"Прыжок" - читать интересную книгу автора (Коул Мартина)

Глава 34

С Банти — с таким выражением лица — можно было писать картину. И хотя Гарри и самому было страшновато, он наслаждался ее замешательством.

— Не сомневаюсь, что эта женщина способна вывести нас на чистую воду. Мы можем хоть что-нибудь сделать? — прохныкала она.

Стефан откровенно зевнул, небрежно прикрывшись рукой. Банти как женщина никогда не нравилась ему; он был в еще большей степени безразличен к ней, чем к Донне.

— Нам надо сохранять спокойствие, Банти. Завтра я полечу в Шри-Ланку и быстро разберусь там со всеми проблемами, как только окажусь на месте. И когда это небольшое дельце закончится, все опять вернется в нормальное русло. Мы зарабатываем много денег — особенно вы двое. А деньги Джорджио лежат в банке. Не беспокойтесь попусту. Да, это неприятно, но, считайте, все уже закончилось.

Банти с неприкрытой враждебностью уставилась на него:

— Что ты обо всем этом знаешь? Мой Гарри чуть задницу свою не положил, пытаясь удержать сегодня эту суку от ссоры. Она в действительности знает гораздо больше, чем показывает. Донна просто притворяется — этакий наивняк! Тебе, Стефан, пора бы выяснить, как много она знает. Спроси у Джорджио, что он ей наговорил. Она всех нас сейчас держит на мушке.

— Я все выясню! Успокойся, ладно? — не спеша поднялся со своего места Стефан. — Я же только что об этом сказал! — Он стиснул зубы. — Как только я повидаюсь с Кэнди и этим человеком, все утрясется, и мы вернемся к нормальной жизни. В любом случае к Новому году все операции состоятся и в Германии, и во Франции. Расслабься! Перестаньте дергаться и, что самое главное, продолжайте играть свои роли. Никто не должен заподозрить вас ни в чем. А Дэнни Килбрайд точно работает на Левиса. Если это не так, значит я — Джек Николсон. Это очередная страшилка для Джорджио, вот и все. Левис пытается заставить Джорджио заплатить. Ему нужны деньги. Если мы не будем пороть горячку, то останемся целыми и невредимыми. Все закончится очень скоро. А теперь я, пожалуй, заеду к Донне и проявлю сочувствие и заботу. Я все же прихожусь ей деверем…

Гарри проводил уходящего Стефана тоскливым взглядом.

— Что ты об этом думаешь, Банти? Может, нам пора залечь на дно? И передать все дела Стефану и Джорджио?

Банти фыркнула так громко, как не подобает фыркать настоящей леди, да еще и причмокнула губами.

— Голос у тебя, Гарри, как из прямой кишки! Ты же знаешь: меня это раздражает. Мы могли бы сколотить чудное состояние всего за один год. Посмотри, как много мы уже заработали. — Она плюхнулась на диван рядом с мужем и тихо засмеялась. — Посвятим зарабатыванию денег еще один год. А потом мы с тобой отойдем от дел, как и мой папочка, и будем делать все что нам заблагорассудится, не беспокоясь, откуда брать деньги.

Гарри зажмурился, делая вид, что напряженно думает.

После сегодняшних разговоров перспектива заполучить кучу денег уже не казалась ему уж такой заманчивой. Они, как оказалось, были замешаны в чем-то очень серьезном. Одна только мысль о преступном характере этих дел пугала Гарри и не давала ему уснуть по ночам. Его жена, как женщина и хранительница очага должна была бы первой возразить против этого опасного бизнеса, но она с каждым днем лишь становилась все жаднее и жаднее. Гарри же всерьез мечтал о том, чтобы никогда не видеть и вообще никогда не встречать Джорджио Бруноса. Он горько сожалел, что позволил тому соблазнить себя деньгами и втянуть в свои аферы…

На самом деле Гарри сожалел о многом. Например, о том, что встретил в этой жизни Банти, ее отца и всех прочих и разных.

— О чем ты думаешь, Гарри?

Голос Банти, резкий и гнусавый, терзал уши Гарри.

— О чем я думаю? Вообще-то о тебе, дорогая. — Он увидел на лице жены нелепое и несвоевременное выражение — кисло-сладкую мину — и тихонько вздохнул. «Я в ловушке. И прекрасно понимаю это».

Донна молча смотрела, как Стефан прибивал на место половицы и клал сверху ковры. Работая, он не переставал громко ворчать:

— Тебе придется достать нормальное ковровое покрытие, чтобы заменить этот мусор. Они просто разодрали его. Проклятые ублюдки! Держу пари, ты была в шоке, когда приехала домой после посещения Джорджио и обнаружила их в своем доме. Не так ли?

Он говорил с ней вполне нейтральным тоном. И Донна молча кивнула, выражая согласие. Ее изумрудно-зеленый костюм был измят, макияж — смазан. Она мельком глянула на свое отражение в зеркале и осталась собой недовольна. В доме все еще наблюдался полный разгром. Маэв и Долли убирали все внизу, а Донна предположительно должна была навести порядок в спальне.

