Энн Макалистер Свадебная карусель

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Каждый день свадьба» — так можно описать жизнь Энни Д'Анджело в последние четыре с лишним месяца. Она выходила замуж сто девятнадцать раз! Шесть дней в неделю. Дважды по субботам.

Она выучила свадебную церемонию вдоль и поперек. Она поменяла двух матерей, трех шаферов, четыре платья и пять женихов. Свадебный обет она могла произнести, даже разбуди ее ночью.

И вот теперь ее лучшие друзья, Дайана Бауэр и Ник Гранателли, через два дня собирались дать обет в реальной жизни.

Небольшой перерыв в работе дал Энни, чьи «свадьбы» до сих пор были всего лишь представлениями в авангардистском театрике, редкую возможность задуматься о собственной жизни.

«В богатстве и бедности. В здравии и болезни. Пока смерть не разлучит нас…» Довольно жутко, когда вы произносите эти слова не как текст пьесы, но как клятву перед Богом.

Замужество, настоящее замужество, к которому стремятся многие, — пугающая перспектива. Та, которой Энни не желала для себя.

«Я рождена для сцены», — говорила она каждому с тех пор, как семилетней девочкой прошлась чечеткой по сцене в актовом зале начальной школы св. Катарины в пригороде Чикаго. Она и думала так. Вполне искренне.

Энни и так выходила замуж семь раз в неделю — с нее достаточно! В жизни есть занятия поважнее.

Люди должны жить для чего-то великого, думала она. И ее друзья, казалось бы, подтверждали это мнение. Пока Ник не явился тем январским утром к ней домой и не объявил, что они с Дайаной решили пожениться.

Затем Ник сказал:

— Мы собираемся обвенчаться. И приглашаем тебя. Дайана просит тебя быть ее подружкой.

Энни рассмеялась: до сих пор невестой всегда была она.

Но хотя Ник объявил о свадьбе еще в январе, все казалось нереальным, поскольку в их жизни ничего не менялось. До поры до времени.

Но сейчас, выходя из самолета с платьем подружки невесты в висящей через плечо сумке и слушая щебетание обычно спокойной Дайаны о том, как они с Ником ужасно волнуются и ждут не дождутся, «когда же все это кончится и они поженятся», Энни почувствовала, что реальность происходящего нарастает с каждой минутой.

— Не перестаю удивляться, глядя на маму, — говорила Дайана. — Она с таким пылом занялась приготовлениями, словно это ее, а не моя свадьба. А бабушка… — Она удрученно покачала головой.

— Может, все отменить? — предложила Энни.

— Смеешься? — покосилась на нее Дайана.

На самом деле Энни говорила всерьез. Но Дайана, очевидно, так не думала, и подруге пришлось улыбнуться.

— Хватит трястись. Выживешь. Всего два дня, и ты заполучишь Ника. Желанный кусок пирога.

Руки Дайаны дрожали.

— Надеюсь. Но ты даже не представляешь, какая морока с этой свадьбой в Сент-Луисе! Смотрины, приемы, давно забытые родственники. Я говорила, что мой отец здесь? — Голос звучал бодро, но в глазах мелькнула тень недобрых предчувствий.

Энни кивнула, зная, какому риску подвергает себя Дайана.

— Смело с твоей стороны пригласить его, не так ли?

— Это моя свадьба. И я приглашаю, кого захочу. — В голосе Дайаны прозвучала такая стальная нота, что Энни поняла: ее подруга победит, несмотря на объединенные происки, козни и махинации Бауэров и Гранателли.

Она обняла Дайану и усмехнулась.

— Ну, кто еще приезжает?

Дайана говорила без умолку, но Энни, продвигаясь к багажному отделению, слушала вполуха. Она не знала школьных подруг Дайаны. Ни разу не встречалась с ее кузиной Лайзой. Она и так уже познакомилась с таким невероятным количеством Гранателли, что потеряла надежду удержать все имена в памяти.

— …и, конечно, Джаред, — небрежно произнесла через плечо Дайана.

Энни остановилась как вкопанная в самом центре крыла «В» международного аэропорта имени Ламберта в Сент-Луисе.

Джаред? Джаред Флинн. От одного упоминания этого имени у Энни похолодело в животе и вспотели ладони.

— Джаред? — Ее голос звучал лишь слабым эхом обычно сильного актерского голоса.

