"Четыре жизни. 2. Доцент" - читать интересную книгу автора (Полле Эрвин Гельмутович)Общественная активностьУважаемый читатель! С высоты 2008 г. тюменский период жизни, всего 9 лет в сравнительно молодом возрасте (27–36 лет) показал много наивного правдоискательства в характере, а это начальство не любит. Существуют правдоискатели от рождения (патология, не излечимы, от них люди шарахаются), но большинство воспитывается общественной атмосферой. По-видимому, искусственно созданным деятелем выглядел и я, появившись в тюменском индустриальном институте. Такие люди случайно выбрасываются на поверхность, а через некоторое время, как правило, больно падают. А для окружения, вытолкнувшего их наверх, — кино, повод для пересудов. Воспитанник хрущёвской «оттепели», к тому же научный работник, привык любую информацию властей критически анализировать, приспособился читать прессу между строк. В то же время большинство моих коллег вели себя в точности по совету профессора Преображенского, т. е. газет не читали. А власти именно такая интеллигенция и нужна. Поперечность моего характера проявилась в раннем детстве, частично не исчезла и до сих пор. Разными путями искал альтернативные источники достоверной информации, что в условиях провинциальной Тюмени оказалось делом затруднительным. Расширению кругозора способствовали командировки в Прибалтику, Москву, Ленинград, Свердловск, Ереван…, поездки в Украину, Грузию, Киргизию, Болгарию. Контакты с множеством разнокалиберных и разнопрофильных специалистов (почти без оглядки разговаривали академики, не остепенённая научная молодёжь и шахтёры), копии запрещённых публикаций, «вражьи радиоголоса» — внесли свой вклад в развитие мировоззрения. Общественная атмосфера в период моей работы в Тюмени (1968-77 гг.) специфична, ни до, ни после Россия такого не переживала. Это пора энергичного Брежнева, не того Брежнева, который после переворота 1964 г. под болтовню о коллективности руководства красовался в центре троицы вместе с Подгорным и Косыгиным и не Брежнева, мучающегося старческим маразмом и допустившего жестокую афганскую авантюру. Сразу после переворота власти закрыли чуть-чуть приоткрытый Хрущёвым доступ к партийным и государственным архивам, вновь начали прятать материалы, показывающие истинное лицо Сталина, принялись вычищать библиотечные фонды от многомиллионных тиражей выступлений Хрущёва. Кое-что из фондов расходилось по рукам (исполняющие указания об уничтожении литературы уже не очень боялись обвинений, квалифицируемых ранее страшной 58-й статьёй уголовного кодекса РСФСР). Среди аспирантов Алтайского политехнического института распространялись партийные документы 20-х годов без обложек и титульных страниц. Хорошо запомнил стенографический отчёт 14-го съезда ВКП «б» (1925 год), удивительно открытую критику действий Сталина его ближайшим окружением. Интересно и непривычно читать чётко сформулированные мысли почти без пропагандистской шелухи. Ведь даже Хрущёв в своих ярких выступлениях конкретные факты обволакивал многословием общих фраз коммунистической направленности. Осторожный Брежнев не допустил полную реабилитацию Сталина. Побоялся! Общество за 10 лет сделало гигантский прыжок к гласности (пусть и ограниченной), нутром почувствовало преимущества «оттепели», у людей «развязались языки» (преимущественно, на кухне). Много соотечественников вернулось из лагерей и ссылок, миллионы людей смогли получить информацию о преступлениях сталинского режима из первых рук. В августе 1968 г. Брежнев «показал зубы». Граница раздела между прошлым и будущим в государственной политике чётко обозначилась, когда Советский Союз военным сапогом раздавил «оттепель» в Чехословакии. Хорошо помню первые радиосообщения о вводе войск «по просьбе…». Репортажи о радостной встрече наших танков. Ложь пропаганды чувствовал нутром, делился с папой (во второй половине августа находился в Талды-Кургане), но узнать что-то достоверное было невозможно. Много позже реальные действия Брежнева и его окружения стали достоянием гласности. Топорная коммунистическая идеология, стремление стричь друзей под одну гребёнку привели к тому, что русские надолго приобрели очередных врагов в лице целых народов, чехов и словаков — славянских братьев. В СССР зазвучал голос диссидентов. К руководству страны письменно обратился Сахаров. Народ в очередной раз почувствовал способность государственной машины к резким движениям и безмолвствовал, однако, в отличие от жестокой военной расправы над жителями Берлина в 1953 г., Венгрии в 1956 г. состоялась публичная антиправительственная акция, группа российских интеллигентов вышла с плакатами в защиту Чехословакии на Красную площадь. Всего 7 человек, но это искру высекающий поступок большой внутренней силы, правда, стал известен большинству населения России через десятилетия. Движение правозащитников в России набирало силу. Должен сказать, ни с одним из известных правозащитников мне не доводилось встречаться лично, чаще слышал по «вражьим голосам». Основную часть информации, полученной через радио, переваривал внутри себя, делиться мнением стало опасно, приходилось помнить о семье и маленьких детях. В Тюмени (глухая провинция!) люди, интересующиеся политикой, пытались что-то конкретное узнать по Голосу Америки, Би-би-си, Свободе, но с августа 1968 г. западные радиостанции глушили по максимуму, с помощью обычного отечественного