"Перо на Луне" - читать интересную книгу автора (Уитни Филлис)

6


— Миссис Ариес ждет вас в парадной гостиной, — обратился Диллоу к Джоэлу. — Мистера Корвина мы пока положили там.

Элис первой проскочила в дом, за ней последовал Джоэл. Я поднялась по ступенькам и оглянулась на Кирка Маккея, оставшегося у "мерседеса" в ожидании дальнейших указаний.

— Побудь пока у машины, Кирк. Ты можешь нам понадобиться, если придется везти в больницу мистера Корвина, — сказал Диллоу.

Кирк серьезно кивнул, и у меня появилось ощущение, что он слышал весь наш разговор по дороге из Ок-Бей. Тем паче мне нужно с ним поговорить. Со времени нашего утреннего разговора в саду все изменилось. Кирк на мгновение встретился со мной взглядом и отвернулся. Его глаза успели сказать мне "Позже". Ладно, подождем до половины пятого.

Я вошла в дом и остановилась в дверях главной гостиной, ощущая себя незваным гостем. В глубине комнаты на диване сидел крупный мужчина. Элис подошла к нему и встала рядом. На нем была зеленая в клеточку рубашка и джинсы. Костлявые руки лежали на коленях и казались чем-то обособленным, словно орудие злодейства, которое живет своей собственной жизнью и почти не подчиняется хозяину. Младший брат, он выглядел старше своей сестры. У него были густые седые волосы, которые он зачесывал назад без пробора. Широкий лоб и единственное, что было живым в его лице — его глаза. Я ощутила, что его сдержанность отличается от сдержанности его сестры — она ближе к настороженному ожиданию. У Тима, безусловно, были трудности с пониманием, о чем идет разговор в комнате. Когда говорят быстро и сразу несколько человек, читать по губам практически невозможно. Поэтому он просто сидел, уставившись в пространство, и закрывался от чуждого ему мира звуков и слов. Я иногда видела, как мой отец делает то же самое, когда вокруг слишком много людей. Элис поняла это. Она села рядом и обхватила его за локоть, открыто показывая, что она на его стороне.

Миссис Ариес нахмурилась, ее привычная сдержанность дала трещину.

— Джоэл, не мог бы ты взглянуть на мистера Корвина? — сразу же попросила она. — Он все время стонет, возможно, его раны серьезны. Это просто ужасно. Мой брат становится слишком неадекватен, чтобы жить здесь.

Кресло миссис Ариес стояло посреди комнаты, в стороне от Тима, на которого она так сердилась. За ее спиной, на другом диване лежал, вытянувшись во весь рост, Фарли Корвин. Глаза закрыты, из глубокой раны на лбу сочится кровь. Рядом на ковре стояла на коленях Пиони, испуганная и дрожащая крупной дрожью.

Джоэл быстро обошел инвалидное кресло и начал осматривать пострадавшего.

— Как именно все случилось? — спросил он у миссис Ариес.

— Понятия не имею, — ответила та с негодованием. — На черной лестнице раздался ужасный грохот. Диллоу вышел туда и обнаружил, что мистер Корвин лежит без сознания на площадке второго этажа. Он ударился головой об острый край опоры, той, из лестничной решетки. Вот она, — миссис Ариес бросила взгляд на Пиони, — сказала, что Тимоти столкнул ее мужа с лестницы.

Пиони постаралась собраться с мыслями.

— Я видела, как все случилось. Фарли пошел наверх, чтобы навестить Тима, и я пошла с ним. Фарли только хотел показать старику фокусы, чтобы немного его развлечь. А потом этот монстр схватил его и спустил с лестницы! Фарли мог убиться. Хорошо, что он еще в детстве выступал в цирке акробатом и знал, как надо падать. Но потом он наткнулся внизу на опору и потерял сознание.

Элис вскочила на ноги и быстро оказалась перед миссис Ариес.

— Пиони может такие истории придумывать! Можно, я попробую узнать, как все было?