— Это все из-за того, что они нас подозревают. Они следили за нами весь этот год. Но, по крайней мере, они ничего не нашли. Это — главное.

Стефан поразился ее словам: «Донна открыто признает, что они могли что-то найти! Похоже, она наконец-то выросла». Стефану было приятно убедиться, что слишком уж порядочная, такая хорошая, каких даже не бывает, Донна Брунос наконец-то погрязла в явно незаконных делах. Но внешне он не подал виду, что доволен. Распрямил спину, оторвавшись от работы, и успокоительно заметил:

— Джорджио из тех, кто выживает, Донна. Он выберется и из этой передряги. Он всегда умел выпутываться из любых сложных ситуаций.

Донна насмешливо поглядела на Стефана.

— Вряд ли можно назвать отбывание восемнадцатилетнего срока примером такого умения. А как ты считаешь?

Стефан сжал губы в ниточку. И хорошо подумал, прежде чем ответил ей:

— Все зависит от того, из какой ситуации надо выпутаться, не так ли? Наверное, ты уже поняла, что твой золотой мальчик вовлечен в довольно тяжкие преступления. Даже если бы половина всего была известна властям, его не выпустили бы из тюрьмы. А теперь они намерены еще и выкинуть ключ от его камеры, образно выражаясь… Но вообще-то это не имеет никакого отношения ко мне. Разве не так? — Он высокомерно улыбнулся ей. Донна почувствовала горячее желание треснуть его кулаком по безмятежной физиономии. Ее спасло от необходимого ответа появление Маэв. Та буквально ворвалась в комнату с двумя кружками кофе.

— О, вы только посмотрите, во что они превратили этот дом! Какого черта они здесь искали? Я все время спрашиваю себя об этом. — Она обвела взглядом комнату и покачала головой. — Вот, пейте! — Она дала каждому по кружке. — В котором часу твой рейс, Стефан?

— В два тридцать. Мне надо выбрать минутку для сборов. Я еще не совсем готов.

Донна отхлебнула глоток густого ароматного кофе, наслаждаясь его теплом и изысканным ароматом.

— Ты опять летишь на Родос, да? — из вежливости спросила она Стефана. — А куда едет Марио?

Маэв подняла с пола кое-какую одежду и положила эти вещи на кровать.

— Стефан летит не на Родос, — уточнила она, — он отправляется на короткие каникулы в Шри-Ланку. Еще несколько дней назад забронировал себе билет.

Донна почувствовала, как затылок ее словно обдало ледяной водой. Эта новость ее явно встревожила. Но она сохранила внешнее спокойствие и непринужденно сказала:

— Везет же тебе! Я с удовольствием съездила бы в Шри-Ланку. Мы с Джорджио планировали поехать туда до того… — Она запнулась. — До того, как все это случилось.

У Стефана хватило милосердия не смотреть на нее.

— Я просто подумал, что неплохо съездить туда передохнуть, вот и все. Мне там всегда нравилось. В прошлом году я был в Гоа. Ты помнишь?

Донна кивнула, настороженно наблюдая за ним.

— А где сейчас ты собираешься побывать?

Стефан приподнял плечи, изображая забывчивость:

— Не могу вспомнить название!

Маэв отвлеклась от складывания вещей и напомнила:

— Хиккадоа. Так ведь, кажется? В любом случае нечто вроде этого. Я слышала, как ты говорил Марио об этом третьего дня. И это название почему-то застряло у меня в голове.

— Никогда не слышала о таком, — беспечно улыбнулась Донна. — Но название приятное.

Стефан со стуком поставил на стол кружку.

— Интересно, допрашивали ли сегодня Джорджио? — неожиданно спросил он. — Если они перевернули весь дом, то, держу пари, наверняка потащили его на допрос. Интересно, что они могли тут искать? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет, Донна?

Маэв искоса посмотрела на них и смущенно вздохнула, заметив, как ее сын и невестка едят глазами друг друга с неприкрытой враждебностью на лицах.

— Понятия не имею! А ты что, и вправду думаешь, что они сейчас могут допрашивать моего Джорджио?

Стефан кивнул.

— Могу любые деньги поставить на это, дорогая. Они ничего не делают каприза ради. Наверное, у них есть веские основания. Надо же было, к примеру, получить ордер на обыск этого дома… Теперь тебе следует быть осторожней: они могут следить за тобой.

— А для чего им следить именно за мной? — с легкой обидой в голосе спросила Донна.

— Ну не знаю. Они, возможно, считают, что ты в чем-то замешана. Ты же сама говорила: они уже в прошлый раз переворачивали здесь все вверх дном, тогда когда арестовали Джорджио. Иначе зачем бы они стали это повторно делать сейчас?

Стефан явно смаковал эти подробности. Ему доставляло, по всей видимости, извращенное удовольствие вызывать своими словами встревоженное выражение на лице Донны. На самом деле он был доволен уже тем, что ему наконец-то удалось отвлечь ее внимание от Шри-Ланки. Стефан повернулся к Маэв и нежно чмокнул ее в щеку.

