"Основания политической экономии" - читать интересную книгу автора (Менгер Карл)

§ 3. Законы, которым подчиняется ценность благ высшего порядка

Между основными ошибками, имевшими до сих пор большое значение для развития нашей науки, на первом месте стоит положение, по которому блага имеют для нас ценность потому, что на производство их затрачены блага, имевшие для нас ценность. Там, где мы будем говорить о цене благ высшего порядка, мы укажем на те особые причины, которые вызвали данную ошибку и обусловили то, что она, скрываясь под разнообразной формой, стала основой господствующих теорий цены. Прежде всего нужно сказать, что это положение совершенно противоречит всякому опыту и что оно должно быть отвергнуто даже в том случае, если, дает формально правильное разрешение проблемы установления принципа ценности благ.

Однако даже и эта цель не достигается при помощи данного положения, так как оно дает объяснение ценности благ, которые мы называем продуктами, но не ценности всех остальных благ, являющихся первоначальнейшими элементами производства, каковы все блага, непосредственно предоставленные нам природою, в частности услуги земли, труда и, как мы увидим впоследствии, капитала. Ценность всех этих благ не может быть объяснена данным положением; с этой точки зрения она становится даже непонятной.

Указанное положение не дает правильного разрешения проблемы, не даст объяснения, применимого ко всем случаям ценности благ, ни с материальной, ни с формальной точки зрения, так как, с одной стороны, оно стоит в противоречии с опытом, а с другой — его применимость исключается везде, где мы наблюдаем блага, не являющиеся продуктом соединения благ высшего порядка. Ценность, которую для нас имеют блага низшего порядка, не может быть обусловлена ценностью благ высшего порядка, затраченных на их производство; в то же время ясно, что, наоборот, ценность благ высшего порядка всегда и без исключения обусловлена предвидимой ценностью благ низшего порядка, производству которых они служат [наша надобность в благах высшего порядка обусловлена предвидимым экономическим характером благ, т. е. предполагаемой ценностью благ, производству которых они служат. Мы не можем в обеспечении нашей надобности или в удовлетворении наших потребностей зависеть от наличия в нашем распоряжении благ высшего порядка, служащих производству исключительно таких благ низшего порядка, которые предположительно не будут иметь ценности (так как мы не имеем в них надобности); отсюда и следует положение, что ценность благ высшего порядка обусловлена предполагаемой ценностью благ низшего порядка, производству которых они служат. Блага высшего порядка могут приобрести ценность, а приобретенную сохранить лишь постольку, поскольку они служат производству благ, имеющих для нас предполагаемую ценность].

Если это установлено, то ясно, что ценность благ высшего порядка также не может быть моментом, определяющим предполагаемую ценность соответственных благ низшего порядка, так же как и ценность благ высшего порядка, затраченных уже на производство блага, не может быть моментом, определяющим его действительную ценность; наоборот, при всяких условиях ценность благ высшего порядка определяется предполагаемой ценностью благ низшего порядка, на производство которых они предназначаются или предположительно предназначаются хозяйствующими людьми.

Предполагаемая ценность благ низшего порядка, как это можно наблюдать, нередко очень разнится от той, которую подобные же блага имеют для нас в действительности, и поэтому блага высшего порядка, благодаря которым мы будем располагать благами низшего порядка, находят меру своей ценности отнюдь не в последней, но в первой.

Если мы располагаем селитрой, серой, углем, рабочими руками и приспособлениями, необходимыми для производства пороха, и, таким образом, будем через три месяца иметь в своем распоряжении порох, то ясно, что предполагаемая ценность последнего через три месяца не должна быть необходимо равна ценности такого же количества этого блага в настоящем, но может быть больше или меньше, и сообразно этому ценность данных благ высшего порядка находит свою меру не в ценности пороха в настоящее время, но в ценности, которую будет продолжительно иметь для нас данный продукт по истечении производственного периода. Даже можно себе представить случай, когда определенное количество блага низшего, например, первого, порядка не имеет никакой ценности в настоящее время (например, лед зимою), тогда как в то же время соответственные блага высшего порядка, доступные нашему распоряжению и обеспечивающие нам в будущем количества данного блага (например, совокупность материалов и приспособлений, необходимых для производства искусственного льда), по отношению к будущему времени имеют для нас ценность. Точно так же возможен и противоположный случай.

Между ценностью, которую имеют для нас в настоящем блага низшего, например первого, порядка, и ценностью служащих для их производства благ высшего порядка, доступных нашему распоряжению, нет никакой необходимой связи; ясно, что первые черпают свою ценность из отношения между надобностью и количеством, доступным распоряжению в настоящем, а последние — из предполагаемого отношения между надобностью и количеством, доступным нашему распоряжению в тот будущий момент времени, когда благодаря данным благам высшего порядка мы будем иметь в своем распоряжении соответственные продукты. Если предполагаемая в будущем ценность блага низшего порядка повышается, то при прочих равных условиях повышается также ценность тех благ высшего порядка, обладание которыми обеспечивает нам к тому времени наличие в распоряжении данных благ, тогда как повышение или понижение ценности блага низшего порядка в настоящем времени не стоит ни в каком необходимом причинном соотношении с повышением или понижением ценности соответственных благ высшего порядка, доступных в настоящее время нашему распоряжению.

Поэтому не ценность благ низшего порядка в настоящее время определяет ценность соответственных благ высшего порядка, но предполагаемая ценность продукта является при всяких обстоятельствах принципом, определяющим величину ценности соответственных благ высшего порядка [прежде всего и непосредственно для нас имеет значение лишь удовлетворение наших потребностей, и мера этого значения в каждом конкретном случае лежит в важности данных удовлетворений потребностей для нашей жизни и нашего благополучия. Мы переносим это значение в его количественной определенности прежде всего на те конкретные блага, от которых мы сознаем свою непосредственную зависимость в удовлетворении данной потребности, т. е. на экономические блага первого порядка, по положениям, изложенным в предыдущем отделе. Однако когда наша надобность не покрывается совсем или покрывается недостаточно полно, т. е. во всех тех случаях, когда блага первого порядка приобретают для нас ценность, мы в своем стремлении возможно полно удовлетворить наши потребности переходим к соответственным благам ближайшего высшего порядка и последовательно переносим ценность благ первого порядка на блага второго, третьего и высших порядков, если эти последние обладают экономическим характером. Поэтому ценность благ высшего порядка в конечном результате есть также не что иное, как особая форма явления того значения, которое мы приписываем нашей собственной жизни и нашему благосостоянию, и момент, определяющий меру ее, как и у благ первого порядка, в конечном результате есть лишь то значение, которое для нас имеют удовлетворения потребностей, по отношению к которым мы сознаем свою зависимость от наличия данных благ высшего порядка в нашем распоряжении. Причинная связь благ создает то, что ценность благ высшего порядка находит свою меру не в предполагаемом значении конечного удовлетворения потребности непосредственно, но прежде всего в предполагаемой ценности соответственных благ низшего порядка].

