Часть Седьмая Ключ от «ядерного чемоданчика»

Глава 1. Таинственное происшествие на площади перед горкомом

Комитетчики вывели Шуру Холмова из подвала, усадили на заднее сидение черной (естественно!) «Волги», посерединке, причем двое из них заботливо плюхнулись справа и слева от Шуры, лишив его даже теоретической возможности выпрыгнуть из машины на ходу. Взревел мотор и «Волга» лихо помчалась по ночным московским улицам. В салоне автомобиля царила угрюмая тишина, нарушаемая лишь мерным шуршанием шин да ревом форсированного мотора машины. Кагебисты молчали, индифирентно уставившись в окна автомобиля, что же касается Холмова, то он впал в полную прострацию, обалдев от столь резкого перехода от состояния полного душевного, физического и плотского умиротворении к тревожному ожиданию в самом ближайшем будущем крупных неприятностей. Шура не сомневался в том, что этот арест связан с его участием в освобождении Хомякова. Вполне возможно, что комитетчики вообще хотят избавиться от нежелательного свидетеля «темных делишек» советского государства, пусть даже совершенных почти полтора десятилетия тому назад. Для этого у стражей государственной безопасности были очень широкие возможности — от «стенки» до тюрьмы или пожизненного заключения во все то же спецотделение психиатрической больницы. Подумав об этом, Холмов вздрогнул, вспомнив свою ночевку в палате сумасшедшего дома. Нет, уж лучше «стенка», чем это… Вскоре «Волга» промчалась мимо освещенного прожекторами памятника Феликсу Дзержинскому и остановилась у главного входа в известный всему миру серый дом-бастион на Лубянке.

— Прошу вас следовать за нами, — сухо приказал один из комитетчиков. Пройдя бесчисленными коридорами погруженного в мрачную тишину здания, Холмов и его сопровождающие очутились наконец у огромных резных дубовых дверей с табличкой: «Начальник 9 отдела». — Прошу подождать, — так же сухо произнес все тот же комитетчик, и исчез за дверью. Остальные остались ждать в коридоре. Вскоре комитетчик высунулся из-за приоткрытой двери и многозначительно по — манил Шуру пальцем.

Войдя в просторный кабинет, большую часть которого занимал огромный стол с несколькими разноцветными телефонами и каким-то сложным селекторно-переговорным устройством, на котором переливались яркими огоньками белые и красные лампочки, Холмов в нерешительности остановился у входа.

— Товрищ генерал-лейтенант, гражданин Холмов по вашему приказанию доставлен! — бодро отрапортовал комитетчик, вытянув руки по швам, обращаясь к сидевшему за столом интеллигентного вида мужчине лет пятидесяти с короткой армейской стрижкой. Одет он был в штатскую одежду.

— Благодарю, вы свободны, — кивнул мужчина и с любопытством (так показалось Шуре) уставился на Холмова. Поглазев так с полминуты, хозяин кабинета спохватился и пригласил; — Садитесь пожалуйста. Холмов сел на стул и, подперев кулаком голову, в свою очередь стал смотреть на генерала. Им вдруг овладело страшное безразличие, равнодушие к происходящему. Такое состояние души обычно характеризуется фразами «все по барабану», «все по фигу» или, на худой конец, «будь что будет». Так они глядели друг на друга, словно два мартовских кота, в течение нескольких минут. Затем на лице генерала вдруг заиграла какая-то загадочная, Мона-Лизовская улыбка. При этом Шура вспомнил о вычитанной им недавно в журнале «Наука и жизнь» теории одного шотландского врача, который утверждал, что загадочность улыбки и взгляда дамы, изображенной Леонардо да Винчи на своем шедевре объясняется элементарной причиной — дескать, Мона Лиза просто была косой и кривой от рождения.

— А почему вы, товарищ Холмов не спрашиваете, почему вас сюда доставили? — продолжая загадочно дыбиться, нарушил молчание хозяин кабинета. — Или вам прекрасно известны ваши прегрешения перед государством, — так сказать, «знает кошка, чье мясо съела»?

