"Долгие южные ночи" - читать интересную книгу автора (Макалистер Хэдер)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Шесть лет спустя

— Прошу вас принять самые искренние извинения, мистер Мацузака. — Кайл Стюарт пытался привлечь внимание застывшего на месте официанта и одновременно послать гневный взгляд своему вице-президенту.

— Что? — Митчелл Маккормик, самый блестящий, но и самый рассеянный человек в фирме «Стюарт компьютерс», занимающейся разработкой электронных устройств, перестал жевать.

Кайл многозначительным взглядом указал Митчу на мокрого мистера Мацузаку, а потом на локоть, которым его приятель опрокинул графинчик сакэ на колени японского предпринимателя.

— О, черт! Это я сделал?

Кайл кивнул и шевельнул бровями, подсказывая, что не мешало бы извиниться.

— Надо же, а я и не заметил. Извините. — Митчелл, продолжая жевать, обозрел вызванный им беспорядок.

Кайл ожидал чего-то большего, чем невнятное «извините», сказанное к тому же с битком набитым ртом.

Каменноликий мистер Мацузака, от которого теперь несло сакэ, ждал, пока официант легкими прикосновениями осушит его костюм.

— Пожалуйста, простите, что мое сакэ оказалось так близко от вашего локтя.

Митчелл проглотил прожеванное:

— Нет проблем. — Он набросился с вилкой на тонкий кусочек холодной говядины, лежавший на его тарелке, и затолкал его в рот. — Грандиозная вещь!

Кайл поморщился. Кончится ли когда-нибудь эта объедаловка? Митч вел себя в соответствии с самыми расхожими представлениями о плохо воспитанных американцах и даже несколько их превзошел.

Кайл тоскливо оглянулся на остальные столы в надежде, что никто не заметил, каким образом представитель его дирекции общается со сдержанным хозяином-японцем.

Только нынешним утром Кайл нажимал на всю важность вечерней встречи; в результате его огромных усилий «Мацузака инжиниринг» пригласила для встречи в Сан-Франциско около дюжины ключевых руководителей фирмы Кайла. Несмотря на то что такая встреча подразумевала перелет из Джефферсонвиля, они прибыли вовремя. Мацузака не пригласил бы их, если бы не имел серьезных намерений в отношении компании «Стюарт компьютерс». Кайлу было известно, что японец ради того, чтобы разобраться в перспективах совместного бизнеса, любил встречаться с партнерами дюжину, а то и больше раз, и, как руководитель фирмы, он надеялся, что этот обед станет прелюдией к долгому и взаимовыгодному сотрудничеству.

И предполагал также, что высшее руководство его компании явит свои наилучшие для такого случая — имелось в виду, скромно-формальные — манеры.

Они их явили. Но не лучшие.

Почему он раньше не замечал, что в общении и Митч, и остальные сотрудники компании были слегка грубоваты? Инженеров гораздо больше интересовали компьютеры, чем люди. Но ведь это был бизнес. Неужели они вели себя так же, когда в его отсутствие встречались с клиентами по собственной инициативе?

Напряжение нарастало. Спутники Мацузаки оставались любезными и сдержанными, а инженеры Стюарта стали даже еще более неуклюжими, чем прежде, очевидно чувствуя, что дело пошло не так, как хотелось бы, и не понимая почему. Переговоры были сорваны.

И Митч был хуже всех. Кайл даже попытался телепатировать. Вытаращив глаза так, что они едва не выскакивали из орбит, он заклинал Митча взглянуть на него. Двумя перламутровыми палочками он ловко подцепил пару кусочков нежного мяса, забросил их в рот и причмокнул.

А чавкающий Митч готовился съесть последний оставшийся на его тарелке кусок.

— Хотите еще? — поинтересовался мистер Мацузака.

— Благодарю вас, нет, — бесцеремонно ответил Митч.

Кайл готов был устроить отдувающемуся Митчеллу Маккормику серьезную взбучку. Однако вместо этого, надеясь спасти исход встречи, он повернулся к мистеру Мацузаке и улыбнулся такой широкой, открытой улыбкой, перед которой мало кто мог устоять. Старания Кайла были вознаграждены ответной улыбкой, и это позволяло надеяться, что, может быть, первый шаг к долгожданному контракту с японской компанией все-таки сделан.