Преобразование благ высшего порядка в блага низшего протекает, как и всякий процесс изменения, во времени, и чем выше порядок, к которому следует отнести блага, тем дальше отстоит от данного момента тот промежуток времени, по отношению к которому мы будем располагать благами первого порядка благодаря тому, что уже теперь располагаем соответствующими благами высшего порядка. Прогрессивное привлечение для целей удовлетворения наших потребностей благ высшего порядка приводит, как мы выше видели, к тому, что количества доступных нашему распоряжению предметов потребления вес больше и больше увеличиваются, но оно возможно только при условии, что предусмотрительная деятельность людей распространяется на время, все более и более отдаленное от данного момента. Дикарь-индеец беспрерывно занят отыскиванием средств для удовлетворения потребностей ближайших дней; номад, который не употребляет находящихся в его распоряжении домашних животных, но предназначает их для производства потомства, производит уже блага, распоряжение которыми станет ему доступным только спустя несколько месяцев; у культурных же народов немало членов общества занято производством благ, которыми можно будет воспользоваться для непосредственного удовлетворения человеческих потребностей только спустя годы, а то и десятки лет.

Поэтому хозяйствующие люди, оставляя оккупаторное хозяйство и переходя к более совершенному способу привлечения благ высшего порядка для целей удовлетворения своих потребностей, могут сообразно ходу этого прогресса увеличивать постепенно количества подлежащих распоряжению средств потребления, но только с тем ограничением, что они должны удлинять промежутки времени, на которые простирается их предусмотрительная деятельность, по мере того, как они переходят к благам все высшего порядка.

В этом обстоятельстве, однако, заключается важное ограничение для хозяйственного прогресса. На обеспечение средств потребления, нужных людям для поддержания их жизни и благосостояния в настоящий момент или в ближайшем будущем, направлены всегда самые настойчивые их заботы, и эти заботы тем более ослабевают в интенсивности своей, чем дальше тот промежуток времени, на который они направляются. Это явление не случайное, оно глубоко коренится в природе человека. Поскольку именно от удовлетворения наших потребностей зависит поддержание нашей жизни, обеспечение удовлетворения потребностей ближайшего времени необходимо должно предшествовать удовлетворению потребностей более отдаленных промежутков времени. Точно так же и там, где от обладания известным количеством благ зависит не жизнь, но благополучие наше (в том числе наше здоровье), поддержание его в предшествующие промежутки времени представляет собой обыкновенно необходимое предварительное условие возможности благополучия в последующие моменты времени. Распоряжение средствами для поддержания нашего благополучия в отдаленный промежуток времени, конечно, мало приносит нам пользы, если нужда и лишения расстроили уже раньше наше здоровье или задержали наше развитие. Точно так же дело обстоит даже и с теми потребностями, удовлетворение которых имеет для нас только значение удовольствия. Наслаждение, как учит опыт, кажется человеку более сильным, если оно предстоит сейчас или в ближайшем будущем, чем удовольствие такой же интенсивности, если его можно вкусить только через известное время.

Жизнь людей представляет собой процесс, в котором наступающие фазы развития постоянно обусловлены предыдущими; если этот процесс раз прерван, его нельзя снова продолжить; если он был существенно потрясен, его нельзя совершенно восстановить. Заботы о поддержании нашей жизни и о нашем развитии в более отдаленные периоды нашей жизни имеют поэтому необходимым предположением такие же заботы о предшествующем времени нашей жизни, и мы можем действительно наблюдать, оставляя в стороне болезненные явления хозяйства, что хозяйствующие люди озабочены прежде всего удовлетворением потребностей ближайшего будущего и только после этого стараются обеспечить себя в этом отношении и на более поздние периоды в порядке их последовательности.

Поэтому обстоятельство, которое налагает ограничение на хозяйствующего человека в его стремлении к прогрессирующему применению благ высшего порядка, заключается в необходимости обратить свои заботы на удовлетворение путем находящихся в его распоряжении благ сначала потребностей ближайшего будущего и только после их обеспечения — на удовлетворение потребностей более позднего периода, или, иными словами, хозяйственная польза, которую извлекают люди из прогрессирующего применения благ высшего порядка для целей удовлетворения своих потребностей, обусловлена тем, что после покрытия потребностей ближайшего будущего они имеют еще в своем распоряжении количества благ для более отдаленных промежутков времени.

В начале развития культуры и с наступлением каждой новой фазы ее, когда отдельные хозяйствующие индивиды впервые переходят к применению благ ближайшего высшего порядка (изобретатели или первые предприниматели), та часть благ этого порядка, которая до сих пор еще не находила себе употребления в человеческом хозяйстве и в которой, следовательно, не ощущалось никакой надобности, не проявляет обыкновенно еще экономического характера. Участки земли у охотничьего племени, переходящего к земледелию, материалы различного рода, до того остававшиеся без применения и только впервые начинающие служить для удовлетворения какой-нибудь человеческой потребности (например, известь, песок, строевой лес, камни и т. д.), даже и после наступления этого факта сохраняют обыкновенно еще в течение известного времени свой неэкономический характер. Поэтому такие блага не принадлежат к числу тех, ограниченное количество которых в зачаточные времена культуры препятствует прогрессу хозяйствующих людей в привлечении благ высшего порядка для удовлетворения своих потребностей.

Но другая часть комплементарных благ высшего порядка обыкновенно такова, что и до того, как начали пользоваться благами какого-либо нового порядка, она служила в той или другой отрасли производства для удовлетворения человеческих потребностей и носила экономический характер. Хлебные семена, рабочая сила, в которых нуждается индивид, желающий перейти от оккупаторного хозяйства к обработке земли, могут служить примером благ такого рода.

И вот эти-то блага, которыми подобный индивид пользовался до сих пор как благами низшего порядка и мог бы в таком виде ими пользоваться и дальше, он должен применить теперь для хозяйственных целей уже в форме благ высшего порядка, если только хочет получить ту экономическую выгоду, о которой мы выше говорили; иными словами, цель эта достигается только при условии, что субъект затрачивает блага, которые он мог бы потребить сейчас же или в ближайшем будущем, для удовлетворения потребностей более отдаленных периодов времени.