— Пожалуй, я лучше поеду, девочки. Мне завтра предстоит долгое путешествие…

Как только он вышел из комнаты, Маэв тихо сказала:

— Он мой сын, Донна, но мне с каждым днем все труднее любить его. Я к нему начинаю испытывать чувство брезгливости, словно он какой-то грязный, скользкий. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

Донна, сочувственно поглядев на напряженное лицо Маэв, ответила:

— Как это ни забавно, но я хорошо понимаю, что вы хотите этим сказать.

Джорджио привели с допроса назад в крыло сразу после того, как подали завтрак. Он направился прямо в камеру Левиса и вошел туда, не постучавшись, хотя обычно не позволял себе такой дерзости. Дональд Левис ел из миски кашу, расстелив на столе перед собой газету «Гардиан». Не поднимая глаз от газеты, он сказал:

— Привет, Джорджио, я тебя ждал.

Джорджио сорвал газету со стола и, скомкав, бросил ее в угол.

— Какого черта стряслось прошлой ночью, Дональд?! И не притворяйся, будто ты ничего не знаешь об этом, потому что я тут же все выясню, приятель. Тут же, черт побери!

Левис засмеялся. При свете электрической лампочки его ровные белые зубы казались желтыми.

— Мы вдруг осмелели, не так ли? — Он резко оттолкнул от себя миску с кашей и язвительно произнес: — Садись, Брунос. И заткнись, мать твою! Когда я захочу услышать твое мнение, я тебя спрошу.

В проходе нарисовался Рикки.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Левис?

Дональд отрицательно покачал головой.

— Если ты мне понадобишься, Рикки, я тебя позову. Стой в коридоре и будь на стреме.

Джорджио сел, осознавая, что иного выбора у него нет.

— Итак, Джорджио, мы с тобой хорошо общаемся друг с другом с тех пор, как я вернулся из больницы. Но вопрос о моих бабках еще не отпал. Я решил, что они мне понадобятся, и очень скоро. Если я не получу своих денег, то позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не вышел отсюда. Я могу пристроить тебя с такой же легкостью, как поглощаю свой завтрак… Молодой человек по имени Дэнни Килбрайд обвиняется в убийстве. Я уже устроил все так, чтобы он добровольно начал сотрудничать с полицией. И вот теперь они заговорили об убийстве человека. Я сказал Килбрайду, чтобы он свалил на тебя вину за три ограбления на севере Англии. Ты можешь это обвинение от себя отвести. Однако оно навредит тебе в вопросе об апелляции, не так ли?

Мне нужны эти деньги, мать их, Джорджио! И как можно быстрее! Мяч уже на твоей стороне поля, можешь не беспокоиться. Кстати, прошлой ночью у тебя дома все перевернули вверх дном — даже подняли половицы. Это Лоутон постарался, твой старый друг и наставник… Я принесу тебе столько горя, парень, что ты будешь не в состоянии ни соображать, ни вообще двигаться, черт побери, к тому времени, когда я закончу! Я сделаю так, чтобы ресторан твоих родителей сровняли с землей. И устрою так, чтобы твоя сестра Мэри и ее дети считались без вести пропавшими. А сейчас клянусь перед Богом: либо мы с тобой договариваемся и становимся закадычными приятелями, как прежде, либо я начинаю видеть в тебе своего самого злостного врага. А ты понимаешь, что это значит здесь, не так ли?

Джорджио почувствовал, что в горле у него пересохло. «Сейчас мне это не нужно. Пройдет еще пара недель, и я выберусь домой, целый и невредимый. А Левис останется лишь страшным воспоминанием…»

Левис внимательно следил, как Джорджио борется с собой. И в следующий момент выложил козырную карту:

— И не рассказывай мне все эти байки: мол, если я убью тебя, то никогда не получу денег. Теперь я это делаю не из-за денег, Брунос. Отныне это стало моим личным делом, делом чести. Я убью тебя, если не получу денег. Причем смерть Тимми покажется детской забавой по сравнению с тем, что я придумал для тебя, парень.

Джорджио понимал: Левис вовсе не кривит душой. После лечения от раны он вернулся в крыло еще более крепким и сильным. Заключенным в крыле было известно по слухам, что Брунос должен Левису деньги. И теперь Левису приходилось поднимать этот вопрос, чтобы спасти лицо и показать свою силу. Джорджио не мог иметь претензий к нему: здесь не было места личной неприязни. Так действовал закон тюрьмы. И он соблюдался всеми здесь с гораздо более жесткой обязательностью, чем любой другой человеческий закон.

— Ну, так что скажешь?

Джорджио пришлось, хотя бы внешне, склониться перед неизбежностью поражения. Как бы прикинув в течение короткого времени что-то в уме, он пробормотал с жалким видом побежденного.

— Я доставлю для тебя деньги в течение двадцати восьми дней. Мне надо попросить кое-кого, чтобы они приготовили нужную сумму. Но это не проблема. Однако мне нужно взамен твое слово, что после этого со всеми преследованиями будет кончено. Мы с тобой неплохо ладим, и я бы не хотел, чтобы из-за этих дел мы потом рассорились.

