"Вместе и врозь" - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

7

Тот день не задался с самого утра, мрачно вспоминал Николас спустя двадцать четыре часа после события, которому суждено было навсегда изменить его жизнь.

Для начала он сделал то, чего с ним отродясь не бывало, — проспал. В то утро Николас проснулся поздно, с предчувствием ужасной головной боли и еще более ужасного настроения.

По крайней мере, отчасти его отвратительное настроение было вызвано сном. Ему приснилась Мег, приснилось, что она нарочно возбуждает его, а потом убегает, дразнит своим обольстительным обнаженным телом, но не позволяет прикоснуться. Сон был настолько отчетливым, что, просыпаясь, Николас почти ощущал присутствие Мег в своей кровати.

Он сел и раздраженно отбросил одеяло. Если лежать и снова и снова прокручивать в памяти сны, ничего путного из этого не выйдет. Он встал и хмуро поплелся в ванную.

У Мег день начался не лучше. Во время прогулки Джек удрал, и, пока она пыталась его поймать, пес бегал вокруг нее, не позволяя схватить поводок. В конце концов его удалось поймать только с помощью прохожего, точнее, с помощью самки шелти, засмотревшись на которую, Джек потерял бдительность.

Вернувшись домой, Мег положила Джеку в миску еду, и в это время зазвонил телефон. Звонок оказался не из приятных: Бриджит не смогла найти одну историю болезни и попыталась обвинить Мег в небрежности, а она точно знала, что после приема поставила историю болезни на место.

Закончив телефонный разговор, Мег обнаружила, что Джек куда-то исчез. Николаса тоже не было видно, вероятно, он встал раньше и ушел еще до того, как Мег повела Джека на прогулку.

В последнее время его поведение оставляло у Мег не только чувство неудовлетворенности, но и заставляло задуматься, почему она так реагирует на этого мужчину, почему ей постоянно хочется, чтобы он был рядом. Она в тысячный раз повторяла себе, что не влюблена в Николаса, когда до нее донесся его рассерженный голос, затем шум возни, хлопок двери черного хода и зловещий негромкий оклик:

— Джек!

С тревожно бьющимся сердцем Мег поспешила на лестницу, да так и застыла на месте. Джек бежал вниз по лестнице, держа в зубах… Мег зажмурилась и стала молиться, чтобы искореженный и изжеванный ботинок, который Джек нес с гордым видом, словно охотничий трофей, не оказался бы ботинком Николаса, но надеяться было не на что: ботинок явно мужской, а в доме других мужчин, кроме Николаса, нет.

Джек положил трофей у ног Мег, встал рядом и преданно посмотрел на нее, ожидая награды. У Мег упало сердце. На прогулке она бросала палку и хвалила Джека, когда тот приносил ее обратно, и вот теперь… Она подняла голову и увидела Николаса.

— Полагаю, это ваша работа, — угрожающе произнес он.

— Я… он… — Мег замолчала, потом строго посмотрела на Джека и еще более строго сказала: — Очень плохо, Джек.

Хвост пса поник, счастливый блеск в глазах погас. К горлу Мег подкатил комок — так ей стало жаль Джека. Вероятно, бедняга посчитал, что выполняет ритуал, которому она сама его научила.

— Этот чертов пес… — начал Николас, но Мег, испугавшись того, что он может сказать, перебила его и бросилась на защиту Джека:

— Он не нарочно испортил ваш ботинок, в Джеке просто проснулся охотничий инстинкт.

Брови Николаса поползли верх.

— По отношению к моему ботинку?

— Это потому, что он относится к вам, как к члену своей стаи, и…

— Вы хоть представляете, сколько стоят эти ботинки? Они кожаные, ручной работы…

Кожаные ботинки ручной работы. Мег совсем пала духом. Разумеется, она обязана возместить убытки, хотя и не хозяйка Джеку. Мег с тоской прикинула, какую сумму придется выкроить из своего довольно скудного бюджета…

— Я вам за них заплачу, — быстро сказала она.

— Ботинки ручной работы, — веско повторил Николас, — а это значит, что на их изготовление нужно время. Такие ботинки нельзя запросто пойти и купить в магазине.

Да он, похоже, развлекается, изощряясь в остроумии за мой счет! — решила Мег. Она перестала чувствовать себя виноватой и начала сердиться.

— Что ж, видно, Джек разделяет ваше пристрастие к дорогой обуви, — небрежно заметила она, — но наверняка это была у вас не единственная пара ботинок.

