"Предназначение" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)

Глава 2

На четвертый день, когда Уолли фехтовал с Фиендори, а Ннанджи — с Форарфи, две фигуры появились в дверном проеме. Против света они казались темными. Уолли увидел их сквозь прорези маски, опознал в одной воина и решил, что Боарийи нашел его. Потом он разглядел, что к ним пожаловали высший жрец и кастелян. Тогда он снял маску, взял со скамьи свой меч и произвел приветствие еще задыхающимся голосом. Он чувствовал себя грубым и неуклюжим рядом с их холодным изяществом.

— Умоляю, продолжай бой, милорд, — сказал Тиваникси, — мне доставило огромное удовольствие наблюдать его.

Уолли отказался и провел их к скамьям. Ннанджи и двое Шестых тактично удалились.

— Из того немногого, что я видел, — заметил кастелян, — могу сказать, что ты с толком проводишь время.

— Пришел судить? — улыбнулся Уолли.

Но Тиваникси был не в радостном настроении.

— Не могу. Я никогда не видел Боарийи против Фиендори. Его, во всяком случае, нельзя принимать за стандарт.

— Мое время кончилось? — спросил Уолли.

— Боюсь, что да. Уже два дня, как не прибывают новые воины. Остальные Седьмые считают это знаком, что Богиня хочет начала сбора. Лорд Кадиуинси того же мнения.

Уолли посмотрел по сторонам. Корабль будет готов к вечеру, переделки завершены, запасы погружены. Шитье и пропитка закончены. Теперь нужно было решить, как лучше это все использовать — идти на безрассудный риск или отказаться от всего этого и играть по правилам воинов.

— Сможешь ты их еще немного придержать?

— Как долго? — спросил неохотно кастелян.

— Шесть дней, может быть.

— Невозможно! Город взбунтуется. Вчера состоялось восемь дуэлей, сегодня — уже три. Если так пойдет, присягать будет некому. Я боюсь, что дуэли перерастут во всеобщую баталию. Нет, милорд, нам пора открывать сбор и выбирать предводителя.

Уолли уткнулся локтями в колени и мрачно уставился в пол.

— Пожалуйста, твое мнение, господин. Помогли ли менестрели? Если я смогу победить Боарийи, поверит ли мне сбор?

Тиваникси слегка поколебался, потом неопределенно улыбнулся:

— Кто-то присягнет, кто-то — нет. Конечно, если их будет достаточное количество, остальных ты сможешь привести силой.

Этого не следовало бы делать, оба они понимали. Такой сбор будет выполнять приказы, но не так быстро и хорошо, как это требуется. Любому предводителю нужно большее.

— Ну а ты?

Кастелян нахмурился:

— Что я?

— Имея свободный выбор между мной и Боарийи, выбрал бы ты меня?

Ответа не было слишком долго. Потом Уолли поднялся и распустил волосы.

— Нет, — сказал Тиваникси.

Может быть, на него плохо повлиял седьмой меч. Может быть, Боарийи очаровал его так же, как он очаровал Ннанджи. Но Уолли казалось, что эта «Как Катанджи Пришел в Темную Башню» изменила все. Истину он никогда не узнает.

— Благодарю тебя, — сказал он, снова надевая заколку.

— У меня есть просьба, чтобы ты придержал поединок как можно дольше. Я покидаю город.

Лицо Тиваникси внезапно побагровело от гнева. Он вскочил на ноги.

— Тогда не знаю, чем ты тут занимаешься, милорд! Или чем ты тут занимался последние четыре дня. У нас есть один очень хороший Шестой, который вполне может сделать попытку продвижения еще раз хоть завтра. Может быть, он и станет нашим седьмым Седьмым. Может быть, возьмут в расчет тебя, хотя ты и отверг Ее призыв.

Он слегка поклонился.

— Да пребудет с тобой Богиня… а ты — с Ней.

Подобное завершение вполне могло стать поводом для вызова. Но Уолли не придал ему значения. Посетители ушли. Он остался сидеть на скамье, тупо уставившись в пол, взвешивая в уме свои возможности. Если он попытается захватить лидерство в Касре, Боарийи бросит ему обвинение раньше, чем состоится поединок. Если ему все же удастся принять в нем участие, Боарийи убьет его. Если же он победит, воины откажутся ему присягать.

Альтернативой было безумное путешествие, рискованное для жизни его и товарищей. Но даже если он сумеет все сделать, может оказаться слишком поздно или воины не захотят его слушать. Богиня, конечно, могла бы передвинуть корабль в Сен и обратно быстрее, чем догорит искра, но он не рассчитывал на такую помощь. Великие дела делаются смертными — этого хотят боги, совершенно не желающие тратить свои чудеса.

Богиня! Нет никакого выхода!