радиоприёмника ничего нельзя было услышать. Отдельные умельцы монтировали 16-метровый диапазон (в СССР 16 м не использовались в бытовой радиоаппаратуре) и слушали без помех. В основном же новостями питались по системе слухов, привозимых командированными из Москвы (Тюмень активно осваивала нефтяные месторождения, самолёты в Москву летали «стаями»). Закручивание политических гаек, начатое ещё в конце эры Хрущёва, проводилось всё плотнее. Студенты оказались под активным надзором кураторов (что-то не припомню в период собственной учёбы, возможно влияние «оттепели»). Кураторы регулярно представляли планы работы и отчитывались на партбюро. Партбюро химико-технологического факультета ТИИ имело больший вес, чем учёный совет. Состав партбюро: 1 заведующий кафедрой, 1 доцент, несколько ассистентов, 1 студент, 1 стеклодув (при наличии на факультете докторов наук, трёх десятков доцентов). Без характеристики, подписанной партбюро, на конкурс подать нельзя. А партбюро реально находится под контролем одного человека, не обязательно секретаря. Двойной тягой (партбюро и тщательно подобранный учёный совет) любого сотрудника факультета могли без проблем выставить из института. Преподаватели это понимали, поэтому «рот открывали» уверенные в себе единицы. Одновременно с интенсификацией политического воспитания студентов возросла частота обязательных политзанятий для преподавателей. Здесь мне повезло. В тюменском индустриальном институте на общественных кафедрах оказалось несколько умных сравнительно молодых ребят (30–35 лет), которые начали активно заниматься научной работой в «оттепель», но после 1964 г. «тёртые» заведующие общественными кафедрами Томска и Свердловска от них избавились, от греха подальше. Подобрав умных молодых ребят, только что организованный ТИИ значительно повысил интеллектуальный потенциал ВУЗа. Партийные органы мешали молодым историкам, философам и экономистам защищать готовые диссертации, но от этого они глупей не становились, просто недополучали заслуженную зарплату. Политзанятия сотрудников на ХТФ вёл один из той когорты толковых ребят Зотов (имя, отчество забыл). Несколько лет объяснял азы истории философии, затем историю этики. Занятия проходили на одном дыхании. Я для себя узнал много нового (удивляюсь, что штатные идеологи не поинтересовались, о чём конкретно рассказывал на семинарах Зотов). До сих пор помню, как поразил Зотов, заявив, что историю европейской философии можно познать, ознакомившись с работами 7 великих Более половины периода, вошедшего в историю Советского Союза под ярлыком «застой», я работал доцентом ТИИ. Возможно, в целом по стране и наблюдались застойные явления, но не в Тюменской области. Здесь бурно развивалась нефтяная и газовая промышленность. Мне приходилось бывать на встречах с «великими могиканами» нефтедобычи Западной Сибири Эрвье, Муравленко, Салмановым, Нестеровым… — одержимые люди. Другой вопрос, что страна, благодаря недальновидности московских руководителей быстро «подсела на нефтяную и газовую иглу». Нефтедоллары казались манной небесной, легко тратились, казались неисчерпаемым ресурсом, использовались для комплектных закупок заводов. С одной стороны, комплектная поставка завода — благо, потребитель достаточно быстро получает нужные товары. С другой стороны, соответствующая отечественная отрасль промышленности деградирует. Скорей всего, застой проявлялся не в экономике, а сознательно внедрялся партийными идеологами в интеллектуальную сферу, в область культуры. Началась очередная корректировка понимания исторических фактов последних 50–60 лет. Запущена красочная киноэпопея Юрия Озерова «Освобождение», в которой талантливыми режиссёром и актёрами сознательно искажена история великой Победы, фактически создано идеологическое подобие кинофильма 1949 г. «Падение Берлина» с подчёркиванием гениальности Сталина и некоторых приближённых к нему военачальников, ради личных амбиций, бессмысленно жертвовавших миллионами соотечественников. Активизировалась болтовня в СМИ о ленинских нормах жизни, о ленинском стиле управления, особенно в преддверии 100-летия со дня рождения лидера октябрьского переворота. Сверху шли соответствующие указания, снизу встречное желание лизнуть, плюс «холявные» нефтедоллары из Москвы и вот уже повсеместно начинают водружаться новые памятники Ленину. Приезжаю из Тюмени в Томск в командировку, вместо старинной базарной площади с её каменными рядами магазинов и лавок по типу гостиного двора в Санкт-Петербурге, снесёнными только с помощью многочисленных взрывов, создана площадь с высоким памятником стоящему вождю с распростёртой в непонятном направлении рукой. В начале 21-го века, после возвращения церкви прекрасного Богоявленского собора (представьте, крестный ход рядом с памятником палачу многочисленных священнослужителей!), восстановления на площади (метров 15 от памятника) ранее разрушенной Иверской часовни, Ленин выглядит совершенно нелепо. Не случайно памятник периодически обливают краской, несмотря на милицейскую охрану. В «умном» Томске, в центре города гигантский памятник Ленину — нонсенс и свидетельство этой самой «умности». Я не призываю разрушить памятник, его надо убрать с площади и содержать где-то как музейный экспонат человеческой глупости и подлости. Уважаемый читатель! Конечно, в моей резкости по поводу памятника Ленину в центре города есть элемент ностальгии