— Хорошая идея, — спокойно согласился Джоэл. — Давай, попробуй.

Миссис Ариес разгладила на коленях свое золотистое платье. Этот жест, казалось, разгладил и ее нахмуренный лоб, и она ничего не возразила.

Я вышла из дверного проема и поближе подошла к Тиму. Элис стояла перед ним и активно двигала губами, четко формируя слова. Дядя Тим, видимо, умел читать по губам, он внимательно смотрел на нее.

— Дядя Тим, расскажи нам, что произошло. Почему ты решил избавиться от старого Фарли?

Он заговорил, и его речь была очень похожа на речь моей матери — не совсем такая, как у слышащего человека. Рассказывал он неохотно, с паузами, но я подозревала, что дело не только в глухоте, но и в том, что он привык к одиночеству. Тем не менее, он "нарисовал" очень ясную — и убедительную для меня — словесную картину.

Фарли, по всей видимости, решил посмеяться над стариком, делая вид, что хочет его развлечь. Он пришел в комнату Тима и стал "играть" с различными предметами, заставляя их исчезать.

Элис оглянулась на нас.

— Дядя Тим не понимал, что это просто фокусы, и ему показалось, что вещи, которые были ему дороги, пострадали. Дядя Тим просил Фарли перестать, но тот не послушался. И дядя Тим тогда разозлился, схватил его и спустил с лестницы.

— Просто возмутительно! — воскликнула миссис Ариес, и ее слова относились не к Фарли.

Элис резко обернулась к ней.

— Он не толкал его с силой. И лестничная площадка была совсем недалеко. Если бы он не ударился головой, с ним все было бы в порядке.

Джоэл обратился к Диллоу, который маячил поблизости.

— Ты не позовешь Кирка? Мне нужна его помощь, чтобы перенести Корвина в машину и потом отвезти нас в больницу. Коринтея, не волнуйся. Все будет хорошо. Просто сделаем рентген, для гарантии.

Миссис Ариес кивнула ему и обратила свое внимание на меня.

— Дженни, вы мне не поможете вернуться в мою комнату?

Крамптон поблизости не было. Интересно, где она?

В гостиную быстро вошел Кирк, и они с Джоэлом вынесли Фарли к машине. Пиони ушла с ними, а Элис выбежала за ней на улицу понаблюдать за действом. Я покатила к двери инвалидное кресло миссис Ариес и, оглянувшись, заметила, что Тим так и сидит на том же самом месте, глядя в никуда, закрывшись в своем беззвучном мире. Мне хотелось его как-то поддержать, но он не знал меня, и сейчас для этого было не время. Поэтому я повезла миссис Ариес обратно к библиотеке. Откуда-то со второго этажа прибежала Крамптон, и они вместе с Диллоу пошли за мной. Мне показалось, что они друг другу совершенно не доверяют. Как только я поставила кресло перед балконной дверью, выходившей в сад, миссис Ариес отпустила обоих слуг одним мановением руки.

— Садитесь, Дженни, — коротко сказала она. — Случившееся неприятно, но не так уж важно — если не считать, что в ближайшее время мне придется что-то решать с Тимоти.

Сейчас было не время с ней спорить, поэтому я просто села и стала ждать, что же она сочла действительно важным.

— Я хочу знать все, что происходило в доме Литы. С самого вашего приезда.

Я кратко описала ей наш визит, стараясь его не драматизировать. Хотя избежать этого трудно было, когда дело касалось Литы Радбурн.

— Она верит, что Элис — это Дебби, — закончила я. — Кажется, она в этом абсолютно убеждена, правда, я не знаю, как к этому относиться.

— Не забывайте, что Лита — актриса, и вы стали ее аудиторией. А таковая у нее в последнее время бывает не часто — особенно незнакомая. Не сомневаюсь, что она и сама уверовала в это. Но вы не должны поддаваться. Кирк передал ей тот пакет, что я с ним послала?