Тиваникси, конечно, забрал и своих Шестых. Так что, когда в дверях возникла одинокая фигура — высокий силуэт с мечом за спиной, — он решил, что это Ннанджи.

Потом он разобрал, что это не Ннанджи, и вскочил на ноги.

Но это был и не Боарийи. Это была женщина. Она медленно пошла вперед, и он сумел ее хорошенько разглядеть, когда она пересекала пыльный луч света, падавший из первого окна. Рост ее был чрезвычайно велик, почти как у него — самая высокая из всех женщин, виденных им в Мире. Волосы ее были длинны, и она распустила их. То, что он принял сначала за меч, оказалось футляром лютни на ее спине. Она плыла к нему по плитам, обернутая длинной тканью — ее голубые одежды доходили почти до пола. Менестрель седьмого ранга.

Подойдя к нему, женщина остановилась. Этикет был известен: он был воином, мужчиной, она была гостем. Ей нужно было первой приветствовать его, ему же — только отвечать. Но она просто стояла и смотрела на него.

Уолли уже видел ее в ложе, точнее, ее голову, возвышающуюся над другими, но решил тогда, что это высокий мужчина. Он предположил, что она также молода, несмотря на ее ранг.

Красавицей бы ее не назвали. Рот был слишком большой, нос велик и костляв, зато по спине струился каскад сияющих волос, а ткань поднимали крепкие груди. Тоже не слишком обычные груди, подумал он, но она была так велика в целом, что они подходили ей. Лицо было некрасивым, зато фигура — безупречной. Богиня! Внезапно Уолли осознал, что его посетительница — дьявольски соблазнительная женщина. И она знала об этом.

Тишина по-прежнему не нарушалась.

Тиваникси поминал какого-то менестреля, которого Шонсу должен бы знать. Он не запомнил имени. Привел ли ее кастелян с собой, или она просто увязалась за ним?

— Кто еще с тобой пришел? — спросил он.

Она покачала головой.

С удивлением Уолли обнаружил, что хочет ее поцеловать. Это наводило на мысль, что между ними могли когда-то существовать какие-то отношения. Она могла… Он почувствовал себя не совсем удобно. Ему бы хотелось, чтобы она заговорила.

— Спой мне, если не хочешь говорить, — сказал он.

Женщина скептически приподняла бровь:

— С каких это пор ты стал интересоваться музыкой?

Он знал этот голос. Глубокое контральто. Ннанджи подражал ему, когда пел «Десять Бесчестных Воинов».

— Я интересуюсь многим, но не все делаю, — ответил он.

— И что же ты собираешься делать? — спросила она.

— Что делать?

— Будешь ли ты предводителем?

Отсутствие формального приветствия говорило о том, что женщина эта находилась в интимных отношениях с Шонсу. До какой степени интимных? Мысль о том, что Шонсу мог ограничиться платоническими отношениями, не выдерживала критики — значит, его руки обнимали эти гладкие плечи, эти груди обрушивались на его тело, эти губы…

Хотя, может быть, и нет. Такая женщина способна на великое сопротивление.

— «Десять Бесчестных Воинов», — спросил он, — это твое?

— Да.

— Значит, ты была в Ханне?

Она покачала головой:

— Мы ходили наверх, в Кво, а потом вниз. По дороге я встретила менестреля. Он рассказал мне эту историю. Так я узнала, что ты остался в живых, поэтому и вернулась. Так что по поводу сбора?

Кто же это «мы»? — подумал Уолли. А вслух произнес:

— Не думаю, что воины примут меня.

Женщина улыбнулась. Потрясенный, он увидел удовлетворение на ее лице.

— Это говорит в пользу их мудрости.

— А что собираешься делать ты? — спросил он, теряясь в догадках.

Она странно посмотрела на него.

— Что и всегда — петь по тебе панихиду.

Это не сильно проясняло дело.

Может, это было провокацией с ее стороны? Или черный юмор? Чему нужно было верить — ее глазам или ее словам?

— Вынужден тебя разочаровать, миледи, — сказал он, — думаю, я уйду из города.

— Уйдешь куда?

— Не могу тебе этого сказать.

Она снова, нахмурившись, покачала головой:

— Ты не сделаешь этого.

Уолли сел на скамью и указал ей на другую. Женщина осталась стоять. На ней не было ничего, кроме обертывающего ее куска тонкой ткани. Он покрылся испариной.

— Говорю тебе, — начал он, — я изменился. Все, что было между нами, кончено. — Он надеялся, что эти слова обидят ее. — Буду тебе очень благодарен, если ты не станешь никому говорить, что видела меня здесь.

— Наоборот, — сказала она, настраивая лютню, — я чувствую, что новая баллада приходит мне в голову — «Шонсу — Жрец» или, может, «На Развалинах Храма»?

