"Стражи полуночи" - читать интересную книгу автора (Уитли Дэвид)

20 Речь

Лили судорожно вцепилась пальцами в перила, ограждающие свидетельское возвышение. Взгляды тысяч глаз жгли ей кожу. Воздух, казалось, звенел от ожидания. Она медленно набрала полную грудь воздуха.

— Сестра и брат потерпевшей попросили меня сообщить суду об их решении, — произнесла она. Голос ее был негромок, однако хорошо слышен в самых задних рядах. — Они находят вердикт, вынесенный судом, чрезвычайно странным. — Лили сглотнула, пытаясь привести мысли в порядок. — Они не в состоянии понять, каким образом похищенную жизнь одного человека можно возместить, отняв жизнь у другого. Подобная сделка имела бы смысл, если бы, убив Полдрона, можно было оживить Глорию. Но это неосуществимо. Подобный обмен выходит за пределы человеческих возможностей.

Лили обвела глазами до отказа набитый зал. Она заметила, что собравшиеся начали нетерпеливо ерзать на своих местах. Они не ожидали, что речь ее окажется такой длинной. Думали, что, узнав об ожидающей преступника участи, они спокойно разойдутся по своим домам. Но Лили не могла упустить шанс, который предоставила ей судьба. Она решительно возвысила голос:

— Какой прок брату и сестре убитой от жизни преступника? Конечно, они могут заплатить кровью за кровь. Могут со спокойной совестью отправить его на виселицу. Могут сохранить ему жизнь, но превратить в раба, который до конца своих дней будет трудиться на них, закованный в цепи. Уверена, многие из вас считают, что в обоих случаях справедливость восторжествует.

Снова взглянув в зал, Лили заметила на лицах проблески интереса. Она перевела дух, смахнула пот со лба и продолжила:

— Но мы не должны забывать, что это необычное дело. Убивая мисс Глорию и пытаясь убить меня, сержант Полдрон полагал, что убивает идею.

Лили метнула взгляд на лорда Рутвена. Верховный судья откинулся на спинку своего высокого кресла, утомленно прикрыв глаза. До начала заседания он недвусмысленно дал понять Лили, что упоминать о доме с Часовым механизмом, а также о принадлежности Полдрона к обществу Весов ни в коем случае не следует. То обстоятельство, что Полдрон питал ненависть к Дому милосердия, неоднократно упоминалось в ходе расследования, и Лили могла не делать из этого тайны.

— Однако убить идею не так просто, как лишить жизни человека, — заявила она. — Идею не уничтожишь, даже залив город кровью ее приверженцев. Идеи имеют свойство оживать. Они носятся в воздухе вне зависимости от того, жив или мертв человек, который их породил. Глория верила, что людей связывают не только деловые обязательства, но и чувства. И эти чувства не могут быть сведены до строк договоров и контрактов. Глория умерла. Но ее вера жива.

В зале поднялся гул. Лили не могла понять, вызывают ее слова одобрение или, напротив, недоумение и досаду. Она ощущала только, что градус возбуждения растет с каждой секундой. Отважившись взглянуть на Лода и Бенедикту, она увидела, что они держатся за руки, не сводя с нее горящих глаз. Тео, стоявший за их спинами, одобрительно кивнул. Лили вновь повернулась к публике.

— Вероятно, всем вам известно, что на время расследования власти сочли необходимым закрыть Дом милосердия. Ныне мы получили разрешение возобновить его деятельность. Контролеры сочли возможным таким образом компенсировать урон, который причинил нашему учреждению их бывший коллега, убивший Глорию. — Лили подалась вперед, вцепившись в перила. — О нет, я вовсе не собираюсь утверждать, что Глория сознательно отдала свою жизнь ради спасения дела, которому служила. Она не сама выбрала свою участь. И мы вовсе не хотим, чтобы людская память наградила ее венцом добровольной мученицы. Я просто пытаюсь объяснить: Глория показала нам всем пример истинного милосердия. Она по мере сил помогала другим людям, не требуя ничего взамен. И получала при этом глубокое удовлетворение.

Гул в зале усилился, но Лили уже не обращала на него внимания.

— Истинная благотворительность не имеет ничего общего с выгодной сделкой, где товаром оказывается спокойная совесть и самодовольство. Сострадание невозможно измерить никакой мерой. Когда нашими поступками руководит сострадание, а не расчет, мы перестаем думать о собственной выгоде. Перестаем видеть в людях, которые нас окружают, продавцов и покупателей. Мы понимаем лишь одно: эти люди нуждаются в нашей помощи. Помощь эта не имеет рыночной цены, потому что она бесценна. Благотворительность лишь тогда заслуживает этого названия, когда не преследует никакой корысти.

Лили повернула голову и посмотрела на Полдрона, который ответил ей ледяным немигающим взглядом.