Левис выиграл битву. И мог позволить себе быть великодушным.

— Не переживай, Джорджио. Я заставлю легавых слезть с твоего хвоста. Мы тогда с тобой вместе будем планировать, что нам делать в этом крыле. Не мешало бы нам и сейчас пожать друг другу руки. — Левис протянул ему руку для пожатия. — И, между нами говоря, я думаю, мы вдвоем сможем прекрасно справляться с работой.

— Что ж, ты выиграл, все честь по чести, Дональд, — смиренно улыбнулся Джорджио. — А теперь насчет двух этих подонков… Могу я заручиться твоим словом, что ты позволишь мне расправиться с ними? Я уже все мозги себе сломал, думая, как их достать. И мне кажется, что я придумал способ внести оживление в эти места. От твоего имени, разумеется.

Дональд поковырялся ногтем между зубами, выдержав таким образом паузу. После чего ответил:

— Конечно!

Джорджио и Левис обменялись улыбками, и Джорджио даже дружески подмигнул ему. «Теперь я могу позволить себе держаться с ним на дружеской ноге, — думал Джорджио. — Все, что бы ни получилось, следует обращать себе на пользу. Отныне мы с Левисом станем своего рода сиамскими близнецами. Он жаждет моих денег, а я хочу устроить такие беспорядки, каких «Паркхерст» еще не видывал. И наши интересы в определенных точках совпадают…»

— Хочешь, принесу нам обоим по чашечке славного чая? — угодливо предложил Джорджио.

Левис чуть ли не с радостью кивнул:

— А почему бы нет?

Алан увидел Донну раньше, чем она заметила его. Он довольно долго смотрел на нее, сидевшую у окна за ресторанным столиком, пока она пила минеральную воду и наблюдала за происходящим в ресторанном зале. Спустя некоторое время Алан улыбнулся от удовольствия: «Она действительно очень красивая женщина». Донна была одета как всегда безупречно: простое, но прекрасно сшитое черное платье с глубоким вырезом у шеи, прозрачные черные колготки в сочетании с высокими черными же ботинками. Достаточно строгий стиль деловой женщины. В то же время в ее облике оставалась ранимость юной девушки. Она выбрала темно-красную помаду, и этот цвет как бы придавал губам легкую детскую припухлость.

Алан Кокс подошел к Донне, приветливо улыбаясь. На мгновение он замер рядом с ней, вдыхая холодноватый аромат ее духов. Духи «Хлоя» теперь у него ассоциировались исключительно с ней.

— Здравствуйте, Донна. Я не ожидал вас тут сегодня увидеть.

Донна подняла на него глаза, в которых таилась тревога.

— Они разрывают меня на части, Алан, — тихо сказала Донна.

Алан подал знак официанту и сел на стул напротив нее.

— Я слышал об этом. Но с этим мы уже, кажется, разобрались. Как мне сообщил один мой знакомый, Левис настроен против Джорджио, потому что тот должен Левису огромную сумму денег…

В это время к их столику подошла высокая темноволосая девушка, одетая в форму сотрудниц ресторана — черная юбка и белая блузка. Донна обратила внимание, как мило официантка улыбается Алану, и на мгновение позавидовала непринужденной манере девушки общаться с мужчинами.

— Принесите нам бутылку красного вина, приличного хотя бы наполовину, если не возражаете. И меню. Хорошо? — попросил Алан.

Девушка была почти незаметно изысканно подкрашена. Ее свежее личико будто светилось изнутри.

— Конечно, мистер Кокс!

Донна прикрыла глаза от удовольствия. Девушка и так поразила ее воображение своей прелестью, и вдобавок у нее оказался приятный французский акцент.

— Прелестная девушка!

Алан кивнул, соглашаясь.

— Очень хорошенькая. Шарлотте только двадцать, но она умна, как Эйнштейн. Далеко пойдет!

Донна сделала еще глоток минеральной воды.

— А вы знаете, за что Джорджио должен Левису деньги?

Алан пожал плечами, не желая выдавать своей осведомленности.

— Разумеется, до меня доходили кое-какие слухи. Но ничего конкретного.

Вернулась официантка и принесла вино. Донна учуяла в воздухе намек на аромат «Шанели». Шарлотта опытным движением откупорила вино и разлила его по бокалам. Потом положила перед каждым меню и, еще раз улыбнувшись, отошла в сторону.

Алан сделал большой глоток «Мутон Каде».

— Так какие же счеты между Левисом и вашим стариком? — спросил он.

— Джорджио затеял с ним совместный бизнес в Шри-Ланке и в Таиланде. Они должны были построить там отели, чтобы перехватывать туристов. Ведь Джорджио, в конце концов, строитель, вам это известно. Как он мне объяснил, бизнес этот абсолютно легальный… Ну, так вот: суть в том, Алан, что какой-то человек подставил его со строительными участками. Оказалось, у них не было разрешения на строительство, не существовало соглашения с правительством, в общем — ничего. Джорджио потерял на этом некоторую часть своего состояния. К несчастью, то же случилось и с Левисом. Вот почему Джорджио оказался замешанным в ограблении. Ведь он для строительства этих отелей ободрал все свои другие дела, собирая необходимый капитал. При этом сам едва не разорился. Ну, а остальное вы знаете, Алан.