Тупая боль в голове Николаса постепенно набирала силу. По опыту он знал, что весьма скоро боль станет невыносимой, нужно принять лекарство, и побыстрее. Его бесило, что Мег пытается заступиться за нашкодившего пса и даже намекает, будто он, Николас, сам во всем виноват. Не укрылся от него и легкий оттенок презрения, появившийся в ее взгляде, когда он упомянул, что ботинки были ручной работы и стоили немалых денег. Может, он и вправду повел себя как сноб, но это вышло не нарочно, он вовсе не собирался хвастаться, просто пытался подчеркнуть серьезность проступка Джека.

— Да, не единственная. — У Николаса вдруг возникло желание защитить свое право выбора обуви, как Мег защищает безобразника Джека. — Ботинки у меня не единственные, но в данный момент я хотел надеть именно эту пару. Однако дело даже не в этом, главное, что…

В это время Джек, не дождавшись от Мег похвалы и лакомства, на которые он рассчитывал, бросился вперед, взял ботинок в зубы и положил его еще ближе, прямо под ноги Мег, и сел рядом, явно ожидая слов восхищения. Мег беспомощно посмотрела сначала на пса, застывшего в выжидательной позе, потом на Николаса, смотревшего на нее с нескрываемым презрением.

— Он не нарочно, — повторила она, — он думал… он считал…

— Возможно, вы все-таки были правы, и Джек гораздо умнее и гораздо лучше обучаем, чем я предполагал, — процедил Николас, словно выплевывая каждое слово.

Мег сразу поняла, что он имеет в виду.

— Этому я его не учила! Во время прогулки я бросала палку, чтобы Джек научился приносить ее обратно, но не ботинки…

От гнева у Николаса даже потемнели глаза, а лицо наоборот побледнело. То, что Мег приняла в конфликте сторону Джека, бесило Николаса куда больше, чем он готов был признать.

Головная боль резко усилилась. Она горячо защищает пса, даже понимая, что тот провинился. Николас также подозревал, что, если бы Джек сжевал не его ботинок, а чей-то еще, Мег вела бы себя по-другому.

— Похоже, вы довольны собой!

— Довольна? — Несправедливость обвинения больно задела Мег. — Ничего подобного!

Но Николас как будто не слышал.

— Ну что ж, веселитесь, пока есть возможность, потому что, когда я выставлю вам счет за испорченные ботинки, вам будет не до смеха. Тем более когда вам придется объяснять моей тетушке, как вы своим обучением ухитрились воспитать из Джека в высшей степени асоциальное создание. Вероятно, ему все же следует поискать себе другого хозяина, например, кого-то, кто обходится без обуви, — ядовито подытожил он.

Теперь Мег стала такой же белой, как Николас.

— Не вам решать, останется Джек в этом доме или нет! — напомнила она.

— Верно, не мне, — мягко согласился Николас, но в его голосе Мег почувствовала угрозу и невольно взяла пса за ошейник, словно боялась, что Николас выгонит Джека из дому прямо сейчас.

— Если вы попытаетесь причинить ему вред… — начала она, но вдруг умолкла, увидев в глазах Николаса боль.

Он страдает? Ему больно, он чувствует, что его предали? Почему? Но, прежде чем Мег успела развить эту мысль, Николас повернулся к ней спиной и стал подниматься по лестнице.

У себя в комнате он проглотил две таблетки аспирина. Теперь боль скоро должна пойти на убыль. Николас последними словами ругал себя за несдержанность. Надо же, приревновал к собаке! Что с ним такое творится? Он закрыл глаза и стал дышать медленно и глубоко, чтобы лекарство быстрее подействовало. Но, к величайшему неудовольствию Николаса, перед его мысленным взором стояла Мег, испуганно схватившая Джека за ошейник.

Наверное, я перегнул палку, но какому мужчине понравится, если любимая женщина проявит больше заботы о собаке, нежели о нем самом? Любимая женщина?! С каких это пор я стал считать Мег возлюбленной?

Нет, разумеется, ничто человеческое Николасу не было чуждо и против любви он ничего не имел. Любовь — это замечательно, вот только почему-то Николас не представлял, что она может прийти и к нему. Точнее, не представлял, что любовь придет к нему именно так — не придет, а ворвется в его жизнь как вихрь, как ураган, приведя все чувства в смятение. И уж конечно он не мог даже представить, что ему придется конкурировать с собакой на внимание любимой женщины!

Таблетки начали действовать, боль ослабела. Николас посмотрел на часы и осознал неприятный факт: утро на исходе, а он еще не приступил к делам, намеченным на сегодня.

