"Крестный отец" - читать интересную книгу автора (Пьюзо Марио)

ГЛАВА 15

В захолустном нью-гэмпширском городишке ни одно мало-мальски непривычное событие не пройдет незамеченным — высунется из окна голова хозяйки, приоткроет веки лавочник, задремавший в дверях своего заведения. И потому, когда у дома Адамсов остановилась черная машина с нью-йоркским номером, об этом в считаные минуты знали все.

Кей Адамс — плоть от плоти провинциального захолустья, даром, что училась в университете, — тоже выглянула в окно своей спальни. Она сидела и готовилась к экзаменам и только собралась спуститься поесть, как обратила внимание на чужую машину и почему-то не очень удивилась, когда она подкатила к их газону. Из машины вылезли двое, оба рослые, плотные — такими обычно изображают гангстеров в кинофильмах, — и с этой мыслью Кей опрометью слетела вниз по лестнице, чтобы первой встретить их в дверях. Она не сомневалась, что они прибыли от Майкла или его родных, и лучше ей было представить их родителям самой. Нет, она и не думала стыдиться никого из друзей Майка — просто ее родители, люди старого закала и коренные янки, уроженцы Новой Англии, могли не понять, для чего их дочери знаться с публикой такого пошиба.

Она подоспела как раз в ту секунду, когда раздался звонок, и, крикнув матери: «Сиди, я открою», отворила дверь. На пороге стояли те двое. Один сунул руку в нагрудный карман движением, каким гангстер лезет за револьвером, и Кей тихонько ойкнула от неожиданности, — но мужчина вынул лишь кожаную книжечку, привычно тряхнул кистью, раскрывая ее, и показал Кей удостоверение.

— Джон Филипс, сыскной агент из полицейского управления города Нью-Йорка, — сказал он.

Он кивнул на своего спутника, смуглокожего, с очень густыми, черными, как вакса, бровями.

— Мой сотрудник, агент Сириани. А вы — мисс Кей Адамс?

Кей молча наклонила голову. Филипс сказал:

— Вы разрешите нам зайти на пару минут поговорить? Это насчет Майкла Корлеоне.

Она посторонилась, пропуская их в дом. В эту минуту из бокового коридорчика, ведущего к кабинету, показался ее отец.

— Что там такое, Кей? — спросил он.

Седовласый, худощавый и внушительный, он был не только пастором местной баптистской общины, но и славился в религиозных кругах своей ученостью. Кей не решилась бы утверждать, что до конца постигла его, — он часто вызывал в ней озадаченность, — но знала, что отец ее любит, хоть и находит, кажется, не слишком интересной личностью. Между ними никогда не было подлинной близости, но она ему доверяла. И потому отвечала, не лукавя:

— Это приехали из Нью-Йорка — из полиции. Хотят от меня что-то узнать про одного знакомого студента.

Мистер Адамс, кажется, не удивился.

— Так, может быть, пройдем ко мне в кабинет? — предложил он.

Агент Филипс осторожно сказал:

— Мы предпочли бы побеседовать с вашей дочерью наедине, мистер Адамс.

Мистер Адамс учтиво возразил:

— Это уж как посмотрит Кей, я полагаю. Тебе как удобнее, девочка, — одна поговоришь с этими господами или лучше при мне? Или хочешь — в присутствии мамы?

Кей покачала головой:

— Лучше одна.

Мистер Адамс сказал Филипсу:

— Мой кабинет в вашем распоряжении. Не останетесь ли потом позавтракать с нами?

Мужчины поблагодарили и отказались. Кей повела их в кабинет.

Оба неловко примостились на краешке кушетки, Кей уселась в просторное кожаное отцовское кресло. Разговор начал Филипс:

— Мисс Адамс, вы, случайно, не виделись за последние три недели с Майклом Корлеоне — или, может быть, получали от него вести?

Вопрос мгновенно насторожил ее. Она видела три недели назад шапки бостонских газет, возвещавшие об убийстве капитана нью-йоркской полиции и контрабандиста по имени Виргилий Солоццо, промышлявшего наркотиками. В газетах говорилось, что это одна из операций подпольной войны, в которой замешано и семейство Корлеоне.

Она покачала головой:

— Нет, мы последний раз виделись, когда он ездил в больницу проведать отца. Примерно месяц тому назад.

Второй агент резко сказал:

— Про то свидание мы прекрасно знаем. Вас спрашивают — после этого вы не виделись, не имели о нем сведений?

— Нет, — сказала Кей.