По мере развития культуры и успехов в привлечении хозяйствующими субъектами новых количеств благ высшего порядка в процессе производства и большая часть благ высшего порядка первого рода (участки земли, известь, песок, строевой лес и т. п.) приобретает тоже экономический характер; вместе с тем возможность воспользоваться экономическими преимуществами, связанными с применением благ высшего порядка, в противоположность чисто оккупаторной деятельности, а при высших стадиях культурного развития с применением вообще благ высшего порядка в противоположность деятельности, ограничивающейся средствами производства сравнительно низшего порядка, эта возможность становится обусловленной тем, что индивид имеет в своем распоряжении уже сейчас известные количества благ высшего порядка (а где уже развился оживленный оборот и блага всякого рода могут быть обмениваемы на другие, — вообще количества экономических благ), которые он может предназначить для удовлетворения потребностей будущего, иными словами, тем, что он обладает капиталом [обычная ошибка, в которую впадают не только при классификации, но и при определении понятия капитала, заключается в том, что исходят из технической, а не из хозяйственной точки зрения (см. Lotz. Slaatswirtschaft I, 19; Hermann. Staatsw. Untersuchungen, 1832. S. 62). Классификация благ на средства для производства и предметы потребления (блага высших и первого порядка) научно обоснована и необходима, но она совсем не совпадает с разделением имущества на капитал и некапитал. Точно так же, как мне кажется, нельзя принять мнения тех, которые называют капиталом всякую составную часть имущества, приносящую постоянный доход. Последовательное проведение этого учения ведет (если понятие об имуществе будет распространено также и на рабочую силу, а понятие дохода — и на пользование благами, служащими для потребления; см. Hermann. Staatsw. Unters.. 1832, S. 300; Schmoller. Die Lehre vom Einkommen. Tubing Zeitsch., 1863. S. 53; 76) к тому, что приходится считать капиталами как рабочую силу (см. Canard. Principes d'econ. pol. P. 9; Say. Cours. 1828. I. P. 285), так и участки земли (см. Ehrenberg. Staatsw. nach Naturgesetzen, 1819. S. 13; Oberndorfer. Nationalokonomie 1822. S. 207; Edinb. Review. Vol. IV. P. 364; Hermann. Staatsw. Unters., 1832. S. 48; Hasner. System I, 294), наконец, и все блага, служащие для длящегося потребления (Hermann. Staatsw. Unters. 1832. S. 63). На самом же деле под капиталом понимают только те количества экономических благ, которые доступны нашему распоряжению для будущего теперь, т. е. в пределах данного периода времени, и служат нам для того пользования, сущность и экономический характер которого мы выше подробно изложили. Чтобы наступил указанный там результат, необходимо, однако, совпадение следующих условий: 1) промежуток времени, в течение которого соответствующие количества экономических благ доступны распоряжению хозяйствующего субъекта, должен быть достаточен для того, чтобы был возможен процесс производства (в экономическом смысле слова); 2) количества благ по своим размерам и свойствам должны быть таковы, чтобы у соответствующего хозяйствующего субъекта при помощи их опосредованно или непосредственно находились в распоряжении комплементарные количества благ высшего порядка, необходимые для производства благ низшего порядка. Поэтому не будут капиталом такие количества экономических благ, которые доступны распоряжению хозяйствующих субъектов только в течение столь короткого времени или в таком количестве, качестве и вообще при таких обстоятельствах, что исключается их производительность. Важнейшая разница между отдельными имущественными объектами, приносящими доход (участки земли, постройки и т. л.), и капиталами состоит в том, что первые — конкретные блага с продолжительным существованием и пользование ими представляет собой в свою очередь тоже благо экономического свойства, последние же являются опосредованно или непосредственно совокупностью экономических благ высшего порядка (их комплементарные количества), и пользование ими, правда, также имеет экономический характер и потомку приносит доход, но продуктивность их существенно отлична по природе от продуктивности первых имущественных объектов. К этому противному правильному словоупотреблению, объединению обеих групп источников дохода в одно понятие капитала можно свести почти все трудности, возникающие для теории из учения о капитале. То обстоятельство, что при господстве развитых отношений оборота капиталы предлагаются нуждающимся в них обыкновенно в удобной форме денежных сумм, а также обыкновенно оцениваются на деньги, повело к тому, что в обыденной жизни под капиталами по большей части понимаются денежные суммы. Что понятие капитала при этом понимается слишком узко и что здесь особенный вид его возвышают до значения рода, ясно само собой. В противоположную ошибку впадают, наоборот, те, которые не считают денежные капиталы настоящими капиталами, но рассматривают их только как представителей последних. Взгляд первых аналогичен мнению меркантилистов, которые только в деньгах видели «имущество», последние же походят на некоторых слишком далеко заходящих противников меркантилизма, которые в денежных суммах не признают истинных имущественных объектов (из новых см. Chevallier Cours d'econ. polit. III. P. 380; Carey. Socialwissenschaft XXXII, § 3). В действительности же денежный капитал есть только удобная форма последнего, особенно соответствующая цели капитала при господстве развитых отношений оборота (ср. Brocher в Hildebr. Jahrbuch. VII. S. 33).

Ясно на это указывает уже Книс (Die politische Oekonomie, 1853. S. 87) с исторической точки зрения: «У всех отдельных наций мы находим аналогию в их развитии в том, что всюду капитал мог ярче развить свою хозяйственную силу только с введением и распространением употребления металлических денег и проявить более обширную власть только на более высоких ступенях культуры». Сообразно с этим деньги облегчают переход капиталов из рук в руки, в особенности хозяйственный оборот по отношению к пользованию капиталом, и переход капитала в любую форму (какое угодно пользование им), но понятию капитала понятие денег все же вполне чуждо (ср. Duhring. Zur Kritik des Capitalbegriffes. Hildebrand, Jahrbucher. V. S. 318. Kleinwachter. Beitrag zur Lehre vom Capitale. Ibid IX. S. 369)].

Мы пришли, таким образом, к одной из важнейших истин нашей науки — к положению о «продуктивности капитала», положению, которое, однако, не следует понимать в том смысле, что обладание количествами экономических благ (для более отдаленного времени уже в предшествующие периоды, следовательно) в течение определенных промежутков времени само собой может повести к известному увеличению предметов потребления, подлежащих распоряжению людей; это положение имеет только тот смысл, что обладание количествами экономических благ в течение определенных промежутков времени представляет собой для хозяйствующих субъектов средство лучше и более полно удовлетворить свои потребности, а потому и благо, и в частности хозяйственное благо, повсюду, где подлежащие нашему распоряжению количества пользования капиталом меньше сравнительно с надобностью в них.

От распоряжения количествами экономических благ в течение определенного промежутка времени (от пользования капиталом) зависит сообразно вышесказанному более или менее полное удовлетворение наших потребностей, точно так же как и от распоряжения другими экономическими благами, и потому пользование капиталом становится объектом нашей оценки и, как мы увидим впоследствии, также объектом человеческого оборота [некоторые экономисты полагают, что проценты на капитал являются вознаграждением за воздержание капиталиста; в опровержение этого мнения нужно заметить, что воздержание какого-либо лица само по себе не имеет характера блага и потому не может приобретать для нас ценности. Притом и возникает капитал не во всех случаях путем воздержания, но очень часто (например, всюду, где до того неэкономические блага высшего порядка вследствие роста круга потребностей общества приобретают экономический характер) путем простого завладения. Поэтому уплату процентов не следует рассматривать как вознаграждение за воздержание капиталиста, но как обмен одного экономического блага (пользования капиталом) на другое (например, деньги). Во всяком случае Кэри (Socialwissenschaft. XXXIX, § 6) впадает в противоположную ошибку, когда приписывает бережливости тенденцию, прямо враждебную образованию капитала].