— Да. Как вы и сказали, он подождал до самого нашего ухода и потом отдал ей пакет с запиской от вас.

Я замолчала, думая о неожиданном открытии, которое внес в эту ситуацию Джоэл.

— И что было потом? Продолжайте!

Я описала, как Лита открыла пакет и явно обрадовалась возвращению нефритовой статуэтки, хоть и сильно запоздалому.

— И тогда доктор Радбурн сказал своей матери, что ваш внук вообще ее не крал. Джоэл отдал ему статуэтку, по-детски хотел сделать широкий жест. А потом не смог признаться в этом, боясь отцовской порки. Эдвард не стал его разоблачать и не сказал вам правды о случившемся.

Миссис Ариес сидела молча, лежавшие на коленях руки были стиснуты, глаза закрыты. Когда она наконец заговорила, ее голос подрагивал.

— А я все эти годы я читала его вором! Я обвинила его… и выгнала из дома, что в конце концов привело его к смерти. Не понимаю, почему Джоэл не сказал мне правды, если знал, что его мать обвиняла в краже Эдварда.

Я подумала, что Лита говорила и о других пропавших предметах. Похоже, что миссис Ариес сейчас не принимала их во внимание.

— Может, он не считал этот случай таким уж важным. Тем более, что они с Эдвардом были тогда совсем мальчишками.

— Для Эдварда он был важным. Мой внук был сердит и расстроен, но я думала, что он просто хандрит. Я защищала его перед Литой, и он мог бы сказать мне правду. Как бы мне хотелось все изменить, вернуть.

Я подумала о Кирке и письме Эдварда, но ничего не сказала. Сначала мне нужно побольше узнать о возможных последствиях. Да я и в любом случае не могла сейчас говорить, Диллоу и Крамптон, наверняка, нас подслушивали.

Миссис Ариес резко сменила тему.

— Во всей видимости, Лита не смогла убедить вас, что Элис — ваша дочь?

— Я бы хотела, чтобы ей это удалось. Есть кое-какие мелочи, но слишком незначительные, чтобы на них можно было опираться.

Миссис Ариес с облегчением вздохнула, и я осознала, как сильно она хочет, чтобы Элис была ее правнучкой.

— Я не сомневаюсь, что Элис очень нужна любовь и забота, — сказала я. — И внимание. Не думаю, что сейчас у нее этого вдосталь.

— Ерунда! Пиони посвящает ей все время. Но я могу дать этой девочке гораздо больше, чем какие-то сантименты. Она получит возможность стать влиятельной женщиной этого города. Она получит хорошее образование, и острые углы сгладятся. Она сможет сделать прекрасную партию и заживет довольной жизнью…

Обсуждать с миссис Ариес "сантименты" было бессмысленно. У нее было свое представление о глубоких чувствах, но я подозревала, что из всех чувств она больше всего наслаждалась гневом. Изредка он вспыхивал в ее глазах, но не добавлял ни единой морщины. Она принадлежала к поколению, которое не задумывалось над чувствами, никогда их не анализировало. Интересно, какими были ее родители и как прошла ее юность? А потом взрослая жизнь с мужем и сыном? Я не видела в доме ни одной семейной фотографии.

— В любом случае, — продолжала она, — если вы не сможете за ближайшие дни предъявить мне реальные доказательства, я приму предложение Корвинов и откуплюсь от них.

Я спокойно ответила на ее деспотизм.

— Вы собираетесь отослать миссис Корвин? Мне кажется, что если Элис к кому и привязана, так это к ней.

Что может оказаться еще одним жестоким последствием похищения в раннем возрасте, подумала я. Насильственное разлучение с родными обрывает все узы, и даже память о том, что тебя любили, постепенно исчезает. Неважно, насколько сильны были эти чувства, они все равно заменяются новыми отношениями. Вероятно, Элис достаточно сильно привязана к Пиони, хоть и критикует ее. Разлучение может оказаться для нее болезненным. Еще одно разлучение. И как ни больно мне было об этом думать, я понимала, что с взрослением ребенка такая рана будет только увеличиваться.