— Так, ну давайте перейдем к делу. — Митч отставил тарелку в сторону и одним рывком ослабил узел галстука (он был вынужден надеть его, чтобы соответствовать случаю).

— Давайте отложим дела до другого раза, чтобы не портить столь приятный вечер, — предложил Кайл, пытаясь дать понять Митчу, что это вовсе не предложение: японец ненавидел спешку в делах.

— А? — Открыв рот, Митч уставился на Кайла. Но, не поняв его намека, тут же вытащил из кармана пиджака калькулятор и продолжил: — Я могу просчитать порядок конверсионных расходов по каждому чипу прямо сейчас.

Кайл мог бы толкнуть его под столом ногой… если бы они не сидели на полу.

Но даже это могло оказаться для Митча слишком тонким намеком.

— Давай подождем до возвращения в Джефферсонвиль, — сказал Кайл и мягко отобрал у Митча игрушку.

— Мы заинтересованы в посещении вашего предприятия, — присоединился мистер Мацузака.

Вот как? Получив столь неожиданную поддержку, Кайл обрадовался: значит, переговоры еще возможны.

— С большим удовольствием покажу вам все, лишь только ваше расписание позволит вам стать нашими гостями.

Мистер Мацузака улыбнулся, а Кайл незаметно перевел дыхание.

Японец наклонился к сопровождавшим его сотрудникам для короткого совещания.

Митч, оставшись без калькулятора, надулся. Ну да пусть дуется сколько угодно, лишь бы молчал.

Кайл маленькими глотками отхлебывал чай и делал вид, что ничего особенного на карту не поставлено — уж во всяком случае, не его шанс создать первую компьютерную фирму, способную распространить на рынке новинку передовой японской технологии: десятигигабитный чип памяти.

Быть первым среди лучших — вот в чем была задача, хотя последние два года дела «Стюарт компьютерс» заметно пошли вниз. Кайл знал, что, по всеобщему признанию, владеет высококачественным продуктом. Но сейчас конкуренция была гораздо жестче, чем в тот год, когда Кайл, Митч и два их приятеля с помощью университетского фонда основали компанию.

После восьми лет бурного подъема «Стюарт компьютерс» достаточно уверенно держалась на плаву, и Кайл считал, что знает причину этого успеха: всем руководителям его фирмы было под тридцать, а конкуренцию им составляли закаленные дельцы, пребывавшие в бизнесе задолго до того, как родились члены правления «Стюарт компьютерс». Но молодой энтузиазм не долго продержался бы без отшлифованного профессионализма.

Вот если бы он имел эксклюзивное право использовать этот чип памяти, его команда вполне могла бы позволить себе быть и сырой, и неотшлифованной, как она того желала, и никого бы это не волновало. Дело в том, что компания, первой заполучившая этот чип, оставила бы конкурентов далеко позади. И потому все усилия Кайла были направлены на то, чтобы стать первым.

Посовещавшись с сопровождающими его лицами, мистер Мацузака сказал:

— Мы с удовольствием посетили бы ваше предприятие в июне.

Три месяца долой! Кайл чуть не застонал. Конечно, у этого привередливого Мацузаки были на уме и другие компании. В конце концов, «Стюарт компьютере» — всего лишь одна из множества подобных.

— Мы будем с нетерпением ожидать вашего приезда.

— А мы будем с нетерпением ждать встречи с очаровательным Джефферсонвилем, о котором вы так восторженно отзывались. — Мистер Мацузака улыбнулся. — Это хорошо, когда бизнес и общество живут в гармонии.

— В гармонии?

— Да, я имею в виду, что, поскольку наши люди будут там жить, нам не хотелось бы вызывать раздражение у местного населения.

— Большинство моих служащих тоже живут в Джефферсонвиле, и я не могу себе представить, кто бы из них был против того, что совершается на благо компании.