по варварски разрушенному фрагменту старинного Томска (четыре века — глубокая старина для Сибири). Это, увы, тенденция и скоро образцы старины в Томске можно будет посчитать на пальцах. Главное в другом. Огромный памятник Ленину, поставленный к 1970 г., является одним из демонстративных символов попытки очередной власти ломать общество через колено, выбить из него «дурь оттепели». Попытки власти вернуть сознание людей в прошлое оказались малоэффективными. «Оттепель» развязала народу языки, пусть в массе своей в курилках, на кухне. Фольклор выплёскивал на поверхность массу анекдотов про Ленина, например, в мебельном магазине продаётся Отнюдь не все несогласные с деятельностью руководства СССР и с действующей идеологией, говорили только в узком кругу единомышленников. На острие волнореза, противостоящего мутной волне коммунистического догматизма и призывающего борьбе с режимом мирными средствами оказались нобелевский лауреат по литературе школьный учитель физики А.И.Солженицын и нобелевский лауреат мира физик-теоретик, один из создателей отечественной водородной бомбы, академик А.Д.Сахаров. Совершенно разные по характеру, с отличающимся подходом к борьбе с ведущими страну в пропасть идеями, интеллектуальные гиганты с железной волей — их вклад в падение коммунистического режима в России невозможно переоценить. А какой обструкции подвергались эти гении в среде коллег по цеху: единодушное исключение Солженицына из союза писателей и высылка за границу; коллективное обращение подавляющего большинства академиков с осуждением Сахарова, лишение его всех наград и ссылка в Горький. Эти события сопровождались глупой газетной трескотнёй, публикацией писем трудящихся в стиле 37 г., требующих примерно наказать «неблагодарных». Казалось бы, всё осталось в прошлом. Ан нет. Кому-то не даёт покоя всемирная слава и признанный авторитет А.И.Солженицына. В июле 2004 г. в двух центральных газетах я встретил статьи, поправляющие конкретные факты, приведённые в главном, на мой взгляд, произведении Солженицына «Архипелаг Гулаг». Я допускаю, что при описании кровавого восстания в Кенгире Солженицын в деталях мог ошибиться, всё-таки «Архипелаг» писался преимущественно по письмам и личным воспоминаниям участников, а не по архивным документам, ко многим из которых и сейчас не добраться, но тональность критических статей, их заказной характер не вызывают сомнения. Налицо связь времён. Сегодня, 5 августа 2008 г. в Академии наук проходит прощание с великим мыслителем Александром Исаевичем Солженицыным, уверен, те же критики публично утирают слёзы (слава богу, неудобный любой власти мыслитель ушёл). Призыв Солженицына «Ж Брежнев не светился как Хрущёв, не запомнился яркими речами, но, безусловно, являлся деятельным руководителем. По-своему разобрался с диссидентами. Убедившись в низкой эффективности «психушек» и показательных судов над инакомыслящими, он просто распорядился спроваживать публично выступающих диссидентов на Запад (слава богу, В 70-х Самотлор и другие месторождения Тюменской области дали возможность перекачивать на Запад сотни миллионов тонн дешёвой сырой нефти. В стране появились свободные нефтедоллары. Казалось, СССР получил неиссякаемый источник валюты, тем более что основные поставщики нефти на мировой рынок страны ОПЕК резко взвинтили цены. С одной стороны, Брежнев поступал дальновиднее, чем Путин через 30 лет, не складывая нефтедоллары в «кубышку», а покупал западное промышленное оборудование. С другой стороны, Запад втюрил Брежневу массу технологий вчерашнего дня. К началу 21-го века количество добываемой в Сибири нефти снизилось в несколько раз, причём добыча каждой следующей тонны обходится дороже предыдущей. Казалось бы, ничего страшного, на севере Тюменской области разведаны гигантские, трудно поддающиеся осмыслению, запасы газа, который Европа готова принимать в неограниченном количестве. СССР, таким образом, уверенно превращался в сырьевой придаток Запада. Раскручивались гигантские проекты типа поворота великих сибирских рек на юг (глупость несусветная, но до сих пор Лужков публично призывает к реализации проекта). Брежнев реанимировал грандиозный план строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали на значительном расстоянии от государственной границы, от которого вынужденно отказался Сталин. БАМ, БАМ, БАМ — взорвалась пропаганда, временами создавалось впечатление, что в 1974–1976 гг. больше не о чём было говорить. Разумеется, официальная пропаганда твердила о перспективности районов прохождения магистрали, богатых природных ресурсах, никогда не упоминала о стратегической цели строительства БАМа — обеспечение надёжной железнодорожной связи с Дальним Востоком в случае потенциального конфликта с Китаем. За 30 лет стратегическая задача принципиально решена, но показ в СМИ состояния железнодорожных станций БАМа, нынешних (начало 21-го века) условий проживания «комсомольцев-добровольцев» навевает горькие мысли. Кто и когда будет осваивать зону примыкания к БАМу? Целесообразно ли экономически использование БАМа? Можно ли в принципе окупить гигантские затраты на строительство и поддержание БАМа в работоспособном состоянии? Кто извинится за сломанные судьбы обманутой и брошенной на произвол судьбы молодежи, с горящими глазами ехавшей на гигантскую стройку в Сибирь (о реальной материальной компенсации даже спрашивать