Зазвучали струны, и музыка поплыла под каменный потолок.

— «Катанджи Приходит…» — это тоже твое?

Женщина зло засмеялась и села, глядя на него.

— Неплохо получилось, правда? Но я думаю, что «Шонсу — Жрец» будет лучше.

— Что мне нужно, — по внезапному наитию сказал он, — так это «Шонсу — Герой». Если ты сделаешь для меня то, что другие менестрели сделали для моего подопечного, я поведу сбор!

Кошачья улыбка удовольствия мелькнула на ее лице.

— Да? Да, я могла бы это сделать. Но чего ради я должна этим заниматься? — спросила она, твердо глядя ему в лицо.

— Ради Богини, миледи, — ответил он. — Я знаю о колдунах больше Лорда Боарийи или кого-нибудь другого. Если мне не удастся стать лидером, сбор обречен.

Женщина спокойно смотрела на него.

— Что ты порекомендуешь? Визит в Аус? «Шонсу — Пресмыкающееся»? «Шонсу — Червяк»?

Он пристально посмотрел на нее. Война за свидетелей была открыта, пока он отдыхал и видел сны. Теперь ее сверхъестественное появление должно было подавить его.

— «Шонсу — Моряк», миледи, — сказал он, поднявшись на ноги. — Я должен идти, чтобы служить Ей. Но все же прошу тебя не рассказывать никому о нашей встрече.

Он был уже на полдороге к двери, когда лютня снова зазвучала, и ее голос пропел:

Он остановился. Призрачное эхо прокатилось по голой комнате.

Он медленно пошел обратно. Женщина остановилась и начала сначала, на этот раз мелодия была чуть другой, пафос и сердечная боль слышались сильнее, к тому же она добавила еще две новые строчки. Звучал плач по сорока девяти погибшим, сымпровизированный ею.

Это окончательно должно было подорвать позиции Шонсу.

Она перестала петь и посмотрела ему в глаза.

— Скажи мне, если собираешься закончить это, госпожа, — сказал он, — тогда мое дело будет провалено окончательно.

Женщина поднялась и снова забросила лютню за спину.

— Я пойду с тобой!

— Нельзя! Это будет очень опасно.

Она пожала плечами:

— Но я пойду.

Менестрели были распространителями новостей в Мире. Она хотела сама видеть новые подвиги Шонсу. Он заколебался, разум Уолли Смита боролся с гормонами Шонсу.

— Я могу и проиграть.

Она улыбнулась:

— Надеюсь! Мне доставит удовольствие увидеть твою смерть.

Действительно?

— Я могу, конечно, и разочаровать тебя — победить. Тебе лучше оставаться дома с детьми.

Никакой реакции на эти слова. Слава Богам! Она поморщилась и, похоже, решила поторговаться.

— Если ты победишь, я сочиню для тебя балладу «Шонсу — Герой». Это поставит тебя во главе сбора.

Он подумал, что она сумасшедшая, а может, это он — сумасшедший.

Ну конечно же, Хонакура!

Старик вмешался… но, несомненно, здесь снова чувствуется рука Богини. Ннанджи, Катанджи, сам Хонакура — все они были незаурядными людьми, посланными богами помогать ему в его миссии. Этот необычный менестрель, верно, был следующим. Она — гений. Хонакура увидел это и привлек ее. Как всегда, старый плут, без предупреждения!

— Будет очень опасно, — снова сказал он.

Женщина пожала плечами:

— Я уже встречалась с колдунами раньше. Они ценят музыку больше воинов.

Шпионка? Это другой вариант!

Она повернулась к дверям. Он долго смотрел ей вслед, размышляя о маленьком кораблике и недельном плавании. Тут она подошла к освещенной арке, солнечный свет проник сквозь тонкую одежду, и перед ним оказалась обнаженная женщина с лютней, окруженная голубым огнем. Теперь он сразу все понял. Любовница Шонсу! Она должна быть с ним!

Он кинулся следом.

Ннанджи с Таной сидели на обломке стены, рука в руке, не видя никого вокруг, кроме друг друга. Они вскочили, когда высокая женщина подошла к ним. Совершенно очевидно, что Ннанджи никогда не встречался с ней раньше и даже не знал, кто она такая, так удивленно он уставился на нее. Потом обнажил меч в приветствии.

Уолли как раз подоспел, чтобы услышать ответ:

— Я — Доа, менестрель седьмого ранга… Это хорошо, что он узнал ее имя, цинично подумал он, на случай, если придется разговаривать с ней в темноте.

В свете солнца шлюпка «Сапфира» закачалась на волнах. Ннанджи с Таной хранили молчание. Они были удивлены и растеряны появлением нового члена в их команде. Доа сидела на корме, опершись о борт, длинные каштановые пряди ее волос развевались, как флаг. Уолли не мог отвести от нее глаз. Руки его дрожали.