— Прекрасно. Нам было бы неприятно стать источником… антагонизма. — Люди Мацузаки сдержанно загудели в знак согласия, но японец поднял руку, и немедленно воцарилось полное молчание. — Мы изучили печальный опыт одной из наших фирм. Они построили здание своего предприятия в небольшом городке. Однако их присутствие вызвало такие неприятности, что фирма не смогла там оставаться. Это был полный провал. — Мистер Мацузака скорбно склонил голову.

Итак, самым важным, что Кайл уяснил из слов Мацузаки, было то, что местность и люди, живущие в ней, имели для японца равное значение. Более того: местные условия были даже важнее, чем фирма, которую Мацузака выбрал бы.

Кайл был обречен. Его инженеров еще можно было бы поднатаскать в технике, но с Джефферсонвилем они никак не гармонировали. Его компания не допускалась к общественной жизни города гранд-дамой местного высшего света Перл Джефферсон. То, что он не мог найти среди своих предков кого-нибудь хоть что-нибудь основавшего, вроде бы не давало ей права пренебрегать им, его фирмой и служащими его фирмы. И тем не менее.

Хорошо еще, что Кайл не стремился стать лидером общества. Он только обратился с просьбой о членстве в джефферсонвильский Народный клуб, поскольку ему показалось, что от него этого ждали. Когда же ему было отказано в приеме, он узнал, что это из-за Перл Джефферсон. Честно говоря, ее провинциальный снобизм не слишком-то и волновал его… До сих пор по крайней мере.

Тяжелые стеклянные двери фирмы Дрейка, штат Атланта, гулко захлопнулись за Мэгги Джефферсон, заодно прихлопнув и все ее виды на карьеру в торговле. Конечно, раз она ничего не продала, то последняя неделя у Дрейка не может быть оплачена. В известном смысле это увольнение было для Мэгги даже облегчением: она ненавидела торговлю еще с тех пор, как пыталась торговать вразнос печеньем «Гёрлскаут». Из-за этой ненависти она, возможно, и не особенно годилась к такого рода деятельности. И кроме того, большинство лавочников Джефферсонвиля знали ее или ее семью и не воспринимали «эту очаровательную мисс Джефферсон» как продавца.

К сожалению, они не восприняли бы ее и в любом другом качестве, поскольку предполагали, что Мэгги Джефферсон, прямой потомок основателя Джефферсонвиля, может работать только забавы ради. Людям казалось, что женщины из дома Джефферсонов должны сидеть кружком в белых перчатках и целый день заниматься чаепитием. Возможно, они так думали потому, что бабушка всячески поддерживала такое впечатление.

Богатство в городе Джефферсонвиле имелось, но не в руках семьи Джефферсон. Их состояние катастрофически уменьшалось. Все признаки этого давно уже были налицо, однако Мэгги не хотела их видеть. Она как раз предполагала… Впрочем, теперь уже слишком поздно.

Добравшись до конца обсаженной деревьями улицы, девушка свернула за угол, и тут же ей в глаза ударили солнечные блики от окон возникшего перед ней здания «Стюарт компьютерс». Теперь, думала она, это место, где есть работа. Плохо только, что ее бабушка категорически против обращения Мэгги в эту фирму.

Митч взволнованно вышагивал по кабинету Кайла:

— Мы были вместе с самого начала, и ты сам говорил, что берешь на себя управление людьми, а мне оставляешь компьютеры. Верно?

— Верно. — Кайл потер виски, надеясь унять мучившую его головную боль. «Стюарт компьютерс» могла не пережить будущего визита японца. — До тех пор пока ты — один из учредителей «Стюарт», Мацузака будет считать очень странным, даже оскорбительным твое отсутствие на вечерних приемах.

— А если я туда приду, то он тем более оскорбится, — ответил Митч.

Кайл остановил невидящий взгляд на рекламной листовке, лежащей на столе. Митч, как всегда, оставался Митчем: вице-президент крупной компании, двадцативосьмилетний миллионер, он выглядел и действовал как не по годам развитой, погруженный в самого себя молодой человек, только что окончивший колледж, то есть остался таким, каким Кайл когда-то впервые встретил его. За годы партнерства Кайл притерпелся к особенностям характера друга. Загубленный обед с японцами лишний раз показал, что иного и ожидать не следовало.