На кухне Мег варила себе кофе и строго выговаривала Джеку:

— Тебе не следовало брать его ботинок. Обувь трогать нельзя.

Джек проникновенно смотрел ей в глаза и вздыхал. Поначалу, когда Мег узнала, что Николас считает Джека неподходящей собакой для своей тети, она думала, что проблема этим и исчерпывается. Но сегодня заметила, что Николас смотрит на беднягу Джека с какой-то горечью, негодованием, почти с ненавистью. Было в его взгляде и еще что-то, чему она пока не смогла найти определение. Услышав за спиной шаги, Мег оглянулась. В кухню вошел Николас. Он переоделся, на нем были линялые джинсы, облегающие бедра плотно, как вторая кожа, мягкая хлопковая рубашка и… шлепанцы. Мег резко втянула воздух. Проследив направление ее взгляда, Николас выразительно покосился на Джека.

— Он не виноват! — выпалила Мег. — Это я виновата… мне нужно было лучше за ним присматривать.

Лицо Николаса исказила странная гримаса, но он промолчал, сел за стол и стал просматривать почту. Одно из писем было из агентства по торговле недвижимостью, в котором Николаса торопили с ответом, поскольку георгианским особняком заинтересовался еще один потенциальный покупатель.

Николас вдруг понял, что покупка большого, рассчитанного на семью дома внезапно потеряла для него всякую привлекательность. Действительно, зачем ему старье? Современное здание гораздо практичнее. Он был рад, что образумился раньше, чем поддался искушению купить нечто привлекательное на вид, но совершенно ему не подходящее. Вот только настроение у него почему-то было отнюдь не радостное.

После того, как на протяжении нескольких часов Мег и Николас занимались каждый своим делом — Николас работал над книгой, Мег проводила очередное занятие с Джеком, — они случайно одновременно оказались на кухне. Каждый положил себе на тарелку еду, налил чаю, оба сели за стол — и все это молча. Тишина только усиливала повисшее в комнате напряжение. Мег уныло размышляла о том, вызвано ли плохое настроение Николаса только проступком Джека или он мрачен еще и потому, что сожалеет о словах, которые наговорил ей вчера вечером. Может, он думает, будто она настолько глупа, что восприняла все это всерьез? Ну уж нет! Мег встала и тихо окликнула Джека:

— Пошли, мальчик, пора на прогулку.

— Нет!

Резкий окрик Николаса прозвучал в напряженной тишине кухни подобно выстрелу.

— Нет, — повторил Николас, не обращая внимания на то, что рука Мег потянулась к ошейнику пса. — Я сам его выгуляю и заодно проверю результаты вашего так называемого обучения. Полагаю, они не слишком впечатляющие, если судить по последним событиям, — добавил он с сарказмом.

У Мег упало сердце. Джек способный ученик, но, к сожалению, у него слишком независимый характер. Он явно привык считать себя вожаком и не желает отказываться от этого статуса без борьбы. За последние несколько дней Джек ясно дал ей понять, что, по его собачьему мнению, люди предназначены для того, чтобы кормить его, а ему положено их защищать. Во всяком случае, по отношению к Мег он вел себя как самец-защитник, причем не чуждый ревности. Во время прогулок с Джеком Мег заметила, что стоило какому-нибудь мужчине пройти рядом, а тем более заговорить с ней, как Джек начинал вести себя как вожак, охраняющий члена своей стаи. Пес решительно не признавал за людьми превосходства и права командовать, и, как Мег ни пыталась изменить его отношение, ей это пока не очень удавалось. Она все больше склонялась к мысли, что Джеку нужен не только тренер, но и собачий психолог. Однако она могла представить реакцию Николаса на предложение показать сеттера психологу.

— Я не думаю… что он готов.

Николас усмехнулся.

— Что вы хотите этим сказать? Что я с самого начала был прав и пес неуправляем?

— Нет, он управляем! — быстро возразила Мег. — И очень умен.

— Короче говоря, он умный пес, которому нужен другой хозяин, — подвел итог Николас.

— Вы решительно настроены от него избавиться! Вы даже не дали ему шанса проявить себя с лучшей стороны! Да вы хоть понимаете, что такое для собаки сменить хозяина, к которому он привык, которого полюбил? Неужели в вас нет ни капли сострадания, жалости…

— Что у меня есть, так это пара испорченных ботинок и жалобы соседей, — язвительно перебил Николас, но Мег не дала ему закончить.

В ней снова проснулся инстинкт защитницы, и, чувствуя, что Джеку угрожает опасность, она ринулась в атаку.

