"В обмен на рай" - читать интересную книгу автора (Лайонз Вайолетт)

Глава восьмая

— Джесси, милая, за эти дни ты здорово осунулась! В чем дело? Похоже, этот твой итальянец плохо заботится о тебе!

— Вовсе нет, — ответила Джесс, улыбнувшись шутке Брендана. — Все наоборот: он слишком заботится обо мне.

— Понял.

Брендан притворно закатил глаза, и стало ясно, какую «заботу» он имел в виду.

— Нет, Брендан, секс тут ни при чем! — На этот раз ее улыбка была более искренней и менее вымученной. — Он дарит мне подарки.

Подарки. Честно говоря, она утопала в них. С самого начала, как только они с Лоренцо пришли к соглашению, он принялся мстительно выполнять свою часть сделки.

В тот день он приехал с очередной завернутой в фольгу коробкой — намного большей, чем та, в которой лежал браслет.

— Я обещал тебе что-то более нарядное, — сказал он ей. — Взамен того, что разорвал.

— Похоже, извиняться ты не собираешься, — сказала Джесс, распутывая перевязывавшую коробку серебристо-белую ленту.

— Извиняться?

При звуке этого слова черные брови презрительно поднялись.

— Я не собираюсь извиняться за то, что порвал какую-то дешевку и заменил ее чем-то достойным. Тем, что действительно подобает носить красивой женщине.

Слово «красивой» прозвучало у него двусмысленно; когда Джесс наконец открыла коробку и осторожно вынула ее содержимое, сомнительность сказанного им комплимента стала еще более явной.

«Я куплю тебе что-нибудь получше», — сказал он, презрительно посмотрев на ее удобный купальный халат. А потом в порыве страсти разорвал надвое скрывавшуюся под ним простую ночную рубашку. Теперь Лоренцо выполнил свое обещание.

Но вынутые из коробки халат и ночная рубашка отличались от прежних как небо от земли. Сшитые из тончайшего атласа, они были дерзко, вызывающе сексуальными. Джесс никогда не носила вещей такого густого темно-алого цвета, а простой прямой покрой ночной рубашки не компенсировал глубочайшего декольте и почти полного отсутствия спины.

Не приходилось сомневаться в том, что было на уме Лоренцо, когда он покупал эти вещи. Это были наряды, который мужчина дарит своей любовнице. Они не годились на каждый день; их следовало надевать лишь тогда, когда нужно было соблазнять, кокетничать и возбуждать желание поскорее снять их. Сексуальность этих вещей была не крикливой, а скорее шепчущей, но Джесс нисколько не удивилась бы, если бы на них был ярлык «Белье для вашей любовницы».

— Они… красивые. — Она не смогла скрыть дрожь в голосе, но надеялась, что Лоренцо объяснит эту дрожь восхищением.

— Но не такие красивые, как женщина, для которой они выбраны. Джесс, моя любовь… — Два последних слова Лоренцо произнес гортанно, с заметно усилившимся акцентом. — Надень их. И покажись мне.

— Я не… — заколебалась Джесс, наклонив голову, чтобы не видеть его горящих глаз. — Я не уверена…

Одно дело согласиться на условия Лоренцо в порыве решимости, охватившей ее после двух дней разброда и шатаний, и совсем другое — хладнокровно играть роль его любовницы.

— Не стесняйся, моя Джесс, — льстиво сказал низкий, хрипловатый голос. — Ты знаешь, как я люблю твое чудесное тело. Все равно в нем не осталось ни одного дюйма, которого я бы не видел, не трогал и не ласкал…

Но то было в порыве страсти, когда она сходила с ума от любви и была уверена, что ее любят тоже. А теперь… Надевать эти жалкие лоскутки шелка, ходить в них взад-вперед перед холодным, оценивающим взглядом Лоренцо, зная, что он испытывает к ней всего лишь желание или вожделение, о котором так красноречиво говорил накануне…

— Лоренцо… Я не могу…

Но Скарабелли подбодрил ее, обняв и нежно поцеловав. Он умело и искусно соблазнил ее, пробудив к жизни голод, который скрывался неподалеку.

Ни халата, ни рубашки не понадобилось. Неистовое желание, которое испытывали оба, затопило их как прилив и заставило забыть обо всем на свете. Никто не хотел ждать и тратить время на запланированные Лоренцо любовные игры. Но позже, когда оба на время удовлетворились, ему удалось убедить Джесс надеть эти вещи. Естественно, затем все повторилось…

Та ночь задала тон остальным. Днем оба были заняты работой, но Джесс казалось, что она действует на автопилоте, не совсем проснувшись и плохо осознавая окружающее. Она оживала лишь по вечерам, когда Лоренцо время от времени возил ее в ресторан или театр, как обещал. Но чаще всего они оставались в ее квартире. Точнее, в ее постели.

