"Тайны донских курганов" - читать интересную книгу автора (Моложавенко Владимир Семенович)

Дороги Швейка

В Таганроге, на одной из тихих и задумчивых его окраин, есть необычный памятник. Над гранитной плитой склонился раненый крылатый воин. Чудится, ему стоило немало усилий, чтобы осенить крылом могилы павших товарищей. Но не безысходная горечь, не самоотречение и не мука видны в застывших очах воина, — напротив, во всем облике его чувствуешь спокойную гордость за тех, кто сложил голову в ратном бою, завещая живым такие же честные и ясные дороги, по которым шли они. На мраморе, у самого цоколя, надпись по-чешски и по-русски:

Это — памятник чехословацким красногвардейцам, сражавшимся в годы гражданской войны на Дону рука об руку с русскими братьями.

Примечателен этот памятник прежде всего тем, что он тесно связан с дорогами, по которым шел бравый солдат Швейк. Да, именно Швейк. Когда он выходил в большой мир со страниц удивительной книги Гашека, за плечами его были не только окопы австро-венгерской армии и карпатские долины, но и Таганрог.

Это очень давняя, но вечно живая история, о которой, к сожалению, мало знают в наши дни...

Начинался Швейк с того, что, попав на фронт, отказался воевать против русских братьев: «И пошел бравый солдат Швейк в плен, повернувшись задом к империи и черно-желтому двуглавому орлу, который начал терять свои перья...».

Так рассказывал свою историю в киевской газете «Чехословак» в 1917 году Ярослав Гашек. Он еще не успел тогда написать свой знаменитый роман, переведенный ныне на все языки мира. Газетный памфлет «Бравый солдат Швейк в плену» был лишь кратким наброском будущей книги — во многом автобиографичным. Призванный в начале первой мировой войны в австрийскую армию, Гашек не собирался проливать кровь за чуждые народу интересы монархии и при первом же удобном случае добровольно сдался в плен. Именно пребывание Гашека в России в 1915-1920 годах способствовало созданию им образа Швейка — умного, веселого и находчивого бравого солдата, прикрывавшегося маской дурачка и ловко обманывавшего австрийского императора и господ командиров.

Гашек, впрочем, и раньше был в России. Еще в 1903 году девятнадцатилетний любитель путешествий самовольно перешел границу, но был задержан пограничной стражей. Присущая лишь ему одному (и будущему Швейку) манера поведения на допросах, та, что не раз выручала его прежде в пражских полицейских участках, оказалась и здесь очень кстати. Его отправили по этапу вначале в Кельце, а потом в Киев. Там его допросили и передали австрийским жандармам. Но цель была достигнута: Гашек познакомился с русскими. Ими были донские казаки, служившие в Польше и на Украине.

Об этом своем «путешествии» Гашек в 1904 году рассказал в юмореске «Казак Борышко». На русском языке это произведение, к сожалению, неизвестно, но оно очень характерно для раннего периода творчества Гашека. «Знакомство» с Россией позволило ему весьма ощутимо почувствовать существовавшие в ней порядки. Гашек пишет о неравноправном положении крестьян на Дону, о наличии у казаков определенных привилегий в землепользовании, в получении пенсий, о высокомерном отношении казацкой верхушки к «иногородним».

В 1910 году Гашек снова возвращается к теме казачества в юмореске «Прогулка через границу». Рассказ этот известен на русском языке под заглавием «Пограничные злоключения». Он с большой симпатией относится к простым людям с Дона, не по своей воле надевшим военные мундиры.

Первая мировая война закончилась для Швейка (это мы знаем уже по роману Гашека) тем, что он был взят в плен разведчиками 8-го Донского казачьего полка. В штабе казачий полковник спросил у него фамилию. «Осмелюсь доложить, холост!» — отрапортовал Швейк, полагая, что у него спрашивают, как поживает его «фамилия», то есть семья. Полковник переспросил у пленного его имя. И тут солдат, вытянувшись в струнку и «пожирая» полковника глазами, молвил голосом, прогремевшим «по всей Руси великой до самого Черного моря»:

— Йозеф Швейк, Прага, улица на Бойишти, «У чаши»!

Швейк назвал не дом, где он жил. «У чаши» (по-чешски «У калиха») — это знаменитый кабачок в центре Праги, неподалеку от Вацлавской площади. Сюда Швейк ходил ежедневно, здесь он заключал свои «торговые» сделки, здесь же за кружкой пива проповедовал свою оптимистическую философию. Кабачок «У чаши» стал для Швейка теми жизненными воротами, через которые суждено ему было войти в историю. После покушения в Сараеве он вступил здесь в беседу с сыщиком-провокатором и был арестован. А потом уже шло одно за другим: судебная комиссия, сумасшедший дом, опять полицейский комиссариат и, наконец, военная служба, фронт, русский плен...

С полной уверенностью можно утверждать, что та большая дорога, по которой вышел Швейк в мир, пролегала через Дон.

Известно, что, оказавшись в русском плену, Гашек активно сотрудничал в чешских легионерских газетах. Он печатал здесь рассказы и фельетоны, направленные против Австро-Венгерской монархии, душившей в Чехословакии свободу. После Октября 1917 года именно по инициативе Гашека в Киеве начала издаваться чехословацкая газета «Свобода». Гашек выступал в ней под псевдонимом «Д-р Владимир Станко».