смешно)? Пахмутова, Добронравов, Кобзон, другие творческие коллективы своим талантом, выполняя заказ официальной пропаганды, создавали иллюзию счастливого будущего на великой стройке. Увы! Государство российское в очередной раз обмануло свой народ, Брежнева давно нет, а нынешние власти своей недальновидностью дают фору всем предыдущим. В начале 21-го века по БАМу проходят 2–3 железнодорожных состава в сутки. Основная часть парка железнодорожных вагонов России не пригодна для БАМа в связи с огромными межстанционными расстояниями. Северомуйский, самый протяжённый, туннель не достроен. Отличные станции пустеют и разрушаются, обманутые государственной пропагандой люди покидают районы БАМа, мечутся по стране в поисках работы и жилья, так как никакое серьёзное освоение природных ресурсов не происходит. Развёрнуто строительство крупнотоннажных промышленных объектов, заключено великое множество контрактов на поставку комплектных западных установок в счёт оплаты за нефть и газ. Москва наполнилась западными бизнесменами. Все старались продать технологии вчерашнего дня (для них, а для нас это новое). Не один раз позже мне приходилось участвовать в переговорах, как представителю ТНХК, в результате закупались не те установки, на которых останавливались эксперты. Иногда работала политика: надо поддержать коммунистически настроенных итальянских рабочих, чаще это были отговорки высокопоставленных московских чиновников, приспособившихся доить западных бизнесменов. Помню, КГБ раскрутила зам. начальника «Союзхимзагранпоставки», неоднократно посещавшего ТНХК. За крупную взятку от японцев он организовал покупку японского котла для установки этилена, тогда как французы предлагали более дешёвый агрегат при идентичном качестве. Коротко о внешней политике Брежнева. В целом описываемый период можно охарактеризовать как более или менее спокойный дрейф великой империи в бушующем кровавыми страстями мире. США — Вьетнам, Китай — Индия — Пакистан, Иран — Ирак, Израиль — Сирия — Египет. Бушующая Африка, бесконечные «революции» и наркобизнес Центральной и Южной Америки. Но дрейф плохо управляемого корабля с непоследовательными, слабо продуманными решениями капитана рано или поздно заканчивается бедой. Приближающуюся катастрофу, а Непоследовательность Брежнева и его окружения в международных делах удручала. Противостояние США и СССР во всех сферах, бессмысленная война во Вьетнаме, шум вокруг Чехословакии утомили народы, постепенно руководители крупнейших государств начали искать пути сближения. Первым проявил активность Никсон, президент США. Брежнев получил «щелчок по носу», когда Никсон сначала приехал в Китай. Кстати, Брежнев продолжал топорную политику Хрущёва во взаимоотношениях с Китаем. Не так давно сотни наших солдат пострадали от вооружённого конфликта на Амуре. За что? Знаменитый остров Даманский сейчас принадлежит Китаю. В памяти и слабо афишируемые пограничные военные стычки с Китаем в Семипалатинской области (невдалеке от испытательного атомного полигона). Тем не менее, встречи с Никсоном в Москве, затем с Джеральдом Фордом во Владивостоке дали толчок переговорам о взаимном снижении уровня стратегических вооружений. В 1972 г. заключён принципиальный договор по противоракетной обороне (ПРО). Через десяток лет выяснилось, что под аккомпанемент разговоров о разоружении, в СССР форсировано проводилась гонка вооружений, в т. ч. продолжались активные разработки Внешне разрядка налицо. После высадки американцев на Луну в июле 1969 г. (хорошо помню телевизионную трансляцию первых шагов Нейла Армстронга по естественному спутнику Земли) прекратились пропагандистские рассуждения о нашем преимуществе в развитии космических исследований. СССР и США начали совместную космическую программу Союз — Аполлон, стыковка кораблей в 1975 г. дала толчок разработке новых проектов совместного освоения космоса. Брежнев — один из активных участников эпохального совещания глав государств и правительств в 1975 г. в Хельсинки по безопасности и сотрудничеству в Европе. В Советском Союзе прекратили глушить западные радиостанции. Помню, как слушал по «Голосу Америки» главы из романа Солженицына «Ленин в Цюрихе». Позже я не встречал эту книгу, но в то время приводимые документальные факты из жизни Ленина потрясали. Радость в связи с началом 1-й мировой войны и обращение Ленина к швейцарским социал-демократом с призывом к мировой революции с последующим удивлением, что его послали подальше. Источник безбедного проживания Ленина в Цюрихе — наследство тёти жены Надежды Крупской, хранившееся в банке Кракова, после начала войны оказавшегося за линией фронта. Живописно описывает Солженицын, как Ленин с риском для жизни забирал в банке деньги. Всё это так не вязалось с лубочным изображением Ленина, навязываемого населению СССР с ясельного возраста. Осенью 1975 г. я 4 месяца повышал квалификации в Ленинграде. По вечерам свободно, без помех, на собственном приёмнике ВЭФ-201 слушал радиоголоса, чаще других, Голос Америки (новости интереснее, чем выдавали ВВС, немецкая волна или Свобода). Помню прямую трансляцию впечатляющей нобелевской лекции Сахарова (читала Е.