Миссис Ариес ответила довольно резко.

— Естественно, я отошлю эту женщину. Фарли с радостью заберет свою жуткую женушку, как только получит от меня значительную сумму. Я собираюсь создать многолетний трастовый фонд, чтобы деньги нельзя было растранжирить. Там будет пункт, который не позволит им вернуться и требовать дополнительных денег. Если они в будущем причинят какие-нибудь проблемы, фонд будет ликвидирован и они останутся ни с чем. Мои адвокаты проработают все до последней детали. Я хочу, чтобы ребенок был в моем единоличном распоряжении. И именно поэтому мне необходимо исключить вас.

Исключить? Резкое выражение. Миссис Ариес представления не имеет, что Элис за ребенок, она очень мало вынесла из общения с ней. У нее в руках может оказаться еще один бунтарь-Эдвард, хотя я сильно подозревала, что Элис может оказаться даже посильнее его.

Миссис Ариес услышала какой-то звук и посмотрела в сторону двери. Крамптон уже вернулась в свой темный угол, но Диллоу по-прежнему стоял в дверном проеме и потом ступил в комнату, сделав несколько шагов к нам. Странно. Мне показалось, что миссис Ариес вдруг стало некомфортно под его прямым взглядом. Но она заставила себя встряхнуться и грозно глянула на Диллоу, напоминая, кто здесь хозяин.

— Элберт, тебе известно, что я собираюсь сделать, — сказала она.

Впервые я услышала, что она зовет Диллоу по имени, и, кажется, это имело какое-то особое значение.

— Тогда, вероятно, я должен подать заявление об увольнении. Миссис Ариес. — Было заметно, как он напряженно застыл.

— Не глупи! И вспомни о правилах, которые я установила. Мы позже это обсудим. Ты что-то хотел?

— К вам девочка, — сказал он и отступил в сторону.

Диллоу явно не хотел впускать Элис, и она просто обошла его по кругу. Миссис Ариес посмотрела на нее с большим, чем обычно, интересом.

— Входи, Элис, и расскажи мне о вашем визите к миссис Радбурн.

Элис, как всегда, подошла с таким видом, словно ожидала, что все ее слова будут оспариваться.

— Миссис Радбурн странная, но она мне понравилась. И мне нравится ее имя. Ли-ита, — с пришепетыванием сказала Элис и сделала большие глаза.

— Забудь об актерской карьере, — сказала миссис Ариес. — Чем она тебе понравилась?

— Она не забывала о моем присутствии, разговаривала как со взрослой. И еще она дала мне одну красивую штучку. — Элис повернулась ко мне. — Вы ее не потеряли?

Я открыла сумочку и сначала наткнулась на перо ворона. Под ним лежала аккуратно завернутая брошка в виде цветка лотоса. Элис взяла ее у меня из рук и нетерпеливо развернула обертку.

— Смотрите! Правда, она красивая? У меня такой никогда не было. Миссис Радбурн еще сказала, что я должна показать вам. — Элис подошла к инвалидному креслу и протянула миссис Ариес изящную коралловую вещицу.

Та с изумлением взяла брошку в руки.

— Как же… это украшение много лет назад подарил мне Льюис Радбурн. Он привез эту брошь из Индии специально для меня. Я думала, что потеряла ее. Я всегда жалела о ее пропаже, я очень дорожила этой маленькой брошкой. Не представляю, откуда она у Литы, но она принадлежит мне. И она это отлично знала, Элис, потому и предложила тебе показать ее мне.

Элис мгновенно превратилась в грозовую тучу и выхватила бы у нее свою брошку, если бы миссис Ариес не держала ее вне пределов досягаемости.

