"Пропуск в райский сад" - читать интересную книгу автора (Де Рамон Натали)

Глава 3, в которой белое облачко

Симпатичное, толстенькое, в виде снеговичка из двух белейших шаров — поменьше и побольше. На солнечно-голубом небе оно висело точно в центре окна, как в рамке. Листья растений на подоконнике заигрывали с ветерком. Цветки ласково сияли изнутри. По всему чувствовалось, что давно наступило утро. Я сладко потянулась, привычно подумав, не забыть бы сразу полить цветы, встала и начала одеваться, поглядывая на телефон. Позвонить, что ли, в больницу? Нет, потом. Если в состоянии Бруно что-то изменится, пока я буду приводить себя в порядок, из больницы позвонят. Они ведь обещали!

Вдруг моя будущая дочка толчком напомнила о себе, да так энергично, что я охнула и села на кровать. Еще один толчок, правда, заметно слабее, еще один, еще… Наконец она успокоилась, но я боялась пошевелить даже рукой.

Очень вовремя заскрипели деревянные ступени.

— Марк! Это ты?!

— Я! Встали, мои девочки? Проголодались, наверное? — Дверь приоткрылась, и он протиснулся боком, обеими руками держа поднос и внося дивный аромат свежей выпечки: круассаны благоухали на тарелке. — Бог мой! — Его голос и выражение лица изменились. — Что с тобой? Ты такая бледная!

Он поискал глазами, куда бы деть поднос. Аппетитные, необычно большие круассаны. Молоко в стеклянном кувшинчике. Прозрачный стакан. Открытая банка с джемом, из которого простодушно торчит ложка.

— Уже ничего. — Я даже улыбнулась. — Просто… просто она… — Я показала пальцем на свой живот.

— Что?! Что она? — Марк суетливо опустил поднос на кровать и присел рядом со мной.

— Говорю же, все уже прошло. Но она вела себя как-то слишком активно! Может быть, так и надо? Просто я не знаю…

— Испугалась? — Он мягко обнял меня сзади и губами коснулся моей шеи.

— Ага… — Я прижалась к нему спиной. Он был сильный и теплый и пахнул зубным эликсиром. — Зачем ты без конца полощешь зубы? Меня не раздражает твой табак. А откуда круассаны? Только не говори, что испек сам. В город смотался, пока я спала?

— Никуда я не мотался. Это Полетт для тебя испекла. И молоко тоже от ее коз. — Он потянулся одной рукой к кувшину, поднял его и стал наполнять стакан, продолжая второй обнимать меня.

— Полетт? Кто это? — Я смотрела, как белая струйка текла в стакан и молоко чуть-чуть пенилось.

— Здрасьте! Жена дядюшки Жака. Мадам Бетрав.

— Ну да, конечно… У него же есть жена… Марк поставил кувшин на поднос и протянул мне стакан с молоком.

— Пей! Теплое еще. И ешь круассаны. Только что из духовки!

— Не поняла…

— Что ты не поняла? Здесь она их испекла. Здесь. Они вместе приехали… — Он схватил круассан и откусил сразу половину. — Мм… С ума обалдеть! Ты в жизни таких не пробовала! Ешь. А то я сам все съем! — Он заглотал вторую половинку, запил молоком прямо из кувшина и принялся за следующий рогалик.

Это было так аппетитно, что я тоже начала есть.

— Вот, давно бы так, — довольно заявил он с полным ртом. — И давай все-таки позвоним твоему доктору? Хотя Полетт сказала, что это нормально, когда ребенок двигается в животе, лишь бы не слишком, чтобы вниз ножками не перевернулся и не запутался в пуповине.

— Что? Ты с ними об этом говорил?

— Да. — Он изумленно заглянул мне сбоку в лицо. Я увидела его округлившиеся глаза и смешной курносый нос. — А что такого? Я рассказал им, как ночью знакомил нашу девочку с луной и она общалась с нами.

— Ты с ума сошел! Я бы даже сказала, с ума обалдел! Как тебе только в голову пришло обсуждать с посторонними такие интимные вещи?

— Жак не посторонний. На всякий случай, он мой крестный. — Марк встал и подошел к окну; я смотрела на его напряженную спину. — А для Полетт и вообще подвиг переступить порог Бон-Авиро. Но сейчас Полетт сюда приехала… Слышу! Слышу! — Марк высунулся в окно. — Пожалуйста, еще две минуты, и я уже иду, Жак!