Боннэр) из Осло, описывающей тотальное нарушение прав человека в СССР с многочисленными конкретными фактами. Причём некоторые факты казались тогда мелкими, например (по памяти): почему датские дети могут сесть на велосипед и свободно поехать на Средиземное море и почему этого не могут сделать советские дети? Читали «вражьи голоса» и главы выдающегося произведения Солженицына «Архипелаг Гулаг», однако обилие конкретной информации затрудняло восприятие его по радио. Только во второй половине 80-х в «Новом мире» я прочитал полностью журнальный вариант произведения века, открывшего глаза читающему миру на ужасы принудительного строительства коммунистического общества. «Архипелаг Гулаг», имеющий в основе свидетельства многих тысяч очевидцев, показал истинное лицо Сталина и социалистической пропаганды. «Архипелаг Гулаг», как никакое другое действо 70-х — 80-х, ускорил развал коммунистической идеологии и, соответственно развал Российской империи, последней крупной империи 20-го века. 31.08.2008 г. телеканал «Культура» показывал в Томске отличный фильм Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья», выпущенный в 1975 году. Смотрел кинокартину не первый раз, но под нынешним углом зрения. Очевидно, лента Мотыля ещё долго будет актуальна в России. Задействована блестящая плеяда советских актёров: Смоктуновский, Стриженов, Баталов, Юрский, Костолевский, Купченко…. Порылся в дневнике и обнаружил следующую короткую запись. Хорошо помню, как шумно разворачивалась подготовка к празднованию знаковой для советской пропаганды даты, 150-летию восстания декабристов. Издано много книг о декабристах, подготовке и проведению акции на площади перед Зимним дворцом не только в центре, но и в сибирских издательствах (Тюмень, Томск, Новосибирск, Иркутск…), готовились специальные разделы в музеях, радио— и телепередачи, выпускались фильмы, включая масштабную и дорогостоящую работу Мотыля. Я не знаю, кто и когда запустил пропагандистскую кампанию (во времена Хрущёва или позже), но и не знаю, кто из идеологов (не сам, же Брежнев) её остановил. Факт остаётся фактом — полное замалчивание события, власть испугалась потенциальных политических аналогий! В этот день (воскресенье 14.12.1975 г.) я специально пешком прошёл центр Ленинграда, Невский проспект, Дворцовую площадь, Петропавловскую крепость, никаких следов упоминания исторической даты. Вечером «Голос Америки» передавал, что на стене Петропавловской крепости со стороны Невы диссиденты вывесили два лозунга, но я не видел. В центре Тюмени к ноябрьскому празднику (середина 70-х, точней не помню) на нескольких государственных учреждениях появились жёлто-голубые флаги организации украинских националистов (тогда их называли жёлтоблакитниками). Сейчас это государственный флаг самостийной Украины, в те дни местное управление КГБ всех на «уши поставило». Искали среди студентов, трясли преподавателей, скорей всего флаги развесили вахтовики с Украины, периодически пролетавшие через Тюмень на северные месторождения нефти и газа. Сам факт не показался необычным. Удивлялся я несколько раньше, когда в июле 1974 г. отдыхал К середине 70-х Брежнев всё чаще стал появляться на экране телевизоров во время чьих-либо юбилеев. Бесконечные поцелуи членов политбюро на экране действовали раздражающе. Как этого не понимали помощники по идеологии, ума не приложу. Взаимные награждения членов политбюро для населения превращались в комедийные скетчи. Ни в какие рамки не лезет присвоение политработнику средней руки (войну Брежнев закончил в звании генерал-майора) маршальского звания, почётного золотого оружия, пяти! звёзд Героя. Вспоминаю — Почему несли того дурака? — Какого? Оказывается, за день до праздника вывели из состава политбюро Полянского, кто-то с трибуны увидел в нашей колонне его портрет. За сутки член политбюро ЦК КПСС, не самый возрастной в 07.11.1970 г. Тюмень. Праздничная демонстрация. Я третий справа. Поражали съезды партии помпезностью, длительными отчётными докладами Брежнева, общим многословием (не менее половины каждого выступления — здравицы в адрес партийного руководства), бесконечными овациями. Победы! Победы! Победы! Прошло не так много времени, но молодёжи уже трудно понять смысл подобных сборищ. Как поразило выступление Никсона с посланием конгрессу о положении в стране. В послании максимум конкретики, никакой «воды». Только один раз мне удалось прочитать полный текст послания американского президента. Трудно сказать, каким образом доклад напечатан в еженедельнике «За рубежом». Возможно, акт доброй воли наших руководителей в преддверии наведения мостов в 70-х. О сопоставлении с отчётными докладами наших генсеков не может быть и речи. Убаюкивающая тональность государственных (других не было) СМИ времён правления Брежнева не могла скрыть крупных потрясений общества, связанных с поведением России в международном сообществе. Россия пыталась навсегда застолбить свои военно-стратегические интересы в Африке, Южной и Центральной Америке, на Ближнем Востоке, но особенно, в Азии. Общество благосклонно воспринимало участие России на стороне Хошимина в военном противостоянии с американцами во Вьетнаме, но вздрогнуло, когда возник пограничный конфликт с Китаем по поводу острова Даманский (мгновенно в народной памяти возникли кровавые конфликты второй половины 30-х годов на Халхин-Голе, Хасане…). Слава богу, Брежневу хватило ума отдать китайцам этот небольшой необитаемый песчаный остров с правой стороны Амура и предпочесть движение в сторону улучшения отношений с великим соседом. В 70-е в СССР выпускались два еженедельника в качестве некоей отдушины для интеллигенции. В числе десятка