— Конечно известны, — невозмутимо ответил Шура, продолжая сидеть в прежней позе. — Чистосердечно сознаюсь в том, что в 1962 году, пребывая в отроческом возрасте, я объелся незрелым крыжовником. Страдая по этой причине сильнейшим расстройством желудка, я во время очередного приступа поноса, не имея под рукой никакой полиграфической продукции, подтерся, извините за столь неаппетитные подробности, собственным пионерским галстуком. Прошу считать мое заявление добровольным, сделанным в качестве явки с повинной. Возможно, этот факт смягчит мою дальнейшую участь и положительно отразится при вынесении справедливого приговора…

Насторожившийся было при первых фразах Шуриного монолога генерал терпеливо дослушал Холмова до конца и, улыбнувшись, произнес:

— Да, вы, одесситы, конечно, народ остроумный, веселый, этого у вас не отнимешь. Ладно, не буду вас больше мучить, а то, не дай бог, вы еще действительно в штаны наложите, на этот раз от страха. А галстука у вас под рукой не окажется…

— «Посмотрим еще, кто из нас раньше в штаны наложит», — хотел было ответить обидевшийся Шура, но, вовремя вспомнив, где он находится, промолчал.

— Сразу хочу сообщить, что здесь вы очутились вовсе не потому, что в чем-то провинились, — сообщил генерал-лейтенант, исподволь глядя на Холмова. — Хотя, конечно, за вашу аферу с освобождением Хомяжова из спецотделения психиатрической больницы вам следовало бы хорошо намылить шею…

— А вы откуда знаете? — смутился Шура и покраснел.

— Мы, молодой человек, все знаем! — сурово ответил мужчина. — Такая у нас служба. Советую вам в дальнейшем не прибегать к подобным методам работы. А то, глядишь, вы этак войдете во вкус и в следующий раз «эвакуируете», скажем, профессора Сахарова из Горького…

— А что, разве Сахаров в городе Горьком находится не по своей воле? — спросил Холмов, невинно хлопая глазами.

— Это к делу не относится, — уклонился от прямого ответа генерал-лейтенант. — Гм… да, так вот. Я вас сюда пригласил, товарищ Холмов (уж извините, что таким, не совсем обычным способом, но другого выхода не было) для того, чтобы попросить вашей помощи…

— Чего?! — не поверил своим ушам Шура, и даже привстал от удивления. — Помощи? Какой помощи? Вы — просите помощи?…

— Да, именно мы просим у вас помощи в раскрытии одного, весьма странного, нелепого, даже в чем-то фантастического… даже не знаю как его назвать — преступления не преступления, скорее происшествия. Мы давно за вами — теперь могу сказать откровенно — наблюдаем. (Неужели вы думаете, что человек такой профессии, как ваша, мог оказаться вне поля зрения сотрудников Одесского Управления КГБ?!) Что ж, работаете вы… неплохо, гм… Способности к анализу и дедукции у вас на высоте… Да. Особенно удачно у вас, как мы понимаем, обстоит дело с раскрытием всяких необычных, загадочных, таинственных историй. Поэтому, посовещавшись, мы и решили пригласить вас для расследования одного, весьма щепетильного дела. Скажу откровенно и больше — вы наша последняя надежда, соломинка, за которую хватается утопающий…

— Вы — «утопающий»?! — поразился Холмов. — Ну и ну… Что же это за дело такое, с которым не может справиться «вся королевская конница и вся королевская рать?»

— Сейчас узнаете, — произнес мужчина в штатском и, нажав одну из бесчисленных кнопок на пульте селектора, отрывисто произнес: — Механик? Приготовьте к показу киноматериалы по делу номер три ноля шестнадцать восемьдесят один-бис. Да, мы сейчас уже идем.

— Прошу вас следовать за мной, — пригласил генерал и широкими шагами направился к выходу. Крайне заинтригованный, все еще до конца не поверивший в столь неожиданный оборот событий Шура засеменил за ним следом. Попетляв по коридорам и опустившись на этаж ниже, они вошли в один из бесчисленных кабинетов, оказавшийся небольшим, уютным кинозалом с мягкими креслами.