— Ты не можешь всю жизнь избегать деловых завтраков, обедов, ужинов, Митч. Я мог бы дать тебе несколько советов, как себя вести в таких ситуациях, или можем пригласить кого-нибудь знающего для тренинга.

— Я не нуждаюсь в инструкторе. Во всяком случае, не по поводу всякой протокольной чуши. — Митч махнул рукой. — Набор идиотских правил! Просто не включай меня больше во все эти «деловые обеды».

— Не могу. — Кайл перехватил его руку. — Подожди минутку… Понимаешь, за эти три месяца Мацузака и его команда намереваются посетить все компании, на которых они остановили внимание. Они хотят посетить Джефферсонвиль, чтобы посмотреть, насколько мы благополучны. И пока они будут здесь, мы должны показать им город и немного Атланту. Пусть они увидят, что им здесь рады. По ходу, кроме наилучших отношений с местным обществом, мы будем показывать им «Стюарт компьютерс» со всех сторон. Вдруг да купятся! — Кайл сделал паузу, чтобы его слова успели прочно осесть в мозгу Митча, в надежде, что к моменту прибытия японцев все будет в порядке. — От их визита зависит, получим ли мы этот чип, Митч!

— Ничего с японцами не случится, если ты оставишь меня в покое, чтобы я разработал свой собственный десятигигабитный чип.

Кайл продолжал убеждать:

— У Мацузаки уже есть готовый чип. Кто владеет этим чипом, тот владеет рынком! Да все наперегонки будут его ловить!

Митч скорчил недовольную гримасу; о его ненависти ко всему, что отвлекало его от любимых компьютеров, ходили легенды.

— Ладно, тогда пусть Пэт с ними разговаривает.

— Пэт — прикладник.

— Японцы этого не узнают.

Кайл понимал, что с другом ему не справиться. Митч жил и, возможно, так и будет жить по законам инженера-электронщика. Он носил брюки из полиэстера, теннисные туфли и спортивную рубашку с клапанами над карманами, из которых торчали вечно протекавшие авторучки. Голова его нуждалась в стрижке, а оправа очков была нарочито кокетливо обмотана изоляционной лентой.

— Почему ты не купишь новую оправу? — раздраженно спросил Кайл. — Уж это-то ты можешь себе позволить!

Митч пожал плечами:

— Основная функция корректирующих линз — усиливать остроту зрения. Такая у них работа. Ты думаешь, Мацузака обратит внимание на мои очки? — Голос Митча подозрительно зазвенел.

— Остынь, Митч. Мы вернемся к этому разговору потом, когда я набросаю несколько вариантов плана.

— Ладно, только не включай меня ни в какие мероприятия, — напоследок еще раз предупредил Митч и выскочил из кабинета.

Кайл закрыл за ним дверь. Теперь, когда он остался один, можно было подумать. Находясь между двух таких огней, как Митч и мадам Джефферсон, ухо следует держать востро постоянно. Про себя можно считать Митча чудаком. Но другие еще хуже и без добровольного согласия Митча тоже не захотят обучаться правилам этикета.

Общественное мнение — это прежде всего Перл Джефферсон. Если бы только она одна бранила Стюарта, он мог бы просто посчитать ее эксцентричной пожилой леди. Но как за Митчем следовали остальные сотрудники, так и за ней следовал весь город. И без согласия с ней…

Кайл листал утренний номер «Джефферсонвиль джорнэл» и вдруг хлопнул ладонью по какой-то статье, привлекшей его внимание. «Первая семейная джефферсонвильская школа обаяния» — значилось в заголовке. Статья извещала, что Мэгги Джефферсон, прямой потомок Ла Рю Джефферсона, основателя Джефферсонвиля, открывает классы совместного обучения.

Джефферсоны предлагали уроки этикета, а администрации Кайла такие уроки были просто необходимы. Вместе они добились бы многого.