Чтобы превратить блага высшего порядка [как блага высшего порядка следует рассматривать не только технические средства производства, но вообще все блага, которые могут пойти на удовлетворение человеческих потребностей только в соединении с другими благами высшего порядка. Товары, которые оптовый торговец может доставить в руки молочных торговцев только путем затраты капитала, фрахтов и различных специальных рабочих услуг, нужно рассматривать как блага высшего порядка, как и товары, находящиеся у лавочника. Даже спекулянт присоединяет к объектам своей спекуляции по крайней мере свою предпринимательскую деятельность и пользование капиталом, а нередко и труды по сохранению этих объектов, пользование магазинами и т. п. (ср. Hermann. Staatsw. Unters., 1832. S. 62)] в блага низшего, требуется известный промежуток времени, и следовательно, всюду, где дело идет о производстве экономических благ, требуется распоряжение услугами капитала в течение определенного периода. Этот период различен по своей продолжительности, смотря по природе производственного процесса, и в одной и той же отрасли производства он тем длиннее, чем выше порядок благ, применяемых к удовлетворению человеческих потребностей, но производство без такого периода вообще немыслимо. В течение этого промежутка времени количество экономических благ, о котором мы здесь говорим (капитал), связано, его нельзя иметь в своем распоряжении для других производственных целей. Поэтому чтобы получить в свое распоряжение к известному моменту будущего какое-либо благо низшего порядка или определенное его количество, недостаточно еще того, чтобы мы обладали временно в какой-нибудь момент соответствующими благами высшего порядка; необходимо еще и то условие, чтобы мы удерживали и своем распоряжении данные блага высшего порядка в течение более или менее длинного промежутка времени, смотря по природе производственного процесса, и чтобы в течение этого времени блага высшего порядка были связаны в процессе производства.

Выше мы видели, что возможность распоряжения количествами экономических благ в течение данного промежутка времени представляет для хозяйственных людей ценность подобно другим экономическим благам; ясно отсюда, что, когда дело идет об определении ценности, которую представляет для хозяйствующих людей в настоящий момент вся совокупность благ высшего порядка, потребных для получения известного блага низшего порядка, ценность эта только в таком случае может быть приравнена предполагаемой ценности продукта, если в первую включена и ценность относящегося сюда пользования капиталом.

Поэтому если ставится вопрос, например, о ценности тех благ высшего порядка, с помощью которых мы окажемся через год обладателями определенного количества хлеба, то ценность семян для посева, пользования почвой, необходимых сельских работ и т. д., т. е. благ высшего порядка, служащих для производства хлеба, в их совокупности найдет себе, конечно, меру в предполагаемой через год ценности хлеба, но только при том условии, что в ценность совокупности указанных благ будет включена и ценность, которую представляет для хозяйствующих субъектов распоряжение вышеупомянутыми экономическими благами в течение года; ценность же этих благ высшего порядка сама по себев данный момент может быть приравнена предполагаемой ценности продукта, но без ценности соответственного пользования капиталом.

Если мы предположим, чтобы перейти к цифровому выражению сказанного, что ожидаемая ценность продукта, которым мы будем обладать через год, равна 100, а ценность, которую представляет распоряжение количеством потребных экономических благ высшего порядка в течение года (ценность пользования капиталом), равна 10, то ясно, что ценность, которую представляет в данный момент для хозяйствующего субъекта совокупность комплементарных благ высшего порядка, необходимых для производства этого продукта, равна, за исключением ценности пользования капиталом, не 100, а только 90, и если бы ценность этого пользования капиталом выражалась цифрой 15, то ценность совокупности комплементарных благ составила бы 85.

Ценность благ для отдельных хозяйствующих индивидов представляет, как уже много раз упоминали, важнейшее основание образования цен. Поэтому если мы в жизни видим, что покупатели благ высшего порядка никогда не платят за комплементарные технические средства производства [Hasner System d. pol. Oekonomie. 1860. I. S. 29], необходимые для получения продукта, всей предполагаемой цены последнего, а всегда в состоянии согласиться и в действительности соглашаются только на цену, несколько низшую, нежели последняя, если, словом, продажа благ высшего порядка имеет известную аналогию с учетом [у кого есть в распоряжении блага высшего порядка, необходимые для производства благ низшего, тот благодаря этому обладает благами низшего порядка не тотчас и непосредственно, но по истечении известного промежутка времени, обусловленного особенностями производственного процесса, более или менее продолжительного. Если он хочет тотчас же за свои блага высшего порядка получить в обмен соответствующие блага низшего, или, что при развитых отношениях оборота одно и то же, соответствующую сумму денег, то он находится в таком же положении, в каком бывает тот, кто располагает известной суммой денег с какого-нибудь будущего момента времени (например, спустя 6 месяцев) и желает сейчас же получить возможность распоряжаться ею. Если же владелец благ высшего порядка хотя и желает перенести их в распоряжение третьего лица, но согласен на то, чтобы вознаграждение за них было дано ему только после окончания процесса производства, то, естественно, этот «учет» отпадает, и мы можем в действительности наблюдать, что цена благ, даваемых в кредит (отвлекаясь от премии за риск) тем выше, чем отдаленнее условленный срок уплаты. В вышеизложенном заключается вместе с тем и объяснение тому явлению, что кредит способствует производительной деятельности народа. В громадном большинстве случаев кредитные операции состоят в передаче благ высшего порядка лицам, пepepa6aтываюшим их в соответствующие блага низшего порядка. Кредит часто именно создает возможность производственной деятельности или по крайней мере более широкое побуждение к ней и отсюда гибельная задержка и сокращение производительной деятельности народа в случае внезапных затруднении в кредите], причем основание расчета образует предполагаемая цена продукта, то это явление находит свое объяснение именно в том, что мы выше изложили [чем длиннее промежуток времени, требуемый каким-нибудь процессом производства, тем обыкновенно при прочих равных условиях продуктивность его выше и тем, значит, выше ценность пользования капиталом, так что ценность благ высшего порядка, которые могут быть затрачены на производственные процессы различной продолжительности и могут, следовательно, обеспечить нам по нашему выбору предметы потребления различной ценности, но на различные периоды времени, в данный момент одинакова].