— Начинайте! — громко произнес генерал в пустоту, когда они с Шурой уселись в кресла. Тотчас, словно по мановению волшебной палочки, в зале погас свет, где-то позади негромко затарахтел мотор кинопроектора и на экране замелькали кадры кинохроники. Присмотревшись и прислушавшись, Холмов понял, что он смотрит репортаж о недавнем посещении Генеральным секретарем ЦК КПСС Юрием Владимировичем Андроповым подмосковного города Зеленогорска. Вот товарищ Андропов выступает перед рабочими зеленогорского оборонного предприятия «Звезда», вот генсек вручает Почетную грамоту ЦК директору этого завода, вот Юрий Владимирович садится в «членовоз» — черный лимузин «Зил» и, сопровождаемый кортежем автомобилей, направляется к зданию Зеленогорского горкома партии, чтобы принять участие в расширенном пленуме горкома и выступить там с очередной исторической речью. На экране мелькают снятые из окна автомобиля кадры — толпы людей на обочине дорог размахивают букетами цветов и флажками, всюду радостные, улыбающиеся лица. Вот автомобили подъезжают к зданию горкома, Юрий Владимирович выходит из Зила и подходит к небольшой толпе местных граждан с цветами и флажками, вытянувшихся цепочкой за милицейским оцеплением. Очевидно, этим людям выпала большая честь изображать народ. Сдержанно поприветствовав жителей славного города Зеленогорска и помахав им ручкой, товарищ Андропов вместе с сопровождающими его лицами направляется к входу в горком.

— Стоп! — крикнул генерал, когда лысина генерального секретаря, в последний раз мелькнув в лучах заходящего солнца, исчезла за горкомовскими дверями. Конвульсивно дернувшись, изображение остановилось, высветив на экране последний кадр.

— Итак, рассказываю суть дела, — негромко произнес комитетчик, придвинувшись ближе к Шуре. — Вам доводилось когда-либо слышать что-нибудь о так называемом «ядерном чемоданчике»? Это, говоря очень коротко, достаточно сложное устройство спутниковой связи, с помощью которого первое лицо государства — в данном случае товарищ Андропов — имеет возможность отдать приказ о пуске стратегических ракет с ядерными боеголовками. (Само собой разумеется, такой приказ отдается только в случае явной угрозы атомного нападения на СССР со стороны какого-либо агрессора, но сейчас не об этом речь. (. Это устройство, внешне действительно напоминающее обыкновенный чемоданчик-дипломат находится у офицера КГБ, который обязан сопровождать Генерального секретаря всюду, где бы он только ни был….

— Даже в туалете? — не удержался и грубовато сострил Холмов, который к этому времени не только окончательно успокоился, но даже пришел в несколько игривое настроение.