Но как это осуществить? Тот факт, что он янки, Кайл изменить никак не мог, а это, как он думал, было единственной причиной той жгучей ненависти, которую Джефферсоны к нему питали. Если бы они знали, что отсутствие этого чипа перечеркнет все его усилия, вынудит продать здание и уехать, неужели их это не взволновало бы? Упрямые женщины, неужели они не понимают, что без расширения бизнеса в городе вся молодежь просто уедет в Атланту, и все? Ведь многим приходится зарабатывать себе на жизнь, и в этом ничего зазорного нет.

Он положил ноги на стол, а пальцы сцепил за головой. Интересно, Мэгги Джефферсон так же чопорна, как ее бабушка, или все же более благоразумна и согласится вести занятия с Митчем и другими?

Если бы она решилась на сотрудничество с ними, это могло бы проложить дорожку и к сотрудничеству с ее бабушкой. Визит японца был сродни выпускному экзамену, а «Школе обаяния» нужны ученики. Это могло бы сработать. Это действительно могло бы сработать!

Все зависит от подхода. Что, если мисс Джефферсон не справится с делом? Тогда он обратится в другую, скажем в Атланте, фирму. Одна мысль о том, что все вообще может сорваться, приводила Кайла в дрожь.

Нет, нужно протестировать ее так, чтобы она об этом даже не догадалась. К сожалению, на сегодняшний день положение таково, что он не может идти к ним сам, потому что Перл Джефферсон захлопнет дверь перед самым его, Кайла, носом. Но у него все же есть небольшой шанс.

Кайл сбросил ноги на пол и медленно выпрямился в кресле. Вот оно! Он встретится с Мэгги Джефферсон, притворившись Митчем, причем Митчем в самом его лучшем виде. Чем больше Кайл думал об этом, тем больше ему нравилась эта идея; а если дело не выгорит, то Джефферсоны все равно никогда не узнают, что он с ними встречался.

Прекрасно!

— Магнолия, дорогая, вот охлажденный чай.

— Спасибо, бабушка. — Мэгги взяла стакан и сделала глоток. Нынче она побила все рекорды, потратив весь день на обход деловой части Джефферсонвиля, точнее, того, что от нее осталось. За те годы, что Атланта подобралась к ним почти вплотную, большинство бизнесменов разорилось или устроилось в «сити». Пока не появилась ненавистная «Стюарт компьютерс». Перл Джефферсон упала бы в обморок, если бы узнала, что Мэгги и в самом деле оставила рекламный листок в приемной компании «Стюарт».

Упав на ситцевый диван, она закрыла глаза, наслаждаясь легким ветерком от вентилятора, шелестящего под потолком.

Присутствие на вечернем чае было обязательно, поскольку Перл ждала, что ее муж вернется с войны. Со второй мировой. Несмотря на то что было точно известно о его бегстве с парижской шансонеткой, Перл все равно утверждала, что он вернется, и хотела быть готова к этому в любой момент.

Почему-то Перл решила, что ее муж должен появиться к вечернему чаю, поэтому она ежедневно готовила чай и требовала, чтобы все присутствовали на чаепитии, были прилично одеты и спокойно ожидали возвращения раскаявшегося гуляки.

— Сядь прямо, Магнолия.

Подавив вздох, Мэгги исполнила требование. Перл была единственной, кто называл ее Магнолией. Не то чтобы она ненавидела свое имя — во всяком случае, не больше любого другого, — но Магнолия Блоссом Джефферсон — такое имя в комментариях не нуждается.

— Алан Эдвардс меня серьезно разочаровал, — объявила бабушка, имея в виду бывшего босса Мэгги в фирме Дрейка. — Хотя я лично не удивляюсь. Ведь он мужчина.

Увольнение Мэгги служило основной темой чайных бесед всю прошедшую неделю.

— Я думаю, мистер Эдвардс рассчитывал на имя Джефферсон, надеясь произвести особое впечатление на своих клиентов, — предположила Мэгги, уже утомленная бесконечными возвращениями к этому предмету разговора.