Процесс преобразования благ высшего в блага низшего или первого порядка, чтобы быть экономическим, предполагает во всяком случае, что хозяйствующий субъект подготовляет и ведет его экономически, т. е. производит экономические расчеты, о которых мы выше говорили, и действительно вводит или дает возможность ввести в него блага высшего порядка, включая сюда и технический труд. Эта так называемая деятельность предпринимателя [уже много раз ставился вопрос: какие функции относятся к деятельности предпринимателя?. Здесь прежде всего нужно иметь в виду, что к благам высшего порядка, находящимся в распоряжении предпринимателя для целей определенного производства, принадлежит нередко и его технический труд, которому он в подобном случае дает такое же назначение, как и труд других лиц. Издатель журнала нередко сотрудничает в нем же, хозяин мастерской работает в ней же. Но оба они являются предпринимателями не вследствие технического содействия процессу производства, а потому, что они вводят путем хозяйственных соображений и акта воли блага высшего порядка в процесс осуществления известных производственных целей. Деятельность предпринимателя обнимает: а) осведомление относительно хозяйственного положения; b) все предварительные соображения, необходимые для того, чтобы процесс производства был экономическим, иными словами, хозяйственный расчет; с) акт воли, посредством которого блага высшего порядка (а при развитых отношениях оборота, где всякое экономическое благо можно обыкновенно обменять на другое, блага вообще) предназначаются для определенного производства, и, наконец, d) наблюдение за возможно более экономическим проведением плана производственного процесса. Изложенная здесь деятельность предпринимателя отнимает обыкновенно при небольших предприятиях только незначительную часть времени предпринимателя, тогда как в больших предприятиях занимает все время не только предпринимателя. но часто и нескольких помощников. Как бы, однако, ни была велика деятельность этих последних, все же всегда в деятельности самого предпринимателя можно найти 4 вышеуказанных элемента, даже в тех случаях, когда деятельность эта исключительно ограничена предоставлением частей своего состояния на осуществление известных, только родовым образом определенных, производственных целей, выбором лиц и контролем (например, в акционерных компаниях). Я не могу поэтому ввиду всего высказанного выше согласиться с Мангольдтом, который (Die Lehre vom Unternehmergewinn. 1855. S. 36) считает существенным моментом на предприятии «принятие риска» производства: «риск» здесь только нечто привходящее, и шансам потери противостоят шансы выгоды], которая в начале истории культуры и еще позже в мелком ремесле выпадает на долю того же хозяйствующего субъекта, который принимает участие в процессе производства и своим техническим трудом, с прогрессом разделения труда и увеличением размеров предприятий, нередко начинает поглощать все время хозяйствующего субъекта и становится таким образом столь же необходимым элементом процесса производства благ, как и технический труд, получает такой же характер блага высшего порядка и, будучи обыкновенно благом экономическим, приобретает точно так же ценность. Поэтому всюду, где ставится вопрос о том, какую ценность представляют для нас в настоящий момент комплементарные количества благ высшего порядка, конечно, мерилом ценности их совокупности в настоящее время остается предполагаемая ценность соответствующего продукта, но только при условии, что в нее включается и ценность деятельности предпринимателя.

Объединив все сказанное выше, мы найдем, что ценность, которую представляет для нас в настоящее время совокупность всех благ высшего порядка, необходимых для производства какого-нибудь блага низшего или первого порядка (т. е. совокупность сырых материалов, труда, пользования участками земли, машин, инструментов и т. д.), находит свою меру в предполагаемой ценности соответствующего продукта, причем, однако, к таким благам (высшего порядка) следует причислить не только блага высшего порядка, необходимые для технической стороны производства, но и пользование капиталом и деятельность предпринимателя, так как они такие же неизбежные предпосылки экономического производства благ, как и собственно технические элементы этого процесса, и поэтому ценность технических элементов производства самих по себе в данный момент не равна всей предполагаемой ценности продукта, но постоянно регулируется таким образом, что остается кое-что и на долю ценности пользования капиталом и предпринимательской деятельности.

Мы видели, что ценность конкретного блага или конкретного количества его равна для хозяйствующего субъекта, в распоряжении которого оно находится, значению того удовлетворения потребности, которого субъект лишился бы, если бы не обладал соответствующим благом; поэтому мы могли бы без затруднения сделать вывод, что и для блага высшего порядка ценность каждого конкретного количества их равна значению, которое имеет для нас удовлетворение той потребности, обеспечение которой зависит от нашего распоряжения данным количеством благ, если бы этому не мешало то обстоятельство, что благо высшего порядка служит удовлетворению человеческих потребностей не само по себе, но только в соединении с другими (комплементарными) благами высшего же порядка, и если бы сообразно с этим не могло явиться мнение, что в удовлетворении конкретных потребностей мы зависим не от распоряжения отдельным конкретным благом высшего порядка или конкретным количеством такового, но исключительно от распоряжения комплементарными количествами этих благ в их совокупности, и что, следовательно, только эта совокупность комплементарных благ может приобретать самостоятельную ценность для хозяйствующего субъекта.

Совершенно верно, конечно, что мы получаем возможность распоряжения благами низшего порядка только при посредстве комплементарных количеств благ высшего порядка, но несомненно также и то, что не строго только определенные количества отдельных благ высшего порядка вступают в соединение в процессе производства друг с другом, как это бывает при химических реакциях, где только известное количество весовых частей одного вещества вступает в соединение со столь же точно обозначенным числом весовых частей другого вещества, образуя данный химический продукт. Наоборот, самый элементарный опыт учит нас, что блага высшего порядка могут произвести определенное количество какого-нибудь блага низшего порядка, находясь в самых разнообразных количественных отношениях друг к другу, и нередко может и совсем не быть даже одного или нескольких благ высшего порядка, носящих комплементарный характер по отношению к какой-либо группе известных благ высшего порядка, и несмотря на это, остальные блага не лишаются способности произвести то благо низшего порядка, по отношению к которому они обладают характером комплементарных благ. Для производства хлеба пользуются почвой, семенами, трудом, удобрением, сельскохозяйственными орудиями и т. д., и, однако, никто не усомнится, что можно получить определенное количество хлеба и без удобрения или без применения большей части обычно употребляемых орудий, если только в нашем распоряжении будет соответственно большее количество прочих благ высшего порядка, необходимых для производства хлеба.

Если, таким образом, опыт показывает, что отдельных комплементарных благ высшего порядка часто может и совсем не быть при производстве благ низшего порядка, то еще чаще наблюдение учит нас, что известные продукты получаются не непременно из строго определенных количеств благ высшего порядка, а существуют обыкновенно широкие границы, в пределах которых может двигаться и действительно движется производство. Всякому известно, что можно получить определенное количество хлеба, даже при одинаковом качестве земель, на участках различной величины, смотря по интенсивности обработки, т. е. смотря по тому, будем ли мы пользоваться большим или меньшим количеством остальных комплементарных благ высшего порядка. Точно так же слабое удобрение восполняется большими размерами участка, лучшими машинами или более интенсивным применением сельскохозяйственного труда, и таким образом, уменьшение количества почти всякого отдельного блага высшего порядка уравновешивается соответствующим увеличением затраты прочих комплементарных благ.

Но даже там, где отдельные блага высшего порядка не могут быть заменены количествами других комплементарных благ или где уменьшение находящегося в распоряжении количества какого-нибудь отдельного блага высшего порядка обусловливает соответствующее уменьшение продукта (например, при производстве некоторых химических продуктов), отсутствие одного средства производства не лишает все же обязательно соответствующие количества остальных средств производства ценности, потому что эти последние могут быть обыкновенно употреблены на производство других благ и следовательно, в последнем счете на удовлетворение человеческих потребностей, хотя и по большей части не столь важных, как это было бы в том случае, если бы в нашем распоряжении оказалось недостающее количество комплементарного блага, о котором идет речь.