— Вещи, материальные блага, мнение соседей — это все, что имеет для вас значение? Ваша тетя любит Джека, она…

— Она взяла его исключительно по вашей милости, — снова перебил Николас, — так что давайте не будем говорить о чувствах. Вы хладнокровно манипулировали пожилой женщиной…

— Ничего подобного! Я не имею никакого отношения к решению вашей тети взять Джека!

— Вернее, не желаете в этом признаться, — холодно уточнил Николас. — Но даже вы не можете отрицать, что Джек — совершенно не подходящая собака для пожилой леди.

— Да вы просто ненавидите Джека! — воскликнула Мег. — Если хотите знать мое мнение, вы его не просто не любите, вы к нему ревнуете!

Едва последние слова сорвались у нее с языка, Мег тут же пожалела о сказанном, но поздно. Николас посмотрел на нее таким взглядом, что у нее пробежал холодок по спине.

— Чушь! — отрывисто бросил он, вставая со стула и решительно направляясь к Джеку.

— Право же, не думаю, что это хорошая идея, — пролепетала Мег.

— Почему же? Впрочем, я, кажется, знаю ответ. Вы не хотите, чтобы я убедился, что поведение Джека ничуть не улучшилось.

— Оно улучшилось, — с жаром возразила Мег, — но процесс обучения материя весьма тонкая, — она импровизировала на ходу, — и я боюсь, что Джек растеряется, когда ему будут давать команды два разных человека.

Улыбка Николаса показала Мег, что ее ухищрения его не обманули.

— В самом деле? Как же тогда, скажите на милость, моя тетя сможет справляться с этим псом, если он будет подчиняться только вашим командам?

— Я этого не говорила, — запротестовала Мег. — Просто сейчас…

— Почему бы вам не позволить мне самому судить, насколько успешно идет обучение? — мягко перебил ее Николас и щелкнул пальцами. — Джек, ко мне!

К радости Мег, Джек тут же встал и потрусил к Николасу. Может, зря я беспокоилась? — размышляла она, глядя в окно, как пес послушно идет на поводке и выполняет команду «к ноге». Может, собака каким-то образом чувствует, что в некотором роде сдает экзамен, и — чем черт не шутит! — постарается не посрамить учителя?

Слава Богу, подумала Мег, я вовремя поняла, что полюбить Николаса было бы фатальной ошибкой. Страшно даже представить, какие страдания меня ждут, если я его полюблю. Николас обо мне самого низкого мнения, это ясно, пусть даже физически… Нет, об этом думать нельзя, твердо сказала себе она, ни минуты, ни секунды. Слишком опасно. Когда Николас целовал меня, во мне проснулись такие чувства и желания, о которых я и представления не имела.

Николас вынужден был признать, что поведение Джека заметно изменилось к лучшему. Пес не натягивал поводок, спокойно шел рядом, садился по команде и даже синхронно с Николасом проводил осуждающим взглядом менее воспитанного соплеменника, погнавшегося за кошкой.

— Молодец, — сухо похвалил Николас, — но это не меняет того факта, что ты погубил цветы соседа и сжевал мой ботинок.

Джек радостно завилял хвостом.

Про себя Николас добавил: это не меняет и того, что у Мег пес стоит на первом месте, оставив меня далеко позади. Кроме того, она убеждена, будто я ненавижу Джека, а это неправда: я просто сужу объективно и понимаю, что он — неподходящая собака для тетушки Летти.

— Тебе нужен хозяин-мужчина, — строго сказал Николас Джеку, — чтобы ты понимал, кто главный.

В это время навстречу им попалась женщина с двумя малышами, дети засмотрелись на собаку, Джек покорно позволил себя погладить, и Николас подумал, что пес прекрасно ужился бы и в семье. Пожалуй, при иных обстоятельствах он и сам бы привязался к псу.

Чем дольше они гуляли, тем больше Николас понимал, что Мег прекрасно справилась с задачей. Джек вел себя безукоризненно, подчинялся всем командам, но при этом держался с таким достоинством, что становилось ясно: он подчиняется только потому, что сам этого хочет. Николас похвалил его за хорошее поведение, и пес завилял хвостом, радуясь, что его оценили по достоинству.

— Пошли, дружище, — распорядился Николас, — пора домой.

Домой! Джек радостно гавкнул. Дом — это вкусная еда и ласковая Мег.