— В целях дополнительной меры безопасности «ядерный чемоданчик»-дипломат запирается на специальный, сверхсложный ключ, изготовленный из особого сплава. При попытке вскрыть «ядерный чемоданчик» без помощи ключа он самоуничтожается путем подрыва, — невозмутимо продолжил генерал КГБ, никак не отреагировав на неуместную шутку Холмова. — Этот ключ также находится у офицера КГБ — того самого, у которого находится и сам «чемоданчик». По инструкции он должен лежать во внутреннем кармане пиджака офицера. Однако, в день визита Юрия Владимировича Андропова в Зеленогорск наш сотрудник грубо нарушил эту инструкцию и переложил ключ от «ядерного чемоданчика» в карман брюк, (во внутренний карман пиджака он положил пачку сигрет «Мальборо», которыми его недавно угостил вернувшийся из ФРГ коллега). И вот, когда наш офицер с «ядерным чемоданчиком» в руках и Юрий Владимирович Андропов, поприветствовавший граждан Зеленогорска, направились к зданию горкома, на рукав пиджака этого идиота (я имею в виду, конечно, нашего офицера, а не Генерального секретаря ЦК КПСС!) накакала, я извиняюсь, пролетавшая в небесах птичка. Чтобы вытереть пятно на пиджаке, офицер достал из кармана брюк носовой платок. Вместе с платком он случайно вытащил и ключ от «ядерного чемоданчика», который упал на землю. Однако офицер этого не заметил — он услышал лишь негромкое звяканье, которому поначалу не придал значения. Лишь через несколько минут до него дошло, что это, очевидно, выпал ключ от чемоданчика. Он сунул руку в карман — так и есть, ключа нет. Офицер хотел было тут же побежать обратно, однако вспомнил, что по инструкции ему не разрешено отходить от Генерального секретаря дальше, чем на два метра. (Тем более, что кругом полно начальства — сразу заметят). Тогда он подозвал другого офицера госбезопасности, из службы охраны президента, обьяснил ему ситуацию и попросил срочно найти и принести ключ. Охранник немедленно отправился на площадь перед горкомом, где по словам нашего офицера был им потерян ключ от «ядерного чемоданчика», однако, несмотря на все его старания, ключ найден не был…

Генерал сделал многозначительную паузу, после чего продолжил рассказ. Шура слушал его с выражением неподдельного внимания на лице.

— Представьте себе, ключ вообще найден не был! И это несмотря на то, что с момента выпадения ключа из кармана и до начала его поиска офицером-охранником прошло, по нашим расчетам, не более пяти минут. Наши сотрудники облазили на пузе всю площадь — бесполезно! Ключ как в воду канул… А ведь кроме Юрия Владимировича Андропова, его охраны — сотрудников нашего же девятого отдела — и нескольких высокопоставленных партийных руководителей, сопровождавших Генерального секретаря, на площади не было ни одной живой души. Все остальные граждане, наблюдавшие приезд товарища Андропова к горкому, находились метрах в пятидесяти, за надежным милицейским оцеплением.

— Может быть, кто-то из сопровождавших Генерального секретаря товарищей все-таки подобрал ключ, машинально сунул его в карман и забыл о нем? — предположил Шура.

— Исключено абсолютно! — с горестными нотками в голосе воскликнул собеседник Холмова. — Все члены делегации двигались по площади достаточно быстро, не останавливаясь, не наклоняясь и не делая других непонятных телодвижений. Это подтверждается свидетельскими показаниями, а, главное — бесстрастными кадрами кинохроники. Впрочем, посмотрите сами.

Генерал хлопнул в ладоши и крикнул невидимому киномеханику. — Эй, давай перекрути минут на пять назад и покажи снова. Только помедленнее!

Тотчас кадры кинохроники замелькали в обратном направлении и Холмов едва не рассмеялся, глядя как Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов резво, словно Чарли Чаплин, вылетел из здания горкома задницей вперед, пулей промчался задним ходом вместе с сопровождающими по площади, и исчез в машине.

— Смотрите внимательнее, — предупредил комитетчик, когда изображение закрутилось в обычную сторону, правда немного медленнее, чем положено.

— Вот Юрий Владимирович выходит из машины… направляется к жителям Зеленогорска… Вот, чуть левее и сзади него молодой мужчина с дипломатом в руке, видите? Это и есть офицер с «ядерным чемоданчиком». Так, идут через площадь к горкому… Офицер достает из кармана брюк платок… Видите, что-то сверкнуло на солнце?! Это, без сомнения ключ, он блестящий, никелированный… Так, вытерся, прячет платок в карман… Видите, все идут дальше, никто не останавливается, не наклоняется. Подходят к зданию горкома, заходят внутрь… Все… Площадь пуста, на ней ни одного человека. Буквально через одну-две минуты выбежит офицер-охранник и начнет поиски. Этих кадров у нас нет, но смею вас категорически уверить, что до его прихода площадь была абсолютно пустой…