Поэтому от определенного количества какого-нибудь блага высшего порядка зависит обыкновенно не обладание соответствующим количеством продукта, для производства которого служит это благо, но только распоряжение частью этого количества, а часто одно лишь высшее качество его, и ценность из местного количества отдельного блага высшего порядка равна вследствие этого не значению удовлетворении потребностей, зависящих от всего продукта, для производства которого оно служит, а равна значению удовлетворений потребностей, которые обеспечены той частью продукта, на которую последний уменьшится, если нашему распоряжению не будет подлежать вышеупомянутое количество блага высшего порядка; там же, где уменьшение имеющегося в распоряжении количества блага высшего порядка обусловливает не уменьшение количества, но только ухудшение качества продукта, ценность количества отдельного блага высшего порядка равна разнице между значением удовлетворений потребностей, которые могут быть достигнуты продуктом высшего качества, и тех, которые могут быть вызваны и продуктом низшего качества. В обоих случаях именно только удовлетворение потребностей такого значения зависит от нашего распоряжения данным количеством отдельного блага высшего порядка.

Но даже и в том случае, когда уменьшение подлежащего распоряжению количества отдельного блага высшего порядка обусловливает соответствующее уменьшение продукта (например, при некоторых химических продуктах), даже и в этом случае остальные комплементарные количества благ высшего порядка, для которых отсутствует комплементарный элемент производства, не теряют еще своей ценности, так как они могут пойти на производство других благ низшего порядка, а следовательно, на удовлетворение человеческих потребностей, хотя, быть может, и несколько менее важных, чем это было бы в противном случае. И здесь, значит, не полная ценность продукта, которого мы не получим, не имея отдельного блага высшего порядка, послужит нам мерой ценности последнего, но разница между значением того удовлетворения потребности, которое будет обеспечено, если мы будем иметь в распоряжении то количество блага высшего порядка, о ценности которого поставлен вопрос, и значением того удовлетворения потребности, которое последует в противном случае.

Если мы соединим три вышеизложенных случая, то получим как общий закон определения ценности конкретного количества какого-нибудь блага высшего порядка, что ценность его равна разнице между значением того удовлетворения потребностей, которое будет достигнуто в случае распоряжения количеством блага высшего порядка, о ценности которого мы спрашиваем, и того удовлетворения потребностей, которое будет достигнуто в противоположном случае, при экономическом, конечно, употреблении совокупности находящихся в нашем распоряжении благ высшего порядка.

Этот закон точно соответствует общему закону определения ценности, так как разница, о которой говорится в данном случае, обозначает именно значение того удовлетворения потребностей, которое зависит от нашего распоряжения конкретным благом высшего порядка.

Сопоставим этот закон с тем, что мы выше сказали о ценности комплементарных количеств благ высшего порядка, необходимых для производства какого-нибудь блага, мы получим дальнейший вывод, что ценность блага высшего порядка тем больше, чем выше предполагаемая ценность продукта, при условии одинаковой ценности остальных комплементарных благ, необходимых для производства последнего, или чем ниже ценность их при одинаковых остальных условиях.

[то обстоятельство, что цену пользования землей, пользования капиталом и труда, иными словами, земельную ренту, проценты на капитал и вознаграждение за труд, можно свести к количествам труда или издержкам производства не иначе, как с очень большими, как мы увидим ниже, натяжками, поставило защитников подобных теорий в необходимость выставить для вышеназванных трех видов благ основания образования цен, совершенно отступающие от положений, имеющих значение для прочих благ. Мы же в предыдущем показали, что все явления ценности, каких бы благ они не касались, по природе одинаковы, имеют одно и то же происхождение, а размер ценности во всех случаях регулируется одними и теми же принципами. Но так как цена благ есть, как мы увидим в двух следующих главах, следствие их ценности для хозяйствующих людей и величина цены всегда находит основание в величине ценности, то ясно, что и земельная рента, проценты на капитал и вознаграждение за труд регулируются одинаковыми общими положениями. Теперь мы займемся только ценностью пользования землей, пользования капиталом и труда, а к установлению на основании здесь полученного результата тех положений, которыми регулируется цена этих благ, мы обратимся уже после того, как будет изложена общая теория цены.

К наиболее странным спорным вопросам науки принадлежит во всяком случае тот, можно ли оправдать с моральной точки зрения земельную ренту, и в особенности проценты на капитал, или же они «безнравственны». Я думаю, что между прочими задачами наша наука должна заняться и исследованием того, почему и при каких условиях пользование землей и пользование капиталом представляют для нас блага, носят экономический характер, приобретают ценность и, наконец, становятся объектом оборота, т. е. за них могут быть получены количества других экономических благ (цены), но вопрос о правовом или этическом характере этих явлений лежит вне сферы нашей науки. Всюду, где есть цена пользования землей и капиталом, это следствие их ценности; последняя же не есть нечто произвольное, но необходимый результат их экономического характера; цены вышеназванных благ (земельная рента и проценты на капитал) поэтому являются неизбежным следствием экономического положения, при котором они возникают, и тем вернее они уплачиваются, чем прочнее правопорядок народа и могущественнее его общественная мораль. Друга людей, конечно, может огорчать, что распоряжение земельным участком или капиталом в течение определенного промежутка времени доставляет владельцу их нередко гораздо больший доход, чем самая напряженная деятельность принесет рабочему за это же время. Но основание этому — не в безнравственности, а в том, что от пользования этим участком земли или данным капиталом зависит удовлетворение блага более важных человеческих потребностей, чем от труда, о котором идет речь. Поэтому те, которые желали бы, чтобы большая, чем теперь, часть находящихся в распоряжении общества предметов потребления уделялась рабочим, требуют, насколько их стремление не идет рука об руку с усовершенствованием рабочего сословия или не ограничивается более широким развитием отношений конкуренции, именно вознаграждения труда выше его ценности, т. е. вознаграждения рабочих не сообразно тому, каковая ценность их труда для общества, но сообразно масштабу более достойного существования, возможно более равного распределения предметов потребления и тягот жизни. Разрешение вопроса на таком основании предполагает, конечно, совершеннейшее изменение наших социальных отношений (ср. Schutz. Tubing Ztsch., 1855. S. 171)]

Участки земли не занимают особого положения среди прочих благ. Если их употребляют непосредственно для удовлетворения потребностей (сады для прогулок, места для скачек и т. д.), то они — блага первого порядка; если ими пользуются для производства других благ, то они, подобно прочим, блага высшего порядка. Поэтому всюду, где дело идет об определении их ценности или ценности пользования почвой, они подчинены общим законам определения ценности, а если они носят характер благ высшего порядка, — то специальным законам, которые мы выше вывели относительно последних.

