"Вендетта" - читать интересную книгу автора (Хамфрис Крис)

ГЛАВА 7 НОЧНАЯ ОХОТА

Скай сидел в кресле с прямой спинкой и должен был бы ощущать неудобство. Но нет, никогда еще он не спал так сладко и не просыпался с бо́льшим удовольствием.

Он встал и осмотрелся. Весь свет — яркий, желтый — давала лампа. Она освещала бабушку, по-прежнему сидящую у стола, — ее голова покоилась на сцепленных руках — и Амлета, свернувшегося клубочком на коврике возле камина.

Скай опустил взгляд и… От изумления у него отвисла челюсть!

В кресле, запрокинув голову, с широко открытым ртом и закрытыми глазами сидел… Скай. Он смотрел на самого себя.

Его учащенное дыхание эхом разнеслось по комнате, разбудив пса, точнее, одного из них, потому что первый Амлет стоял сейчас и глядел на Ская, а второй по-прежнему сладко спал на коврике.

— Добро пожаловать, охотник.

Он обернулся. Паскалин стояла возле своего двойника.

Скай не выдержал и рассмеялся.

— Фантастика! — воскликнул он.

— Ну-ну, внучек. Ты еще ничего не видел.

Она прошла мимо Ская. По крайней мере, должна была пройти, потому что сейчас стояла возле открытой двери. Тут же Амлет с рычанием выскочил в ночь.

— Идем, — поманила Паскалин внука, повысив голос. — На охоту.

Он взглянул на спящего самого себя, затем на сгорбившуюся у стола Паскалин и спросил:

— С ними… С нами все будет в порядке?

Бабушка кивнула.

— Клинки защитят нас от мертвых. А что касается живых, то это место такое уединенное, что сюда никто не забредет. Ты в полной безопасности, Скай. Идем же!

Он готов был подчиниться, но вдруг вспомнил кое-что. Сигурд в свое время предупреждал, что, пока двойник путешествует, спящего ни при каких обстоятельствах нельзя тревожить. Однако дед только туманно намекал на возможные ужасные последствия и никогда не говорил ничего определенного.

— Что случится, если меня кто-то побеспокоит?

— Никто тебя не побеспокоит.

— А вдруг?

Паскалин переминалась у порога с ноги на ногу. Скай видел, что ей просто не терпится поскорее выбраться на улицу. Как и ему. Никогда в жизни не испытывал он такого жгучего желания бежать. Но вопрос требовал ответа. Паскалин сделала глубокий вдох и заговорила:

— Я только раз слышала о подобном. Один маццери, которого я знала. Он не мог дождаться… — Она нетерпеливо показала на улицу. — Не принял меры предосторожности. Детишки нашли его тело под деревом. Попытались разбудить, а когда не смогли, побежали за родителями, те вызвали скорую. Врачи решили, что он впал в кому, и отвезли в больницу.

Бабушка покачала головой. Скай судорожно сглотнул.

— Что с ним случилось?

— Позже ты узнаешь, что для воссоединения тела с духом маццери требуется одно спокойное мгновение. Но у него не было этого мгновения. Он…

Паскалин закрыла глаза.

— Что?

Не размыкая век, она продолжила:

— Он так и не смог вернуться в свое тело. Тело без души чахнет и умирает. Так же и душа, дух без тела. Они увядают. В конце концов плоть истлевает. Но дух… Он так и влачит жалкое существование. Почти ничего не слышит. Почти ничего не видит. Постепенно превращается в едва различимую тень.

— Призрак, — пробормотал Скай. — Превращается в призрака.

— Да, — тихо произнесла Паскалин.

Она открыла глаза, и Скай снова увидел в них голод, почувствовал, что бабушка буквально излучает энергию. До поры до времени она сдерживала ее. Теперь же женщина не говорила, а кричала:

— Но этот человек был глуп. Мы же не такие! Мы здесь в безопасности и вольны делать все, что пожелаем. Понимаешь меня, внучек? — Она расхохоталась. — Все!

