секс?

— Даже секс, — ответила она и вздернула подбородок, чтобы показать Деметрису, что она светская женщина, для которой невероятный секс на берегу океана — совершенно привычная вещь.

— Так вы говорите, что секс не является частью вашей реальной жизни?

Покраснев, Шанталь тщетно пыталась найти ответ. Она имела в виду совсем другое и не подозревала, что он умышленно придаст ее словам другое значение.

— Я вдова.

— Но ведь у вас, несомненно, были близкие друзья мужского пола?

— Нет.

— Вы ни с кем не встречались?

— Нет. — Шанталь снова покраснела, ее бросило в жар. — Это не входит в мою роль.

— Я не подозревал, что ваша роль имеет такие жесткие ограничения.

— Она имеет… незыблемые правила. — Она умышленно не повторила слова Деметриса. — Выйдя замуж, я вошла в могущественную королевскую семью, и моей дочери предстоит наследовать трон…

— Она маленькая девочка. Вы — взрослая женщина. У вас есть право на личную жизнь.

— У меня есть личная жизнь. Я обожаю дочь.

— Вы живете только ради дочери?

— Она нуждается во мне. Ей только четыре года.

Он пристально посмотрел на Шанталь темными глазами.

— Что произойдет, когда она вырастет?

Отчаяние охватило ее. Она не хочет думать о далеком будущем, не может вообразить его. Ей кажется невозможным прожить даже сегодняшний день.

— Я не хочу больше говорить об этом.

— Сначала нельзя было говорить о вашем муже, теперь о вашей жизни. Все под запретом, принцесса?

— Да! — рассерженно подтвердила она. Деметрис не признает общепринятых правил, он вторгается в ее личную жизнь. — Для вас. Вы были наняты охранять, а не мучить меня, так что…

— Что?

— Оставьте меня. — Ей нужен не только покой, но и пространство. Деметрис подавляет ее во всем. — Я не могу думать. Мне не хватает воздуха.

— Тогда дышите глубже.

Шанталь в смятении покачала головой. Она была потрясена. Даже Арман не говорил с ней так откровенно. Грубо. Но, с другой стороны, он вообще не разговаривал. Он бил. Он сильно и внезапно ударял ее, набрасывался, когда она меньше всего ожидала этого. Но Деметрис не рассержен, он спокоен. Его спокойствие внушает страх.

— Мне будет легче дышать, когда вы оставите меня одну. — Шанталь выпрямилась во весь рост. Деметрис подавляет ее. Метр восемьдесят пять. Он выше, шире в плечах, сильнее. У него богатырское сложение, и он готов помериться силами со всем миром, а не прятаться от него, как она.

Я не оставлю вас. — Густые ресницы прикрыли темные глаза. — И я никогда не оставлю вас одну.

— Тогда я уйду.

— Почему?

Это был почти шепот, и, резко подняв голову, она встретилась с взглядом пылающих темных глаз; слишком поздно она поняла, что его сжигает тот же огонь, что ее.

Как в ту ночь на берегу океана.

Шанталь долго смотрела ему в глаза, забыв обо всем на свете.

Боже! Никто никогда не смотрел на нее так.

— Не надо, — прошептала она, чувствуя себя так, будто падает в пропасть. Он подводит ее к краю, в смятении подумала она. Он ведет ее к катастрофе, и она не противится ему.

— Я ничего не сделал, — резко возразил он, и ей показалось, что его голос обволакивает ее, лаская ей кожу. Шанталь почувствовала, как тяжестью наливаются ее груди, напрягаются соски, и все, что она ощутила в ту ночь на берегу, все, о чем она мечтала, возвращается к ней, накатывая волна за волной.

Волны желания.

Когда Деметрис смотрит на нее так, она снова чувствует себя молодой. Когда он смотрит на нее так, она хочет быть настоящей женщиной. Не фарфоровой куколкой на полке, не хорошенькой принцессой, позирующей для журнальных обложек.

Шанталь сдалась и прижалась к Деметрису, затаив дыхание.

Он притянул ее к себе. У нее закружилась голова, когда его ладонь приняла тяжесть ее полной, болезненно чувствительной груди.

Вот так мужчина должен обнимать женщину. Она всегда хотела, чтобы ее обнимали именно так. Крепко. Надежно.

На какую-то долю секунды Шанталь представила себе жизнь, которая могла бы быть у нее. В объятиях этого грека она была бы в безопасности: его сильное тело было бы защитой от всего мира…

Он завладел ее губами, и Шанталь, вцепившись пальцами в его рубашку, умоляла бога, чтобы он помог ей выстоять.

Помни, что ты принцесса. Помни, в каком ты положении. Если это не помогает, вспомни о Лилли. И, вспомнив, она оттолкнула его. Все силы души и тела потребовались для того, чтобы отойти от него, но все-таки ей удалось сделать это.

Шанталь отступила на шаг, на два и наконец оказалась посередине комнаты. Она смотрела на Деметриса так, словно он — мираж, игра ее воображения.

— Что ты сделал со мной?

— Не я. Ты сама.

Шанталь покачнулась и почувствовала, как тонкая шелковая ткань платья коснулась ее ног сзади.

— Это не я. Я не такая.

— А ты сказала, что секс не является частью твоей жизни, — Деметрис презрительно усмехнулся. — Но ты женщина, которая рождена для того, чтобы быть любимой.

Подняв руку, Шанталь сделала протестующий жест, и блеск обручального кольца резанул ей глаза. Она сжала пальцы, чувствуя, как сапфир врезается в ладонь. Ее затошнило.

Какой кошмар. Бесконечный, страшный сон.

Филипп и Катрин Тибоде, родители Армана, настояли, чтобы она продолжала носить кольцо, так же как они настояли на том, чтобы она жила той же жизнью, что и до смерти Армана. И так должно быть. Много лет назад она согласилась на это. Это сделка, которую ей пришлось заключить, и она должна выполнять все условия.

Да простит ее Бог за то, что подписала брачный контракт, который не понимала.

— Не целуй меня, — сказала Шанталь, пытаясь выглядеть выше и сильнее, чем она чувствовала себя. — Обещай, что больше никогда не поцелуешь и… не дотронешься до меня.

— Не могу.

— Не можешь?

— Не обещаю, — поправился Деметрис. — Я не даю обещаний, которых не могу сдержать.