Дайана повернулась, и все ее радостное настроение мигом улетучилось при виде внезапно побледневшего лица Энни. Она испуганно передернула плечами и попыталась улыбнуться.

— Энни, Ник считал, что тебе лучше об этом не знать. Но я подумала, это несправедливо. И решила сообщить… — Она беспомощно развела руками.

Энни по-прежнему не сдвинулась с места.

— Сообщить о чем? — Брошенный на Дайану взгляд прежде довел бы ее до слез.

Но сегодняшняя Дайана даже не всхлипнула. Вместо этого она глубоко вздохнула и расправила плечи.

— Джаред приезжает, Энни. Я просто говорю тебе, чтобы ты знала.

На них волнами накатывались пассажиры, толкаясь, бросая раздраженные взгляды и бормоча извинения. В ушах гремел тяжелый рев авиационных турбин.

Энни медленно покачала головой, не в силах поверить услышанному.

— Ты смеешься надо мной. Джаред Флинн? Тот, который смотрит чуть ли не с каждой журнальной обложки? И кто больше двух лет в журнале «Пипл» возглавляет список наиболее сексуальных мужчин? Ирландец, захвативший все лучшее время на телевидении?

Но, несмотря на иронию в словах, Энни не на шутку расстроилась, так как по обеспокоенным карим глазам Дайаны поняла, что ее подруга вовсе не шутит. Она раздраженно отбросила назад свои длинные черные волосы.

— О, черт!

Дайана подошла к подруге и обняла ее.

— Прости, Энни. Я знаю, что у тебя с Джаредом… разногласия.

Разногласия?

Дурацкое слово! Для посторонних все это, наверно, так, но для Энни… у нее будто что-то умерло в душе.

— Но вы были друзьями, — растерянно проговорила Дайана. — А с Ником они и сейчас близки. Ты сама знаешь. И Ник пригласил его. Честно говоря, он не надеялся, что Джаред сможет приехать. Он, — Дайана сморщилась, — именно такой, как ты сказала. Но свадьба — особое событие, так что нельзя не пригласить. Всегда хочется видеть в такой день близких тебе людей. — Взгляд Дайаны умолял. — Чтобы разделить с ними радость. Для меня и Ника это ты. Но для Ника еще и Джаред. — Она печально улыбнулась. — Однако я тебя понимаю.

Энни сомневалась в этом. Невозможно представить, чтобы кто-то другой понимал ее чувства к Джареду Флинну. Она и сама не могла себя понять!

Дайана сказала, что они были друзьями. Вначале да. Когда больше трех лет назад на какой-то вечеринке Ник их познакомил и оказалось, что они оба актеры, им захотелось держаться вместе. Так за несколько часов они и подружились.

Но затем стали больше чем друзьями.

Вместе переехали в Нью-Йорк. Вместе работали, вместе играли на сцене. Они любили друг друга.

Полтора года Джаред Флинн был для Энни самым близким человеком, которому она доверяла свои тайные мысли. Она думала, он все понимает, верила, что он разделяет ее желания. А потом он предал ее.

Предал себя.

И что самое ужасное, думала Энни, до боли сжимая ручку дорожной сумки, он, похоже, даже не догадывается об этом.

Она невидящим взглядом вперилась в большое круглое зеркало и попыталась представить Джареда. Перспектива целых два дня находиться рядом с ним не обрадовала ее. У нее хватает проблем в настоящем. Ей совершенно нет нужды сталкиваться с прошлым.

Что же ей делать? Закатить истерику? Объявить, что она немедленно уезжает?

Нет, все это будет выглядеть по-детски.

Именно в инфантильности как-то обвинил ее Джаред. Даже сейчас это воспоминание заставляло ее ощетиниться. Но только внутренне. Она и виду не подаст, что расстроена. Слишком многим она обязана Дайане и Нику.

Энни глубоко вздохнула, пожав плечами.

— Значит, Джаред приедет на свадьбу, — философски проговорила она — и сама удивилась своему спокойному и ровному голосу. Она актриса, в конце-то концов. — Ну что ж.

Дайана расцвела и с явным облегчением обняла подругу.

— Спасибо, Энни. Я знала, ты поймешь.

— Мм.

Они снова двинулись вперед. Энни с задумчивой улыбкой следила за Дайаной, с трудом поспевая за ней. Ее подруга буквально летала с тех пор, как Ник сделал ей предложение.