Ее возбуждение и уверенность отмели прочь все сомнения. Скай прошествовал к двери, по пути оглянувшись на себя спящего. Однажды он уже видел свое тело со стороны: когда покидал его, чтобы превратиться в ястреба. Но в тот раз он был наполовину птицей, обладал инстинктами хищника и желал выследить жертву и убить ее. Теперь же он ощущал себя полностью самим собою, причем чувства были новыми, доселе не испытанными. Как будто каждый участок тела, каждая клеточка одновременно вибрировали. Сильное желание, словно сладостная боль, охватило Ская. Желание, которого он не испытывал с того момента, когда Бьорн в первый раз почувствовал себя берсерком, взял в руки топор и бросился на врагов.

— Все? — переспросил Скай. — Тогда идем.

Он точно знал, что хочет сделать — здесь и сейчас.

Паскалин затворила дверь, не задев лежащий на пороге нож. Рука опустилась на плечо Ская, сдерживая его порыв ринуться в ночь следом за Амлетом.

— Постой! Я знаю, что ты сейчас чувствуешь: будто можешь разорвать жертву зубами и ногтями. Возможно, так и есть. Но если повезет и ты убьешь на первой же своей охоте, лучше воспользоваться чем-то из этого.

Она спустилась по ступенькам, вытащила из-под крыльца брезентовый тюк, развернула — и лунный свет заискрился на груде оружия.

— Выбирай, — сказала бабушка.

Скай нагнулся, чтобы разглядеть получше. Там были кинжалы разной длины, два ржавых меча с изогнутыми лезвиями, топор — его он сразу же схватил и со свистом рассек воздух. Но это оказался просто плотницкий инструмент, он даже отдаленно не напоминал огромный боевой топор Бьорна — Клык Смерти. Скай положил его на место.

— А это что? — спросил он бабушку.

Она нагнулась и подняла нечто из веревки и кожи.

— По-итальянски это называется fionda. Не знаю, как перевести на английский. Вот сюда кладется камень. — Она указала на подобие мешочка в середине сплетенной веревки. — А затем… Как Давид и Голиаф.

Паскалин раскрутила приспособление над головой и высвободила один конец веревки.

— Праща.

Скай протянул руку, и в тот самый момент, когда дотронулся до орудия, его охватило волнение. Только пальцы скользнули в петлю на одном конце веревки, возникло чувство, будто он надел свою старую перчатку. Зажав в ладони второй конец, завязанный в узел, Скай осознал, что держал это оружие раньше. Тут же его потянуло на поиски камней, и он точно знал, какие подойдут лучше всего: гладкие гальки из русла реки, чуть закругленные у основания. Оружие завораживало его. Но на вид оно было очень старым: веревки и кожа изрядно поистрепались. Кроме того, праща предназначена для убийства на расстоянии. Сейчас же Скай хотел найти что-нибудь более подходящее для охоты.

И нашел. Под пращой лежала дубинка из полированного дерева длиной примерно с руку; тяжелая, с одного конца украшенная узловатым набалдашником, который постепенно сходил на нет к противоположному, носившему следы многоразового использования. Дубинка, будто специально подогнанная, удобно легла в руку. Скай помахал ею.

— Из чего она сделана?

— Вырезана из ствола старой виноградной лозы.

Скай снова взмахнул оружием и оценил песню, с которой оно рассекло воздух.

— Возьму ее.

Паскалин улыбнулась.

— Хороший выбор, внучек. Дубинка принадлежала твоему деду, она пропитана кровью его жертв. — Бабушка нагнулась и выбрала длинный кинжал с тонким зазубренным лезвием. — А это для меня.

Женщина выпрямилась, и Скай обратил внимание, что она теперь передвигается совсем не как человек преклонных лет: легко и, кажется, не чувствуя боли в старом теле. А присмотревшись получше, заметил кое-что еще: кожа больше не была бледной и нездоровой, в ней снова появились краски. В то же время глаза сохранили голубой цвет только в самых уголках, весь остальной белок занимали огромные черные зрачки.

— Поразительные у вас глаза! — воскликнул Скай.

— Это чтобы лучше тебя видеть, мой мальчик, — прокаркала Паскалин.

Они рассмеялись, и бабушка добавила:

— Ты бы на себя поглядел.

— Это из-за того, что вы мне дали? — Он указал на свой нос.

— Да. С помощью белладонны ты переступил порог. — Она кивнула на дом. — Там ты, я уверена, видишь хорошие сны. Но здесь зелье действует иначе.

Паскалин посмотрела на луну и заметила:

— Сегодня довольно темно, но даже в кромешной тьме мы будем отлично видеть благодаря нашим новым возможностям.