— Тот, кто хочет отплатить за зло равной мерой зла, в результате убьет человека в себе самом. Поэтому мы хотим сохранить Полдрону жизнь. Мы надеемся, что ему будет предоставлено время и возможность исцелить свою изувеченную душу.

После этих слов в зале поднялась настоящая буря. Зрители, возмущенные, недоумевающие, повскакали со своих мест. Одни сломя голову ринулись к выходу, другие, напротив, словно приросли к полу. Подняв глаза на верхнюю галерею, Лили увидала неподвижную фигуру. Марк замер на скамье, превратившись в ожидание. Он чувствовал, что Лили еще не закончила свою речь. Через несколько мгновений, слегка оправившись от потрясения, все прочие почувствовали это тоже. Доктор Теофилус не зря говорил Лили, что порой ее взгляд обладает завораживающим действием. Именно такой взгляд она устремила сейчас в зал. Люди замерли, обратившись в слух.

— Я знаю, вы потрясены тем, что я сказала, — заявила она. — Возможно, наше решение противоречит традициям и обычаям Агоры. Но вспомните о том, что сказал этот человек. — Лили махнула рукой в сторону Полдрона, на лице которого замерла маска надменности. — Он сказал, что не считает себя виновным, ибо, по его убеждению, человеческая жизнь ничего не стоит. Мы, напротив, убеждены, что жизнь — самое большое сокровище на свете. И никто из нас не вправе отнимать это сокровище у другого.

В зале вновь поднялся шум. Лили смолкла и, дождавшись, когда волна ропота уляжется, произнесла:

— Вам решать, в какой Агоре вы хотите жить. — Она обвела взглядом притихшие ряды зрителей. — Вам решать, дорого ли стоит ваша собственная жизнь.

С этими словами она сошла со свидетельского возвышения и села на свое место.

В полном изнеможении откинувшись на деревянную спинку скамьи, Лили слушала лорда Рутвена, оглашавшего окончательный приговор. Она так устала, что теперь ею овладела странная апатия. Почти равнодушно она наблюдала, как Полдрона, во взгляде которого по-прежнему полыхал огонь ненависти, вывели из зала. Почувствовав, что на лицо ее упала какая-то тень, Лили вскинула голову и увидела стоявшего перед ней лорда Верховного судью. Его представительная фигура, по обыкновению, дышала патрицианским достоинством. Лили поспешно поднялась.

— Я с интересом слушал ваше пылкое выступление, мисс Лилит, — вымолвил лорд Рутвен. Голос его звучал приветливо и в то же время покровительственно. — Полагаю, всем нам оно дает богатую пищу для размышлений.

Сияя снисходительной улыбкой, он протянул Лили руку. Она пожала ее, но не стала улыбаться в ответ.

— Я хочу одного — докопаться до правды, — просто сказала она.

Рука лорда Рутвена, все еще не выпускавшая руку девочки, слегка напряглась, но на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Мисс Лилит, вы помните наш договор, — изрек он. — Мы согласились оставить без последствий ваше незаконное вторжение в частный дом, который служит местом собраний обществу Весов. Взамен вы и ваши друзья взяли на себя обязательство никогда и ни при каких обстоятельствах не упоминать о том, что вы там видели, и отказаться от каких-либо версий и предположений.

Лорд Рутвен выпустил руку Лили и незаметно вытер свою ладонь о мантию.

— Для того чтобы заключить этот договор, мне пришлось испросить разрешения у Директора и воспользоваться его печатью. Никто, кроме него, не имеет права отменить соглашение.

Лорд Рутвен слегка прищурился и наклонился к Лили.

— Общество Весов обладает некоторыми важными привилегиями. Помимо всего прочего оно имеет возможность подвергать своих врагов тюремному заключению без публичного судебного разбирательства. — Голос лорда Рутвена стал низким и угрожающим. — Полагаю, мисс Лилит, вы достаточно рассудительны, чтобы внять моим предостережениям.

Верховный судья повернулся и направился к дверям, твердо уверенный, что последнее слово осталось за ним. Но Лили вскочила и преградила ему путь.

— Сейчас нас никто не слышит, лорд Рутвен, — прошептала она. — Скажите мне с глазу на глаз: что такое Полночная хартия?

Лорд Рутвен вздрогнул, но в следующее мгновение лицо его вновь стало непроницаемым. Он медленно покачал головой.

— Желаю вам всего наилучшего, мисс Лилит, — произнес он и отодвинул девочку в сторону, словно перед ним был неодушевленный предмет.

Но Лили, забыв о вежливости, схватила его за рукав.

— Что в ней такого ужасного, в этой хартии, что из-за нее люди сходят с ума?

Во взгляде, который метнул на нее высокопоставленный вельможа, мелькнуло подобие страха.

Он сморщился, словно прикосновение Лили причинило ему боль, и стряхнул ее руку со своего рукава.