Распространенная школа экономистов совершенно правильно утверждала, что ценность земельных участков нельзя свести к труду или затрате капитала, но на этом основании она считала себя вправе отводить земельным участкам исключительное положение среди остальных благ. Легко видеть, однако, методологическую ошибку, заключающуюся в таком рассуждении. Если большую группу важных явлений нельзя подвести под общие законы исследующей их науки, то это ясно показывает, что эти общие законы нуждаются в пересмотре, но не может служить основанием к применению весьма сомнительного вспомогательного методологического средства, к обособлению группы явлений от прочих, по общей природе совершенно одинаковых объектов наблюдения и к установлению различных высших принципов для каждой из этих двух групп.

Это именно соображение вызывало и в новейшее время разнообразные попытки ввести и пользование землей, и участки земли подобно всем прочим благам в общую систему научных положений политической экономии и сообразно господствующим теориям свести их ценность и цену, которую можно за них получить, к человеческому труду или затратам капитала [Canard. Principes d'econ. polit., 1801. Р. 5; Сагеу. Principles of Soc. Sc. XLII, § 1; Bastiat. Harmonies econ. Chap. 9; Max Wirth. Grundzuge d. Nationalok. 1861. S. 347; Rosler Grundsatze der Volkswirthschaftslehre, 1864. § 100].

Но насилование фактов, к которому должна повести подобная попытка относительно благ вообще, и участков земли в особенности, достаточно очевидно. Отвоеван ли участок земли у моря с громадными затратами человеческих усилий или его намыло без всякого участия человеческого труда, покрыт ли он был сначала девственным лесом и усеян камнями и только с большим напряжением сил и экономическими жертвами освобожден от леса, выровнен и покрыт плодородной землей или с самого начала на нем не было леса и он был годен для обработки, — все это важно при обсуждении его естественного плодородия или вопроса о том, целесообразны ли и экономичны были затраты экономических благ на этот участок земли (мелиорация), но не представляет интереса там, где дело идет об его экономических отношениях вообще или в особенности о его ценности, т. е. о значении, которое приобретают для нас блага ввиду потребностей, подлежащих в будущем удовлетворению [из вышесказанного видно в то же время, что, когда мы говорим о пользовании землей, мы понимаем под этим пользование участками земли в течение определенных промежутков времени, как это пользование в действительности в человеческом хозяйстве происходит, а не пользование «первоначальными силами», потому что только первое является объектом человеческого хозяйства, последние же — в конкретном случае только предмет исторического исследования, никаких практических целей по большей части не преследующего и для хозяйствующих людей безразличного. Обязано ли плодородие почвы своим происхождением затратам капитала или природе, это очень мало интересует земледельца, арендующего участок земли на год или на несколько лет, и не имеет никакого влияния на цену, которую он платит на пользование землей, и покупатель земельного участка при своих расчетах принимает во внимание, конечно, «будущее» участка, но не его «прошлое»].

Если, таким образом, эти новые попытки свести ценность пользования почвой и вообще земельных участков на затрату труда или капитала следует рассматривать только как результат стремления согласовать господствующую теорию земельной ренты как часть нашей науки, сравнительно менее всего противоречащую явлениям действительной жизни, с ходячими заблуждениями в основных принципах политической экономии, то и теории земельной ренты в той форме, в какой ее высказал Рикардо [Ricardo. Principles of P. E. Chap. 2, 33], нужно поставить в упрек, что ею освещается не принцип ценности пользования землей [сp. Rodbertus. Sociale Briefe an. v. Kirchmann. 3. Br., 1851. P. 9], но оттеняется только единичный момент различия этой ценности и этот момент ошибочно возводится в принцип.

Различие в качестве и положении земельных участков, несомненно, одна из важнейших причин различия в ценности пользования землей и самих участков, но есть и другие, кроме этой, причины различия в ценности данных благ. Следовательно, эта причина — даже и не определяющий принцип различия в ценности, а тем менее принцип ценности вообще. Если бы все земельные участки были одинакового качества и имели одинаково благоприятное положение, то они, по Рикардо, совсем не давали бы ренты, между тем как совершенно ясно, что в таком случае отпал бы, правда, только момент различия рент земельных участков, но ни совокупность рент, ни рента вообще, с другой стороны, не менее понятно и то, что в стране, где ощущается большой недостаток в почве, даже и худшего качества участки и с менее благоприятным положением давали бы ренту, что в теории Рикардо не нашло бы объяснения.

Участки земли и пользование почвой в конкретной форме проявления — такие же объекты нашей оценки, как и прочие блага; и они только настолько приобретают ценность, насколько мы зависим в удовлетворении наших потребностей от распоряжения ими, и факторы, определяющие их ценность, те же, которые нами найдены выше для благ вообще [если Родбертус (Sociale Briefe an v. Kirchmann. 3. Brief. P. 41) приходит к заключению, что собственники капиталов и владельцы земли имеют возможность вследствие нашего социального строя отнимать у рабочих часть продукта труда и, таким образом, «существовать», не работая, то это покоится на ошибочном предположении, что весь результат производственного процесса нужно рассматривать как продукт труда. Труд — только один элемент этого процесса и является не в большей степени экономическим благом, чем прочие элементы производства, и в частности пользование землей и капиталом. Владельцы капитала и земли живут поэтому не за счет того, что они отнимают у рабочих, но за счет пользования землей и капиталом, которое для индивида и общества имеет ценность так же точно, как и труд]. И более глубокое понимание различия их ценности возможно поэтому только в том случае, если мы будем рассматривать пользование почвой и самые участки земли с общей точки зрения нашей науки и изучать их: насколько они — блага высшего порядка в их отношениях к соответствующим благам низшего порядка и в особенности к комплементарным благам.

Выше мы пришли к выводу, что совокупность благ высшего порядка, необходимых для производства какого-либо блага (включая сюда пользование капиталом и деятельность предпринимателя), находит меру своей ценности в предполагаемой ценности продукта. Где пользование землей служит производству благ низшего порядка, там оно находит, следовательно, в соединении с прочими комплементарными благами меру ценности в предполагаемой ценности блага низшего или первого порядка, для получения которого они предназначены, и чем эта последняя ценность выше или ниже, тем выше или ниже при равенстве прочих условий и ценность пользования землей. Что же до ценности, которую сами по себе представляют для хозяйствующих людей конкретное пользование почвой и конкретные участки земли, то она, как и у всех других благ высшего порядка, регулируется тем положением, что ценность блага высшего порядка тем значительнее, чем больше ценность предполагаемого продукта и чем ниже при равенстве прочих условий ценность комплементарных благ высшего порядка [ценность земельных участков сообразуется с предполагаемой ценностью пользования землей, а не наоборот, последняя — с ценностью участков. Ценность земельных участков есть не что иное, как предполагаемая ценность всех актов пользования землей в совокупности, определяемая в данный момент. Чем выше предполагаемая ценность актов пользования землей и чем ниже ценность пользования капиталом, тем выше и ценность земельных участков. Впоследствии мы увидим, что ценность благ есть основание их цены. Если в периоды хозяйственного подъема народа замечается обыкновенно более быстрый рост цен земельных участков, то это имеет свое основание, с одной стороны, в росте земельной ренты, а с другой стороны, в падении уровня процента].