Он обернулся и виновато смотрел на меня, явно собираясь, но, не решаясь сказать что-то крайне важное. На фоне голубого неба в раме окна. Шторы по бокам показались вдруг занавесом, который вот-вот закроется, и я больше никогда не увижу Марка… Слишком страшно… Но я все-таки произнесла вслух:

— Бетрав приехал, чтобы арестовать тебя? Да? Он дает тебе время со мной попрощаться? Да? Бруно очнулся и дал показания против тебя? Да? Что ты молчишь? Марк?! — Я привстала, чтобы броситься к нему, но он опередил меня и уже опять сидел на кровати со мною рядом и обнимал, нежно целуя и заглядывая в глаза.

— Нет! Нет! Нет! Пока достаточно моей расписки о невыезде из города. Не волнуйся понапрасну! Мой ангел. Мое солнышко. Моя мамочка. Моя самая любимая девочка. Две мои самые любимые девочки…

— Что же тогда Бетрав делает здесь до сих пор? Разве ему не надо на службу?

Марк неожиданно весело хмыкнул.

— Так он на службе! Побеседовал со сборщиками о бродяге, сейчас подъедут строители, он и их должен опросить.

— А сборщики? Что они говорят? На чьей они стороне?

— Абсолютно все на нашей стороне. Только никто понятия не имеет, куда делся этот бродяга. Может, знают строители.

— Тогда что от тебя нужно Бетраву?

Он опять усмехнулся и погладил меня по волосам.

— Забыла? Сегодня ведь должны привезти черепицу! Жак сказал, что фуру уже видно на дороге. Выгрузим, съездим с тобой в больницу, навестим Бруно. Жак туда звонил, говорят, все без изменений, но из реанимации перевели в отдельную палату.

— Ну, тогда иди. — Я погладила его по лицу. Ощущение, что мы сейчас прощаемся навсегда, все равно не отпускало. — Или ты все-таки еще что-то должен мне сказать? Но не решаешься? Боишься расстроить?

Он кивнул.

— Ага.

— Лола написала статью?

— Да. — Долгий вздох. — Все, как ты и предполагала. В «Вечернем Куассоне» на весь подвал: «Тайна виноградников Бон-Авиро». Жак возмущен не меньше!

— То-то он с утра примчался. Так дай мне газету!

— Да я сам ее не видал! Жак в машине найти не может. Должно быть, дома забыл или вообще потерял. Тоже ведь на нервах.

— Допустим. Но неужели нет ни у кого из работников?

— Нету! Сборщики все здесь ночевали, никто вчера вечером в город не ездил.

— Но строители-то многие живут в городе.

— Так газета-то вечерняя. Вечером и прочитали, зачем утром ее с собой таскать?

— Ну, чтобы дать почитать тебе.

— Да они и без того все уверены, что я читал! Надо было вчера все-таки смотаться в киоск на вокзал!

— Кто же мог предположить, что она прямо в тот же день опубликует? Время нужно, чтобы статью написать. Тем более что, ты говоришь, целый подвал.

Марк махнул рукой:

— Ой, ладно. Не переживай. Жак уже позвонил в участок, как только там кто-нибудь освободится, газету привезут.

— Не морочь мне голову! В Интернете ж есть электронная версия здешней газеты!

— Может, мне неохота лезть в Интернет? Да и ты бы лучше не лазила… — Он чмокнул меня в лоб и поднялся на ноги. — Слушай, а ты не знаешь, куда я вчера дел ключ от погреба?

— То есть?

— Ну, вчера я без конца ходил туда за вином. А потом? Я не помню, куда я его дел!

— Понятия не имею!

— Черт, может, я его вообще не запер? — Он направился к двери. — Понимаешь, обещал Жаку угостить его тем самым сортом, который…

— Что? Уж не собираешься ли ты сейчас с ним пить?

— Не сейчас. Потом. Разгрузим черепицу, смотаемся с тобой в больницу, он опросит строителей. Отец с Кларисс приедут. Ну и посидим все, пораскинем мозгами…

— Слышь, Марк! — вдруг рявкнул из-за открывающейся двери низкий женский голос. — Машина пришла! С черепицей!

В спальню вкатилась, именно вкатилась — она была просто круглая — неожиданно низенькая для такого мощного голоса загорелая особа лет сорока пяти. Двигалась она почти неслышно.

Но больше всего потрясал не контраст голоса и роста, не беззвучность движений толстухи, а ее лицо: лицо Софи Лорен! Правда, слишком полное, но точная копия…

— О! — сказал Марк. — Пришла? Отлично. Заходи, тетя Полетт! Знакомься! Это моя Соланж. Ладно, девочки, не скучайте! Черт, куда ж я подевал этот ключ?..