— Мама доктора Джоэла отдала ее мне! — закричала девочка. — Она сказала, что брошка останется мне на память о нашем визите. Если вы у меня украдете ее, я пойду в вашу комнату и заберу ее обратно. Она моя!

Миссис Ариес на мгновение застыла, не отдавая ей брошку, но потом внезапно сдалась.

— Прекрати это, Элис. И постой спокойно. Лита отдала тебе то, что ей не принадлежало, но я отдаю тебе то, что принадлежит мне. Давай, я прикреплю ее к твоему воротничку.

Неожиданно одержав победу, Элис остановилась и позволила приколоть украшение к своей джинсовой курточке.

— А теперь уходите, вы обе, — сказала миссис Ариес. — Я очень устала. Крамптон, принеси мне мой чай, пожалуйста.

Крамптон тут же ушла на кухню. У меня оставался свободный час перед встречей с Кирком, и я решила побыть с Элис.

— Интересно, дядя Тим еще внизу? — высказалась я.

Мы заглянули в парадную гостиную, но там было пусто. Элис направилась к черной лестнице.

— Он, наверное, пошел к себе. Но он говорил мне, что не возражает, если вы к нему зайдете…

На третьем этаже Элис прошла в глубину коридора, туда, где виднелась открытая дверь в какую-то комнату.

— Подождите здесь, — строго сказала она и пошла внутрь вперед меня.

Я увидела небольшую гостиную с простой обстановкой. Мебель, похоже, стаскивали сюда за ненужностью со всего дома. Однако книжные полки, ломившиеся от книг, были сделаны качественно и красиво. И эти книги, без сомнения, составляли жизнь Тима. Мои родители, по крайней мере, имели друг друга. Открытая дверь справа вела в спальню, а прямо передо мной находилась залитая солнцем мастерская. Она была завалена кусками дерева, инструментами и бутылочками краски.

Дядя Тим стоял в дальнем конце комнаты спиной к нам и смотрел на небо. Элис подошла к нему и подождала, пока он заметит ее. Мне очень понравилась такая тактичность. Если ты думаешь, что находишься в одиночестве, тебя может испугать даже простое прикосновение. Он заметил Элис, она показала ему на меня жестом, и он перевел на меня глаза.

— Все в порядке, вы можете войти, — сказала мне Элис.

Я прошла вперед, встала прямо перед стариком и протянула ему руку.

— Здравствуйте, мистер Радбурн. Я Дженни Торн.

Я говорила естественно, зная, что слишком усиленная артикуляция может ему помешать. Я все еще не представляла, насколько хорошо он умеет читать по губам. Об этом умении ходит много мифов, и слух оно полностью не заменяет. Имена всегда трудны для понимания, но Элис наверняка писала ему мое на бумаге.

— Вы можете называть его дядей Тимом, — сказала мне девочка. — Ему так нравится больше всего.

Старик взял мою руку в свою большую, загрубелую ладонь и чуть застенчиво произнес:

— Добро пожаловать, Дженни Торн.

— Можно, я осмотрюсь здесь? — Я обвела рукой комнату; язык тела всегда помогает общению, а некоторые жесты вообще универсальны. Слышащие полагаются на тон собеседника, даже не задумываясь об этом, а глухие лишены такой возможности. И язык тела помогает им восполнить выразительность голоса.

Тим понял меня и кивнул.

Мастерская была большим помещением, больше остальных комнат, и все здесь, даже книги, дышало личностью ее хозяина. На одной из стен висели полки с рядами резных поделок — это были миниатюрные тотемные столбы в несколько дюймов высотой, ярко раскрашенные. Казалось, Тим вырезал только их. Я подошла посмотреть на них поближе.

— Можно взять в руки? — спросила я.

У Элис был свой собственный язык жестов, и она с его помощью передала дяде Тиму мой вопрос, а на случай, если он все-таки не поймет, вопросительно подняла брови и коснулась одной из поделок. Старик наклонил голову и неуверенно улыбнулся мне. В нем уже ничего не осталось от того бесстрастного мужчины, который обратил свой внезапный гнев на Фарли Корвина.

