"Любовный пасьянс" - читать интересную книгу автора (Детли Элис)

9

Флюоресцирующий свет резал глаза, в ушах грохотала музыка… Хейзл чувствовала себя так, словно оказалась на какой-то другой планете.

— Что с вами? — спросил Барт, заранее зная, что это бессмысленный вопрос. Ей не нравится здесь, только и всего.

Но ответ Хейзл крайне удивил его.

— Мне еще ни разу не доводилось ходить в супермаркет со спутником.

Особенно таким, мысленно добавила она, который сопровождает меня с ручной тележкой, но держится на почтительном расстоянии, так что каждый раз, когда я беру с полки очередную банку или картонную упаковку, мне приходится поджидать его.

— Не могли бы вы двигаться быстрее? — попросила она Барта.

Конечно, он мог, но тогда лишился бы восхитительного зрелища покачивающихся бедер Хейзл, идущей вдоль длинных полок с продуктами, время от времени заглядывая в список продуктов. А эти обтягивающие брюки совсем недурно смотрятся, усмехнулся он.

Барт чувствовал, что не может обуздать вожделения, преследующего его с Валентинова дня, и этот факт настораживал. Хейзл вызывала волнение в его крови, — и он знал, что ему это нравится.

Но вместе с этим Барт сознавал, что, как только ему удастся осуществить свое намерение переспать с Хейзл, он тут же потеряет к ней всякий интерес. Так почему же он послушно ускорил шаг, думая о ее восхитительных ягодицах? Кровь лихорадочно стучала в его висках.

— Если бы я решила приготовить праздничный обед, то заранее купила все необходимое, — слегка раздраженно заметила Хейзл, когда уже почти все продукты из списка были уложены в тележку. — Почему вы решили взяться за это, Барт? — Она нахмурилась. — И почему вы так странно на меня смотрите?

— Потому что… — Черт возьми, он и забыл, как тонко женщины чувствуют подобные вещи! — Потому, что я подумал точно так же, — ответил тот, удивляясь, насколько легко далась ему эта ложь.

Хейзл решила не замечать слегка извиняющихся ноток в его голосе.

— Ничего удивительного! — фыркнула она. — Поскольку мы оба отправляемся в супермаркет за покупками к праздничному столу, то, вполне естественно, и думаем об одном и том же. Итак, кто будет заниматься готовкой?

Барт почувствовал себя обескураженным. Он привык к тому, что женщины охотно откликаются на его приглашения, а порою буквально напрашиваются на них, используя малейший повод. Он ожидал, что Хейзл будет благодарна ему за то, что он вновь предоставил ей работу, и с воодушевлением примется за дело…

Уставившись на полки с товарами, Барт пытался развеять заполнившие его воображение эротические образы в надежде, что Хейзл не заметит его возбужденного состояния.

— Почему вы решили сами заняться этим? — настойчиво повторила вопрос она, скрывая внезапно охватившее ее чувство жалости.

Ей показалось, что Барта обидел ее резкий насмешливый тон, и захотелось провести рукой по его густым черным волосам… сказать что-нибудь вроде того, что все будет в порядке.

Интересно, какую еще глупость ты способна выкинуть? — одернула себя она.

— Потому что я подумал, что для мамы это, будет самым большим сюрпризом, — объяснил Барт. — А ее трудно удивить, ведь она побывала во всех ресторанах мира! Вот я и решил, что ужин, приготовленный собственными руками, — это как раз то, что нужно!

— Ну что ж, надеюсь, вы не испортите все эти продукты. Они не заслуживают такой участи! — усмехнулась Хейзл. — Вот, держите! — И она бросила ему упаковку миндальных орехов.

Барт ловко подхватил ее и уложил в тележку.

— Так, значит, вы никогда не ходили по магазинам со своим мужем? — спросил он, вновь трогаясь с места, но тут же выругал себя за эти слова.

Ты, человек, который всегда готов был убежать на другой конец света, как только отношения с противоположным полом начинали заходить слишком далеко, задаешь женщине бестактные вопросы о ее личной жизни!

Хейзл нахмурилась. Барт заметил ее раздражение и сделал вид, что рассматривает выставленные на стеллаже газеты.

— Разумеется, если вам неприятно об этом говорить… — виновато пробормотал он.

— Вовсе нет, — сухо ответила она. А может, он специально поддевает меня, чтобы заставить обороняться? — промелькнуло у нее в голове.

— Ему не нравилось ходить по магазинам? Или он не обедал дома? — допытывался Барт.