— Очень возможно, — согласилась Перл. — Я думала, что он хотел нанять тебя на административную должность, но принуждать кого-то из Джефферсонов торговать…

— Я думаю, Мэгги подверглась дискриминации по половому признаку. — Руби Джефферсон воткнула иголку в одеяло, которое она простегивала.

— Мама!

— Он отдал твое место какому-то мужчине. Так ведь? Тому, кто, действуя за твоей спиной, увел у тебя покупателей.

— Я так ничего и не продала: у меня не было покупателей, — запротестовала Мэгги, которой надоело защищать и мистера Эдвардса, и того бойкого продавца, из-за которого она потеряла работу.

— Я намерена узнать число женщин, работающих в фирме Дрейка. — Мать на минутку оставила в покое одеяло и устремила взор в пространство. Зарево новой битвы за женские права разгоралось в ее глазах. — Полагаю, комиссии «Равноправный наем при равных возможностях» это будет интересно!

— Мама, пожалуйста! Я не хочу возвращаться на эту работу. Кроме того, уж если мистер Эдвардс считает, что наша фамилия что-то значит, то нам тем более следует ценить ее.

Пламя сражения погасло в глазах Руби.

— Ты имеешь в виду свою идею об открытии школы хороших манер, похожей на школу Селины Гартвидл?

— Да, — подтвердила Мэгги. — С тех пор как она умерла, в Джефферсонвиле нет «Школы обаяния». — Добравшись до лимонного печенья, Мэгги жевала и развивала свою идею. В который раз. — Я не гожусь ни в секретари, ни в продавцы, ни в регистраторы. И в представители снабженческой фирмы тоже. Зато мне хватит умения проводить и семинары, и персональное обучение. Я уже составила учебную программу и вынесла из гостиной все хрупкие предметы.

— Этикет подавляет женщину, — мрачно буркнула Руби.

— Вздор, Руби. — Перл кинула в чашку кусочек сахара. В отличие от Мэгги и ее матери Перл при любой погоде пила горячий чай. — Все неприятности в мире происходят от грубости. Если бы все были вежливы друг с другом, никогда не возникало бы этих дурацких войн.

— В Атланте есть несколько таких школ. Но зачем же родителям возить детей в Атланту, если я прекрасно могу научить их всему здесь?

— С нашей помощью, конечно, — уточнила бабушка, тем самым как бы намекая, что собственные манеры Мэгги заслуживают очень осторожной оценки.

Руби опять склонилась над своим одеялом, и ее длинные с проседью волосы рассыпались по плечам.

— Что-то ни одного ученика пока не видно.

Мэгги прикусила язык.

— А ты упомянула в рекламе о том, что мы — потомки Ла Рю Джефферсона, основателя Джефферсонвиля? — Говоря это, Перл, сама того не замечая, гордо выпрямилась.

— Да все это и так знают, бабушка.

Действительно, люди школой интересовались, но, как только узнавали, что наследница Ла Рю Джефферсона намерена брать плату за обучение, их интерес к хорошим манерам сразу резко падал. Осторожности ради Мэгги скрывала их реакцию от бабушки, так же как и то, что она намеревалась брать деньги; ее бабушке хотелось верить, что Мэгги просто выбрала занятие, достойное молодой леди, до той поры, пока не встретится подходящий молодой человек.

Мэгги впору было закричать.

— Ну, уж если люди были готовы учиться у Селины Гартвидл, то тем более они должны быть благодарны нам, — презрительно фыркнула Перл. — Чему могла их научить Селина — хотя она и умела пустить пыль в глаза, — если Гартвидлы всегда едва-едва сводили концы с концами?

— На первых порах можно было бы пригласить мисс Гартвидл, — предположила Мэгги. Хотелось бы только знать, сколько продлится эта «первая пора», ведь они нуждались в деньгах немедленно. Ее внимание привлек тяжелый серебряный сервиз, который ее бабушка ежевечерне доставала к чаю. Поднимая сахарницу, она незаметно взвесила ее на руке: одна эта вещичка стоила столько, что можно было бы устранить протечку в потолке спальни для гостей на втором этаже. — Может, продать это? — пробормотала она, не подозревая, что говорит вслух.