— Подумайте о том, стоит ли вам знать ответ на этот вопрос, мисс Лилит, — отчеканил он. — В этом мире есть секреты, в которые лучше не проникать. Порой знание становится для человека настоящим проклятием. Вспомните о том, что случилось с сержантом. — Лорд Рутвен упорно буравил Лили взглядом, в котором страх мешался с ледяной решимостью. — Поверьте мне, мисс Лилит, я предостерегаю вас ради вашего же блага. Возможно, в будущем настанет день, когда тайна, которую я скрываю сейчас, утратит свое грозное значение. Тогда вы получите ответ на вопрос, который вас так занимает. И поймете, какой трагический поворот могли бы принять события, если бы вам удалось поднять завесу тайны прежде времени. Уверен, вы поблагодарите меня за то, что я сумел уберечь вас от опрометчивого шага.

Не проронив более ни слова, лорд Рутвен решительно зашагал прочь. Создавалось впечатление, будто он не припустил бегом исключительно потому, что это уронило бы его достоинство.

Лили огляделась по сторонам. Зал суда почти опустел. Бенедикта, стоявшая у самых дверей, помахала ей рукой. В последние дни Бен немного воспрянула духом, в глазах ее снова заплясали живые искорки. Лили помахала ей в ответ. Процесс окончился. Настало время возвращаться к ежедневным хлопотам и обязанностям. Рядом с Бен Лили заметила супругов Созино, и в душе ее поднялась горячая волна благодарности. Знаменитые музыканты использовали все свое влияние для того, чтобы Дом милосердия возобновил работу как можно быстрее.

А потом она увидала еще одного человека. Человека, с которым ей непременно надо было поговорить. Заметив, что он собирается выскользнуть в дверь, она кинулась к нему со всех ног.

— Марк! — окликнула Лили.

Он повернулся к ней, и глаза его затравленно забегали. Неловко потупившись и сунув руки в карманы, он приблизился к Лили.

— Спасибо, что ничего не сказала, — смущенно пробормотал он. — Я имею в виду, обо мне.

— Это уже не имеет значения, — ответила Лили, тоже охваченная приступом неловкости.

Она сама не понимала, как ей теперь относиться к Марку. В определенном смысле он оказался прав: в смерти Глории не было его вины. И все же он совершил предательство. Ведь Дом милосердия был закрыт благодаря его усилиям.

— Как бы то ни было, я очень тебе признателен, — повторил Марк, стараясь говорить равнодушно и даже грубовато. — У тебя не было причины меня щадить.

— Верно, — кивнула Лили, пристально глядя на него. — Но каждый человек заслуживает, чтобы ему дали шанс исправить свою вину.

Марк растерянно отвел взгляд, уставившись на дверь. Лили не сомневалась, он не пропустил ни слова из ее речи. Когда она говорила, она обращалась прежде всего к нему. О, если бы он извинился перед ней, с какой радостью она простила бы его! Нет-нет, сейчас не время выяснять отношения, сказала себе Лили. Ей надо сообщить Марку нечто важное.

— Марк, будь осторожен, — произнесла она, понизив голос. — Полдрон одержим ненавистью не только ко мне. Тебя он ненавидит тоже.

Марк подскочил как ужаленный.

— Меня? Но за что… Я думал… он ненавидит ваш Дом милосердия… но я не имею к этой ночлежке никакого отношения…

— Дом милосердия тут ни при чем, — отрезала Лили и оглянулась, проверяя, нет ли поблизости контролеров. — В городе действует некое общество Весов, и у них есть… какой-то таинственный документ. Полдрон уверен, этот документ как-то связан с нами. Со мной и с тобой.

Лили беспомощно взмахнула руками, сознавая, что не может сообщить Марку ничего определенного. К великому сожалению, у нее не сохранились даже обгорелые фрагменты хартии. Она схватила Марка за рукав и заглянула ему прямо в глаза.

— Прошу тебя, будь осторожен, — повторила она. — Пока я знаю лишь одно — тут замешаны серьезные силы. Поэтому мы должны действовать заодно. Если мне удастся узнать больше, я тебе сообщу. А ты… ты попытаешься докопаться до правды?

В глазах Марка мелькнули испуг и растерянность, однако он кивнул головой в знак согласия.

— Попытаюсь, — шепнул он одними губами. — Хотя… все это так непонятно.

Лили выпустила его руку, и он устремился к дверям. До Лили донесся голос Бенедикты, окликавшей ее по имени. Надо было возвращаться в Дом милосердия, к людям, которые ожидали их забот.

Но Лили не двигалась с места. Она провожала глазами Марка, всем сердцем желая, чтобы он обернулся.

И он внял ее желанию. Взгляды, которыми они обменялись на прощание, нельзя было назвать дружескими — трещина, разделившая их после злополучного бала, еще не заросла. Но Лили ощутила, что они больше не враги.

На душе у нее сразу стало светлее.