Он никогда не обещал Джие не смотреть на других женщин. Он попытался как-то заговорить с ней об этом, но она сама остановила его. Познакомившись с брачным контрактом людей, Уолли понял — почему. Его всегда возмущало, что Ннанджи изменял Тане. Теперь же он сам вел себя как ловелас, за которым не присматривают. Он оправдывался тем, что перед ним была все-таки любовница Шонсу и такая реакция — всего лишь неуправляемый рефлекс.

Но его внутренний голос говорил ему, что этому верить нельзя.

Уолли велел внутреннему голосу заткнуться.

Конечно, она могла еще оказаться шпионкой колдунов. Необходимо было по этому поводу переговорить с Хонакурой, как только удастся изолировать ее на «Сапфире». Тут он увидел, что они идут не к «Сапфиру»: «Грифон» завершил свой головоломный переход и покачивался теперь на якоре рядом с храмом. Они уже почти подошли к нему.

Тана направила к «Грифону» шлюпку, и ей замахали руками, предлагая идти быстрее. Большинство мужчин с «Сапфира» помогали переводить корабль.

Палуба «Грифона» была намного выше шлюпки. Уолли подумал, что Доа нелегко будет подняться на нее в своей непрактичной одежде. Он предложил ей руку, но она не обратила на него никакого внимания, сильно оттолкнулась и, мелькнув длинными ослепительными ногами, прыгнула прямо на палубу, где и остановилась, насмешливо поглядывая на него.

Она повернулась и приветствовала Томияно, который уставился на нее, словно удивленный мальчик. Потом он пришел в себя и представил ей остальных.

Уолли вскарабкался на борт.

— Ну как? — спросил он, когда капитан отошел настолько, что смог заняться делами.

— Ты имеешь в виду корабль?

— Конечно, корабль!

— Не так уж и плох, — заявил Томияно. Конечно, на свете было единственное судно, которое он мог назвать хорошим. — Шустренький! Мы могли бы сделать его еще быстрее, если бы у нас была в запасе пара дней.

— Не можем. — Уолли взглянул на солнце; оставалось еще часа два-три света. — Реально уйти на закате?

Томияно пожал плечами:

— Хоть сейчас.

Уолли посмотрел на Ннанджи и встретил возбужденную улыбку. А почему бы и нет? Скорость — оружие первого выбора в военном ремесле.

— Так мы и поступим!

— Кто? — спросил капитан. Очень хороший вопрос!

— Ты и я, и Ннанджи, и Тана… — он кивнул, проследив его взгляд, — и Леди Доа. Нам нужен еще один моряк.

Он повернулся к группе молодежи. Нет, он не возьмет в бой детей. Очевидным выбором был тощий проворный Холийи, который с сардонической улыбкой взирал на него, прислонившись к мачте. Это был рубака, в чем уже не раз приходилось убеждаться.

— Холийи? Пойдешь?

Холийи кивнул. К чему тратить лишнюю пару слов, когда и так все ясно.

— Теперь хватит, — сказал Уолли.

— Только шесть? — нахмурился Ннанджи.

Уолли поглядел по сторонам. По правилам Мира полагалось идти в поход семерым. Кого же еще? Джию? Но ее рядом не было. В прошлый раз он посчитал за седьмого Виксини, теперь он стал бы уже восьмым. Разлучать же Джию с Виксини было так же плохо, как… брать Джию вместе с Доа. Не Джию.

Тут он заметил огонек надежды, загоревшийся в плутовских черных глазах. Со сломанной рукой от него было немного пользы. Но кое в чем он мог пригодиться. Он сходил на берег в Сене, ближайшем колдовском городе, куда они теперь направлялись. Аура удачи витала над ним… и Уолли предпочел бы иметь Катанджи под своим присмотром, чем потом сломя голову нестись в Каср, не зная, что его там встретит.

Ннанджи усмехнулся и сказал:

— Я тоже так считаю, брат!

Ну, значит, Катанджи. Остальные вернутся на «Сапфир» в шлюпке, а экспедиция «Грифона» выступит немедленно. Если Доа — шпионка, у нее не будет возможности послать сообщение.

А ему не надо будет смотреть в глаза Джии.

Ннанджи принялся перечислять то, что находилось на борту: шелковые мешки, колдовское вино, пища… Все было понятно и знакомо.

Уолли подошел к Доа, которая стояла у планшира, разглядывая храм. Повернувшись, она одарила его таким страстным взглядом, что ему оставалось только держать свои руки подальше.

— Что тебе наговорил старик? — спросил он.

— Какой старик?

— Лорд Хонакура.

— Кто?