— Почему же? Просто Харли был диск-жокеем…

— Крутил музыку по заказу? — перебил ее Барт.

Хейзл усмехнулась. Такой наивный вопрос она тоже в свое время задала мужу.

— Диск-жокеям вовсе не нужно ничего «крутить». Они всего лишь нажимают на кнопки магнитофона! Во всяком случае, на радиостанциях.

Последовала небольшая пауза.

— Ну, и что же дальше? — вновь спросил Барт. Он поймал ее непонимающий взгляд и пояснил: — Расскажите мне еще немного о своем бывшем муже.

— О Харли? Зачем это вам?

Барт почувствовал приступ гнева.

— Чтобы мы лучше узнали друг друга, — резко ответил он. — Пока что вам, судя по всему, известно обо мне гораздо больше, чем мне о вас.

Ну что ж, это резонный упрек, подумала Хейзл. В конце концов, должны же мы о чем-то разговаривать!

— В Эдинбурге Харли пользовался популярностью, — начала она. — Он терпеть не мог ходить по магазинам, потому что на него сразу набрасывались пятнадцатилетние девчонки, размахивая книжечками для автографов… а иногда даже интимными предметами туалета.

— И?.. — спросил Барт, выжидающе глядя на нее. — Что же случилось потом? Почему вы разошлись? Не сошлись характерами?

Хейзл чуть не запустила в него увесистым ананасом, который только что взяла с полки.

— Вы слишком любопытны! — резко произнесла она.

— Нет, просто любознателен, — невинным тоном ответил Барт. — Продолжайте, Хейзл! Вам же хочется мне об этом рассказать!

Она бросила на него гневный взгляд. Какая самоуверенность! Вероятно, именно благодаря этому качеству он затащил Лили к себе в постель. Но как охарактеризовать своего бывшего мужа, не прибегая к таким эпитетам, как «сукин сын»?

— Харли был хорош собой и обаятелен. Он пользовался этим, где только можно. Окружающие для него были публикой, и только. — Она вызывающе взглянула на Барта. — Это вам что-нибудь говорит о причинах моего развода?

Теперь картина немного прояснилась. Ее муж был обычным волокитой, и она восприняла его измену особенно болезненно, потому что он был ее первым мужчиной, сделал заключение Барт. Возможно, этим объясняется и то, что она так легко поверила сплетням Лили и позволила втянуть себя в дурацкую авантюру с вендеттой.

— Полагаю, да, — сдержанно ответил он.

И тут Хейзл в свою очередь почувствовала, как в ней пробуждается любопытство.

— А как насчет вас? — спросила она более ехидным тоном, чем собиралась.

— Меня? — переспросил Барт. — Что вы хотите знать обо мне?

— Вы все время расспрашиваете меня о моих любовных делах, однако ничего не рассказываете о своих.

Некоторое время они испытующе смотрели друг на друга.

Нет, подумал Барт, сейчас совсем не подходящий момент для того, чтобы рассказывать ей о Клеменс.

— Думаю, вы знаете об этом вполне достаточно, — мягко ответил он, беря с полки коробку шоколадных конфет. — Наверное, нам надо купить что-нибудь на сладкое?

Хейзл усилием воли подавила раздражение. Разумеется, она не будет клещами вытягивать из него пикантные любовные истории!

— Да, конечно, — согласилась она, одобрительно глядя на внушительных размеров коробку. — Я очень люблю шоколад.

Должно быть, поэтому у нее такие восхитительные формы, подумал Барт, следуя за Хейзл к секции сыров. Но он не произнес этого вслух, помня, что женщины очень болезненно воспринимают подобные комплименты.

Купив все, что нужно, и погрузив покупки в «лендровер» Барта, они отправились домой.

Хейзл, как ни странно, чувствовала себя спокойной и умиротворенной, почти расслабленной. Но она понимала, что не должна поддаваться этому настроению. Нужно работать, а не прохлаждаться!

— И что теперь? — спросил Барт, когда они внесли последнюю коробку в просторную уютную кухню.

— Теперь вам предстоит все это распаковать, — вежливо ответила Хейзл.

Остаток дня прошел вполне спокойно, — насколько это возможно при общении людей, которые расходятся во мнениях по любому поводу!

Есть какая-то ирония судьбы в том, что я даю Барту, советы по поводу приготовления мяса по-бургундски, а он покорно выполняет их, с усмешкой подумала Хейзл, взбивая сливки для праздничного торта.