Экран погас и в зале вспыхнул свет. Крайне заинтригованный Шура возбужденно почесал пятерней щеку и, прикусив губу, задумался. — А вы не допускаете возможности, что ключ был утерян офицером еще ДО ТОГО, как он появился на площади? — спросил Холмов после достаточно продолжительного размышления. — Мало ли что там на солнце сверкнуло — выпавшая из брюк монетка, кусочек фольги от папирос, наконец это мог быть вообще брак пленки, а не блеск предмета. Ведь то, что это блеснул именно ключ, утверждать никак нельзя, на экране его разглядеть невозможно…

— Исключено! — твердо заявил генерал. — В объяснительной записке офицер указал, что до того момента, как он вышел из машины на площади, ключ был у него стопроцентно. Так как, по его словам, он, то есть ключ, находясь в кармане брюк, всю дорогу давил ему на яйца, отчего офицер испытывал определенный дискомфорт.

— Машину обыскали? — быстро поинтересовался Шура.

— Вы что, нас вообще за тупых идиотов считаете? — даже обиделся генерал. — Само собой разумеется, с покрышек до крыши перерыли. Осмотрели также всю одежду и обувь офицера — вдруг ключ куда-то за подкладку или в ботинок провалился, как ни гипотетически звучит данная версия…

— Действительно странный случай, — задумчиво произнес Холмов. — Значит, если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я помог вам отыскать столь загадочно исчезнувший ключ от «ядерного чемоданчика»…

— Именно так, — кивнул головой комитетчик. — Вы поразительно догадливы…

— Но накой, я извиняюсь, бес, он вам нужен — вот чего я никак не могу понять, — пожал плечами Шура.

— Закажите второй ключ, или воспользуйтесь дубликатом (неужели у такого ответственного изделия не имелось дубликата?) — и все дела. Не понимаю, в чем тут проблема…

— Дубликаты и чертежи ключа от «ядерного чемоданчика», безусловно, имеются, — согласился комитетчик. — Но они находятся в Министерстве Обороны. Понимаете, товарищ Холмов, во всей этой истории имеется одна, очень щекотливая тонкость, в которой, собственно, и заключается главная проблема. После одного случая — а именно, недавнего конфликта между сотрудниками КГБ и Главного разведывательного управления Вооруженных сил страны (в его подробности я сейчас вдаваться не буду) — руководство Министерства обороны относится к Комитету госбезопасности, мягко говоря, достаточно недружелюбно. Особенно вояки недолюбливают наш отдел — «девятку», считая нас, по их собственным словам, «придворной элитой», «фаворитами» или даже «слугами»…

— Пардон, что такое «девятка»? — перебил генерала Шура.

— «Девятка» — это девятый отдел Комитета госбезопасности, в обязанности которого входит охрана, обеспечение связи, транспорта и обслуживание высших государственных деятелей страны, — пояснил комитетчик. — Так вот, если в Минобороны узнают, что мы потеряли ключ от «ядерного чемоданчика», то они непременно (тут даже думать нечего!) «стукнут» об этом на самый верх. Последствия этого доноса предугадать весьма несложно — тут же полетят головы у всего руководства «девятки», и у меня в первую очередь, как у начальника отдела. Юрий Владимирович, как вы догадываетесь. довольно крут на расправу в таких случаях. А случай действительно, откровенно говоря, вопиющий — утерян ключ от устройства, с помощью которого руководитель страны отдает приказ о начале войны и запуске ядерных ракет. Фактически поставлена под угрозу безопасность не только СССР, но и всех стран Варшавского договора…

— Слушайте, а ведь и верно; — с некоторым изумлением констатировал Холмов, до которого только сейчас дошло — какие могут быть, оказывается, серьезные последствия у безобидного, на первый взгляд, факта утери ключа от «ядерного чемоданчика». — А что если и в самом деле на нас сейчас кто-то вздумает напасть, или нанести по нашей стране ракетно-ядерный удар. Кинется Генеральный секретарь к «ядерному чемоданчику», чтобы отдать приказ об ответном ударе — а шиш, ключа от него нема… Время упущено, ракеты противника разносят в щепки наши главные военные объекты и мы без шума и пыли попадаем в рабство к американцам или китайцам…

— Не мелите ерунды! — рассердился генерал-лейтенант КГБ. Было заметно, что слова Шуры Холмова для него весьма неприятны. — Никто на нас как в данный момент, так и в ближайшее время нападать не собирается. Уж это я знаю достаточно точно, поверьте мне на слово..