Подходя к дому, Николас вдруг вспомнил, что нужно заехать в агентство по продаже недвижимости и сказать, что он решил не покупать ни один из двух предложенных домов и хочет подыскать что-нибудь поменьше. Проще всего было бы сесть в машину и съездить прямо сейчас, ключи у него с собой. А Джек? Нахмурившись, Николас с сомнением посмотрел на собаку. До агентства не так уж далеко… Решено, съезжу, не откладывая.

Как только Николас открыл заднюю дверцу, пес с довольным видом запрыгнул на сиденье. Николас уже знал, что Джеку нравится ездить в машине. Он сел за руль и немного опустил стекло, чтобы псу не было жарко. День выдался теплый, для человека — в самый раз, но собаке может быть жарковато.

На стоянке перед зданием, где располагалось агентство, были свободные места, но все — на солнцепеке. Николас же хотел припарковать машину в тени, чтобы, пока он будет отсутствовать, Джек не перегрелся. Поэтому он свернул на боковую улочку и поставил «бентли» на теневой стороне. Для верности оставил окно немного приоткрытым.

— Веди себя хорошо, я скоро вернусь, — напутствовал Николас Джека.

Пес вильнул хвостом и с удобством разлегся на сиденье. Ему нравилось ездить в машине, но еще больше нравилось лежать в тени и смотреть в окно, наблюдая за всем, что происходит снаружи.

Двое подростков слонялись без дела и со скуки дергали дверцы всех подряд автомобилей, припаркованных на узкой улочке. Когда они увидели элегантный новенький «бентли», скука их мигом прошла.

— Классная тачка, — сказал один с видом знатока.

— Точно, — поддакнул другой. — Прокатиться бы на ней с ветерком!

— А что, давай прокатимся! Пусть бобби за нами погоняются, зря, что ли, зарплату получают?

Пока один наблюдал за улицей, другой стал возиться с замком водительской дверцы. Несмотря на юный возраст, у него был немалый опыт по этой части, и вскоре замок поддался.

Юнцы забрались в машину. Почуяв чужих, Джек негромко зарычал, но подросток, севший за руль, сразу же включил радио на полную громкость, и рычание пса потонуло в грохоте музыки.

На перекрестке женщина с ребенком и пожилой джентльмен испуганно шарахнулись от пронесшегося на большой скорости темно-вишневого «бентли» с двумя хохочущими подростками. К разочарованию угонщиков, когда они проезжали мимо полицейского поста, там никого не оказалось и некому было возмутиться их вызывающим поведением, а им так хотелось, чтобы полицейская машина, завывая сиреной, пустилась за ними в погоню. Юнцы не раз хвастались, что знают город и его окрестности лучше любого бобби. «Бентли» Николаса был далеко не первым угнанным ими автомобилем, машины, которые они угоняли, обычно заканчивали свой век на свалке, в лучшем случае их можно было продать на запчасти.

Виляя в разные стороны и заставляя других водителей резко сворачивать, чтобы избежать столкновения, темно-вишневый «бентли» летел по дороге, ведущей из города. У заднего сиденья притаился не замеченный угонщиками Джек.

Николас пробыл в агентстве дольше, чем рассчитывал. Он уже собирался сообщить о своем решении отказаться от обоих предложенных вариантов, когда ему на глаза случайно попался снимок, сделанный из окна особняка. Глядя на него, Николас испытал странное чувство, будто уже живет в этом доме, причем живет давно. И он неожиданно для самого себя передумал.

— Вы решили купить старый особняк? — озадаченно переспросил агент. — Но я думал…

— Я готов предложить за него дополнительную цену при условии, что прежние владельцы освободят дом немедленно.

Агент растерялся еще больше.

— Но вы, кажется, хотели… — Перехватив взгляд капризного клиента, он осекся и торопливо пробормотал: — Я сейчас же позвоню продавцу и сообщу о вашем решении.

Десять минут спустя Николас вышел из агентства, подписав договор на покупку особняка. Он сам еще не до конца осознал, что произошло. Может, он сошел с ума? Не желая задумываться о своем странном поступке, Николас прибавил шаг и вдруг резко остановился. На том месте, где он оставил свой «бентли» и Джека, стоял другой автомобиль. Николас огляделся. Запрещающего стоянку знака нет, следовательно, вариант, что автомобиль отбуксировали полицейские за парковку в неположенном месте, исключается.

Из-за угла показалась патрульная машина. Николас замахал рукой, привлекая внимание полиции, и быстро объяснил ситуацию.

— Пожалуйста, номер вашей машины, сэр, — попросил полицейский.

Николас продиктовал.

— В машине был пес, — добавил он. — Честно говоря, его судьба волнует меня куда больше, чем судьба автомобиля.