Наконец Энни глубоко вздохнула и, чтобы сменить тему, намеренно бодро воскликнула:

— Чувствую, это будет большая свадьба! Человек сто, не меньше.

Дайана сделала значительное лицо.

— Весь цвет Сент-Луиса. И половина Италии, если верить будущей свекрови.

— Тогда мне, наверное, даже не придется иметь дело с Джаредом.

Дайана секунду помедлила с ответом.

— Ну, из-за своего напряженного графика работы он приедет в последнюю минуту, но… боюсь, тебе придется идти с ним под руку.

— Что?!

— Он один из шаферов, Энни.

— Но…

— Ник выбирал шаферов. И выбрал Джареда.

— Но у него есть братья, кузены!

— Он выбрал Джареда.

— На такой большой свадьбе бывает с полдюжины шаферов!

— Так и будет.

— Тогда почему…

— Из-за твоего роста.

Энни подумала, что ослышалась. Говорят, перелет вредно влияет на слух…

— Из-за моего… роста?

Дайана криво усмехнулась.

— Бабушка расставила все пары по росту. Вы с Джаредом подходите.

Чертовски подходим, подумала Энни.

Последующие два дня она пыталась протестовать и находила для себя всевозможные оправдания. Тщетно!

Она намекала на различные обстоятельства, предлагала свои варианты, демонстрировала необычайную нежность к кузену Ника Джо, тоже шаферу. Умоляла, клянчила и даже закатила небольшую истерику, от чего прежде себя удерживала.

К счастью, гордость не позволила ей выставлять себя полной идиоткой. И она смирилась с очевидным: все ее усилия пошли прахом и ей суждено быть парой Джареду Флинну и в церкви, и на танцах во время приема.

— А вдруг на дороге пробка? — стенала Дайана, ощипывая лепестки из своего букета. Она прошлась по комнате, тревожно посматривая на дверь, затем снова занялась несчастными цветами. — Вдруг Ник опоздает? Вдруг у его дяди Сэла случится сердечный приступ или мои мать с отцом подерутся? Они ведут себя так странно, что… Вдруг…

— Что, если солнце собьется с круга, церковь разрушится, а священник забудет текст? Стой спокойно. — Энни поправила на Дайане фату.

Дайана ответила слабой улыбкой.

— Ты думаешь, я сошла с ума?

— Я думаю, ты нервничаешь.

— Неужели ты никогда не нервничаешь? Я имею в виду, когда ты стоишь на сцене под венцом, неужели…

Энни покачала головой.

— Это не одно и то же. — Совсем не одно и то же. И слава Богу!

Дайана вздохнула, сорвала еще лепесток и сердито посмотрела на Энни.

— Я так не думаю. У тебя ужасающее самообладание.

Неужели так? Энни задумалась. Она бы не назвала это самообладанием. Скорее самозащитой. Она нервничала ничуть не меньше Дайаны, и тому было много причин.

Дайана сегодня выходит замуж, но она уже давно помолвлена с любимым человеком. И точно знает, что именно ее ждет в ближайшие часы. И даже если нервничает, сможет преодолеть волнение и просто сыграть свою роль.

Но никто не написал роль для Энни.

— Импровизируй, детка, — сказала она себе. — Ты это умеешь.

В театре. Но в реальной жизни все по-другому.

Джаред будет здесь с минуты на минуту, будет улыбаться, раскланиваться. Многочисленные матроны Сент-Луиса и малолетние поклонницы, которым улыбнется или подмигнет сам Рейд Маккалоу, инспектор Интерпола, запомнят этот день на всю жизнь.

Ей, разумеется, знаменитый телегерой не подмигнет.

При их последней встрече Джаред Флинн заявил, что она — глупая, самовлюбленная девчонка. Она ответила, что он — тупой, бесчувственный олух. Он сделал ей предложение, а она с гневом отвергла его.

Они расстались, используя вежливый эвфемизм Гертруды Хоффман, бабушки Дайаны, «не совсем полюбовно», если этими словами можно описать ругань и летающие кофейные чашки.

Что случится при их сегодняшней встрече, она не знала. Конечно, вряд ли он устроит сцену. Скорее всего, будет спокоен и подчеркнуто вежлив. Вспомнит, что они знакомы, не более.

Он не может не знать, что она здесь. Энни охватила внезапная паника, и пальцы судорожно сжали цветочный букет.

