Монетт Камингз Любовные секреты

Глава первая

— Но я только начала писать свою книгу, — слабо запротестовала Миранда Дрейк, удивляясь, как это мистер Уоррингтон может ожидать от нее столь многого. — Еще даже первая глава не окончена! Я никак не могла предположить, что необходимо будет принести вам новую рукопись так скоро.

Вообще-то она сделала уже гораздо больше, но это все была подготовительная работа: описание персонажей, примерный набросок места действия ее романа. В книге этого наброска не будет; он нужен исключительно ей самой, чтобы представить себе, где будут происходить все события.

Она всегда так делала перед тем, как приступить непосредственно к книге. На это уходили целые недели, и все равно, даже по завершении этой работы, ей требовалось еще какое-то время на само написание.

— Я не думала, что вы захотите получить ее так скоро. — Слова казались ей неудачными, она будто пыталась оправдать собственную лень. Надо надеяться, что у этих двух джентльменов не возникнет такого впечатления. По правде говоря, она была чрезвычайно удивлена, получив письмо с просьбой приехать в Лондон для встречи. Раньше мистер Уоррингтон всегда готов был ждать, пока она сама не вышлет ему законченную рукопись.

Одним из джентльменов был Эдвард Уоррингтон, ее издатель; другого он представил ей как своего младшего брата. Миранда не понимала, зачем тот присутствует на сегодняшней встрече, но он был исключительно любезен.

Как и при предыдущих встречах с мистером Уоррингтоном, она надеялась, что серого шерстяного платья с коротким чуть более темным жакетом и маленькой круглой шляпки с такой же темной лентой достаточно, чтобы казаться более похожей на деловую женщину. Если б только она не выглядела так молодо! Похоже, даже то, что она собрала волосы в пучок на затылке, не помогало.

Ну как могли издатели подумать, что она способна написать хороший роман при ее-то внешности? Но, напомнила она себе, хоть ей всего двадцать два года, ее две последние книги расходились замечательно. Конечно, читатели не знали, что она так молода.

При первом посещении конторы мистера Уоррингтона, состоявшемся более года назад, она решила, что у нее был бы более серьезный вид, если б она носила очки. Она одолжила их у своей компаньонки, которая носила их постоянно в последние годы, хотя Самми и говорила ей, что толку от этого не будет. Она попробовала их надеть и обнаружила, что в них у нее все так расплывается перед глазами, что она едва различает крупные предметы, вместо того чтобы видеть все более четко, как, должно быть, происходило, когда их надевала Самми.

Она с сожалением отказалась от мысли носить очки. Иметь ученый вид, может, и хорошо, но что же хорошего в том, чтобы бродить по конторе, натыкаясь на мебель, а то и падая? Мистер Уоррингтон мог подумать, что она из тех ужасных женщин, что неравнодушны к спиртному.

Оба джентльмена, сидевшие напротив нее, знали, что она молода, и не возражали — не только не возражали, но даже одобряли. И в ее наружности они не находили ничего неприятного. Даже серое «деловое» платье не могло испортить ее стройной фигуры и скрыть грациозность движений.

Обоим джентльменам не нравились «синие чулки», хотя они понимали, что признаваться в этом можно только друг другу. Они нередко издавали творения таких особ и были довольны доходами, которые приносили им эти писательницы, и старший брат частенько говаривал: «Даже если кому и не нравится, что она смахивает на железный кулак, который может выбить нам зубы, было бы глупо кусать руку, дающую хлеб».

Аккуратно одетая молодая леди с большими голубыми глазами и каштановыми волосами, вьющимися наперекор всем ее попыткам гладко их зачесывать, приятно отличалась от тех малопривлекательных особ, с которыми им часто приходилось иметь дело.

Многие из этих дам, несомненно, считали, что произведут лучшее впечатление на издателя, если вид у них был воинственный, очевидно путая воинственность с деловитостью.

Джентльмены же придерживались совершенно противоположного мнения: им гораздо больше нравилось, когда у дамы был кроткий и юный вид, как у той молодой леди, что сидела напротив них по другую сторону стола. Не возражали они и против того, что за исключительно хорошеньким личиком скрывался столь же впечатляющий ум. Этот ум приносил Эдварду Уоррингтону хорошую прибыль вот уже несколько лет и, как они надеялись, скоро будет делать то же и для его брата.