Произнося эту фразу, Николас с некоторым удивлением осознал, что это действительно так. Первой его мыслью, когда он не обнаружил своей машины, было: «Что с Джеком?»

Полицейский нахмурился.

— Пес, говорите?

Он отвез Николаса в участок, где тот дал показания и подробно описал машину и собаку.

— Если это поможет, я готов предложить вознаграждение…

— Вряд ли это поможет, сэр. Машина вероятнее всего…

— Я не за машину беспокоюсь, — перебил Николас. Я хочу предложить вознаграждение тому, кто вернет Джека, собаку.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещал полицейский.

Николас подписал заявление и с тяжелым сердцем отправился домой.

Мег с тревогой поглядывала на часы. Николасу и Джеку давно пора вернуться. Куда они подевались? Может, пес опять что-нибудь натворил, не хочет возвращаться домой или вообще сбежал? Можно представить, как на это отреагирует Николас! Она закрыла глаза и прошептала:

— Джек, миленький, пожалуйста, веди себя хорошо.

Защищая пса, я лишила себя всяких шансов — если они вообще были — на то, что Николас изменит мнение обо мне, печально думала Мег, что у него могут возникнуть ко мне какие-то глубокие чувства, нечто большее, чем простое сексуальное влечение. Впрочем, что об этом говорить? Разве я могу бросить Джека? Нужна ли мне любовь, которая досталась бы такой ценой? Да и вообще, Николас меня не интересует.

Услышав, что хлопнула парадная дверь, Мег встрепенулась. Парадная. У нее засосало под ложечкой от тревожного предчувствия. Возвращаясь с длительной прогулки, Николас никогда бы не повел Джека через парадный вход, чтобы он не наследил грязными лапами на коврах миссис Хортроп.

Когда Николас открыл дверь в кухню, Мег стояла в напряженной позе, прислонившись к столу — к тому самому, на котором он угрожал — или искушал? — заняться с ней любовью.

— Где Джек?

Услышав обвинительные нотки в ее голосе и заметив выражение глаз, Николас совсем пал духом. Как же трудно будет рассказать правду… Страх, который он прочел во взгляде Мег, отражал его собственные чувства. Николасу было тем тяжелее, что он привык контролировать положение дел, но теперь оказался в ситуации, когда абсолютно не властен над происходящим.

Он не мог обещать, а тем более гарантировать Мег, что все закончится благополучно, что Джек в безопасности, и это было тяжелым ударом по его самоуважению. Может быть, именно потому Николас растерялся и повел себя совсем не так как собирался. По дороге домой он обдумывал, как помягче сообщить Мег неприятную новость, но сейчас вдруг резко сказал:

— Это все, о чем вы можете думать? О собаке?

Женская интуиция помогла угадать за гневом в его голосе скрытое чувство вины, и Мег сделала выводы — ошибочные.

— Все ясно, с Джеком что-то случилось, точнее, вы с ним что-то сделали. Я угадала? Если он пострадал, если вы причинили ему вред… — Не в силах продолжать, она замолчала, с трудом переводя дыхание.

Николас хотел возразить, но что он мог сказать в свое оправдание? Он виноват в том, что Джек остался один в машине, и, если с псом что-то случилось, ответственность лежит на нем.

Волнение помешало Мег правильно расшифровать выражение глаз Николаса. Она знала только, что молчание его выдает.

— Говорите, где он?! Что вы с ним сделали?!

Ее голос сорвался на крик, когда она представила, как бедняга Джек сидит в клетке и с тоской смотрит через решетку, не понимая, что с ним произошло. Но нет, она не допустит, чтобы такое случилось с Джеком! Можно поговорить с родителями, они наверняка согласятся на время взять пса к себе, а потом что-нибудь придумать, взять кредит и купить себе отдельный домик, пусть самый крошечный, но такой, чтобы можно было держать собаку.

— Где он? — требовательно повторила Мег.

— Я не знаю, — подавленно признался Николас.

Видя слезы, выступившие на глазах Мег, он сам готов был расплакаться.

— Неправда! Вы его куда-то увезли, в приемник или еще куда-нибудь, и там оставили. Вы его ненавидите, потому что он… потому что он слишком независимый и… Да вы хоть представляете, каково животному быть брошенным?! А о чувствах своей тетушки вы подумали? Вы вообще слышали когда-нибудь о такой материи, как чувства? Да что я говорю, вам все равно! Ничьи чувства вас не интересуют! Вы печетесь только о своих драгоценных ботинках, — закончила она с убийственным презрением.