Я хорошо понимала, какой удачей оказалась Элис для дяди Тима. Его сестра вряд ли старалась отчетливо двигать губами и наверняка бессмысленно жестикулировала. Элис стала для Тима маленьким человечком, которому небезразлично, что он думает и чувствует. И, скорее всего, это вложили в Элис мы с моими родителями, когда ей было три года! Панцирь, которым оброс Тим, появился из-за невнимания окружающих и страха, что его отправят в "плохое место". Только представьте себе, какой силы был этот страх, если он даже ни разу не попытался сломать панцирь и выбраться наружу?

Я улыбнулась ему в ответ и взяла одну из фигурок. Я не раз видела фотографии больших тотемных столбов на Северо-западном побережье и немного разбиралась в резьбе по дереву — это было еще одно хобби моего отца, помимо работы в саду. Фигурка Тима была красивой и вырезана много искусней, чем у моего отца. Ярко раскрашенные поделки со странного вида птичьими, звериными и человеческими лицами представляли собой маленькие произведения искусства. Они до мельчайших деталей отличались друг от друга.

— Дядя Тим не делает копии больших столбов, — объяснила Элис. — Он не берет чужие идеи — ему нравится создавать свои собственные. Его научили вырезать из дерева индейцы, которые делают тотемные столбы в Тандербердовском парке. Им нравится его работа, а ему нравится их. Они его друзья. Им неважно, что он их не слышит и говорит не как другие. Я иногда хожу с ним в этот парк.

— Ты молодец! — похвалила ее я и уже хотела выразить Тиму восхищение его мастерством, но он снова отошел к окну и повернулся к нам спиной. Возможно, он думал о Фарли Корвине и том, что произошло. — У Тима есть какие-нибудь друзья, которые могут его навещать — или к которым он сам может ездить? — спросила я у Элис.

— Она не позволит ему завести друзей. Только не старая Коринтея! Хотя против индейцев она не возражает. Наверное, она думает, что они не считаются за людей, а они не хотят сюда приходить.

Во мне снова поднялось до боли знакомое негодование. Я знала, как иногда могут слышащие относиться к глухим. Мой отец в молодости страдал из-за этого. И я сама видела, какими зажатыми и испуганными приходили ко мне в класс глухие дети, как они стыдились и стеснялись своей глухоты. И те же родители ненавидели язык жестов, потому что он показывал их ребенка не таким как все, неправильным. Одна из матерей совсем недавно сказала мне, что хочет научить свою дочь читать по губам, чтобы она не отличалась от других детей. Но для ребенка, который родился глухим, это трудный навык, и таких детей нужно учить всем возможным способам общения.

— Эта птица наверху вашего столба — ворон, — сказала Элис. — Дядя Тим рассказывал мне много историй о воронах. — Она пихнула Тима локтем и постучала по фигурке, чтобы он понимал, о чем мы разговариваем.

— Я сегодня утром видела одного ворона, — сказала я Тиму и стала поворачивать в руках фигурку, восхищаясь искусным узором. — И миссис Радбурн дала мне вороново перо. Это мать Джоэла. — Я вынула перо из сумочки и протянула его Тиму. — Расскажите мне о воронах.

Старик взял перо, восхищаясь его природным совершенством. Потом он показал мне на кресло, а сам уселся на высоком табурете. Элис поняла, что на подходе новая история. Она села на пол, скрестив ноги, и приготовилась слушать. В мастерской Тима ей было много лучше и веселей, чем в любом другом месте.

Как я и думала, с речью у Тима все было в порядке, поскольку в детстве он мог слышать и как все учился говорить, читать и писать. И с интеллектом у него тоже все было нормально.