И тут же услышала голос пришедшей в ужас бабушки:

— Магнолия! Мы никогда не продадим серебро твоей прапрабабушки. Этот дом и все, что в нем, священны.

«Священное» имущество разрушалось на глазах.

— Это только идея. — Но идея, которую она будет держать в запасе на тот случай, если со «Школой обаяния» ничего не выйдет, решила Мэгги, ставя сахарницу на место.

— О такой работе нечего и жалеть! — произнесла ее бабушка. — Не могу сказать тебе, Магнолия, как я огорчалась при мысли о том, что ты служишь заурядным продавцом, — понизила она голос и метнула взгляд в маленькую гостиную, смежную с большой.

— Можешь и говоришь! Каждое утро! — Мать Мэгги отрезала ножницами нитку.

— Она могла бы выбрать что-нибудь другое, уважая чувства тети Опал. Так что потеря этого места была карой Божьей.

Мэгги чувствовала, что ей снова хочется закричать.

— Тетя Опал никогда ни слова не говорила.

— И не скажет. Но она страдала, о, как она страдала!.. — Перл отвернула лицо, и Мэгги услышала подозрительное сопение.

Из маленькой гостиной донесся смех — там тетушка Опал смотрела телевизор.

— Она уже не страдает, — прокомментировала Руби.

— Не следовало бы скупиться на какие-то маленькие удовольствия для своей тети, особенно учитывая то, что она чуть не ушла из жизни после ее прошлых… разочарований, — многозначительно укорила Перл.

— Уверена, кузине Корэл было бы интересно услышать, что ее считают «разочарованием».

Перл страшным шепотом уточнила:

— Я говорю не о дорогой Корэл, а только об обстоятельствах ее зачатия.

Поскольку в этот момент Руби отмеряла новую нитку, она просто пожала плечами:

— Продавец надеялся на постель и был жестоко разочарован. Но незачем обвинять в этом Мэгги.

— Руби Джефферсон! — Перл перевела на дочь гневные голубые глаза. — Кого я родила?!

— Остановитесь обе! — Мэгги вскочила на ноги. Эти ссоры между матерью и бабушкой сводили ее с ума. Когда-то мать потерпела крушение в попытке порвать со строгими традициями Юга, которые старалась поддерживать Перл. Перл никогда не прощала ей этой попытки, а Руби не могла простить себе поражения. И обе переносили этот конфликт на Мэгги — Руби, проповедующая независимость, и Перл, истово следующая традициям. — И не из-за кары Божьей я потеряла работу, и не потому, что тетя Опал, когда-то соблазненная…

— Магнолия Блоссом Джефферсон! Я не желаю, чтобы в этом доме звучали подобные слова!

Услышав свое полное имя, Мэгги стиснула зубы и поправилась:

— …что более сорока лет назад ее добродетель была похищена каким-то коммивояжером…

— Леди, потерявшая честь, оправиться никогда не сможет.

— Мама, — вставила Руби, — я оправилась.

— Это потому, что ты потеряла то, чего не имела.

— Бабушка!

Руби не успела произнести ответную реплику, поскольку в этот момент прозвучал входной звонок.

Разговор сразу прервался, и женщины уставились на дверь.

— Магнолия, кажется, к нам посетитель. — Бабушка, сидя во главе стола в вышитом гарусом кресле, привычно привела себя в порядок и сложила руки на коленях. Кивнув седой головой, она подала знак Мэгги открыть дверь.

Мэгги не любила участвовать в этой игре, потому что невыносимо было каждый раз при неожиданном звонке в дверь видеть едва уловимое разочарование в глазах бабушки.

— Руби, дорогая, не сутулься.

Мать Мэгги выпрямилась. Вопреки возражениям Руби отец Мэгги тоже считался возможным гостем. Откровенно говоря, Мэгги не узнала бы его, даже если бы он появился на их пороге, потому что он и мать расстались еще до рождения Мэгги.