— С этим все в порядке, мисс Дрейк, — поспешил ее заверить старший брат, который издавал ее книги. — Но мы совсем не поэтому просили вас заглянуть к нам. Хотя оба мы жаждем приступить к осуществлению нашего маленького плана, мы не хотим излишне торопить вас с вашей новой рукописью. Творчество нельзя погонять, ему следует дать развиваться, как оно того требует.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр. Конечно же, я начну работать над рукописью, как только вернусь домой.

— Прекрасно! Когда вы напишете несколько глав, известите нас, пожалуйста. Этого будет достаточно для начала, потому что у нас появилась блестящая мысль, и мы надеемся, что вы согласитесь с нами. Мой брат Герберт, — он указал на сидящего рядом, почти такого же круглого и пухлого, как он сам, человека, — уже несколько лет выпускает небольшое периодическое издание. Небольшое, но быстро растущее, смею сказать, — добавил он, когда его брат, до того, лучезарно улыбавшийся Миранде, повернулся к нему и нахмурился.

— Хотя, возможно, еще потребуется некоторое время, — продолжил он, — пока оно сможет соперничать с «Таймс» или «Газетт», он уже может похвастать некоторым количеством разборчивых читателей.

— Их количество растет с каждым днем, — заявил его младший брат. — На него уже обращают внимание. И в том числе влиятельные люди, доложу я вам.

— Совершенно верно. И наша мысль заключается в том, что изданию Герберта очень бы подошло печатать ваш новый роман по главам, еще до того, как я облеку его в обложку. Вы, должно быть, заметили, что теперь это делается все чаще и чаще, хотя значительное число писателей настолько старомодны, что продолжают обращаться в более известные газеты.

После этой ремарки второй джентльмен снова нахмурился. Младший брат весьма гордился тем, чего достиг, и ему не нравилось, когда его достижения хоть немного преуменьшались, пусть даже и добившимся большего успеха книжным издателем, у которого он научился своему ремеслу.

Миранде оба брата казались почти одинаковыми. Одного роста — чуть выше её собственных пяти футов четырех дюймов, — с почти круглыми на вид туловищами, вызывающими у нее улыбку при мысли, что братья похожи на кукол-неваляшек.

Старший был ей хорошо знаком, она уже не раз бывала у него в конторе с той поры, как он начал выпускать ее книги. Волос на голове у него было поменьше, чем у брата, на носу сидели прямоугольные очки, беспрестанно норовившие сползти на самый кончик носа, так что было непонятно, какой ему от них прок.

Когда он с сияющим видом смотрел на неё, как сейчас, она чувствовала себя словно в присутствии Деда Мороза. Не огромного и сурового, как его часто изображали, а пухленького, доброго, раздающего подарки. Который так помог ей за прошедшие два года обрести уверенность в себе, а заодно и некоторые весьма пригодившиеся средства.

— Должна вам сказать, что обращаю мало внимания на подобные вещи, — призналась она в ответ на его замечание о публикации с продолжением других романов. — Хотя я и стараюсь не упускать из виду произведений других писателей, должна сознаться, что у меня редко появляется время для чтения газет.

От нее не укрылось удивление и даже некоторое огорчение на их лицах от такого признания, и она поспешила добавить:

— Во всяком случае, крупных газет. Хотя у нас в округе многие на них подписываются, я не стала этого делать. Если, как я, живешь в деревне, то невозможно, а может, даже и не нужно оставаться au courant[1] событий, происходящих в Лондоне.

— Да, но вам надо бы все же попробовать это сделать, милая леди, — сказал ей Эдвард Уоррингтон. — Ведь Лондон, в конце концов, — нервный центр мира.

Как истинный британец, он предпочел не принимать в расчет такие места, как Париж, тем более что теперь тот находился в руках Бонапарта. Что хорошего можно ждать от города, где правит этот корсиканец?

— Знание того, чем живет ton[2], могло бы помочь вам при создании ваших книг — хотя должен признать, что вы и так неплохо справляетесь.

— И очень неплохо, судя по тому, сколько заказов вы получаете на ее книги, — колко сказал другой брат, желая слегка отомстить старшему, который назвал его газету «небольшой», хотя в настоящее время это было чистейшей правдой. — Он, может быть, не говорил вам, миссис Дрейк, но я-то без всяких колебаний скажу, что вы одна из тех авторов, чьи книги у него расходятся лучше всего.

— В этом нет никакого секрета.