Что, если Ник ничего не сказал ему? Ей он, похоже, не собирался говорить, что приедет Джаред.

Ник, конечно, не такой дурак. Вряд ли он попробует помирить их на своей свадьбе. Конечно, ему известно далеко не все, что произошло между Джаредом и Энни, но знает он все-таки предостаточно.

Энни в отчаянии обернулась.

— Дайана!

Внезапная тревога в ее голосе заставила обернуться и остальных подружек невесты. Дайана взглянула из-под фаты.

— В чем дело?

— Джаред… — забормотала Энни, чувствуя себя полной идиоткой. — Я просто подумала… Я имею в виду, он знает? О том, что он и я… что сегодня… что твоя бабушка… что мы… пара. Только в церкви, я имею в виду. И на танцах. Ник сказал ему?

Дайана улыбнулась из-под фаты и сжала руку Энни.

— Не беспокойся, милая, он знает. Он знает, — повторила она громче, поскольку выражение лица ее подруги не изменилось.

Почему-то это не принесло Энни ожидаемого облегчения. Хорошо, он знает. Но что он думает по этому поводу? Что чувствует? Волнуется ли?

Тот Джаред, которого она раньше любила, волновался бы отчаянно. Но сейчас она начала сомневаться, знала ли она Джареда.

Тот Джаред, которого она раньше любила, никогда бы не отказался от будущего на драматической сцене, чтобы играть тупого интерполовского копа. Он никогда бы не захотел, чтобы она бросила работу и поехала за ним в Голливуд.

Но тот Джаред был, очевидно, всего лишь игрой ее воображения. На самом деле они совершенно не знали друг друга. Итак, успокаивала она себя, он, скорее всего, посмотрит на нее свысока, кивнет ей, вежливо поздоровается, давая понять, что узнал ее.

И все будет хорошо.

Двери внезапно распахнулись, органист заиграл «Аве Мария», и появился отец Дайаны в парадном костюме, одновременно торжественный и встревоженный. Он осмотрел жмущихся друг к другу подружек невесты в розовых, персиковых и серебристых платьях и свою единственную дочь в расшитом кружевами белом наряде и усмехнулся.

— Пора идти, милые леди.

Дайана слабо застонала и снова принялась машинально выдергивать цветочные лепестки.

Энни вздрогнула, перевела дыхание и пожала холодную влажную руку Дайаны.

— Будь счастлива.

— Счастлива буду завтра, — шепнула в ответ Дайана, беря под руку отца. — Сегодня мне бы просто выжить!

Энни двинулась следом, прекрасно понимая, какие чувства обуревают ее подругу.

Когда они миновали притвор, последние аккорды «Аве Мария» разнеслись по гулкому храму.

Врата распахнулись, и они ступили под высокие своды.

— Господи, помоги мне, — пробормотала Дайана. Отец слегка сжал ее плечи.

Наступила такая тишина, словно все прихожане разом задержали дыхание. Все головы повернулись к входу. Орган снова ожил, и полились мощные звуки «Свадебного марша».

В дальнем конце церкви Энни увидела Ника с братом Карло, выполнявшим обязанности одного из шаферов, и еще нескольких мужчин. Один из них — Джаред.

Энни в ожидании нервно кусала губу, а Паола, за ней Фрэнки, а затем школьные подруги Дайаны, Сьюзен и Кэтрин, уже медленно и торжественно двинулись вперед. Затем наконец пришла ее очередь, и она вдруг занервничала сильнее, чем в театре, когда все смотрели только на нее.

Играя невесту, Энни пересекала построенный на сцене храм чуть ли не бегом, ее веселую, энергичную героиню не могла удержать неспешность свадебного обряда. И всю дорогу к алтарю она оглядывалась в сторону зала, ловя улыбки, подпитывая энтузиазм публики своим собственным. Именно такой должна быть свадьба, всегда думала Энни. Легкой, блестящей и искрометной, полной радости и страсти.

Сейчас же она с трудом заставила себя сойти с места. И когда, подстегнутая шипением Лайзы «Иди же, ради Бога!», двинулась наконец вперед под неслышные — оставалось надеяться — окружающим «раз-два, раз-два», она не оглядывалась ни направо, ни налево. Смотрела прямо перед собой.