Телевизор гремел, поэтому без всякого приказания Мэгги предупредила тетушку Опал, чтобы та успела примкнуть к живописной группе, поскольку было возможно и появление с честными намерениями коммивояжера после его позорного бегства. Опал, тщательно причесанная и одетая в платье, соответствующее модели последней «мыльной оперы», оторвалась от телевизора и, присоединившись к остальным, устроилась на небольшом диванчике напротив Перл.

Появление посетителя в столь определенное время позволяло бабушке надеяться, что годы ее преданности наконец-то вознаграждены. И даже Мэгги, хоть никогда о таком исходе подобных историй не слышала, находила ее ожидания обоснованными.

В то же время она была не настолько горда, чтобы и самой не ждать посетителя — этакого прекрасного рыцаря в блестящих доспехах или его современный эквивалент в хорошо скроенном деловом костюме, — который увезет ее отсюда и вообще разрешит все проблемы. Он был бы богат, и она не устояла бы.

— Держись, — приказала она себе, открывая дверь.

Голубые глаза блеснули ей навстречу из-за толстых стекол очков в черной оправе.

— Это «Школа обаяния» Джефферсон?

— Да, — ответила она, отметив про себя и полиэстеровые брюки без ремня и с бахромой, колеблемой легким ветерком, и теннисные туфли, и рубашку с короткими рукавами и накладными карманами. Она вздохнула: даже оправа у очков была сломана. Невозможно было одеться удачнее… для хорошей шутки.

— Ну, тогда… — мужчина развел руками, — воспитайте меня! — Он засмеялся. По крайней мере тот звук, который он издал, Мэгги сочла за смех.

— Всего доброго! — самым чарующим тоном произнесла она и захлопнула дверь.

Звонок тотчас зазвенел опять.

Мэгги неохотно снова открыла дверь. Уже было несколько странных телефонных звонков, но до сих пор никто не беспокоил ее лично.

— Я пришел по поводу вот этого, — мужчина размахивал перед ее лицом рекламным листком.

Мэгги инстинктивно отступила назад, что незнакомец принял за приглашение войти.

— Вы желаете узнать о занятиях для ваших детей? — Если его дети хоть сколько-нибудь похожи на папашу, ей придется слишком много работать.

— Черт, нет, пардон… — (Этот осел еще и заикался.)

Мэгги постепенно отступала в холл.

Мужчина двигался за ней до тех пор, пока они не появились в дверях гостиной.

— Я желаю научиться обходительному общению, — цитировал он объявление. — Я хочу чувствовать себя уверенно в обществе… побороть страх неудачи… облегчить отношения с персонами противоположного пола.

Мэгги поморщилась: сочинение Опал обещало возможность приобретения элегантных манер Юга, но, прочитанное вслух, звучало несколько цветисто.

— Магнолия, джентльмен к тебе? — с надеждой спросила Перл.

— Ох, нет. Ну да, но…

— Ты могла бы представить его нам.

— Бабушка, это… — Мэгги запнулась. — В общем, джентльмен справляется о поступлении в нашу школу.

— Как его зовут?

— Мы до этого еще не дошли. — Мэгги рассердилась на себя за то, что настолько утратила контроль над собой.

— Митчелл Маккормик.

Митчелл Маккормик нетвердой походкой подошел к Опал, схватил и потряс ее руку, потом добрался до Руби. Та пристально посмотрела на него и взмахнула иголкой, продолжая стегать одеяло.

В некотором замешательстве он попятился.

К несчастью, чайный столик оказался как раз позади него.

— Мистер Маккормик! — Мэгги подхватила кувшин с охлажденным чаем. Поднос с лимонным печеньем и чайный серебряный сервиз она подхватить не успела.

Митчелл, с комическим выражением удивления и ужаса, тщетно старался сохранить равновесие, но, зацепившись за столик, растянулся у ног Мэгги. Очки соскользнули у него с переносицы, и он посмотрел на нее печальными голубыми глазами.

Мэгги оторопела: она давно обнаружила в себе слабость к голубым глазам! К тому же это были очень умные голубые глаза.

— Магнолия, — рассудила бабушка в общей тишине, — я полагаю, мы могли бы принять мистера Маккормика в качестве приватного ученика.