Некоторое время Алан Кокс молчал, переваривая информацию. Он мысленно спрашивал себя: «Сколько во всем этом правды? Как в представлении Джорджио должен выглядеть гладкий рассказ?»

— А что вам удалось самой узнать о делах в Шри-Ланке и Таиланде? — спросил, наконец, он. — У вас есть какая-нибудь документация, которая могла бы пролить свет на эту историю?

Донна отрицательно покачала головой.

— Можно сказать, что почти ничего нет. Только несколько писем и брошюр. Пару дней назад я получила факс. Там говорилось, что у них случились какие-то неприятности. Потом, прошлой ночью, когда полиция покинула наш дом, ко мне завернул Стефан. И я узнала, что он летит в Шри-Ланку. Это мне показалось весьма подозрительным. Я ему не доверяю. — Она залпом выпила вино, словно оно могло как-то ей помочь, и закончила свою мысль: — Если в этом замешан Стефан, то я ставлю свой последний грош, что там происходит нечто незаконное. В факсе содержалось еще одно сообщение. Там было написано: «Остановил погрузку до дальнейших распоряжений».

Алан мягко взял ее за руку:

— Веселее, девочка! Мы выясним, что к чему. Когда Джорджио будет здесь, это облегчит дело. Я признаю, что Стефан может быть чирьем на заднице. Однако он отличается проницательностью. Может, Джорджио хочет, чтобы Стефан не привлекал к себе излишнего внимания, на месте во всем разобрался. Особенно это актуально сейчас, когда Левис висит у Джорджио на хвосте. Должен признаться: если бы вы были моей женой, я не захотел бы, чтобы Левис преследовал вас. В то же время я на вашем месте не стал бы слишком переживать за Стефана. Вы лучше сосредоточьтесь на прыжке. Теперь до него осталось совсем немного времени. А потом мы узнаем, что там у них за счеты.

К ним снова подошла официантка и поинтересовалась, готовы ли они сделать заказ.

— Нам, пожалуйста, два домашних обеда. И скажите Джулио, чтобы он сервировал стол у меня в кабинете. Откройте еще одну бутылку вина, а потом оставьте нас в покое, дорогая, ладно?

Лицо девушки выразило целую гамму чувств… Донна почувствовала легкий укол жалости к ней. Алан поднялся с места, чтобы идти к себе. Он прихватил со стола стаканы для вина и непочатую бутылку. Донна двинулась вслед за ним вверх по лестнице, ведущей к его кабинету.

В кабинете он усадил Донну на маленький диван. Оттуда, удобно устроившись, она стала наблюдать, как Алан руководит Джулио, накрывавшим на стол. Когда он, наконец, подсел к ней на диван, Донна заулыбалась.

— А вы настоящий хлопотун, Алан Кокс! Вам об этом кто-нибудь говорил?

— Моя жена всегда так говорила. Я постоянно выступал организатором. Это у меня природный дар.

— А вы еще когда-нибудь женитесь, Алан?

Он удивился ее вопросу (Донна заметила это) и отрицательно покачал головой.

— Вряд ли, девочка. Я не хотел бы опять связываться с кем-нибудь. А вы?

— Что я? — нахмурилась Донна.

— Вы бы еще раз вышли замуж?

Донна сердито выпрямилась, задетая за живое эти странным вопросом.

— Но ведь я же не в разводе, не так ли? Я все еще замужем!

Алан смущенно уставился на свой стакан, разглядывая его так внимательно, словно тот вдруг стал для него самым интересным предметом на свете.

— Ну, конечно, я совсем забыл!

Они непринужденно рассмеялись, хотя оба понимали: она просто ловко увернулась от прямого ответа.

— А как вы думаете: что происходит на Шри-Ланке? — неожиданно вернулся Алан к прежнему разговору.

Донна пожала плечами.

— Право не знаю. Признаюсь, я немного скептически отношусь к бизнесу в Таиланде. Особенно сейчас, когда к делу подключился Стефан. Честно говоря, я не удивлюсь, если у него там окажется собственный бордель. У него, но не у Джорджио. Что ни говори, Джорджио, конечно, уронил себя в моих глазах тем, что участвовал в финансировании агентства «Поговори с…». Но это было лишь спонсорство. Он — так называемый спящий партнер.

Алан усмехнулся, показав крупные белые зубы.

— Это вы теперь — спящий партнер. Не забывайте: все сейчас ваше. И даже отели наверняка записаны на ваше имя, насколько я знаю подход к делу Джорджио.

Донна бросила на Алана острый взгляд из-под полуопущенных век.

— Так и есть. По бумагам я могу считаться очень богатой женщиной.

— Тогда можно я заплачу за ваш обед, пока сюда не явились альфонсы? — Он посмотрел на дверь, словно ожидая, что упомянутые альфонсы сейчас ворвутся в нее. Донна улыбнулась.