Они сделали только один перерыв, чтобы выпить чаю с бисквитами. Несколько раз Барту звонил один из наиболее капризных авторов, озабоченный скорым выходом своего романа в свет. Если не считать этого, день был полностью посвящен приготовлениям к завтрашнему празднику, и к вечеру дом наполнился вкусными запахами.

— Все! — наконец объявила Хейзл, проведя тыльной стороной руки по лбу и оставив на нем мучной след. — Остальное можем оставить на завтра.

— Хорошо.

Барту хотелось стереть муку с ее лба, но он остановил себя. Близость этой женщины зачаровывала его, а ее тело вызывало в нем такой прилив желания, что он пребывал в постоянном напряжении.

Мне нужно взять себя в руки, решил он.

— Думаю, я сейчас приму душ, а потом закажу по телефону что-нибудь из китайского ресторанчика нам на ужин, — предложил он. — Вы не против? — Он вопросительно взглянул на Хейзл. — Или, может быть, хотите приготовить что-нибудь?

— Нет уж, увольте! — отозвалась она. — Я очень люблю блюда китайской кухни.

— Отлично. — Не в силах совладать с собой, Барт протянул к ней руку. — Вы испачкались. — И он осторожно стер со лба Хейзл мучной след.

Этот на первый взгляд невинный жест, несомненно, имел вполне определенный подтекст. Хейзл увидела, как потемнели глаза Барта, и почувствовала, как в ее теле пробуждается ответная дрожь. Между ними вновь возникало уже знакомое опасное напряжение, и она нервно облизнула губы.

— Скажите… у вас в доме только один душ?

— Нет, — хрипло ответил Барт, проклиная архитектора, который посоветовал сделать в доме две ванные комнаты. Хотя, даже если бы она была всего одна, — на что он мог рассчитывать? Что Хейзл сбросит с себя одежду и предложит принять душ вместе? — Кроме того, что в моей комнате есть еще один, на первом этаже. Можете им воспользоваться.

— Спасибо. — Она вежливо улыбнулась и вышла из кухни.

Хейзл пришла в себя только под действием ледяных водяных струй. Ей все труднее становилось справляться со своим влечением к Барту, и это несмотря на все то, что она знала о нем!

Завернувшись в широкое полотенце, Хейзл вернулась к себе в комнату и открыла шкаф. Вещи, которые она обычно брала с собой в деловые поездки, до сих пор вполне ее удовлетворяли. Но сейчас они вызывали только раздражение.

В конце концов, она надела те же песочного цвета брюки, в которых приехала, заменив кремовый свитер на золотистую шелковую блузку. В доме было тепло, и к тому же от одного лишь присутствия Барта ее постоянно бросало в жар.

Она заканчивала расчесывать свои густые волосы, когда в дверь постучали. Открыв ее, Хейзл увидела Барта — в руках он держал меню китайского ресторанчика, мимо которого они проезжали, отправляясь за покупками.

— Я собирался сделать заказ и хотел спросить… — начал он и остановился на полуслове.

Хейзл нахмурилась.

— В чем дело?

— Ваши волосы…

Она слегка приподняла золотистую прядь и недоверчиво взглянула на нее.

— С ними что-то не так?

— Вы их распустили, — прошептал Барт, чувствуя, что его голос слегка дрогнул.

Можно подумать, ты впервые в жизни видишь женщину с распущенными волосами! одернул себя он. Но лицо Хейзл совершенно преобразилось — его выражение стало гораздо мягче, а глаза сияли изумрудно-золотистым блеском.

Она принялась машинально накручивать волосы на палец.

— Вообще-то я собиралась их снова уложить.

— Не надо! — с горячностью воскликнул Барт.

— Почему? — изумленно спросила Хейзл.

— Вам гораздо больше идет такая прическа.

— Ну, хорошо. — Она натянуто улыбнулась и заглянула в меню, но внимание ее тут же привлекли расстегнутые верхние пуговицы на рубашке Барта. Капельки воды еще поблескивали на его влажной коже, и Хейзл, с трудом заставив себя отвести от них взгляд, пробормотала: — Вообще-то меня устраивает почти все. Вы не могли бы сами заказать что-нибудь для меня?

Если бы какая-нибудь другая женщина задала этот вопрос, Барт отнесся бы к нему с чуть презрительным снисхождением. Это звучало слишком уж по-детски. И потом, когда женщины произносят нечто подобное с нарочито растерянной улыбкой, это значит, что они вас хотят. Но Хейзл не улыбалась. Потому что знает об этом или потому что она и в самом деле его не хочет?