Пользование землей, словом, подчиняется относительно своей ценности тем же общим законам, как и, например, пользование машинами, инструментами, жилыми домами, фабриками, как и все остальные экономические блага, какого бы вида они ни были.

Этим, однако, нисколько не отрицаются своеобразные особенности пользования почвой или земельных участков, как и многих других родов благ. Блага, о которых здесь идет речь, подлежат обыкновенно распоряжению народа в определенном количестве, не поддающемся легко увеличению, они неспособны к перемещению и чрезвычайно разнообразны по качеству. К этим трем причинам можно свести все особенности, которые мы наблюдаем в явлениях ценности пользования почвой и земельных участков, но все это в совокупности такие особенности, которые имеют отношение только к их количеству, доступному распоряжению хозяйствующих людей вообще, и жителей определенных территорий в особенности, и к их качеству, т. е. это моменты определения ценности, влияющие не только на ценность пользования почвой и земельных участков, но и на ценность, как мы видели, других благ, а значит, интересующие нас здесь явления не носят исключительного характера.

То обстоятельство, что и цена труда [своеобразность труда, влияющая на соответствующие явления ценности, заключается в том, что часть его связана для рабочего с неприятными ощущениями и поэтому затрачивается обыкновенно нс иначе, как под влиянием экономической выгоды, возникающей для рабочего из этой деятельности. Труд такого рола редко приобретает поэтому неэкономический характер для общества, но все же обыкновенно сильно преувеличивают ценность, которую представляет в общем бездеятельность для рабочего. Занятия громадного большинства людей доставляют им удовольствие, составляют для них прямо удовлетворение их потребности и были бы исполняемы, хотя бы и в меньшем размере и измененном виде, и тогда, когда бы нужда и не заставляла их прибегать к своим силам. Проявление своей силы для нормально организованного человека — потребность, и если тем не менее мало лиц работают, не имея в виду хозяйственных выгод, то основание этому не столько в неприятности работы, сколько в том, что имеется достаточно случаев вознаграждаемой работы. К видам труда следует решительно причислить также и деятельность предпринимателя. И она обыкновенно экономическое благо и как таковое представляет ценность для хозяйствующих людей. Особенности этой категории труда — двоякого рода: а) он по своей природе не товар (не предназначен к обмену), и поэтому по отношению к нему не происходит явления образования цен; b) он предполагает необходимо распоряжение капиталом, ибо без этого не может быть осуществлен. Это обстоятельство ограничивает вообще количество предпринимательской деятельности, находящейся в распоряжении народа, и в особенности такой, которая осуществляется только при условии, что соответствующим хозяйствующим субъектам доступно распоряжение большим капиталом. Кредит увеличивает, а непрочность правовых отношений уменьшает это количество] подобно цене пользования землей может быть сведена к цене издержек его производства только путем величайших натяжек, повело к установлению особых оснований для этой категории явлений цены. Самый простой труд, говорят теории, должен прокормить рабочего и его семью, иначе предоставление его в распоряжение общества не будет продолжительным; но труд не может также давать рабочему сколько-нибудь значительно больше того, что требуется для поддержания жизни, потому что в противном случае увеличится число работников, что приведет снова цену труда к прежнему уровню. Поэтому минимум средств существования есть принцип, регулирующий цену наиболее простого труда, а более высокая цена остальных видов труда должна быть сведена на затрату капитала, на ренту с таланта и т. д.

Опыт, однако, показывает нам, что бывают конкретные случаи приложения труда, совершенно бесполезного и даже вредного для хозяйствующих людей, который, следовательно, совсем не представляется благом; в других же случаях труд, оставаясь благом, не проявляет, однако, экономического характера и ценности и, таким образом, как и в предыдущих случаях (мы это ниже увидим), тоже не может иметь цены (сюда принадлежит всякий труд, который по каким-то причинам предоставляется в распоряжение общества в таком большом количестве, что приобретает неэкономический характер, например труд, связанный с некоторыми неоплачиваемыми должностями, и т. д.). Словом, труд не является сам по себе и при всех обстоятельствах благом, а тем более благом экономическим, он не представляет неизбежно ценности. Поэтому не всякий труд вообще может иметь цену, а тем более цену определенную.

Опыт учит нас также и тому, что часто рабочий не может обменять свой труд на самые необходимые средства существования [в Берлине ни одна белошвейка не может заработать себе трудом рук своих при 15-часовом ежедневном шитье необходимые средства к жизни. Ее вознаграждение может покрыть расход на пищу, квартиру и дрова, но на одежду она не зарабатывает себе даже при самом напряженном прилежании (ср. Карнапа в Deutsche Vierteljahrschirft. 1868. II. Abt. S. 165). Подобное можно наблюдать и в других больших городах], между тем как за другие виды труда легко получить количества благ, в 10, 20 и даже в 100 раз превышающие средства, необходимые для поддержания существования одного человека. Где даже действительно труд человека выменивается на средства, нужные ему для поддержания существования, там это только следствие того случайного обстоятельства, что он ввиду общих оснований образования цен может быть выменен только за эту и ни за какую другую цену. Средства существования или имеющийся главным образом в виду минимум их не. может поэтому быть ни непосредственной причиной, ни определяющим принципом цены труда [образ жизни рабочих обусловлен их вознаграждением, а не вознаграждение образом их жизни, хотя это и утверждали часто, смешивая так странно причину с действием].

На самом же деле и цена конкретного труда регулируется, как мы это впоследствии увидим, подобно цене всех других благ сообразно с его ценностью. А эта последняя определяется, как выше было изложено, величиной значения удовлетворения потребности, которое не последует, если в нашем распоряжении не окажется данный труд. Если же труд является благом высшего порядка, то ценность его прежде всего непосредственно определяется тем положением, что блага высшего порядка имеют для хозяйствующего человека тем большую ценность, чем выше предполагаемая ценность продукта при одинаковой ценности комплементарных благ высшего порядка.

Неудовлетворительность теории, по которой цена благ объяснялась ценой благ высшего порядка, затраченных на производство первых, должна была естественно проявиться и там, где ставился вопрос о цене пользования капиталом. Выше мы подробно изложили конечные причины экономического характера благ этого рода и их ценности и указали на ошибочность той теории, которая изображает цену пользования капиталом как вознаграждение за воздержание владельца капитала. На самом деле цена пользования капиталом — такое же следствие, как мы увидим дальше, его экономического характера и его ценности, как и цена всех остальных благ; определяющий же принцип этой ценности в свою очередь тот же, что и у благ вообще [особенность представляет образование цены пользования капиталом настолько, как мы это увидим позже, насколько отчуждение этого пользования не может в большинстве случаев произойти без перехода права собственности на соответствующие капиталы к покупателям пользования капталом, — обстоятельство, которое заключает в себе опасность для владельца капитала н ведет к вознаграждению его премией].