Спокойно, приказала себе Энни. Спокойно. Она зафиксировала взгляд на женихе. Какая неожиданность: это Ник! Она привыкла видеть актеров. За четыре месяца спектаклей она сменила пятерых партнеров. Все очень разные: высокие, маленькие, обходительные, хитрые — они всегда изображали на лице притворный ужас, словно приближающаяся невеста — идущий на них хищник.

Ник не выглядел нервным. Он был суровым, отстраненным и одновременно настороженным, совсем не тем веселым, общительным человеком, к которому она привыкла. Тем не менее от него исходило ощущение полного счастья. Чувство уверенности и безмятежности.

Энни хотелось обладать хоть частицей его душевной силы, потому что по мере приближения к алтарю лица стоящих за Ником мужчин становились все яснее, и она, сама того не желая, отыскала глазами Джареда.

Он стоял рядом с Карло, высокий и стройный, с непокорными черными волосами; резкие ирландские черты его лица подействовали на Энни еще более завораживающе, чем раньше.

Энни словно одеревенела, когда его зеленые глаза, сначала слегка прикрытые, встретились с ее. Она думала, что Джаред вежливо, но сдержанно кивнет головой.

Но он показал ей язык.

Господи, как она прекрасна! Он ожидал этого мгновения много дней, думал о нем неделями. И вот она, высоко подняв голову, королевой идет по церкви, ее слегка загорелое лицо оттенено букетом красных роз. У Джареда даже перехватило дыхание.

Невозможно вспомнить, сколько раз он рисовал в своих фантазиях ее, идущую навстречу ему через церковь, чтобы разделить с ним свою любовь и жизнь, сколько раз представлял радость, светящуюся в ее глазах. Он всегда знал, что она будет самой красивой невестой.

Но она, увы, не невеста.

Во всяком случае, не здесь, хотя он знал, что именно этой ролью она зарабатывает себе на жизнь.

Ирония судьбы, беспощадно подумал Джаред. Без конца твердила: «Выйти замуж? Ни за что!», а теперь делает это каждый день.

Интересно, ей это нравится? Должно быть, у нее неплохо получается, ведь на сцене Энни хороша в любой роли.

Надо надеяться, что невеста на сцене получается у нее намного лучше, чем подружка невесты сегодня, потому что здесь, в церкви, в ее глазах светилось все что угодно, кроме любви, удовольствия и счастья.

И уж определенно не радость сверкнула в посмотревших на него карих глазах.

Не было радости и в его собственных глазах. Именно она, Энни Д'Анджело, заставила его испытать все муки ада.

Два года назад он, Джаред Флинн, думал, что у них общее все — жизнь, надежды, мечты, любовь. А потом его пригласили в Голливуд, он согласился и только тут обнаружил, насколько глубоко ошибался.

Он хотел разделить жизнь с Энни. Предложил: «Выходи за меня замуж». А она засмеялась ему в лицо.

Не просто засмеялась — пришла в ярость, в такую ярость, что он до сих пор не мог понять ее причину. Он продал свою душу богу наживы, кричала она. И, все больше распаляясь: даже если он захотел пожертвовать собой, она не желает, чтобы он жертвовал ею и ее работой!

Какой работой? — честно удивился он.

Именно тогда она запустила в него кофейником. Он едва успел увернуться.

Но в наступившей затем мертвой тишине ему не оставалось ничего другого, как собрать свою сумку и уйти.

Что он и сделал.

Он поехал в Голливуд. Навстречу удаче и славе, навстречу неограниченным возможностям. От бормотания второстепенных ролей в авангардистских пьесах он перенесся на вершину голливудского холма.

Хотя его карьера развивалась стремительно, для наивного сельского паренька из округа Корк эти два года в Голливуде с точки накопления житейского и профессионального опыта равнялись десятилетиям.

Сейчас он — мировая знаменитость. Актер, получающий лучшие роли и высокие гонорары, мужчина, на шею которого бросаются красивейшие женщины мира.

Но в глубине его памяти всегда оставалась Энни.

Он надеялся, что ему удастся перебороть свое чувство к ней. Молил небо, чтобы при новой встрече она значила для него не более, чем любая другая женщина, которая когда-то кокетничала и флиртовала с ним.

Он согласился приехать, потому что действительно любил Ника и Дайану и хотел присутствовать на их свадьбе. Но именно известие, что там будет и Энни, повлияло на его окончательное решение.