Сколько бы раз они ни занимались любовью, этого было недостаточно. Каждый оргазм лишь ненадолго облегчал их страстную тягу друг к другу, давая время успокоиться бешено колотящимся сердцам.

Даже тогда, когда обнаженные любовники забывались и бессильно вытягивались на кровати, голод тайком прокрадывался в каждую клеточку, каждый нерв, пробуждая Джесс и Лоренцо и мучая их до тех пор, пока не оставалось ничего иного, как снова тянуться друг к другу. И только полное изнурение, заставляющее погрузиться в беспамятство, избавляло их от ненасытных требований собственных тел.

— …в сентябре. О'еае?

— Что?

Только тут залившаяся краской Джесс поняла, что погрузилась в эротические воспоминания и не слышала ни слова из того, что говорил Брендан.

— Извини… Я задумалась.

— Ну, еще бы! — лукаво протянул Брендан. — Кажется, я догадываюсь, о чем. Джесси, дорогая, с тобой действительно творится что-то неладное. А как себя чувствует наш Лоренцо Великолепный? Он увлечен не меньше твоего? Значит ли это, что скоро мы услышим звон свадебных колоколов?

Чтобы не выдать боли, которую ей причинил этот вопрос, Джесс схватила пачку документов и без всякой нужды передвинула ее на другой край стола. Молодая женщина была уверена, что выражение глаз выдаст ее подлинные чувства любому человеку, который знает ее так же хорошо, как Брендан.

— Пока рановато, — неловко сказала она.

— Джесс, с тех пор как вы сошлись, прошло почти четыре месяца. В прошлый раз вы устроили помолвку куда раньше.

— Да, тогда мы с этим поторопились. На этот раз все должно быть основательнее… Мы должны как следует убедиться в своих чувствах.

Едва с губ Джесс слетели эти слова, как она ощутила заключавшуюся в них горькую иронию. Честно говоря, теперь они с Лоренцо были намного увереннее в своих чувствах, чем два года назад. Именно несходство этих эмоций с прежними не давало ей покоя.

— Так что ты говорил? — спросила Джесс, отогнав от себя эту грустную мысль. — Кажется, что-то о сентябре?

Брендан кивнул.

— Ежегодный междусобойчик с напитками, завязыванием новых знакомств и всем прочим, — сказал он, имея в виду презентацию, которую агентство устраивало для своих главных клиентов. — Стив Лафлер предложил последнюю пятницу сентября. Как тебе этот срок, подходит?

— Подожди, проверю… Да, нормально. Похоже, мне снова придется весь вечер любезничать с Фредом Стоу. — Она скривила нежные губы при мысли о владельце сети мебельных магазинов, не дававшем ей проходу при каждой встрече. — Это будет забавно.

— Может быть, к тому времени у тебя на руке появится новенькое обручальное кольцо, и он от тебя отстанет. — Брендан испустил смешок, но тут же нахмурился, увидев, что его реплика заставила Джесс побледнеть. — Похоже, тебе действительно нездоровится. Ты, случаем, не?..

— Конечно, нет!

От души надеясь, что ее жест выглядит непринужденно, Джесс помахала рукой, отвергая подозрение в беременности.

Шансов на это не было. Лоренцо с самого начала поставил все точки над «i».

— Нам придется установить несколько основных правил игры, — резко сказал Скарабелли в тот вечер, когда они обедали у Ника. — До сих пор мы играли с огнем, но этому надо положить конец. Я договорюсь, чтобы ты завтра же посетила моего врача.

— У меня есть свой врач! — злобно ощетинилась Джесс. — Если ты имеешь в виду противозачаточные, то…

— Конечно, именно их я и имею в виду! Поверь мне, обычно я не так беспечен и безответствен, как в прошедшие два дня. Но мне и в голову не приходило, что дело уладится так быстро. Мне не нужны нежелательные последствия.

— Мне тоже, — пробормотала Джесс. Конечно, женщина, которая не годится ему в жены, не может быть матерью следующего поколения Скарабелли. — Но откуда ты знаешь, что это уже не случилось?

— Ты заверила меня, что это не опасно.

В этих словах звучало обвинение, заставившее ее вспыхнуть.

— Я только сказала, что так думаю! Но я могла ошибиться!..