— Хорошо, я об этом позабочусь, — сухо ответил он, надеясь, что поездка в китайский ресторан отвлечет его от опасных мыслей.

Когда он вернулся, нагруженный коробками, Хейзл была в гостиной. Она разожгла камин и принялась раскладывать еду по тарелкам. Барт разочарованно отметил, что ее волосы снова уложены в тугой узел, и это придает ей привычный сдержанный и отстраненный вид.

— Не возражаете, если мы поужинаем здесь? — спросила она. — В столовой немного холодно, да и обстановка там слишком официальная. Мне кажется, лучше не устраивать там ничего до приезда вашей мамы.

— Вы просто читаете мои мысли. Мне тоже больше нравится эта комната.

— Просто я устала, — мягко улыбнулась Хейзл, — и мне лень нести все это туда!

— Мне тоже.

Барт уселся напротив нее за низкий столик, на котором стояли тарелки и зажженные свечи. Их мерцающий свет, сочетаясь с отблесками пламени камина, придавал обстановке некую интимность, и он почувствовал, как его желание вспыхнуло с новой силой.

Они ели цыпленка с рисом и овощами, запивая еду прохладным вином. Потом Хейзл отщипнула веточку винограда. Даже не глядя на Барта, она чувствовала, что он постоянно смотрит на нее. И это ей нравилось!

Она осознавала, что начинает чувствовать к нему влечение, и это ее пугало, особенно если учесть обстоятельства, благодаря которым она оказалась здесь. Барт, по его собственным словам, решил доказать, что он славный парень, и, подумать только, это ему удалось!

Ах, черт возьми, с отчаянием подумала Хейзл, почему жизнь так чертовски сложна?

Барт выпил немного больше, чем обычно, в надежде, что это поможет ему спокойно заснуть, и отметил, что Хейзл почти не отстает от него.

— Принести еще бутылку? — предложил он.

Она, помедлив с ответом, покачала головой.

— Не стоит. Я не хочу знакомиться с вашей матушкой, страдая от похмелья.

Но это не было главной причиной ее отказа. Хейзл чувствовала, что уже сильно захмелела, и понимала, что если выпьет еще, то потеряет контроль над собой и сама не заметит, как окажется в объятиях Барта!

Она наблюдала, как он ест виноград. Даже в этом было нечто чувственное. Длинные пальцы снимали сочные ягоды с черенков и отправляли их в рот, а потом чувственные губы сжимались. Как ему удалось до такой степени заворожить ее?

Хейзл выпрямилась в кресле. Что бы ты делала, если бы не считала Барта самым привлекательным мужчиной на свете? — спросила она себя и тут же ответила: разговаривала бы с ним!

Она откашлялась, словно готовясь произнести тост.

— Почему вы решили стать литературным агентом?

Барт слегка улыбнулся, немедленно разгадав причину такой неожиданной заинтересованности.

— Потому что мне нравится читать и издавать книги, — ответил он.

— Но тогда почему…

— Почему я сам не стал писателем? — Он с трудом удержался от того, чтобы не бросить в нее виноградиной, и положил ягоду в рот. — На самом деле я им был и даже написал шесть романов.

— Шесть?! — изумленно переспросила Хейзл. — И они были опубликованы?

— Представьте себе, да. Все шесть. Правда, они не заслуживали тех похвал, которыми их осыпали в прессе.

— Но… что же было дальше? Они плохо раскупались?

— Ничего подобного. Многие захотели купить мои книги, и некоторые это сделали. Но я вовремя понял, что эти романы не так уж хороши, и вместо того, чтобы всю оставшуюся жизнь заниматься тем, в чем не могу подняться выше среднего уровня, решил найти себе другое занятие. Так я стал добиваться славы для тех писателей, в чей талант верил, и на этом поприще добился большого успеха, могу сказать без ложной скромности.

Хейзл вспомнила о груде рукописей в его кабинете. Сколько же времени уходит на то, чтобы все это прочесть!

— Должно быть, это нелегкая работа?

— Мне нравится, — пожал плечами Барт.

— И вы все время… один? — неожиданно для самой себя спросила она.

— Да, по большей части. — Он начал складывать пустые тарелки на поднос. — Меня такая жизнь вполне устраивает.

— А вы никогда не хотели… — она замялась, — иметь детей?

Барт насмешливо прищурился.

— Это вопрос или предложение?

Хейзл вскочила и бросилась вон из комнаты. Он печально вздохнул.