— Альфонсы? Разве я так старообразно выгляжу?

Алан нежно дотронулся пальцем до ее щеки.

— Вы выглядите прекрасно, Донна! Для меня вы всегда прекрасно выглядите.

Он резко поднялся с дивана и стоя наполнил бокалы вином. И ему, и ей стало понятно, что Алан сознательно шагнул за ограничительную линию. И они пока не знали, как реагировать на это. Алан пересел на стул и закурил сигару.

— Значит, Стефан отправился в Шри-Ланку? Интересно, что они там отгружают? Стефан замешан в стольких делах, что очень трудно догадаться, чем именно он там будет заниматься, не так ли?

— Если дело касается Стефана, значит, это что-нибудь омерзительное, — уверенно заметила Донна. — Ему почему-то всегда сопутствует нечто подобное. Я вот думала: а не поехать ли мне туда самой. Я владею этой собственностью совместно с Левисом и потому имею право легко проверить, что там происходит. Но Джорджио просил, чтобы я пока не занималась этим. До тех пор, пока он не выйдет на свободу.

Алан энергично закивал головой.

— Я бы тоже так поступил — оставил бы все, как есть. Пусть Джорджио сам разбирается с этой малоприятной кучей дел, что он за собой оставил. Пришло время, когда и ему надо вступить в игру, черт побери!

— Вино ударило мне в голову, Алан. Я еще ничего сегодня не ела.

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Ее безмятежное лицо при свете лампы выглядело таким милым, что у Алана сердце сжалось в груди. Он склонился к ней и нежно провел губами по ее губам. Донна широко распахнула глаза и утонула в зрачках его темно-синих глаз. Она чуть приоткрыла губы, чтобы принять поцелуй Алана: настоящий, чувственный поцелуй…

Сознание Донны растворилось в непривычных ощущениях от прикосновений мужчины, который не был ее мужем. Она позволяла ему ласкать себя, чувствуя, как все ее тело стремится навстречу его ласкам. Когда Донна почувствовала его руку у себя между ног, она непроизвольно развела бедра. Потому что в тайне желала, чтобы он продолжал касаться ее. Алан осторожно начал исследовать пальцами кожу ее бедер. Но тут раздался осторожный стук в дверь.

Донна резко оттолкнула Алана от себя, словно насильника, и вскочила с дивана. Залпом допила вино из бокала. Разгладила складки платья, пытаясь усмирить трепет внутри тела, успокоить дрожащие руки, боясь довериться своему голосу, она прошла в ванную и тихо прикрыла за собой дверь. Прислонившись изнутри к двери, Донна прижалась лбом к холодному крашеному дереву и несколько раз глубоко вздохнула. Она слышала сквозь дверь, как Алан спокойно отдает распоряжения официанту насчет еды. Донна решила заняться собой: для начала брызнула себе на лицо немного холодной воды, после чего впилась взглядом в свое отражение в маленьком зеркале… Глаза ее сияли, кожа вспыхнула обворожительным румянцем. Помада исчезла с губ после поцелуя Алана Кокса.

Донна понимала: что если бы в дверь не постучал официант, она не нашла бы в себе сил отказать Алану. Слишком долго ей пришлось жить без мужчины. Слишком давно с нею не было мужа. Вино и благоприятные обстоятельства открыли дорогу соблазну… Но один Бог знает, что она сама желала этого! Она мысленно вновь и вновь проигрывала всю сцену и воображала, чем все могло кончиться. Донна была честна сама с собой — она не пыталась отрицать, что хотела этого.

Ей стало ясно, что давно жаждет близости с Аланом. И ее особенно потрясло то, что, по всей видимости, он испытывал к ней те же чувства. А ведь он был не из тех, кто легко поддавался соблазну! Она понимала, как он должен был сдерживаться, внушая себе: «Только не жена Джорджио!»

«Если он при этом так хочет меня, это означает, что за плотским желанием стоит глубокое чувство». — Собственная мысль и испугала, и по-хорошему взволновала ее. И испугалась она потому, что почувствовала всю силу влечения Алана к ней… Она никогда не подталкивала мужчин и поэтому спрашивала себя, как это ей удалось подтолкнуть Алана Кокса. «Наверное, я это сделала, иначе он не стал бы дотрагиваться до жены друга, осознавая, что не вправе сделать это. Я разрешила ему сделать это, а Джорджио почти вернулся домой!» Донна сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Открыв дверь ванной, она тихо вошла в комнату. Алан сидел за столом и, как ни в чем не бывало, поглощал стейк.

— Все в порядке, девочка? Садитесь и ешьте. Вы правы, вино нам обоим ударило в головы. Так, по крайней мере, кажется.

Донна молча взяла свою сумку и направилась к двери. У самого выхода она остановилась и, обернувшись к Алану, сказала:

— Простите, Алан, но я думаю, мне сейчас лучше уйти. Давайте забудем о том, что сегодня произошло. Это было минутное безумие. Просто мы увлеклись и выпили лишнего… — Она безуспешно пыталась говорить как можно непринужденнее.