— Как гласят индейские легенды,— начал Тим свой рассказ, — когда-то давным-давно жили рыбаки, которые отгоняли птиц, чтобы те не покушались на рыбу, которая, как они считали, принадлежит им. И вот однажды один ворон пригрозил рыбакам, что если они не оставят в покое птиц, он украдет луну с неба. Рыбаки над ним только посмеялись. А ворон схватил луну в клюв и улетел далеко-далеко. Рыбаки не могли ловить рыбу в темноте, и им пришлось заключить сделку с вороном, чтобы он вернул луну обратно. Они даже обещали вырезать его изображение на тотемных столбах. С тех пор, завидев любого ворона, люди всегда бросают ему рыбу. И венчают тотемные столбы вороновой головой.

— Какая замечательная история, — сказала я Тиму, и тот, явно польщенный, отдал мне обратно мое перо.

Я снова пригляделась к перу и опять ощутила что-то неопределенно знаковое, как тогда, когда впервые взяла его из рук Литы. Но по-прежнему так и не смогла поймать ускользающую мысль.

— Дядя Тим рассказывает очень интересные истории! — Лицо Элис озарилось улыбкой, и мрачная, обиженная девочка исчезла. Так могла бы сказать Дебби. Я чувствовала это. Она интуитивно умела общаться с глухими. Мне ужасно хотелось прикоснуться к ней, но, как ранее указал Джоэл Радбурн, у нее уже есть мать.

— Давайте покажем дяде Тиму какие-нибудь жесты глухих? — предложила Элис.

Он внимательно посмотрел на нас, и я показала ему жест приветствия, а потом прочертила Т-И-М пальцами. Элис повторила за мной и потом сунула мне бумагу и карандаш, чтобы я написала Тиму, что именно я ему "сказала".

Тим неуверенно попробовал повторить жест, и я "написала" пальцами для него еще и Э-Л-И-С.

— Вы не говорили старой… Коринтее, что можно было бы отдать Тима в школу, где он смог бы научиться жестам и всякому другому? — спросила девочка. — Я могла бы поехать туда с ним.

— Не было подходящего времени, — ответила я.

Элис нахмурилась.

— Она на него так злится, и совсем никого не слушает. Глупая старая леди.

— Не думаю, что она на самом деле глупая. Она просто не понимает.

— Но он же ее брат… она должна понять.

Мне нечего было ей ответить. Иногда родственники становятся наихудшими препятствиями в жизни глухих — когда они пытаются делать вид, что глухоты не существует. Что-то вроде отрицания из ложной гордости. Я подозревала, что миссис Ариес была бы не против притвориться, что ее брата вообще не существует.

Элис же продолжала.

— Однажды дядя Тим рассказал мне, что у его сестры и моего отца произошла большая ссора перед тем, как он уехал из дома. А потом она отослала дядю Тима в такое место, где у людей все перепутано в головах. Эдвард — который, наверное, мой отец — так больше и не вернулся, потому что очень рассердился на свою бабушку. Хотя перед отъездом он зашел к дяде Тиму и сказал, что уезжает.

— Но миссис Ариес все-таки забрала Тима домой.

— По-моему, только потому, что врачи сказали, что у него с головой все в порядке. Я спрашивала у доктора Джоэла и он немного объяснил мне. Если человек не может слышать, это не значит, что он сумасшедший. Но дядя Тим все равно считает, что сестра хочет от него избавиться, поэтому он и старается быть осторожным. Сегодня он об этом забыл, когда спустил с лестницы старого Фарли, и я этому очень рада.

Тим уже не мог следовать за нашим разговором, но для меня было важно узнать кое-какие вещи. Образ Коринтеи Ариес становился все менее привлекательным.

Я поставила маленький тотем обратно на полку и убрала в сумочку перо ворона. Затем повернулась к Тиму.

— Вы их продаете?

Он покачал головой, и за него ответила Элис.

— Он не хочет быть конкурентом индейцам, которые нуждаются в деньгах. Они делают декоративные тотемы, очень красивые… и большие. В фут или два высотой. Они занимаются только большими столбами по заказам музеев и парков. Кроме того, он говорит, что сестра все равно не позволила бы ему торговать своими фигурками.