В отдалении послышался вой, а затем отрывистый лай. Бабушка обернулась к Скаю.

— Амлет взял след. — Она шагнула вперед и сказала: — Идем. Охота не ждет.

Скай еле поспевал за Паскалин, которая вела его вниз по склону холма туда, где начинались деревья. Вскоре они уже шли по еле заметным тропинкам через оливковую рощу, и упавшие плоды хлюпали под ногами. Дорожка привела к ручью, и Скай хотел было перепрыгнуть на тот берег, но бабушка схватила его и больно ущипнула за руку.

— Помни, Скай, мы — плоть и дух. И мы охотимся на настоящих животных, которые могут ранить нас. — Она улыбнулась. — Если их зубы оставят на тебе отметину, след останется и на твоем теле, там, в хижине, навсегда. Так что будь осторожен.

Скай только рассмеялся. Что такого может сделать ему какая-нибудь дикая свинья? Особенно когда он чувствует себя так прекрасно и вооружен дедовской дубинкой. Он поднял ее и с силой опустил на тропинку — раздался глухой стук.

— Идем! — крикнул Скай.

Не успел он ступить в воду, как ему ответили голоса. Одни принадлежали животным, другие — людям.

— Что это? — прошептал он.

— А ты думал, мы единственные маццери, вышедшие поохотиться сегодня ночью? — Паскалин ухмыльнулась и покачала головой. — Если хотим кого-нибудь убить, нам нужно обставить остальных. Это будет нелегко, ибо с течением времени охота становится все менее похожей на игру и все более изощренной. Бывают ночи, когда многие маццери охотятся, но ни одному не сопутствует удача.

— Мне она улыбнется.

Скай крепче сжал дубинку. Никогда еще он не ощущал в себе такой уверенности.

— Тогда — вперед!

Паскалин нагнулась, подобрала камень и швырнула в ручей.

— Чтобы разогнать духов, — пояснила она. — Они любят собраться у воды.

Бабушка пошла вброд. Темная вода доходила ей до колен. Она оглянулась и помахала Скаю. Как только он нагнал ее, повернулась и припустила бегом к расщелине в скале.

Женщина всматривалась прямо перед собой. Теперь они стояли у входа в небольшую долину, утесы простирались насколько хватает глаз, вздымая гранитные бока с чахлыми, искривленными деревцами, измученными постоянной борьбой с ветрами.

— Подходящее место. — Паскалин подняла голову, прислушиваясь. — Остальные тоже так считают.

Вой, который они уже слышали раньше, теперь стал вдвое громче. Его издавали как звери — Скаю показалось, что он узнал голос Амлета, — так и люди, хотя трудно было представить, что человеческая глотка может рождать такой животный рев. В дальнем конце долины Скай разглядел шевеление: темные тени двигались по вершинам скал, затем спускались по крутым и опасным тропкам в долину.

— Фарсезе и их приспешники. Их деревня испокон веку находится там. А наша здесь. — Паскалин ткнула кинжалом через плечо. — Эта долина всегда была предметом наших споров.

Впереди тропа разделялась на две, уходящие в густые заросли кустарника.

— Туда, Скай, туда! — Она указала на левую тропинку. — А я пойду сюда. Удачной охоты!

С этим пожеланием бабушка умчалась в темноту.

Скай некоторое время стоял на месте, но не потому, что был напуган. Ему хотелось вдохнуть полной грудью аромат лежащих впереди зарослей, ощутить, как он проникает внутрь, к самому сердцу. Он запрокинул голову, открыл рот и испустил крик, подобный тем, что по-прежнему доносились из долины; крик, в котором слились азарт охотника и ужас преследуемой жертвы.

И он побежал, едва касаясь ногами тропинки, не обращая внимания на торчащие здесь и там корни. Впереди что-то двигалось, черная тень неслась над землей.

— Не так уж быстро она и мчится, — проворчал Скай и стал ее нагонять.

Дорожка вилась и изгибалась сквозь маки, пересекалась с другими, раздваивалась и потом снова соединялась. Вдруг откуда-то сбоку вынырнул темный силуэт. Скай метнулся в сторону и едва не упал, запутавшись в низких кустиках, но восстановил равновесие. Он повернул голову и увидел, что плечом к плечу с ним по тропе бежит… Жаклин Фарсезе.

— Ну, я же говорила, что мы еще увидимся! — крикнула она.