периодических изданий мы регулярно выписывали на дом еженедельники «Литературная газета» и «За рубежом». ЛГ выпускалась на 16 полосах, первые 8 чисто литературные заморочки, вторая тетрадь — общественно-политической направленности, начиналась с международных комментариев на 9-й странице. Дальше — острые проблемы внутренней жизни, почти в каждом номере криминальный очерк на целую страницу маститых авторов, уровня Аркадия Ваксберга, дискуссии с читателем. ЛГ имела отличную 16-ю страницу под названием «Двенадцать стульев», заполнявшуюся злободневным юмором. Я как-то додумался отправить в ЛГ юмореску, получил вежливый рукописный отказ редактора «Двенадцати стульев» Веселовского. Через 30 лет просмотрел текст, действительно он не конкурентоспособен с публикациями лидеров 16-й страницы ЛГ того времени, ныне хорошо известных Аркановым, Задорновым, Ининым, Альтовым, Смолиным…. Не привыкший к отказам в печати профессиональных статей в московских, ленинградских, рижских научных журналах, даже не попытался улучшить текст юморески и лет на двадцать полностью забросил «литературные происки». Кстати, именно на 16-й странице ЛГ я впервые прочитал крылатую фразу, популяризированную Черномырдиным, «хотели как лучше, получилось как всегда». «За рубежом» давал много ранее недоступной информации, но требовал внимательного и вдумчивого чтения между строк. Своеобразный дайджест иностранной прессы под контролем партийных идеологов. Далеко не сразу стало понятно, что многие статьи даются в выборочном сокращении, не сразу обратил внимание, что никогда не приводились день, месяц, даже год, когда статья появлялась в оригинале. Ясно, что отбор статей тщательно фильтровался соответствующими инстанциями. Тем не менее, «За рубежом» показывал читателю более широкую картину мира, чем ежедневные советские партийно-политические газеты. Характерный пример — впечатления от публикации послания президента США конгрессу (см. выше). Неплохо смотрелись карикатуры Херлуфа Бидструпа, читались фельетоны Арта Бухвальда, короткие, но содержательные, некоторые помню до сих пор. Скажем, забавно читать, «на каком языке говорят американцы». Уважаемый читатель! Завершаю пунктирное обозначение эпохи и возвращаюсь на родной факультет с его ежедневными страстями и неожиданными поворотами. Сложные внутрифакультетские обстоятельства выкинули меня на поверхность общественной жизни. Скажу откровенно, не рвался, был слишком занят учебной и научной работой. Спонтанно избран председателем профбюро сотрудников факультета. Известно, в советской системе роль профсоюза была чисто декоративной (распределяли путёвки, места в общежитии, поддерживали очередь на покупку автомобиля…), но в институтах, особенно таких молодых как тюменский индустриальный институт, особая ситуация. Коммунистов среди ведущих преподавателей почти не было (только 2 заведующих кафедрами на факультете были членами КПСС), а председатель профбюро автоматически становился членом учёного совета и, что более важно, членом конкурсной комиссии факультета. Обычно партком и ректорат внимательно рассматривали и утверждали предлагаемую руководством факультета удобную кандидатуру председателя, который бы видел основной целью работы профбюро «справедливое» распределение путёвок в санатории и пионерские лагеря и не вмешивался в производственные вопросы. Поясню. ВУЗ в стадии становления, появлялись преподаватели с опытом работы в различных институтах страны, высококвалифицированные специалисты и не очень. Кто-то приезжал ради жилья, кто-то сбегал от семьи, кто-то мечтал о быстрой карьере, учёных званиях. Год-два-три идёт притирка. Элементом давления являлась конкурсная система. Сначала преподаватель рассматривался конкурсной комиссией (5 человек, включая секретаря партбюро и председателя профбюро), затем учёным советом в 7–9 человек с теми же общественниками. Преподаватель, не получивший одобрение конкурсной комиссии, не имел шансов на рассмотрение учёным советом. Формально голосование тайное, люди науки умеют иногда держать фигу в кармане, но в сравнительно небольшом коллективе легко просчитывается, кто как голосовал. Общее профсоюзное собрание сотрудников факультета избрало бюро в составе 9 человек, по 1–2 от кафедры. Не помню, кто инициировал моё выдвижение, возможно, сам Магарил (зав. кафедрой), но я оказался в составе профбюро. Орган, не влияющий на жизнь факультета, но роль председателя достаточно высока, причём он защищён юридически, нельзя «прокатить» по конкурсу, понизить в должности, сложно наложить административное взыскание… Возникла идея (не помню, в чьей голове) протолкнуть на эту должность меня. До горбачёвской перестройки ещё полтора десятка лет, мгновенно облетевший институт пример альтернативного голосования вызвал гнев парткома и администрации. Вариант с моим выдвижением готовился в тайне. Партийный секретарь факультета Серов собрал избранных членов профбюро в деканате для выбора председателя, долго и многословно рекламировал оговоренного с администрацией кандидата. Кто-то предлагает мою кандидатуру. Голосование. 