"Эпопея любви" - читать интересную книгу автора (Зевако Мишель)XXXVII. Знаменательные слова БемаБем остался во дворе дома Колиньи с теми, кому Гиз поручил разыскать дерзких безумцев, оскорбивших его. Солдаты в два счета разнесли дверь и кинулись вверх по той самой лестнице, по которой спаслись Пардальяны. Бем слышал крики то на одном, то на другом этаже. — Сейчас их поймают, — ухмыльнулся он. — Да, за шкуры этих молодцов я и гроша ломаного не дам!.. А вот голова Антихриста принесет мне тысячу экю золотом. Хорошая головка… дай-ка я ее умою… Он прошел в комнату на первом этаже, где, видимо, размещалась охрана, обнаружил там кувшин с водой и спокойно занялся отвратительной работой. С верхнего этажа слышались голоса ищеек, пустившихся по следам Пардальянов. А во двор вошел какой-то человек. Вид у него был встревоженный; он озирался по сторонам, всматривался в окна дворца. — Господин де Моревер! — воскликнул Бем. — Можно подумать, вы невесть какое сокровище потеряли… — Я ищу двух еретиков, — хриплым голосом ответил Моревер. — Они только что удрали из тюрьмы Тампль. Я за ними гнался, но потерял их след. Уверен, оба заявились сюда… — Надо же… один высокий, пожилой, сероглазый, с седыми усами?.. — Да! — А второй молодой, смахивает на первого, только, пожалуй, посильней и понахальней будет? Так они здесь! Вон за ними охотятся… Хотите, и вы присоединяйтесь к охоте… Моревер, издав радостный вопль, ринулся вверх по лестнице в указанном Бемом направлении. Пока все это происходило во дворе, оба Пардальяна, одолев лестницу, оказались в левом крыле дворца. Оно было отделено от фасадного и правого крыла и замыкало двор. Мечась по этажам, отец с сыном убедились, что выхода нигде нет. Пардальяны как раз добрались до чердака, когда банда преследователей высадила дверь и рванулась вверх по лестнице. — Похоже, нас загнали, как лис в капкан, — заметил старик вояка. — Не спешите с выводами, батюшка! — ответил шевалье. — Меньше двух часов назад мы сидели в железной клетке и нас уже почти раздавили железные жернова… По сравнению с той клеткой, мы теперь — в раю земном! В два прыжка они оказались у единственного на чердаке окна, выходившего в тесный дворик. — Вот и путь к спасению! — произнес Пардальян-старший. Позади левого крыла дома располагались служебные помещения дворца. Чердачное окно одного из них оказалось как раз напротив того окна, из которого высунулись Пардальяны. — Доску бы перебросить! — воскликнул шевалье. Но чердак был пуст: ни доски, ни хотя бы веревки, чтобы зацепиться за подоконник. Спуститься обратно вниз? Невозможно: солдаты, обыскивая каждый этаж, движутся по лестнице. Отец с сыном растерянно переглянулись. А крики преследователей раздавались все ближе. — Прыгнем! — предложил сыну старый солдат. — Погоди, я первый. И он тотчас же взобрался на бортик окна. У шевалье перехватило горло и выступил пот, когда он увидел, как его отец выпал из окна. Ибо старый солдат не прыгнул, а именно выпал вниз… Он сделал отчаянную, невероятную попытку, ибо ему в голову пришла сумасшедшая идея, одна из тех идей, что посещают человека лишь в минуты крайнего отчаяния… Пардальян-старший упал, вытянувшись всем телом, подняв руки и зацепившись носками за бортик окна. Собрав все силы, он постарался в падении не сгибать ни колен, ни локтей… Тело его описало дугу в пустоте… Шевалье не смог сдержать крик. А ответом ему был голос, голос живого отца: — Вот тебе доска! Перебирайся, шевалье! Сумасшедшая попытка удалась! Вытянув руки, Пардальян-старший сумел зацепиться за бортик окна напротив, а ноги его уперлись в стену левого крыла. Живым мостом, переброшенным от одного окна к другому, повис он над крохотным двориком. Самые невероятные вещи удавались двум отважным: шевалье рванулся, быстрей молнии, и, наступив на живой мостик, рывком вбросил тело в окно напротив и упал на пол в середине комнаты!.. В тот же миг старый солдат уцепился покрепче руками, подтянулся и, перевалившись через бортик окна, оказался рядом с сыном!.. Они затратили столько усилий в этом молниеносном броске, что так и остались лежать на полу, пытаясь отдышаться. А чердак, который они покинули, уже заполнили вооруженные люди. Сначала до Пардальянов донеслись крики, потом установилась относительная тишина. Отец с сыном, лежа на полу, прислушались, готовые в любую минуту вскочить и бежать. — Я понял, понял! — послышался чей-то голос. — Видите ли, капитан, они выпрыгнули из окна второго этажа, а мы в это время еще поднимались по лестнице. — Так теперь они уже далеко, — разочарованно протянул офицер. Пардальяны услышали, как вся компания с шумом спустилась, расколотив в сердцах по пути несколько стекол. Шевалье подошел к противоположному окну чердака, выходившему на главный двор. Там он увидел одного Бема, который по-прежнему был поглощен своим мрачным занятием. Теперь он аккуратно заворачивал голову в тряпки. Насвистывая охотничью песенку, Бем зашел в дом помыть руки. Он собирался забрать голову и отправиться с ней к бальзамировщику, который уже ожидал его. А затем Бем во весь опор помчится в Рим, в Италию. Великан вернулся во двор и удивился: — Странное дело! Кто