Филипс заговорил ровно, вежливо:

— Если все же вы каким-то образом с ним общаетесь, вам имеет смысл поставить нас в известность. Нам было бы очень важно переговорить с Майклом Корлеоне. Должен предупредить вас — если вы будете поддерживать с ним связь, вы рискуете оказаться в очень сложном положении. Любая помощь ему с вашей стороны грозит вам серьезными неприятностями.

Кей села очень прямо.

— Почему бы мне не помогать ему? Мы собираемся пожениться, а женатые люди помогают друг другу.

Отвечал ей Сириани:

— Потому что вы тогда становитесь соучастницей преступления. Вашего молодого человека разыскивают, так как он совершил убийство, застрелил в Нью-Йорке капитана полиции и осведомителя, с которым у капитана была деловая встреча. Нам достоверно известно, что стрелял в них Майкл Корлеоне.

Кей фыркнула, недоверчиво и насмешливо, — она заметила, что это произвело впечатление на сыщиков.

— Что вы, разве Майк на такое способен? Никогда! Он держится особняком от своей семьи. Когда мы ездили на свадьбу его сестры, родные вели себя с ним как с посторонним, почти как со мною, — это бросалось в глаза. Если он и прячется сейчас, так просто для того, чтобы избежать огласки, чтобы его имя не трепали в печати. Майк — не бандит. Я его знаю лучше вас, как никто его не знает. Он слишком порядочный человек, он никогда не пойдет на такую низость, как убийство. Майкл Корлеоне законопослушен до смешного, и я не помню случая, чтобы он сказал неправду.

Филипс мягко спросил:

— А вы давно его знаете?

— Больше года, — сказала Кей и не поняла, отчего они обменялись усмешками.

— Видимо, вас не мешает просветить кое в чем, — сказал Филипс. — В тот вечер он поехал от вас в больницу. Когда уходил оттуда, вступил в перебранку с капитаном полиции, который явился в больницу по служебным обязанностям. Полез в драку с капитаном, но ему дали сдачи. А точнее сказать, сломали челюсть и выбили пяток зубов. Друзья увезли его в Лонг-Бич, в поместье Корлеоне. На другой же вечер капитана, с которым он затеял драку, застрелили, а Майкл Корлеоне исчез. Скрылся. У нас есть свои источники информации, осведомители. Все в один голос называют Майкла Корлеоне, — однако для суда это еще не доказательство. Официант, который был свидетелем убийства, не опознал Майкла по фотографии, но, возможно, опознает при встрече. Задержан шофер Солоццо, он отказывается говорить, но, скорее всего, заговорил бы, если б увидел, что Майкл Корлеоне у нас в руках. Поэтому его ищут — наши люди, люди из ФБР, все ищут. Но пока безуспешно, вот мы и подумали, что, может, вы дадите нам ниточку…

Кей холодно сказала:

— Я не верю ни единому слову.

А у самой захолонуло внутри, потому что вряд ли они могли придумать такую подробность, как сломанная челюсть. Другое дело, что из-за сломанной челюсти Майк никого не станет убивать.

— Так вы сообщите нам, если Майкл даст о себе знать? — спросил Филипс.

Кей затрясла головой.

Второй агент, Сириани, сказал неприятным голосом:

— Для нас не секрет, что вы с ним сожительствовали. Есть регистрационные книги из гостиниц, есть и свидетели. Каково будет вашим папочке с мамочкой, если мы ненароком проговоримся об этом газетчикам? Достойные, почтенные граждане, а дочка путается с гангстером! Так вот — либо выкладывайте все сию минуту, либо я зову сюда вашего папашу и режу ему в глаза правду-матку.

Кей посмотрела на него с недоумением. Потом встала, подошла к двери, открыла ее. Ее отец, посасывая трубку, стоял у окна гостиной. Она позвала:

— Пап, ты не зайдешь к нам?

Мистер Адамс с улыбкой оглянулся и пошел в кабинет. Войдя, он обнял дочь за талию и стал вместе с нею перед сыщиками.

— Я вас слушаю, господа.

Оба молчали, тогда Кей небрежно сказала второму:

— Режьте ему правду-матку, начальник.

Сириани побагровел:

— Мистер Адамс, то, что я вам скажу сейчас, говорится ради блага вашей дочери. Она связалась с хулиганом, который, есть основания полагать, совершил убийство, застрелил офицера полиции. Я только предупредил, что если она не будет оказывать нам содействие, то может навлечь на себя большие неприятности. Но она, похоже, не сознает, насколько это серьезно. Может быть, вас послушает?

— Этому невозможно поверить, — любезно сказал мистер Адамс.

Сириани выставил вперед челюсть.