6 — за, 2 — против, 1 — воздержался. Полле — председатель. Секретарь партбюро от неожиданности лопухнулся, не смог взять ситуацию под контроль и публично поздравил с избранием. Вроде бы ничего страшного, лишняя обуза, но через час показал характер, и разразилась буря. По порядку. Здесь же, в деканате собралась конкурсная комиссия. Доцент кафедры физической химии Николай Константинович Иванов выдвигается на второй пятилетний срок. Зав. кафедрой Захаров поддерживает, а фактический хозяин факультета Магарил настаивает не рекомендовать к переизбранию (принципиальный и открытый Иванов, один из старожилов молодого факультета, многое знал о махинациях Магарила). Конкурсная комиссия решила рекомендовать Иванова к переизбранию. Мой голос стал решающим: за — 3, против — 2. Ещё через час учёный совет тайным голосованием подтвердил это решение. Во время заседания совета стало известно о сердечном приступе у Иванова, вызвана скорая помощь. Опережая события, примерно через год Иванов ушёл сам заведовать кафедрой физической химии тюменского университета, кстати, усиленно перетягивал меня («Учебная работа»). Магарил не поверил докладу счётной комиссии учёного совета, потребовал вскрыть запечатанный конверт с бюллетенями, убедился, что два-три «своих» ослушались хозяина. Внутрифакультетский скандал принял институтский масштаб с отголосками в среде профлидеров областного уровня. Не прислушались к мнению партийной организации! Партийного придурка Серова выстегали, заговорили об отмене выборов председателя профбюро. Стеной встали профсоюзные руководители высокого калибра (в эти дни я лично не общался даже с институтским профкомом), формально процедура избрания прошла без нарушений. Да и ректор не захотел развития подобного скандала, активность Магарила периодически доставляла ему головную боль. На год меня оставили в покое. Работа председателем профбюро потребовала существенных затрат нервной энергии, но и приносила удовлетворение, когда удавалось отстоять во время конкурса несколько ценных (на мой взгляд) преподавателей. Ощущение поддержки большинства в коллективе факультета придало дополнительную уверенность в собственных возможностях. Произошёл качественный скачок в способности публично разговаривать, нечто подобное (повышение самооценки) я ранее испытал после защиты кандидатской диссертации. Диалоги с Магарилом на людях о судьбе факультета доставляли удовольствие близким друзьям. Люди непосвящённые считали нас друзьями, но я во всех выражениях, замечаниях Магарила чувствовал двойной смысл, примерно также пытался отвечать. Ощущал его внутренне кипение и постоянно ждал какой-нибудь гадости. На факультете почувствовали, профсоюз существует не только для сбора взносов и распределения мест в детсады. Регулярно собирал бюро и тормошил его членов. Организовал Май 1972 г. Тюмень. День химика. Мой тост, впереди Нина. Справа на переднем плане главный тюменский «оппонент» Магарил. Одно из достижений — нейтрализация интриг Магарила (временная, естественно, подобных личностей только могила исправляет). С одной стороны, создался дружный тандем с деканом — Геной Неупокоевым, с другой, единственный профессор-химик Захаров всегда оппонировал Магарилу (в интригах Захаров значительно слабее Магарила, хотя и занимал высокую должность проректора ТИИ по учебной работе). Именно в этот период громкий резонанс в институте вызвала отправка денег из кармана Магарила в Фонд мира («Научная работа»). Организовал несколько коллективных выездов на природу (и зимой, и весной), даже с ночёвкой, с детьми, общим столом, выпивкой, шашлыками — всем нравилось. Обычно шашлыки сам жарил, пока публика развлекалась, предварительно Нина ещё дома готовила в специальном растворе десятилитровое ведро мяса (в те времена шашлыки в полиэтиленовой таре и древесный уголь не продавались «на каждом углу»). Вспомнил студенчество и работу фотокорреспондента, достал старенький «Зоркий». На факультетском стенде напротив деканата появились репортажи, касающиеся жизни преподавателей и сотрудников, что обычно не принято в институтах (студенческая жизнь — да, доска почёта преподавателей — да, не более того). Собирались сотрудники и студенты, смотрели, смеялись, неожиданно моя инициатива признана очередной крамолой. Как-то выпустили красивый фоторепортаж после очередного выезда на природу со стихотворными прибаутками (много личных усилий к этому приложил, по-видимому, первые литературные происки). Посмотрел Магарил, увидел на одной из фотографий себя с чужим ребёнком на руках и символической подписью «нянька», потребовал от секретаря партбюро Серова немедленно убрать репортаж, дескать, студенты могут неправильно понять голые ноги Нелли Вейнеровой (?! другой снимок). Партийный придурок Серов только что радовался, смеялся у стенда вместе со всеми, даже поздравил меня, но дисциплина есть дисциплина. Кстати, эта серая личность неожиданно появилась на факультете, также исчезла, никто добром не вспомнил. Май 1972 г. Тюмень. День химика. Щипанов, зав. кафедрой органической химии (слева), Жихарев (преемник на посту председателя профбюро) и я. Все довольны, возвращение в город. В 1972 г. Гена Неупокоев вызван на работу в минхимпром, место декана оказалось вакантным. Ректору Косухину надоели закулисные манёвры Магарила, он решил сделать его деканом ХТФ. Группа молодых кандидатов наук старалась помешать этому в рамках закона, действующей инструкции о конкурсах на замещение должностей в ВУЗах и провести альтернативного претендента. С одной стороны, наивность молодости, с другой, желание показать несогласие с политикой Косухина. Убеждали доцента, физико-химика Жихарева выставить свою кандидатуру (по крайней мере, не отказываться при выдвижении), но