и зачем закрыл главные ворота? Бем забеспокоился и, оглядевшись, увидел двух Пардальянов. Шевалье тут же бросился к Бему: — Так это ты выбросил в окно тело господина де Колиньи? Спрашивал Жан совершенно спокойно. Бем выпрямился, надулся спесью и заявил: — Конечно, я, гугенотский воробушек! Ну и что? — И ты убил адмирала? — Конечно, я, кальвинист проклятый! — И чем ты его убил? — Да вот этим самым! — ухмыльнулся Бем, показывая окровавленную рогатину. Он расхохотался и добавил: — И на вас рогатины найдутся, псы гугенотские! Эй, все ко мне! Бей еретиков! Но крик застрял у Бема в глотке. Пардальян-старший, словно клещами, сдавил ему пальцами горло. — Не дергайся, дружочек! За тобой должок… Бем попытался освободиться, но живые тиски давили все сильней. Полузадушенный, хрипящий великан жестом показал, что готов слушаться. Старый вояка разжал пальцы. — Что вам нужно? — спросил Бем, не скрывая испуга. — От тебя? Ничего! — сказал шевалье. — Хочу лишь освободить землю от такого чудища. — Так вы убить меня хотите? — А разве ты умеешь драться? — пожал плечами Жан. Бем отпрыгнул в сторону, вытащил левой рукой шпагу, а правой — кинжал и встал на изготовку. Шевалье же расстегнул пояс и отбросил шпагу. — Вот, какое оружие тут нужно! — произнес он и неторопливо поднял с земли рогатину. Шевалье перехватил ее поудобней и пошел на великана. Бем улыбался: шпага его была длинней рогатины, он рассчитывал заколоть молодого безумца, а потом заняться стариком. А шевалье спокойно шагал навстречу богемцу, Пардальян-старший наблюдал, стоя в стороне и скрестив руки на груди. Жан надвигался на великана, лицо молодого Пардальяна изменилось до неузнаваемости, глаза пугали своей неподвижностью. Бем сделал два-три выпада, но шевалье отбил удары шпаги, и не успел богемец опомниться, как рогатина оказалась приставлена к его груди. Бем попятился, сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. В растерянности он начал бестолково отбиваться и с ужасом увидел, что ни один из ударов не достигает цели. Рогатина, как заколдованная, все время оказывалась у самой его груди. В конце концов Бем оказался прижат к воротам. Прямо перед собой он увидел угрожающее лицо шевалье. Великан понял, что для него наступила роковая минута: — Что же мне, умирать? — прошептал он. — Неужели Господь… Это были последние слова Бема. Он сделал отчаянную попытку ударить кинжалом, но шевалье опередил его. Молодой Пардальян нанес один, только один удар… Рогатина вонзилась с неистовой яростью, прошла насквозь через грудь и впилась в деревянные ворота. Бем оказался пригвожден к порталу дворца Колиньи и умер на месте… Шевалье поднял свою шпагу, надел ее и взял за руку отца, который без единого слова, без единого жеста наблюдал за этой сценой. Оба Пардальяна спокойно вышли через боковую дверь. Не прошло и двух минут, как во двор выбежал Моревер. Он обошел, вместе с солдатами Гиза, весь дворец, этаж за этажом, разыскивая беглецов с великим усердием. Когда стража прекратила поиски, Моревер почувствовал приступ отчаяния. Куда же девались Пардальяны? Он спустился вниз и снова принялся обходить этаж за этажом. — Удрали! Ускользнули от меня! Но я разыщу их! — Моревер твердил эти слова, перемежая их проклятиями. Охваченный яростью, наемный убийца выскочил во двор и вдруг застыл как вкопанный, даже речи лишившись от испуга… К главным воротам дворца был пригвожден труп, насквозь пронзенный рогатиной… Моревер узнал Бема… Через минуту Моревер пришел в себя и заметался по двору как безумный, возбужденно бормоча: — Они прошли здесь… это их след… Однако Моревер скоро убедился, что ни во дворце, ни во дворе никого не было: одни трупы. Усилием воли он заставил себя успокоиться, подумал и рассчитал, как ищейка, выбирающая, по какому следу идти. Тут взгляд его упал на какой-то сверток, валявшийся во дворе. Моревер поднял сверток, развернул тряпки и узнал голову Колиньи. Наемный убийца схватил за волосы голову адмирала. — Трофей, пожалуй, пригодится! — процедил Моревер сквозь зубы. — Кому бы ее отнести? Гизу? Королеве? Гиз сейчас в проигрыше. Отнесу-ка я это королеве Екатерине! И Моревер покинул дворец Колиньи. Оба Пардальяна, выйдя на улицу, обсуждали свои дальнейшие действия. — Нам надо попытаться выбраться из Парижа, — сказал Пардальян-старший. — Нам надо попытаться добраться до дворца Монморанси, — возразил сын. — Но ты же сам говорил: Монморанси — католик, ему ничего не угрожает… — Я в этом не уверен. Надо идти во дворец. — Сказал бы уж правду — хочу увидеть малышку Лоизон! — проворчал бывалый солдат. Шевалье побледнел. Он ни разу не упоминал о Лоизе, но слишком много о ней думал. Поэтому Жан лишь повторил: — Пойдемте, отец. Вдруг на маршала напали, и мы там можем очень пригодиться… При мысли о том, что орда фанатиков может ворваться к Лоизе, шевалье вздрогнул и ускорил шаг. — Ну, знаешь ли… — рассердился отец. — А вдруг Монморанси заодно с этими убийцами? Он ведь — правоверный католик. Шевалье, потрясенный, даже остановился. — Да! — прошептал он. — Это было бы ужасно… Отец, я должен убедиться сам. Неужели отец Лоизы — из тех, кто убивает, прикрывшись именем Господа!.. |
||
|