— Ваша дочь встречается с Майклом Корлеоне больше года. Они много раз проводили вместе ночь в отелях и значатся в книгах как муж и жена. Сейчас объявлен розыск Майкла Корлеоне — он нужен для дачи показаний по делу об убийстве офицера полиции. Ваша дочь отказывается сообщить нам сведения, которые могли бы облегчить эту задачу. Таковы факты. По-вашему, им нельзя поверить, но я могу доказать каждое слово.

— А я и не сомневаюсь, сударь, в правдивости ваших слов, — незлобиво сказал мистер Адамс. — Невозможно поверить другому — что моей дочери грозят большие неприятности. Если только вы не имеете в виду, что она… — на лице его отобразилось ученое сомнение, — кажется, это принято называть «шмара».

Кей глядела на отца во все глаза. Ей было ясно, что он острит на свой старомодный лад, — но как он мог так легко отнестись к тому, что услышал?

Мистер Адамс твердо продолжал:

— Тем не менее будьте совершенно уверены — если интересующий вас юноша объявится, я тотчас доведу об этом до сведения властей. И то же сделает моя дочь. А теперь извините, у нас стынет завтрак…

Он со всяческой предупредительностью выпроводил сыщиков на улицу и учтиво, но решительно закрыл за ними дверь. Потом взял Кей за руку и повел на заднюю половину дома, где помещалась кухня.

— Пойдем-ка к столу, душа моя, мама нас заждалась.

По пути на кухню у Кей навернулись слезы — от пережитого напряжения, от нерассуждающей преданности отца. Мать не подала виду, что замечает, — вероятно, отец успел сказать ей, кто к ним приезжал. Кей села за стол, и мать молча поставила перед ней еду. Потом тоже села; отец, склонив голову, прочитал молитву.

Миссис Адамс, невысокая, плотная, была всегда тщательно одета, завита, причесана. Кей не случалось видеть мать неприбранной. Как и муж, она не слишком носилась с дочерью, держала ее на почтительном расстоянии. Так она поступила и теперь.

— Кей, сделай милость, не устраивай трагедий. Я уверена, что все это буря в стакане воды. Как-никак молодой человек — студент Дартмута, невероятно, чтобы он оказался причастен к такой нечистоплотной истории.

Кей удивленно подняла голову:

— Откуда ты знаешь, что Майк учится в Дартмуте?

Миссис Адамс сказала с достоинством:

— Обожаете вы, молодежь, напускать таинственность — только кого она обманет? Мы знали про него с самого начала, но, понятно, считали неуместным заводить разговоры на эту тему, пока ты первая не начнешь.

— Да, но откуда же?.. — Кей было стыдно посмотреть отцу в глаза после того, как он узнал, что она спит с Майком. Вот почему она не видела его улыбки, когда он произнес:

— Вскрывали твои письма, естественно.

Кей задохнулась от ужаса и негодования. Теперь она смело взглянула отцу в лицо. Его поведение было постыднее, чем грех, совершенный ею. Она бы в жизни не поверила, что он на такое способен.

— Ты шутишь, отец, — как ты мог?

Мистер Адамс благодушно усмехнулся:

— Я взвесил, какое из двух прегрешений страшнее — читать твои письма или пребывать в неведении, когда мое единственное дитя может попасть в беду. Выбор был прост, решение — добродетельно.

Миссис Адамс, отдавая должное вареной курице, прибавила:

— Надо к тому же учитывать, милая, что для своего возраста ты, согласись, страшно наивна. Мы чувствовали, что обязаны быть в курсе твоих дел. А ты ничего не рассказывала.

Впервые Кей была рада, что у Майкла нет привычки писать в письмах нежности. И еще рада, что родителям не попались на глаза кой-какие из ее писем.

— Не рассказывала, потому что боялась, как бы вы не упали в обморок, узнав, из какой он семьи.

— А мы и упали, — бодро сказал мистер Адамс. — Кстати, Майкл пока не давал о себе знать?

Кей покачала головой.

— Не верю я, что он в чем-то виновен.

Она заметила, как родители переглянулись. Мистер Адамс мягко сказал:

— Если он ни в чем не виновен и все же исчез, тогда это, может быть, означает нечто иное?

Сначала до Кей не дошло. Потом она вскочила из-за стола и убежала к себе в комнату…

Через три дня Кей Адамс вышла из такси у входа в парковую резиденцию Корлеоне близ города Лонг-Бич. Она созвонилась заранее: ее ждали. В дверях ее встретил Том Хейген, и у нее упало сердце. Она знала, что этот ничего ей не скажет.