тот испугался конкурировать с Магарилом, тем самым заработал через пару месяцев должность председателя профбюро. В соответствии с правилами выдвигать претендента на должность могла и профсоюзная организация. Уговорили Валю Юшину — неплохая женщина, доцент-технолог, но работала недавно и авторитет на факультете ещё не успела заработать. Выдвинули. Своевременно, как положено, вывесили на видном месте (напротив деканата) объявление. На учёном совете (количественный состав экстренно увеличен приказом ректора за счёт партийных представителей с других факультетов, присутствовало 2/3) я её представлял. Конечно, все понимали, результат предрешён и всё-таки…. При моём выступлении в зале гробовая тишина, никаких внешних эмоций, ни одного вопроса. Голосование: 7–3 в пользу Магарила при одном испорченном бюллетене. Через некоторое время Юшину вынудили уволиться, с проклятьями в адрес Магарила Валя уехала в Саратов. Профсоюзная деятельность продолжалась год, декан Магарил и партбюро факультета хорошо подготовились к следующему циклу выборов. Хотя на общем собрании профбюро меня избрали 100 % голосованием, в состав попали новые люди, которые и проголосовали за «купленного» председателя Жихарева (не так давно приехал из Казани, вроде бы и числился в моих приятелях, но трус и любитель выпить, а потому уязвим). Работа профбюро факультета возвратилась в рутинное русло, за год меня один раз пригласили на заседание профбюро. В дневнике сохранилась любопытная запись. Не случайно говорю о профсоюзе, потому что и в 21-м веке в новой России профсоюзы за редчайшим исключением находятся под колпаком администрации, являются формальными образованиями (отпала даже забота в распределении жилья и мест в детсадах) в подавляющем числе организаций, а многие частные фирмы даже не разрешают их создание. Страх потерять работу, заработок значительно пересиливает желание наёмных работников побороться за свои права. До поры, до времени, конечно! Май 1975 г. Тюмень. День химика. Уже без Магарила. По центру М.С.Захаров — проректор ТИИ, моя спина справа. Другая общественная нагрузка — членство в тюменском областном совете Всесоюзного химического общества им. Д.И. Менделеева, оказалась полезной в научном плане. Участвовал в конкурсах Центрального Совета ВХО, помимо дипломов, даже умудрился получить крупную (по доцентским меркам) денежную премию. Наладил доброжелательные отношения с председателем тюменского отделения ВХО профессором Кузьмой Гавриловичем Конопелько, за счёт организации не единожды ездил в командировки. К активным общественным или административным должностям после профсоюзного лидерства меня не подпускали (разве что к таким, как общество «Знание»), но на различных собраниях выступал нередко. Давно заметил, письменное изложение мыслей гораздо весомей вылетающих в ходе устного спора. Иной раз через много лет удивляешься, как смог так неплохо сформулировать мысли. Т. е. к выступлению надо заранее тщательно готовиться. Как к лекции в студенческой аудитории. Острый устный спор или выступление перед каким-либо сборищем без подготовки В качестве иллюстрации сказанного приведу дневниковую запись по следам, по-видимому, самого громкого публичного выступления в тюменском индустриальном институте за 9 лет (полгода до увольнения). Итак, открытое партийное собрание института с одним вопросом «Подбор и расстановка кадров». Докладчик — ректор Копылов. Актовый зал переполнен, присутствуют все сотрудники ТИИ, тема слишком злободневная, причём из уст недавно утверждённого ректора. Во время доклада отправил в президиум записку «Прошу слова», прямо как в одноимённом фильме Глеба Панфилова. Цитирую выдержки из записи на следующий день после собрания. Разговоры в институте стихли не скоро. Со всех сторон неслись преимущественно резко положительные отзывы. На факультете приближённая к Магарилу знать шипела сквозь зубы: Полле — ставленник Чурилова (молодой секретарь парткома, через 15 лет, в начале 90-х, засветился в СМИ как народный депутат от Ханты-Мансийска, председатель правления АО «Нипек»). Фактически никаких предварительных контактов с парткомом не было, я сам удивился, что мне дали слово. Поясню историю с переизбранием Заболоцкой на учёном совете факультета, примерно за два месяца до партийного собрания ТИИ. Пришлось выступать энергично в её защиту. Объяснил совету, что учился с ней в одной группе и знаю больше всех присутствующих. Заболоцкой вменяются в вину три криминала: аспирантура закончена, а диссертации ещё нет; недисциплинированность и невыдержанность. Спросил: «Товарищи члены конкурсной комиссии! Кто из Вас вовремя представил диссертацию?» Отмёл недисциплинированность, указал на некоторую природную несдержанность. Высказал убеждение, разум учёного совета должен взять верх… Бесполезно! Кстати, специфичность Тони Заболоцкой (Нестеренко) отмечена при описании первого года студенческой жизни. Несомненно, частные события на химико-технологическом факультете ТИИ явились отблеском процессов, проходивших в обществе. В нынешние 67 лет считаю, личная активность в те годы косвенно связана с состоянием общества, застывшего после Хрущёва в ожидании перемен. Впрочем, момент спорный, население в массе своей инертно, думать не хочет (Сталин со своими выродками постарался в дополнение к страшным потерям активного слоя общества в двух мировых войнах) и ждёт «крутого» поводыря. |
|
|