Скай уже убедился, что она очень хорошенькая, но сейчас девушка просто сияла. Платье, то самое, которое было на ней в ночь знакомства со Скуадрой, плотно облегало фигуру. Лунный свет пробивался сквозь иссиня-черные волосы там, где они виднелись из-под капюшона, а глаза, как и у Паскалин, превратились в две темные сферы, в них полыхало пламя. И улыбалась Жаки сейчас не насмешливо, как тогда, на скамейке, а приветливо — как в первую встречу, когда пригласила его в гости, еще не зная, кто он такой.

Они сбавили скорость, перейдя на быстрый шаг, равномерно дыша.

— Разве это не чудесно? — спросила Жаклин.

— Фантастика! — крикнул в ответ Скай. — Я никогда… Это…

Она рассмеялась.

— Не подобрать слов ни на французском, ни на английском?

— Нет! Да! Мне они неизвестны. — Он улыбнулся. — Вы часто бываете здесь?

Вопрос был задан в шутку, для поддержания разговора, но девушка восприняла его серьезно.

— Пятый раз. Но убить удалось только в самый первый. Сегодня я должна убить. — Она перевела взгляд на тропу впереди. — И я преследую… Его!

Скай посмотрел в том же направлении и увидел зверя, за которым гнался с самого входа в долину.

— Он мой! — заорал юноша, набирая скорость.

Но Жаклин и не думала сдаваться, шаг за шагом нагоняя соперника. А затем будто случайно опустила свою дубинку и сунула ему между ног.

Скай споткнулся, упал и, ударившись о твердую землю, скатился в заросли колючего кустарника. Да, бабушка оказалась права — было больно. Но сильнее всего пострадала гордость.

— Эй! — крикнул Скай.

Он в одно мгновение вскочил на ноги и кинулся следом. Жаклин опережала его на два десятка ярдов. Тропа, по которой они бежали, то ныряла вниз, то шла вверх, а затем резко вильнула влево. Через двадцать шагов она вывела на открытое пространство, окруженное густыми зарослями маки. В дальнем конце поляны возвышалась отвесная гранитная стена. К ней прижался кабан; тяжело дыша, он смотрел на людей. Скай раньше видел этого зверя только на картинках и не представлял его истинных размеров. В холке животное достигало его бедер, щетина на спине встала дыбом, два огромных изогнутых клыка топорщились на розовой волосатой морде.

Жаки остановилась за поворотом, и Скай едва не врезался в нее.

— Он мой, — произнесла девушка, отбросив в сторону дубинку и вытаскивая из-за пояса кинжал с длинным клинком.

— Нет! — крикнул Скай, занося оружие. — Мой!

Они яростно уставились друг на друга, не видя ничего вокруг, тем временем кто-то проскочил мимо с высоко поднятым топором. Лезвие опустилось трижды. Первый же удар оглушил пронзительно завизжавшего зверя, второй перерубил ему позвоночник, третий раздробил череп. Кровь хлынула на гранитную стену, на сухую землю, забрызгала щеки Ская.

Он поднял руку, провел по лицу и некоторое время рассматривал густую жидкость на своих пальцах, затем взглянул вперед: фигура в черном опустилась возле умирающего животного.

— Что там происходит?

— Разве лысая не рассказывала тебе, мальчик из Англии? — Жаклин присела на землю. — Ради этого все и затевается — погоня, убийство, все! Ради этого момента. Смотри!

Она указала кинжалом вперед. Закутанная в черное фигура повернула голову кабана. Скай не отрываясь наблюдал за происходящим, одновременно слушая Жаклин.

— Когда животное умирает, маццери смотрит ему в глаза, прислушивается к его последнему крику. И тогда мы видим глаза, слышим голос кого-то, кого мы знаем. — Она обратила к Скаю пылающий взор и закончила: — Того, кто теперь помечен смертью.

Сомнений не оставалось — маццери пытался взглянуть в глаза убитого зверя! Кабан дернулся в последний раз, взбрыкнул передними копытцами, сдергивая капюшон, прикрывавший лицо охотника. Скай увидел стянутые в тугую косу седые волосы и узнал Эмилию Фарсезе.

— Но она же слепая, — пробормотал он.

— Не здесь, — ответила девушка.