— Тогда на кой черт нам вся эта гонка вооружения, все эти танки, огромная армия, аэродромы на каждом шагу, военные городки? На улице, куда ни плюнь, обязательно попадешь в человека в военной форме, — не удержался и спросил Шура, хотя прекрасно понимал, что об этом лучше промолчать. Генерал изменился в лице и часто-часто заморгал.

— Нас это не касается, это забота высшего руководства страны, — ответил он, но в его голосе твердости и уверенности не наблюдалось.

— Однако, вернемся к загадочно исчезнувшему ключу. Ежемесячно специальная комиссия из представителей Министерства обороны и командования ракетными войсками стратегического назначения проводит профилактический осмотр «ядерного чемоданчика», проверку его функционирования, обязательную смену шифров и так далее. Очередная такая проверка состоится ровно через неделю. Если за это время вам не удастся найти ключ, то нам хана… Чемоданчик во время проверки открывают только «нашим» ключом. Очень попрошу нам помочь в этом расследовании. В долгу мы, сами понимаете, не останемся, возможности у нас чрезвычайно большие для решения самых разнообразных житейских проблем…

— Да я, конечно, с удовольствием… — вздохнул Холмов, озабоченно постукивая кулаком по спинке соседнего кресла. — Но уж если с этим делом не справилась такая мощная махина, как комитет госбезопасности, то что уже говорить обо мне — несчастном кустаре-одиночке… Все-таки мне до конца не ясно — почему вы решили меня привлечь к расследованию этого, достаточно щепетильного и весьма серьезного дела? Может быть, простите за такое предположение, вы что-то недоговариваете или здесь кроется что-то другое, какой-то подвох?..

— Да какой здесь подвох! — устало махнул рукой начальник девятого отдела. — Я же вам в начале нашего разговора говорил о соломинке, за которую хватается утопающий. К поиску ключа были привлечены лучшие наши спецы, лучшие следователи, лучшие люди нашего ведомства… За две недели они проделали огромную работу, допросили десятки свидетелей и подозреваемых, отработали несколько версий, среди которых были самые невероятные. Результат оказался нулевым! Это какое-то необычное, неординарное дело. И мы в конце концов решили, что и расследовать его надо каким-то необычайным способом, неординарным методом. Поэтому и пригласили вас — вдруг вы с помощью своего логического мышления, да и нащупаете ниточку, которую никто почему-то не заметил. Нам уже и надеяться не на что — разве только на вас…

— Хм… — буркнул явно польщенный Шура и задумался.

— Что ж, — минут через пять произнес Холмов. — Будем отталкиваться от постулата, являющегося одним из азов нашего ремесла. А именно — «кому это выгодно». Скажите, кому могло принести практическую пользу обладание ключом от ядерного чемоданчика? Ну, там, врагам, шпионам?

— Никакой абсолютно пользы ни нашим потенциальным противникам, ни вообще кому-либо от обладания ключом быть не может! — твердо заявил генерал. — Без «чемоданчика» это простой кусок железа.

— Угу… — кивнул Шура. — Тогда еще такой, достаточно неожиданный вопрос. Скажите, вы отрабатывали версию, что ключ могли каким-то образом похитить ваши недоброжелатели из Главного разведывательного управления или Министерства обороны, специально, чтобы «подставить» вас?

— Отрабатывали, — ответил начальник «девятки». — Но эта версия не нашла никакого практического подтверждения. Людей из ГРУ и Минобороны, равно как лояльным к ним чиновников, не было ни на площади, ни вообще в Зеленогорске. Да и кто мог знать, что наш офицер случайно выронит т ключ.