Хотя сердце сжималось при мысли о сложностях, которые последуют, если она забеременеет, Джесс на мгновение невольно представила себе ребенка — девочку или мальчика — с темными глазами и волосами Лоренцо. Этого было достаточно, чтобы на глаза навернулись слезы. Пришлось усиленно заморгать, чтобы заставить их убраться обратно.

— Тем больше причин проконсультироваться с доктором Фергюсоном.

Лоренцо говорил так небрежно, словно речь шла о достоинствах поданного им блюда, а не о возможности того, что Джесс зачала его сына или дочь. Его безразличный тон заставил Джесс заскрежетать зубами. Она едва не закатила в дорогом ресторане безобразную сцену.

— Я сказала, что у меня есть свой…

— А я сказал, что ты пойдешь к моему!

Он не повысил тона, но так подчеркнул свои слова, что Джесс тут же замолчала.

— Я обещал, что пока мы вместе, ты будешь иметь все самое дорогое, и собираюсь выполнить свое обещание. Пока ты со мной, тебе будет обеспечено лучшее медицинское обслуживание, которое можно купить за деньги…

Он обращается со мной как с породистой кобылой, — печально подумала Джесс. — Впрочем, за одним важным исключением. Он радовался бы, если бы кобыла затяжелела, но ясно дал понять, что если бы забеременела я, это не пришлось бы ему по вкусу.

— А что касается нежелательных последствий наших двух ночей, там видно будет…

Джесс очень хотелось спросить, что это значит, но у нее не хватило на это духу. Когда они были обручены, Лоренцо говорил о том, что очень хочет детей. Тому Лоренцо было бы приятно слышать о ребенке, даже незапланированном.

Но мужчина с каменным лицом, который сидел напротив, прикрыв глаза и не позволяя заглянуть в них, разительно отличался от человека, за которого она хотела выйти замуж. Этот Лоренцо был неизвестной величиной, и она не представляла себе, что он выкинет, если окажется в неприятной ситуации.

Впрочем, это не помешало ей молиться о том, чтобы беременность наступила, какие бы проблемы с этим ни были связаны. Но когда в одно прекрасное утро Джесс проснулась и ощутила знакомую боль внизу живота, стало ясно, что ее молитвы услышаны не были. Это так расстроило Джесс, что она со всех ног побежала в ванную, лишь бы не показать своего горя.

Вывернув душ на полную мощность, она долго стояла под струей, пока не выплакалась и не успокоилась настолько, чтобы посмотреть в глаза Скарабелли.

— Думаю, мне надо поговорить с Лоренцо. — В мысли Джесс снова вторгся голос Брендана, заставив ее встрепенуться. Интересно, как долго он стоял рядом? — Кажется, ты действительно не в лучшем состоянии. Тебе нужен отпуск. Желательно где-нибудь в жарких странах…

— Что ты думаешь об отпуске в какой-нибудь жаркой солнечной стране? — спросил Лоренцо в тот же вечер, заставив ее вздрогнуть от удивления. — Что я такого сказал? — нахмурился он, видя ее ошеломленный взгляд.

— Ох… извини. Просто ты повторил сегодняшние слова Брендана. Он считает, что мне это нужно. Он… он сказал, что я выгляжу немного усталой… Ты уже что-то придумал? — торопливо спросила она, боясь, что Лоренцо продолжит расспросы.

Можно было представить себе, как он взовьется, если узнает, какой причине Брендан приписывал ее усталость.

— Я думал, что мы могли бы немного пожить на Сицилии.

— На Сицилии… — повторила Джесс, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.

Она только однажды была на прекрасном итальянском острове, где родился Лоренцо и где все еще стоял дом его родителей. Эта поездка изменила ее жизнь. Именно там в один прекрасный весенний вечер Лоренцо сделал ей предложение.

На секунду в мозгу мелькнула безумная, сумасшедшая мысль, но Джесс тут же подавила ее, не дав оформиться и пустить корни. Нельзя было позволять себе мечтать о другом таком же прекрасном вечере и другом предложении. Лоренцо ясно сказал, что ничего такого не будет, и думать по-другому означало бы тешить себя несбыточными иллюзиями.

— Твои родители все еще живут там? — с наигранной беспечностью спросила она, складывая в стопку грязные тарелки и готовясь отнести их в раковину.

— Конечно.

Небрежный тон Лоренцо заставил Джесс ощетиниться. Ее нервы и без того были на взводе.