Алан отрезал себе еще кусок мяса, наколол его на вилку и только после этого пожал плечами:

— Как скажете, дорогая. Вам виднее.

Донна осторожно спускалась по лестнице, чувствуя, как сердце тяжко бьется в ее груди. Ибо больше всего на свете ей хотелось бы остаться с Аланом. Остаться и воплотить весь тот сценарий, который несколькими минутами она ранее проиграла до конца в своем воображении. Но она одернула себя: «Мне непременно надо сейчас уйти. И лучше в дальнейшем держаться от Алана подальше. У меня и без того полно проблем».

Донна и Долли сидели у себя на кухне, пили горячий шоколад и ели тосты с мармеладом.

— Мы уже целую вечность так вот, вдвоем, не сидели, правда, Донна?

Та молча покачала головой, прожевывая тост.

— А почему ты сняла дом с торгов, дорогая? Я звонила агенту по недвижимости, потому что та пара должна была по плану сегодня прийти. Они мне об этом говорили раньше.

Донна вытерла губы салфеткой и ответила:

— Я просто решила не продавать его, вот и все. Джорджио не слишком радовался этому, он-то хотел, чтобы я все продала… — Она бросила взгляд на мебель, которую тщательно подбирала вещь к вещи в течение многих лет и за которой с любовью ухаживала.

— Ты поступаешь правильно, дорогая! — горячо поддержала ее Долли. И добавила: — Донна, мне нужно спросить тебя кое о чем. И я прошу, чтобы ты сказала мне правду.

— О чем ты, Долли? — вопросительно посмотрела на нее Донна.

— Я знаю, что Джорджио собирается выбраться из тюрьмы… — Долли подняла руку в предостерегающем жесте, чтобы помешать Донне опровергнуть или подтвердить ее слова. — Я сейчас о другом. Мне надо знать: ты стоишь за всем, что он сделал?

Донна набрала в грудь побольше воздуха.

— А ты можешь себе такое представить, да?

Долли посмотрела на лицо, которое так сильно любила… Иногда, Донна сильно огорчала ее, ибо принадлежала к тому типу женщин, которые, становясь взрослыми, сохраняют большую долю детской наивности. Незащищенность Донны порой больно ранила Долли.

Донна положила на тарелку надкушенный тост и тоже внимательно посмотрела на Долли. Обе женщины долго смотрели друг другу в глаза. Донна подвела итог:

— Давай скажем так: как его жена я приняла все, что он сделал, Долли. Но не могу утверждать, что я со всем этим согласна. Однако почему ты меня об этом спрашиваешь?

Долли отвела взгляд от Донны и уставилась на стол, словно это могло помочь ей ответить на все проклятые вопросы. Лишь спустя какое-то время она решилась заговорить:

— Сравнительно недавно в мои руки попали некоторые вещи. Само наличие их у нас в доме, я полагаю, может вызвать серьезные неприятности, Донна. Эта находка случилась вскоре после того, как арестовали Джорджио. Я припрятала эти вещи. Просто мне стало понятно, что они могут навлечь на нас беду, а я не хотела бы этого. Ни для меня, ни для тебя, ни для Джорджио. Особенно для Джорджио. Ты же знаешь, я всегда любила его как собственного сына… Я любила вас обоих. Но кое-что оставалось неясным для меня, и, думаю, лучше мне сейчас тебе обо всем рассказать. Я понимаю, насколько сильно мы отошли друг от друга в последнее время, и принимаю на себя вину за это… Видишь ли, Донна, я всегда доверяла Пэдди. Он же работал на Джорджио, ты понимаешь. Мне казалось, это нормально…

Донна посмотрел на склоненную перед ней седую голову Долли.

— Долли, — ласково произнесла она, хотя была озадачена и встревожена. — Смело рассказывай мне все.

Долли встала и направилась прямиком к своей большой сумке из кожзаменителя, которая многие годы вызывала немало шутливых замечаний со стороны Джорджио. Это была поношенная торба с истрепанными и потертыми пластиковыми ручками, но Долли повсюду неизменно таскала ее с собой. Она часто шутила, что, дескать, вся ее жизнь умещается в этой сумке — от свидетельства о рождении до сберегательных и почтовых книжек… Открыв сумку, она извлекла оттуда два журнала. Потом вернулась к столу и положила журналы на столешницу.

На обложке одного из журналов было помещено фото девочки примерно двенадцати лет. Лицо девочки имело то замкнутое, чуть самодовольное выражение, которое ошибочно считают стереотипным для восточной женщины. Позади девочки, обнимая ее, стоял мужчина: он сжимал обеими руками едва наметившиеся груди юной «фотомодели». Лицо девочки было покрыто толстым слоем макияжа, из-за чего она казалась пародией на женщину. Между тем девочка была совершенно обнажена, ее гениталии ничто не прикрывало, даже на лобке отсутствовали волосы…

Донна, едва взглянув на снимок, почувствовала отвращение. Долли положила рядом другой журнал. И Донна недоуменно покачала головой.