— Случайно…. - задумчиво пробормотал Холмов. — А если не случайно? Может быть, он был «человеком» ГРУ? Может быть его подкупили или шантажировали, переманивали к себе на хорошую должность?

— Исключено абсолютно! — замахал руками генерал. — Ему это было сверхневыгодно — в случае утери ключа он страдает больше всех. Если нас просто снимут с должности, то его непременно отдадут под суд военного трибунала. И «светит» ему никак не меньше десяти лет…

— Да, действительно, об этом я не подумал… — почесал затылок Шура. — Ну, а если агентом ГРУ был второй ваш офицер — охранник, которого попросили найти ключ? Если он его заныкал?

— Мы об этом тоже думали, — развел руками комитетчик. — И тщательным образом обыскали его сразу на площади. Ключа у него не было.

— Да, ты гляди… — растерянно проворчал Холмов. — В самом деле, какое-то загадочное происшествие. Не инопланетяне же его в самом деле сперли…

— Исключено, — произнес генерал свое любимое слово. — Мы эту версию тоже отрабатывали.

— Да?! — вконец растерялся Шура. — Ну, тогда, даже не знаю, что и еще можно предположить. Просто мистика какая-то. Ну, ладно, подумаем. У вас имеются какие-нибудь материалы расследования, или это дело вы старались не документировать?

— Имеются, — кивнул начальник «девятки». — Фотографии с места происшествия, протоколы допроса свидетелей, объяснительные офицеров Комитета, схематическое изображение ключей, докладные записки следователей. Все это будет вам предоставлено.

— Тогда я завтра с утречка к вам забегу и на свежую голову все это дело просмотрю, — произнес Шура, поднимаясь. — А то сейчас голова у меня ни черта уже не соображает. Куда здесь выйти?

— Видите ли, товарищ Холмов, — замялся генерал, слегка смутившись. — Поймите нас правильно, но в связи с тем, что вам стала известна информация чрезвычайной важности, вам придется, к сожалению, остаться здесь. Переночуете у нас, вам будут созданы надлежащие условия… На время расследования вам, кроме того, придется исключить общение с какими-то ни было посторонними людьми. Разумеется, кроме тех, с которыми вам будет необходимо встретиться в ходе поисков пропавшего ключа. Но все встречи и беседы, да и вообще все розыскные мероприятия должны проходить только в присутствии наших сотрудников, которые будут к вам специально прикреплены. Таковы наши жесткие условия и вы должны с ними смириться…

— Так это что, фактически арест?! — возмутился Шура, и лицо его стало покрываться красными пятнами. — Хорошенькое дело, это у вас называется «пригласили»…

— Какой арест, господь с вами! — замахал руками начальник девятого отдела. — Просто вынужденные меры предосторожности. Вы должны нас понять, мы вам доверили очень важные сведения государственного значения, риск разглашения которых, даже самый ничтожный и случайный, должен быть полностью, абсолютно, стопроцентно исключен! Холмов судорожно вздохнул и ничего не ответил. — У вас будут сейчас какие-то просьбы, пожелания? — торопливо спросил генерал, радуясь, что столь неприятная часть их беседы подошла к завершению. — Говорите. не стесняйтесь, выполним все, что в наших возможностях.

— Я знаю… — пожал плечами Шура. — Пожалуй, кофейку бы я сейчас выпил с коньячком, на сон грядущий. Да, вот еще что! Я бы попросил вас приказать кому-нибудь из своих людей подъехать к моим товарищам, по тому адресу, откуда меня, гм… пригласили сюда, и передать им, что со мной все в порядке и что самое позднее через неделю я буду с ними. Только на словах не надо, я сейчас записку напишу, чтобы они не подумали чего…

— Пишите, ради бога, вашу записку немедленно передадут куда следует, — любезно ответил генерал КГБ. — Ну идемте, я провожу вас в отведенные вам апартаменты. Уже поздно, а утро действительно мудренее вечера. Кофе с коньяком вам сейчас приготовят…