— По-моему, они очень красивые, — сказала я. — И мне бы хотелось иметь такую. Я скажу ему об этом на языке жестов.

Жесты амеслана бывают вполне описательными. Я коснулась тотема, который только что держала в руке, и подкрепила это жестом и соответствующим выражением лица. Дядя Тим улыбнулся, показывая, что он понял и ему приятно. Я показала ему как сделать жест "красиво" — надо поднести руку к подбородку, почти касаясь его, потом так же ко лбу и затем кругом обвести лицо. Этот жест напоминает осторожное приоткрывание вуали.

Тим с энтузиазмом повторил жест, показывая на меня. Он быстро бы научился, получи он такой шанс. Но пользы от этого немного, если окружающие не понимают языка глухих.

Элис повторила мои движения, так быстро показывая жесты, что мне даже пришло в голову, не могут ли ее руки "помнить". Наблюдая за ней, старик заметил брошку в виде цветка лотоса у нее на воротнике. Он коснулся броши и спросил, откуда она у нее.

Элис объяснила на словах, но поскольку он явно понял не все, она написала ему в блокноте, что брошку дала ей Лита Радбурн, что миссис Ариес хотела ее отнять, но потом вернула.

Ее рассказ как будто очень взволновал Тима. Он вдруг затряс головой и подтолкнул Элис к двери, словно что-то его расстроило или даже испугало. Он был расстроен и обеспокоен, но объяснять ничего не хотел.

Единственным его желанием было, чтобы мы ушли, но на пороге я остановилась перед ним и сделала жест "спасибо" — прижала пальцы к улыбающимся губам и вытянула к нему руку ладонью вверх. Он не нуждался в словах, что понять меня. На мгновение он растерянно уставился на меня, словно разрываясь между желанием меня выставить и мне ответить.

— Все в порядке, — сказала я, и подкрепила свои слова жестом.

Тим снова уставился на брошку, и Элис потащила меня из комнаты.

Как только мы вышли за порог, Тим с грохотом захлопнул за нами дверь — скорее всего, намеренно, поскольку он наверняка помнил об этом звуке.

— Почему он так расстроился? — спросила я у Элис, когда мы стали спускаться по лестнице.

— Я не знаю. Может, он что-то помнит об этой брошке. Я как-нибудь вызнаю, когда он немного успокоится.

Я поблагодарила ее за визит к Тиму, но она уже потеряла интерес. Мы спустились на первый этаж, и она стала к чему-то прислушиваться.

— В чем дело? — спросила я.

Элис с облегчением вспомнила.

— А Фарли-то нет! Так куда лучше.

— Ты его боишься?

Ее глаза распахнулись, и на какой-то миг она дала слабину.

— Иногда боюсь. — И, сорвавшись с места, она побежала по коридору, словно поняла, что позволила мне увидеть слишком многое.

В этот момент я ненавидела Фарли Корвина больше всего на свете. Я не желала быть одной из тех, кого Джоэл назвал "цивилизованными людьми".

Однако уже пришло время идти в сад на встречу с Кирком. По пути к черному ходу я столкнулась с Диллоу, который выходил из комнаты миссис Ариес.

— Миссис Торн, миссис Ариес приглашает вас присоединиться к ней сегодня за ужином, если вы не против. В шесть часов.

— Я приду, — ответила я. — Есть какие-нибудь новости из больницы?

— Кирк привез мистера Корвина домой, миссис Торн. Кажется, с ним все в порядке.

Диллоу всем своим видом показывал, как он не одобряет Фарли Корвина.

Я поблагодарила его и пошла к черному ходу, чтобы спуститься по холму к нижнему саду. На этот раз Кирк Маккей так легко не отделается. Теперь для меня было важно все, что связывало — или разъединяло — Эдварда с Элис.