— Что «конечно»? — с досадой воскликнула она. — Мы вместе уже почти четыре месяца, а я толком не знаю, о чем ты думаешь! Ты держишь меня на расстоянии и уделяешь только то время, которое остается после работы. Мы встречаемся либо здесь, либо в театре или ресторане! Ты не пускаешь меня на порог своего дома…

— Я думал, ты этого не хочешь, — хрипло вставил Лоренцо, заставив ее умолкнуть.

— Я?.. Не понимаю, — пролепетала Джесс, когда к ней вернулся дар речи. — С какой стати…

— Одно слово, — лаконично сказал он. — Кэти.

— Кэти? — ошеломленно повторила она. — Но почему?

— Джесс, я живу в той же квартире, что и прежде. Я думал, что ты не хочешь приходить туда, потому что она может напомнить тебе о нашей ссоре… Эй, постой!

Он подоспел как раз вовремя, чтобы выхватить тарелки из дрогнувших рук Джесс. Еще немного, и стопка полетела бы на пол.

Этого она ожидала меньше всего на свете. Джесс и в голову не приходило, что Лоренцо не зовет ее к себе на квартиру, чтобы не вызывать у нее неприятных воспоминаний, связанных с этим местом. Вообще-то ему полагалось считать, что любовница обязана сидеть у себя дома и ждать, когда ее царь и бог найдет время увидеться с ней, а не осквернять своим присутствием его апартаменты.

— Лоренцо… — срывающимся голосом сказала она. — Расскажи мне о Кэти.

Скарабелли пошел на кухню, и Джесс услышала громкий стук, с которым он поставил тарелки в мойку. Но если вопрос и задел его, то когда Лоренцо снова показался на пороге, этого не было заметно. Он снова стал тем хладнокровным, собранным, владеющим собой человеком, которого Джесс слишком хорошо знала.

— Что тебе рассказать?

— Правду.

— Правду? — иронически повторил он. — Какую? Ту, о которой говорила Кэти, или…

— Лоренцо! Мы оба знаем, что она лгала. Но что было до того? Потому что что-то было… Я знаю.

— Ты хочешь сказать, что она пыталась соблазнить меня? Да, так оно и было. С первого дня нашего знакомства. Я не мог прийти к вам в дом, чтобы не встретить ее на лестнице полуодетую или в юбке, которая почти ничего не прикрывала. Я думал, она поняла, что меня это не интересует, но ты сама знаешь, как опасны отвергнутые женщины.

— Почему ты ничего не сказал мне?

Он смерил Джесс презрительным взглядом.

— И ты поверила бы хоть одному моему слову?

— Если бы ты сказал мне, я бы поверила! Поверила! — с жаром повторила она, когда Лоренцо саркастически фыркнул.

— Так же, как поверила моим словам, что я не соблазнял ее?

Она дорого дала бы за возможность отрицать это… Только теперь до Джесс дошло, какую боль она ему причинила. Нужно было ему доверять. Нужно было тут же отвергнуть обвинения Кэти.

— Я должна была поверить тебе… — дрожащим голосом промолвила Джесс, глядя в мрачно следившие за ней глаза.

Эти слова заставили Лоренцо слегка изменить выражение лица. Что-то мелькнуло за надетой им на себя бесстрастной маской. Со скоростью света Джесс переместилась на два года назад, услышала свой собственный гневный, обвиняющий голос… и увидела похожее выражение в глазах жениха.

О нет, тут была не только ее вина. Они расстались не из-за того, что она не доверяла Лоренцо. За этим стояло что-то большее…

— Но в тот день ты чувствовал себя виноватым! — бросила она и сморщилась от боли, когда руки Лоренцо стиснули ее предплечья.

— Ты когда-нибудь остановишься?

Поток обрушившихся на нее цветистых итальянских ругательств не оставлял сомнений в истинности чувств Лоренцо.

— Даже сейчас, зная, какую роль во всем этом сыграла твоя сестра, ты все еще не можешь заставить себя…

— Но я верю тебе!

— Еще бы! — насмешливо ответил Скарабелли и отпустил Джесс так внезапно, что она потеряла равновесие и упала бы, если бы не ухватилась за стул. — Ты можешь говорить что угодно, любовь моя, но это всего лишь слова! За ними не стоит подлинного чувства.

— Потому что ты не дал мне выразить это чувство! — злобно заявила Джесс. — Ты осудил и проклял меня еще до того, как я успела открыть рот! Я гожусь тебе только в любовницы и ни на что большее! А кто дал тебе право судить других, мистер Совершенство? Почему ты не хочешь признать, что у тебя самого есть какое-то пятно на совести?