— Может, вы меня хотя бы выслушаете? — Николас начал терять терпение. — Я не отводил Джека в приемник. И не бросал. Я…

— Тогда где же он? — Лицо Мег пылало, в глазах стояли слезы, но она намеренно не отводила взгляд, как бы говоря: только попробуй соврать мне в глаза!

— Хотел бы я сам это знать, — сказал Николас и так тяжело вздохнул, что Мег невольно вздрогнула, чувствуя, как ее охватывает страх.

— Что… что случилось? — спросила она дрожащим голосом. — Если он вылез из ошейника и убежал, вам нужно было его подождать, он бы обязательно вернулся, это у него игра такая… Скажите, где это случилось, я пойду поищу его…

Мег живо представила любимые местечки Джека на берегу реки, где он вынюхивал следы кроликов. Она бросилась к дверям, но Николас схватил ее за руку.

— К сожалению, все не так просто. — Мег почувствовала, что каждое слово дается ему с трудом. — Джек находился в моей машине, когда машину угнали.

— Что-о? В машине? Я вам не верю! — сердито воскликнула Мег. Неужели он думает, что может меня обмануть этой нелепой выдумкой? — Вы повели Джека на прогулку, не было речи о том, чтобы ехать куда-то на машине. Вы…

— Я вспомнил, что должен заехать в агентство недвижимости, — устало пояснил Николас.

— Не может быть! Не верю! — упрямо повторила Мег. — Вы лжете.

Еще продолжая спорить, она уже пыталась понять, что ей делать дальше. Разумеется, Николас говорит неправду, изворачивается, чтобы скрыть свой отвратительный поступок. Не он ли много раз повторял, что Джеку нужен другой хозяин? Но теперь, когда Николас перешел от слов к делу, он вдруг побоялся открыто признаться в содеянном и трусливо прикрывается выдумкой.

— Я считаю, что ваше поведение просто оскорбительно. Вы оскорбили меня и как профессионала, и как женщину… а если вы надеетесь, что я поверю в вашу выдумку, то вы оскорбляете и мои умственные способности! Вы давно хотели избавиться от Джека, как я теперь понимаю, вам было безразлично, научу ли я его подчиняться командам. Какая разница, если вы все равно собирались его куда-нибудь сбагрить? — Чтобы не расплакаться, Мег на мгновение больно закусила нижнюю губу. — Вы даже хотели, чтобы я потерпела неудачу, это оправдало бы вашу ненависть к Джеку. Я даже не удивлюсь, если вы нарочно подсунули ему свои проклятые кожаные ботинки ручной работы! Вы сделали это для того, чтобы получить лишний повод обвинить его и меня во всех смертных грехах.

Как Мег ни пыталась держать себя в руках, губы ее дрожали, она чувствовала, что вот-вот сорвется. Она защищала не только Джека, но и себя, свои принципы, свои чувства, свою любовь… Любовь?

У нее перехватило дыхание, лицо из красного стало белым, как полотно. Мег вдруг поняла, почему мысль о трусости и двуличии Николаса ранит ее так больно.

Я его полюбила! Но этого просто не может быть! Я его ненавижу, презираю, я не могу его любить…

Силы покинули Мег, и она разрыдалась. Николас не мог спокойно смотреть, как ее фигурка сотрясается от рыданий, сердце его разрывалось. Разумом он понимал, что у него есть все основания сердиться на Мег, но, несмотря на несправедливые обвинения, которые она бросала ему в лицо, несмотря на ее страстную преданность Джеку — а может, наоборот, благодаря этой преданности, — он не мог на нее злиться. Ему хотелось обнять ее, успокоить, заверить, что все будет хорошо, пообещать найти Джека, доказать ей, что она ошибалась, даже если для этого ему придется обшарить всю страну. Да что там страну, весь мир!

Николас невольно шагнул к Мег, но, увидев, каким взглядом она на него смотрит, как все ее тело напряглось, словно отталкивая его, замер на месте.

Мег колотила дрожь. На какое-то мгновение ей показалось, что Николас собирается обнять ее. Что ж, это лишний раз доказывает, насколько она уязвима в своих чувствах. Но хуже всего было то, что на какой-то короткий промежуток времени Мег действительно захотелось приблизиться к нему, почувствовать, как его руки обнимают ее, захотелось, чтобы он ее успокоил, заверил, что все будет хорошо, что Джек в безопасности, просто она что-то не так поняла. Мег была опасно близка к тому, чтобы выдать свои чувства.