Ее бабка подняла голову к ночному небу и выкрикнула имя. Скай не разобрал его — похоже на «Франческа». И в этот миг он понял, что в прошлый раз она выкрикнула «Люсьен Беллаги».

Эмилия обернулась к молодым людям. Лицо ее было в крови, руки сжимали голову убитого зверя. Дикий восторг светился в абсолютно здоровых глазах. В следующее мгновение старуха узнала его.

— Маркагги, — прошипела она.

Но не ненависть, прозвучавшая в голосе, обеспокоила Ская. Здесь он не ощущал угрозы. Не ужаснулся он и тому, свидетелем чего стал. Единственное, что напугало, и то лишь на короткое время, — это его собственное желание повторить ритуал.

Он поднял голову и прислушался. Псы по-прежнему гнали зверя по долине. Охота продолжалась, и этот кабан мог быть не последней жертвой.

Скай повернулся и помчался назад по тропе, быстро оставив позади крики Жаклин и проклятия Эмилии. Свернул налево, потом направо, ориентируясь на едва различимые следы. Инстинкты вели его. И почти сразу же на тропе впереди он увидел пока еще неясную тень. Он думал, что только что убитый зверь был крупным, но по сравнению с этим животным он показался бы сущим карликом. Клыки штыками сверкали по обе стороны огромной морды. Вепрь развернулся и помчался прочь. Вперед, и только вперед, хотя к тропе, по которой они неслись, примыкали и другие. Преследуя добычу, Скай краем глаза замечал, что по соседним дорожкам бегут охотники, чувствовал, как дрожит земля, сотрясаемая топотом их ног. Теперь уже целая толпа маццери гналась за одним кабаном.

Тропа расширилась, выводя в конец долины через такое же ущелье, что и в начале. Скай, несмотря на то что легкие работали на пределе, нашел в себе силы совершить рывок. Вот он уже почти вплотную подобрался к преследуемому зверю; тот свернул в сторону, чтобы не врезаться в кусты, и в этот момент Скай обрушил дубинку на заднюю ногу, вложив в удар всю свою силу. С ужасным воплем, больше похожим на человеческий, вепрь споткнулся, упал и по инерции перевернулся несколько раз, пока на полной скорости не врезался в дерево. Он попытался подняться, но, тяжело дыша, снова рухнул на землю.

Звуки погони, доносившиеся все это время, смолкли. Только хриплое дыхание охотника и его жертвы нарушало тишину, воцарившуюся в долине. Затем сзади послышалось шарканье. Скай обернулся и увидел, что небольшую прогалину заполнила дюжина или больше безликих силуэтов в капюшонах. Все были одеты в черное, и Скай смог опознать только Жаки по облегающему платью и старуху Фарсезе по заляпанным кровью рукам. Еще одна фигура выступила вперед, и из-под накидки послышался знакомый голос:

— Сделай это, внучек. Ради крови Маркагги, что струится и в твоих жилах. Ради маццери, учеником которых ты теперь стал. Сделай это. Убей!

Со всех сторон эхом раздался шепот:

— Убей. Убей. Убей.

Скай обернулся к умирающему зверю. Бока его еще вздымались и опадали, из горла доносилось тихое поскуливание. Скай шагнул вперед.

— Убей. Убей. Убей.

Это же так просто. Не надо даже сильно замахиваться — сила тяготения и вес дубинки сделают свое дело. Обхватив ее двумя руками, он поднял оружие предков высоко над головой.

Убей.

Кабан начал поворачиваться к своему преследователю, поднимая голову с клыками; им двигал инстинкт, и он не хотел умирать без боя. Но в тот момент, когда лунный свет отразился в темном зрачке зверя, пальцы Ская выпустили дубинку, и она со стуком упала на землю позади него. Охотник наклонился и сжал голову жертвы. Животное резко дернулось, пропоров острым клыком правую руку юноши. Но Скай не ослабил хватку, он не мог сделать этого сейчас, когда морда зверя была прямо перед ним, и до того, как пришла боль, посмотрел ему в глаза.

За короткое время пребывания на Корсике Скай повстречал всего нескольких человек: водителя автобуса, девушку, слепую старуху, свою двоюродную бабушку. Никто из них не глядел на него. На него глядел кузен Жаклин.

— Джанкарло, — прошептал Скай, но не настолько тихо, чтобы его не услышали.

Он понял это, когда услышал позади рыдания.