О Господи, и что дернуло ее за язык? Почему она не промолчала и вызвала бурю, которая сейчас обрушится на ее голову? Лоренцо отшатнулся, но до того кожа успела туго обтянуть его скулы. Джесс хотела бы вернуть свои глупые, необдуманные слова, однако знала, что это невозможно.

— Я думаю, о сегодняшнем обеде в ресторане придется забыть, — холодно, отчужденно и бесстрастно сказал он. — Похоже, мы провели вместе слишком много времени. По крайней мере, мне нужен перерыв.

— Лоренцо, не… — начала Джесс, но Скарабелли уже смотрел в другую сторону.

Его мрачное, неуступчивое лицо казалось высеченным из гранита.

— В воскресенье я улетаю в Лондон и пробуду там около недели. Позвоню, когда вернусь.

Он поискал взглядом пиджак, снял его со спинки стула и начал надевать.

— Подумай об отпуске. Когда я вернусь… Ах, да…

Лоренцо сунул руку в карман, вынул оттуда золотую коробочку и небрежно бросил ее на ближайший стул.

— Я думал, это тебе понравится.

— Ох, Лоренцо, неужели еще один подарок? — ахнула Джесс. — Хватит с меня украшений!

Но ее слова пропали даром. Лоренцо уже исчез, уйдя из квартиры без прощального поцелуя. Громкий хлопок двери стал зловещим окончанием их разговора.

Что ж, по крайней мере, он сказал, что позвонит. И велел подумать об отпуске. Это значило, что он собирается вернуться. Должен вернуться. Она не могла снова оттолкнуть его!

Джесс, сердце которой разрывалось на части, уныло посмотрела на коробочку.

Еще один подарок. Несколько часов назад она чувствовала, что утопает в дарах Лоренцо. Сейчас Джесс казалось, что она окончательно идет ко дну. Разве Лоренцо не понимает, что ей нужно от него только одно?

Но именно этого он и не мог ей дать. Он не любил ее и говорил об этом не скрывая.

«Материально ты будешь иметь все, что захочешь». Она слышала слова Скарабелли так отчетливо, словно он стоял рядом.

Что ж, он держал обещание и был щедр во всем, кроме эмоций. Но именно недостаток эмоций медленно убивал ее.

— Ох, Лоренцо!

Несчастная Джесс опустилась на стул, подняла коробочку и вяло развязала ленточку. Должно быть, застежка уже расстегнулась, потому что крышка тут же отскочила и содержимое высыпалось ей на колени. Увиденное заставило Джесс заплакать от горя.

— О нет!

Это было ожерелье из чистого золота, изготовленное первоклассным мастером. Оно состояло из двенадцати звеньев, каждое в виде древесного листа тончайшей работы, со всеми чешуйками и прожилками.

«По одному на каждый месяц года».

Кажется, в первую же неделю их знакомства она сказала Лоренцо о примете: если человек поймает осенний лист до того, как тот коснется земли, тем самым он обеспечит себе в следующем году один счастливый месяц. Он выслушал это молча, насмешливо улыбаясь эксцентричности чокнутых американцев, но несколько дней спустя принес ей резную деревянную шкатулку. Когда Джесс тряхнула ее, оттуда донеслось странное шуршание.

— Лоренцо! О Господи, что это? — смущенно спросила она.

— Открой, — кивнул он. — Открой и посмотри сама, дорогая.

Руки Джесс тряслись так, что она с трудом подняла крышку. А потом уставилась на маленький гербарий. Каждый листок был расписан яркими красками осени. Когда Джесс сосчитала листья, их оказалось ровно двенадцать.

— По одному на каждый месяц года, — сказал ей Лоренцо. — Гарантия того, что каждый из них будет счастливым, потому что мы проведем их вместе. А когда кончится тот год, я принесу тебе еще двенадцать. А потом еще, и так будет до конца нашей жизни. Потому что время, которое ты проведешь со мной, будет для тебя самым счастливым.

Увы, это обещание осталось неисполненным. Не успел кончиться год, как Кэти оклеветала Лоренцо, они поссорились и свадьба не состоялась.

— Ох, Лоренцо! Лоренцо! — рыдала Джесс, крепко прижимая к себе ожерелье.

Слезы ручьями текли по ее бледным щекам.

Она оплакивала те светлые, невинные дни, когда подарки Лоренцо были особенными, простыми и совсем не похожими на роскошные, но ненужные украшения, которыми он осыпал ее теперь. Дни, когда она знала, что любит его, и верила, что горячо любима.

Но самые горькие слезы полились у нее при мысли о том, что эти дни остались в прошлом и никогда не вернутся назад.