В это время кто-то позвонил в дверь, и Николас бросился открывать.

— Ну как? Вы его нашли? — нетерпеливо спросил он и только потом спохватился, предложил полицейскому войти.

Констебль уже знал со слов патрульных, что владелец дорогой машины больше беспокоится о собаке, нежели о сохранности автомобиля, и искренне ему сочувствовал. У него тоже была собака, и он отчетливо представлял, как расстроилась бы вся семья, если бы с псом что-то случилось.

— К сожалению, сэр, собаку мы пока не нашли, но есть новости о машине. Водитель грузовика сообщил, что видел дорогую машину, похожую по описанию на вашу, в которой сидели двое подростков. Мы передали сообщение на все посты, но пока ваш «бентли» больше нигде не был замечен. — Полицейский сочувственно вздохнул. — В заявлении вы написали, что бензобак был полон.

— Да, к несчастью, — подтвердил Николас. Мег слышала весь разговор. Значит, Николас все-таки не обманул, машину действительно угнали вместе с Джеком. Она была несправедлива, придется извиниться.

— Кажется, мы знаем, кто угнал вашу машину, — продолжал констебль. — Судя по приметам, которые дал все тот же водитель грузовика, это пара местных юнцов, которые уже несколько раз угоняли машины, чтобы покататься. Жаль, что в машине был полный бак бензина, но хорошо то, что угонщики выехали на автостраду, значит, они просто накатаются вдоволь и бросят ее, как только закончится бензин.

— Бог с ней, с машиной, меня беспокоит Джек, собака. Этот ваш водитель грузовика не говорил…

Полицейский покачал головой.

— Нет, о собаке речи не было, но… — Он покосился на побледневшую Мег, с тревогой ловившую каждое слово. — Вы говорили, собака большая? Судя по тому, что никто не видел никаких следов… — Констебль замялся и несколько невпопад закончил: — Она, может быть, еще в машине.

Мег догадалась, что он имел в виду: если бы Джека просто выкинули на ходу из машины, кто-нибудь обязательно заметил если не задавленную, то пострадавшую собаку. Как ветеринар она несколько раз сталкивалась в своей практике с подобным варварством. Но при мысли, что такое могло случиться с Джеком, она невольно ахнула и поспешно прикрыла рот рукой.

— Вряд ли его могли выбросить из машины, — быстро сказал Николас, — Джек крупный, сильный пес.

— Постарайтесь не волноваться, — грубовато посоветовал офицер. — Эти хулиганы обычно любят слушать в машине музыку, мы передадим по радио сообщение, что за возвращение собаки назначено вознаграждение — как вы просили, сэр, — может, они и услышат.

Николас предложил вознаграждение за возвращение Джека? Мег стало так стыдно за свои подозрения, что она из белой снова стала пунцовой. Полицейский собрался уходить. Провожая его до двери, Николас спросил:

— Вы нам сообщите, если появятся какие-то новости?

— Обязательно.

Николас закрыл дверь и повернулся к Мег. Они остались одни. Мег глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы заговорить.

— Мне очень жаль, что я несправедливо обвинила вас во лжи, я наговорила вам ужасные вещи. — Начиная свой монолог, она тщательно подбирала слова и говорила медленно, но потом от волнения заговорила быстрее и закончила скороговоркой: — Я должна перед вами извиниться, мне не следовало говорить всего этого.

Я наговорила все это только потому, что мне очень больно оттого, что я вас люблю, а вы не отвечаете на мои чувства, оттого, что вы не можете быть таким, как я хочу, — могла бы она добавить, но какой смысл? Сейчас нужно думать не о собственных переживаниях, не о безответной любви к Николасу, а о Джеке.

— У вас были причины так думать, — сдержанно ответил Николас.

Мысль, что Мег сочла его способным на жестокость по отношению к собаке и на трусость до сих пор причиняла ему боль. Его гордость еще не оправилась от нанесенного ей удара. Но неприятнее всего было сознавать, сколь низкого Мег о нем мнения. Николас действительно ревновал ее к Джеку, ему было досадно, что, когда пес сжевал его ботинок, Мег фактически оправдала безобразника. Мег обращалась с псом с такой нежностью, а с Николасом — с таким презрением, что он возмутился. Зря, наверное.

— Честное слово, мне очень жаль, — повторила Мег, не в силах посмотреть Николасу в глаза.

Да и зачем смотреть, она и так знала, что прочтет в его взгляде лишь равнодушие. Какое дело Николасу до ее переживаний? До сих пор ее чувства его нисколько не волновали!