В гостиной он предложил ей выпить. Кей заметила, что по дому слоняются какие-то люди, но Санни не показывался. Она спросила Тома Хейгена напрямик:

— Вы не знаете, где Майк? Не скажете мне, как можно с ним связаться?

Хейген гладко, без запинки проговорил:

— Мы знаем, что он жив и здоров, но где находится в настоящее время — неизвестно. Когда он услышал, что застрелили этого капитана, он испугался, как бы вину не взвалили на него. Ну, и решил отсидеться в укромном месте. Сказал мне, что месяца через два даст о себе знать.

Он выдал ей заведомую фальшивку, притом намеренно шитую белыми нитками, чтобы она это поняла, — хоть на том спасибо.

— А что, этот капитан правда сломал ему челюсть? — спросила Кей.

— Боюсь, что правда, — сказал Том. — Но Майку несвойственна мстительность, и я уверен, что это обстоятельство не имеет никакого отношения к убийству.

Кей открыла сумочку, вынула оттуда конверт.

— Вы не могли бы отправить ему вот это, когда он с вами свяжется?

Хейген покачал головой.

— Если я возьму письмо для передачи и вы покажете это на суде, суд сделает вывод, что я знал о местонахождении адресата. Подождите — зачем торопиться? Не сомневаюсь, что в скором времени Майк сообщит о себе.

Кей допила свой стакан и поднялась. Хейген проводил ее в переднюю, но, когда он открывал ей дверь, с улицы вошла женщина. Приземистая и полная, вся в черном. Кей узнала ее — это была мать Майкла. Кей протянула ей руку:

— Добрый день, миссис Корлеоне, как поживаете?

Черные маленькие глазки проворно обежали ее, смуглое морщинистое лицо с задубелой кожей просветлело в быстрой улыбке, скупой и неожиданно сердечной.

— А, моего Майки девочка. — Миссис Корлеоне говорила с резким итальянским акцентом, Кей едва понимала ее. — Покормили тебя?

Кей сказала «нет», имея в виду, что не хочет есть, но миссис Корлеоне накинулась на Тома Хейгена, яростно отчитывая его по-итальянски.

— Чашку кофе не догадался налить бедной девушке, бессовестный, как не стыдно! — бросила она напоследок и, взяв Кей за руку теплой, на удивление крепкой для немолодой женщины рукой, повела ее на кухню. — Попей кофейку, поешь, а после тебя свезут домой. Такая приятная девушка — ни к чему мотаться по поездам.

Она усадила Кей и, на ходу сорвав с себя пальто и шляпу и кинув их на стул, захлопотала у плиты. Не прошло и двух минут, как на столе появились хлеб, сыр, салями, на плите уютно забулькал кофейник.

Кей застенчиво сказала:

— Я приехала узнать про Майка, у меня нет никаких сведений о нем. Мистер Хейген говорит, что никто не знает, где он, и надо ждать, пока он о себе сообщит.

Хейген торопливо проговорил:

— Ма, это все, что ей можно пока сказать.

Миссис Корлеоне смерила его презрительным взглядом:

— Никак учить меня собрался? Меня муж и то не учит — помилуй, господи, его, грешного. — Она перекрестилась.

— Как себя чувствует мистер Корлеоне? — спросила Кей.

— Ничего. Поправляется помаленьку. Старый стал, ума убавилось, раз до такого допустил. — Она непочтительно постучала костяшкой пальца по темени.

Потом налила в чашки кофе, заставила Кей съесть хлеба с сыром.

Когда они допили кофе, миссис Корлеоне взяла руку Кей и накрыла ее коричневой ладонью. Она сказала спокойно:

— Не пришлет тебе Майки письмо и весточку не передаст. Майки схоронился на два года. Или три. Или больше — много больше. А ты поезжай домой, к своим родным, найди себе хорошего парня и выходи замуж.

Кей вынула из сумочки письмо:

— Вы ему не пошлете это от меня?

Женщина взяла письмо и потрепала Кей по щеке.

— Обязательно, будь покойна.

Хейген хотел было возразить, но она свирепо цыкнула на него по-итальянски. Потом проводила Кей до двери. На пороге быстро клюнула ее в щеку и сказала:

— Про Майки позабудь, он тебе больше не пара.

Перед домом стояла машина, в ней дожидались двое. Они отвезли Кей в Нью-Йорк, до самой гостиницы, не проронив за всю дорогу ни звука. Кей тоже молчала. Она пыталась свыкнуться с мыслью, что человек, которого она любила, — расчетливый, холодный убийца. И что узнала она об этом из самого надежного и достоверного источника — от его матери.