Пути-дороги привели Гашека из Киева в Москву, а затем в Сибирь. Он вступил в РКП(б), стал политработником Красной Армии. Об этих страницах биографии Гашека ныне известно очень широко. К сожалению, исследователи его творчества незаслуженно забывают, что после Киева был еще и Таганрог.

Лишь совсем недавно стало известно, что в начале 1918 года издание газеты «Свобода», основанной при участии Гашека, было перенесено в Таганрог. Сюда переехал (вместе с Украинским советским правительством) ЦИК чехословацких социал-демократов. В Таганроге он разместился в доме № 28 по Тургеневскому (бывшему Депальцевскому) переулку. На Русско-Балтийском заводе в Таганроге работало около 1700 бывших военнопленных чехов и словаков. Здесь же формировались отряды чехословацких красногвардейцев, принимавших позже участие в борьбе с Калединым. Сам Гашек, как стало известно тоже недавно, находился в те дни на Северском Донце в рядах Красной гвардии. Это здесь на подступах к Харькову продвижение немцев на восток сдерживал бронепоезд, экипаж которого состоял из чехословацких добровольцев. Не жалея жизни, сражались патриоты-интернационалисты за ту Россию, где, как писал Гашек в одной из фронтовых листовок, обращенных к чехам, «мы все нашли защиту и возможность проводить чешскую революцию».

В Таганрогском краеведческом музее и поныне бережно хранится несколько экземпляров «Свободы», печатавшейся на Дону (газета издавалась на чешском языке). К сожалению, комплект этот далеко и далеко не полный. Сохранилась и брошюра «Мученик за свободу Ян Гус и борьба чехов с Австрией», выпущенная в Таганроге чехами социал-демократами к 502-й годовщине казни Гуса (6 июля 1917 года). Отпечатана она была на русском языке в Ростовской-на-Дону типографии «Торговый дом Волчек и сыновья».

Таганрогскому историку Я. Г. Гришкову удалось с помощью Института истории Коммунистической партии Чехословакии связаться с группой чехословацких коммунистов, принимавших участие в борьбе за власть Советов на Дону. Вот их имена — Карел Клэкер, Антонин Ходер, Антонин Тенглер, Йозеф Поспишил. Присланные ими воспоминания приоткрыли неизвестную страничку истории.

Уезжая с Донца в Москву, Гашек, по свидетельству Йозефа Поспишила, заявил, что будет просить Советское правительство сформировать чехословацкие части Красной Армии. «Мы должны остаться здесь! — говорил он. — Здесь должен остаться каждый из нас, кто знает, что мы — потомки таборитов, первых в Европе социалистов-коммунистов... Мы должны помочь России».

Гашек добился осуществления своей мечты. Уже в 1918 году в рядах 16-й стрелковой дивизии, которой командовал В. И. Киквидзе, на Дону сражалась с белогвардейцами первая чехословацкая красноармейская часть (во главе ее был друг Гашека коммунист Ченек Грушка). Ее подвигам у Калача и под станицей Каменской Гашек посвятил несколько очерков и корреспонденции в газете «Прукопник свободы» («Пионер свободы»), выходившей в Москве.

Чешские красноармейцы, писала газета «Прукопник свободы», в героическом бою с контрреволюционными бандами смывают позор, нанесенный чехословацкому пролетариату белогвардейцами из контрреволюционного чешского войска. «На контрреволюционное выступление чехословацкой белой гвардии, — звала газета, — пусть ответит каждый пролетарий так, как ответили товарищи из дивизии Киквидзе».

Позже большая группа чешских красноармейцев вошла в состав 1-го Ростовского полка, сформированного в Нахичевани, принимала участие в штурме Перекопа и в освобождении Крыма.

Много чехов и словаков сражалось в рядах V Украинской армии К. Е. Ворошилова, совершившей в 1918 году беспримерный поход через донские степи от Луганска к Царицыну. Вспоминая об этом, генерал Ченек Грушка рассказывал мне о подвиге Франтишка Улвра.

В V армии Улвра командовал батареей и прикрывал своим огнем восстановление моста через Дон, а затем переправу красных войск. Покидая последними огневую позицию, чехи написали на пустом ящике из-под снарядов: «Здесь стояла интернациональная батарея, она сражалась на Дону за красную Чехословакию».

Погиб Улвра под Царицыном.

И, наконец, немало чехов и словаков служило в рядах Первой Конной армии С. М. Буденного. Одним из красных эскадронов, освобождавших Новочеркасск, командовал чех Дворжак.

После гражданской войны многие чехословацкие красноармейцы вернулись на родину. Это они писали после смерти Гашека «Новые похождения солдата Швейка», известные в десятках вариантов (заметим, что большинство этих «продолжений» романа о Швейке так или иначе связано с Доном). Другие чехословацкие красноармейцы нашли себе в нашей стране вторую родину — стали полноправными советскими гражданами, женились здесь, растили детей. Был в их числе, например, племянник Клемента Готвальда Густав Мах, ныне живущий в Таганроге. Он тоже хорошо знал Гашека. В годы Великой Отечественной войны Густав Мах и его земляки, жившие на Дону, ушли добровольцами на фронт, сражались в корпусе генерала Людвига Свободы.

Нам известны пока далеко не все подробности кипучей и многогранной деятельности Ярослава Гашека, связанной с Доном. Историкам и краеведам еще предстоит продолжить свой поиск. Одно несомненно: дороги Гашека, судьбы героев его книг (и, конечно, прежде всего Швейка) имеют прямое отношение и к нашим краям.