Для его обложки был сфотографирован маленький мальчик азиатской наружности с большими влажными глазами, смотревшими прямо в камеру. Лицо мальчика явно носило следы испуга. И опять-таки взятый фотографом ракурс позволял видеть все его маленькое обнаженное тело на фото. Рядом с ребенком находились двое мужчин — двое здоровяков с громадными животами, лица которых не попали в кадр. Но по фотографии тем не менее можно было понять, что они собирались сделать с ребенком…

— Откуда взялись эти журналы, черт побери? — Донна тихо пробормотала эти слова себе под нос, потому что она и так уже знала ответ.

— Оба этих журнала валялись у Джорджио в гараже. И там еще целые кипы подобных журналов. А еще — коробки с компьютерными дисками. Пэдди недавно все это вывез, но я прежде успела вытащить из двух кип по одному журналу. Даже не знаю, для чего я это сделала… Попробую объяснить. Пэдди позвонил мне и сказал, чтобы я пошла в гараж и вынесла для него коробки и кипы наружу: он, мол, придет и заберет их. Пэдди предупредил меня, чтобы я до его приезда не допускала тебя к гаражу. Ну, это и так понятно. Джорджио всегда все от тебя скрывал, так что в этом для меня не было ничего необычного. Правда, коробки оказались незапечатанными. Вот потому-то я и заглянула внутрь… Теперь часто думаю: может, лучше было мне держаться от них подальше, черт побери?! — Как бы то ни было, — продолжала Долли, — я выбросила их из головы: попросту убедила себя, что они имеют отношение к Пэдди, а вовсе не к Джорджио. Ведь я не могла смириться с тем, что он — часть этого… — Она махнула рукой на журналы. — Этой грязи. Если бы ты заглянула в эти журналы, тебя просто вывернуло бы наизнанку. Маленькие дети, Донна! Это все маленькие дети… — Голос у Долли сломался. Донна схватила ее за руку.

— Но какое все-таки это имеет отношение к Джорджио? — нервозно спросила она. — Для чего сейчас ты мне это показываешь?

— Потому что, Донна, коробки, которые я вытащила из гаража для Пэдди, были адресованы Джорджио Бруносу. На них были почтовые марки из Ливерпуля.

— Но это ни о чем не говорит…

— Рассуди сама: если они адресованы ему, значит, он должен знать о них. И как раз перед этим он ездил в Шри-Ланку, Донна. Если ты просмотришь эти журналы, то увидишь: все дети — иностранцы, похожи на индийцев либо на тайцев. А теперь вот Стефан летит туда. Разве не так? И это после того, как оттуда прислали факсовое сообщение, что они прекращают отгрузку…

Донна не сводила глаз с Долли, пытаясь вникнуть в смысл того, что говорила пожилая женщина. Но как только значение слов дошло до нее, она истерично затрясла головой:

— Нет! Ни за миллион лет! Ни за что! Только не мой Джорджио! Это все Стефан, этот слизняк. Стефан торгует женщинами, он сводник, и, я уверена, только он стоит за этим делом, Долли. Мой Джорджио не выносит всего того, что связано с растлителями. Ты помнишь, как он всегда к ним относился, особенно к насильникам? Он никогда не приносил домой порнографических фильмов… Я никогда и ни за что не поверю, что он знал что-нибудь об этом!

Долли вздохнула и прикурила следующую сигарету от окурка прежней.

— Но, Донна, откуда-то они появились! И если полиция их обнаружит… — Она не стала заканчивать фразы.

Донна встала и заходила по кухне.

— Вот именно! Может, Джорджио об этом ничего не знал? Может, Большой Пэдди просто использовал наш дом как перевалочный пункт? Вот же грязный ублюдок! Принести гадость в мой дом!

Долли несколько секунд смотрела на нервно жестикулирующую Донну, а потом сказала:

— Но у Пэдди нет никаких интересов ни в Шри-Ланке, ни в Таиланде, насколько мне известно. Партнерами там были Джорджио и Левис. Хорошо зная Левиса, я не удивлюсь ничему, если это связано с ним. Честно говоря, меня ничего не удивило бы и в отношении Джорджио. Во всяком случае сейчас…

Донна набросилась на Долли, как мегера:

— Не смей клеветать на моего мужа, Долли! Я этого не потерплю, ты слышишь?! Джорджио негодяй, и один Бог знает, чего мне стоило это! Но такое?!.. Никогда! Я могу поставить десять лет жизни.

Она перестала метаться по кухне и закурила сигарету.

— Ты вроде бы сказала, что там еще были компьютерные диски? Были коробки с дисками?

Долли кивнула.

Донна прикрыла веками глаза:

— Нет, Это Стефан… — Она сорвалась с места, добежала до кабинета Джорджио, схватила дискету, которую в свое время вытащила из коробки тогда, на автомобильной стоянке, и вернулась в кухню.

— Они все в этом по уши. И Дэви Джексон тоже в этом замешан. Но только не мой Джорджио. Этого не может быть. Я знаю: он никогда не скатился бы так низко. — И она горько заплакала.