"Аквариум" - читать интересную книгу автора (Хазанов Борис)
Чудо Георгия о змие. Кода
Поезд остановился, и человек с золотым копьём прервал свою сагу. Вошли новые пассажиры; никто не вышел. Всё стихло, скучный пейзаж нёсся за окнами, кто-то дремал, кто-то было громко заговорил, на него зашикали, все ждали продолжения. «Как вы думаете, — шепнул сосед, — чем можно объяснить живучесть этой легенды?» — «Кто вам сказал, что это легенда», — проворчал Лев Бабков. «А известно ли вам, — не унимался сосед, — что папа Геласий, был такой римский папа, причислил Георгия к святым, известным более Богу, чем людям?» — «Неизвестно», — сказал Бабков. Вагон подрагивал, и летели в безвозвратное прошлое поля, дороги, грузовики перед шлагбаумами, чахлые перелески.
«Вот война окончилась, братцы», — сказал солдат.
«С Катей вместе мы тогда снялись,а ещё я снимался отдельнона коне, со щитом и в латах,с копиём, со знаменем на древке —как я, значит, змея сокрушаю.Всё, само собой, из картона,из подручных, как говорится, матерьялов,на фанере конь нарисован,я в дыру лишь морду просунул.Выпили мы тогда изрядно —я недели три колобродил…Пропил хромовые колёсаи костюм, и Катин полушалок,и ещё кой-какие вещички.Было так, мамаши мои, многажды,аж ползком, бывало, возвращаюсь,аки змий, к домашнему порогу».
«Вот видите, — зашептал сосед, — я же говорю: известным более Богу, чем людям!»
«Никогда меня Катя не бранила,из любой беды выручала,всё терпела, главу держала,как я зелье изрыгал и закуску,и сама меня раздевала,на подушки с кружевом ложилапод моим же знаменитым патретом…Все же есть еще во мне сознанье —стал я думать, куда податься,для чего себя приспособить.Пенсия моя небогата,знать, не много я на войне заработал,только слава, что Победоносец.Думал, думал, ничего не надумал,люди добрые подсказали,научили делать зажигалки.Хитрая, однако, машина:Крутанёшь колесечко, — другоевслед за ним тотчас повернётсяи летучую искру высекает.Фитилёк бензиновый вспыхнет,и валяй, закуривай смело:ни огня не надо, ни спичек,ни кресала, и дождь тебе не страшен.Вот стою я раз на толкучкесо своим самодельным товаром.Вдруг навстречу знакомая хвигура.Пригляделся я — мать честная!Да ведь это же Коля Чуркин,старый друг, фронтовой лепила,что меня с поля боя вынес,на тележке безногий едет.Сам кричит: „Здорово, пехота!Чем торгуешь, каково жируешь?“Не нашёл я, что ответить Коле,молча я к нему наклонился,обнялся с ним и расцеловался.Выпили мы с ним ради встречи.Говорит мне Коля: „Эх ты, дура,что ты, дура, жисть свою корёжишь?Брось-ка ты свои зажигалки,а займись делом поумнее…“Стал смекать я, мозгами раскинули придумал, наконец, стаканчик.Дело это, братцы, такое:много их, желающих выпить,у подъездов и по магазинам,в подворотнях аль просто на воле.У кого и деньги в кармане,у кого в руках поллитровка,а разлить во что — не имеют.Вот и пьют на троих некультурно,каждый маму ко рту прикладаетда, глядишь, утереться забудет,а какой он, кто его знает:может, он гунявый аль гундосый,может, у него во рту зараза.Тут я к ним как раз приближаюсь,не спеша, солидной походкой,мол, не нужно ль, ребята, подмоги,обслужить культурно, кто желает.У меня при себе бумага,а в бумаге у меня селёдка,чесночку зубок — кто желает, —для хороших людей не жалко,для кого и яблочко найдётся.Опосля достаю стаканчик.Люди ценят такое вниманье,заодно и мне наливают.Тут, глядишь, беседа начнётся,расскажу им чудо о змее,а они нальют мне по второму.Ах, прошли давно те денёчки.Уж давно моя Катя сбежалаи с подушками, и с детями.А таких, как я, со стаканом,развелось немало в округе,и моложе меня, и шустрее.Чуть я сунусь, уж там свои люди,и рассказы мои неинтересны.Уж никто в чудеса не верит,и до лампочки им Георгий…»
«Вот, значит, какие дела, — сказал солдат и горестно оглядел публику. — А все оттого, что жить не умеем».
«Посему сменил я работу,заступил я на новую вахту,нонче я с Казанского еду,а на завтра с Курского вокзала,до обеда хожу по вагонам,а потом в буфете отдыхаю.Братья-сестры, папаши и мамаши!Вот стою я сейчас перед вами,как пред Богом, с открытою душою,весь как есть, за родину увечный,сирота безродный и бездомный.Вы на горе моё поглядите,войдите в моё положенье,воину-калеке подайте.Много не прошу — кто что может,на моё дневное пропитанье,на краюшку хлеба да на стопку —говорю это прямо, не скрываю.Перед вами стою с открытым сердцем,я, пронзивший копьём дракона,я, от недруга Русь защитивший,щитоносец, святой Георгий».
С этими словами он двинулся по проходу и вскоре наткнулся на Стёпу. Контролёр поднял брови. «Сезонка», — парировал сказитель и, по предъявлении сезонного билета, продолжал свой путь между скамьями, держа копьё остриём кверху, подавая пилотку направо и налево. Анна Семёновна, вздохнув, поднялась с места.