Ему захотелось проверить, сумел ли он перебороть свое чувство к ней.

Потребовался лишь один взгляд…

Энни решила, что у нее галлюцинация. Слишком много работает по ночам, слишком мало спит. Слишком много стрессов, слишком мало времени проводит на свежем воздухе. Иногда такое случается. В этом она не сомневалась.

Не сомневалась она и в том, что Джаред Флинн, вощащийся образец актерского таланта и хладнокровия, своего рода дар Ирландии женщинам Америки, не мог показать ей язык.

Или мог?..

Голова кружилась. Энни ошеломленно разглядывала его. Лицо совершенно спокойно, ни тени улыбки, и, определенно, язык не высунут. Но глаза смотрят дерзко, в их сине-зеленых глубинах мелькают вспышки, от которых на душе становится тревожно. И еще как!

Она не позволяла себе думать, что ей делать, если он не ограничится сухим приветствием. Явная ошибка! Следовало бы подготовиться. Но сейчас уже поздно.

Энни заняла свое место позади Кэтрин и попыталась собраться с мыслями. Это нелегко. Во-первых, даже не видя Джареда за морем костюмов и стильных шляпок, она чувствовала его присутствие. Она всегда чувствовала присутствие Джареда Флинна, с той минуты, когда впервые встретилась с ним три года назад. Во-вторых, сквозь звуки приветственных слов священника, сквозь шепот и хихиканье племянников Ника и бесплодные попытки его зятя урезонить их, сквозь всхлипывания матери Ника, громкие рыдания матери Дайаны и даже сухое покашливание бабушки Хоффман Энни слышала дыхание Джареда.

Логика говорила ей, что это невозможно. Здравый смысл подсказывал, что слышит она Ника или Карло или одного из служек при алтаре.

Но звук напоминал только дыхание Джареда. Глубокое, ровное, именно такое, какое она слышала, просыпаясь рядом с ним среди ночи.

Нет, только не это! Нельзя вспоминать Джареда в постели! Тем более сейчас, на свадьбе Дайаны и Ника. Ведь от одной мысли о Джареде в постели лицо начинает пылать, дыхание учащаться и ладони потеть.

Она заставила себя переключиться на Дайану и Ника, заставила себя смотреть и слушать. Роль подружки невесты труднее, чем роль невесты, решила она. Тебе не нужно ничего делать, только стоять рядом, позволяя мыслям волнами накатываться на тебя с разными «что если» и «если бы только».

Не будь дурой, резко приказала себе Энни, когда Ник с Дайаной обменялись кольцами. Ты этого не хочешь. Совсем не хочешь.

Если бы хотела, не отказала бы Джареду два года назад.

Сама мысль о том, что брак с ним был вполне реален, заставила ее вздрогнуть. Это был бы конец всему. К чему все устремления, цели и жертвы, ей пришлось бы отказаться от честолюбивых планов во имя супружеского счастья.

Ни за что, подумала она тогда и повторила это сейчас. Брак прекрасен для некоторых людей. Людей, подобных Дайане, Дайане с сияющими в присутствии Ника глазами, расцветающей от одного его прикосновения, Дайане, еще более живой и веселой, когда ее избранник рядом. Для Ника, который женится по любви, а не по расчету, который стал более целеустремленным и уверенным в себе после того, как обручился с Дайаной. Для людей милых и любящих, а вовсе не для таких, как она с Джаредом: деятельных, излишне темпераментных или упрямых.

Есть порода людей, которым не следует жениться.

— Отныне объявляю вас мужем и женой, — провозгласил священник, любуясь новобрачными. Затем посмотрел на Ника. — Можете поцеловать невесту.

Энни с восторгом следила за тем, как Ник прильнул к губам Дайаны. Это был не сценический холодный поцелуй, не заученное вялое движение. Нет, Ник Гранателли открыто заявлял всему миру, что он — счастливейший человек, потому что Дайана Бауэр стала наконец его женой.

Энни целовали при подобных обстоятельствах сто девятнадцать раз. Но ни один из ее пяти женихов не целовал ее с той страстью, которую не скрывал и не мог скрыть Ник.

У нее засосало под ложечкой, но она торопливо подавила это ощущение. Брак — это не только поцелуи, напомнила она себе.

Но когда органист заиграл снова, Энни решила, что настоящая свадебная церемония намного интереснее, чем сыгранная на сцене.