— Я не был уверен, что ты сообщил об этом мисс Дрейк. И ты же знаешь, Эдвард, что ее произведения — как бы доходны они ни были — мало что общего имеют с событиями наших дней.

— Справедливо, Герберт, и я понимаю, что текущие события не будут иметь большего значения, милая юная леди, разве что вы захотите перейти на другой тип романов. Мне, однако, не хотелось бы, чтобы вы делали это сейчас, когда ваши готические романы[3] так популярны. Я все же полагаю, что вы так увлечены своей работой, что…

— Нет, боюсь, я не сумею писать ничего, кроме того, что пишу сейчас. — В ее голосе не слышно было никакого сожаления о том, что она может оказаться неспособной написать что-нибудь в ином духе, чем пишет сейчас. Эти истории начинались как детские фантазии, какие многие, возможно, сочиняют для собственного развлечения. Но вместо того, чтобы угаснуть с возрастом, эти фантазии воплотились в связное повествование типа готических романов, которые были нынче так популярны, и Миранда обнаружила, что обладает талантом излагать их на бумаге.

— А что касается произведений о современных событиях, — продолжала она, — похоже, что многие книги такого типа — по крайней мере из тех, что я прочла, — имеют тенденцию скорее морализировать и поучать, чем развлекать.

— Да, некоторые наши авторы считают, что должны быть наставниками. — Некоторые из наиболее удачливых, мог бы он добавить, хотя лично ему такие книги нравились меньше, чем написанные на более волнующие темы. И мало кто из этих писателей сумел так быстро добиться признания у читателей, как эта молодая леди, сидящая напротив.

— Или в них хотят высмеять людей высшего круга. А я предпочитаю развлекать моих читателей по мере возможности. Большинство современных тем просто не дает мне никакой почвы для романа. Да и потом, мне и так есть над чем поразмышлять, и незачем волноваться по поводу того, что происходит сейчас.

— Но…

— Нет, это не значит, что мне неизвестно о войне. Я не настолько слепа или глупа, уверяю вас. И если бы я полагала, что смогу всерьез писать о таких вещах, как последствия войны для обычного человека или плачевное положение бедняков в современном мире, может быть, я и рискнула бы написать такую историю. Но я не чувствую себя способной преуспеть в этом, a roman a clef[4] я никогда и пробовать писать не буду, потому что мне ясно, что вольные нравы высшего света меня не интересуют, даже с точки зрения сатиры.

— Ваше отношение к ним совершенно справедливо, — согласился мистер Герберт Уоррингтон. — Зачем вам ходить так далеко в поисках тем, если книги, которые вы пишете, пользуются таким спросом?

— Благодарю вас. Я счастлива, что так складывается. А относительно вашей идеи о публикации романа с продолжением — согласна, что это звучит очень интересно, но вы не думайте, что это повлияет на продажу книги: ведь у людей будет возможность прочитать ее по главам в газете?

— Ни в коей мере. Скорее наоборот. Мы уверены, что это подстегнет интерес к книге, когда она будет готова целиком, и предполагаем получить достаточно заказов для того, чтобы распродажа первого издания завершилась к моменту появления последней главы в газете.

— Это было бы замечательно! — Миранда представила себе новые доходы, уже не столь отчаянно необходимые, как когда-то, но по-прежнему совсем не лишние.

— Могу вас также заверить, что это, видимо, создаст прилив спроса на ваши прежние книги. Читатели, получающие удовольствие от чтения вашего нынешнего романа глава за главой, будут искать похожие книги, которые они могли пропустить. Если б только вы разрешили нам воспользоваться вашим подлинным именем.

— Нет-нет, — быстро сказала Миранда, в тревоге привстав с кресла. — Как я уже говорила вам, нельзя, чтобы когда-нибудь узнали, кто я. Хотя сама я лицо незначительное и обнародование моего имени лично мне неудобств не причинит, у меня есть в Лондоне несколько очень известных в обществе родственников, и никак нельзя, чтобы они узнали, что я и есть «Мадам В.». То есть им может повредить, если станет известно об их родстве со мной.

Эдвард Уоррингтон пожал плечами и развел руками, сдаваясь.

— Хорошо, хорошо, мы будем делать так, как и до сих пор.

— Благодарю вас, сэр. Я рада, что вы меня понимаете.

— Я понимаю, как это важно для вас, но не уверен, что согласен с вами. Хотя, быть может, с вашей стороны очень мудро скрывать свое имя, — тайна вашего авторства способствует продаже ваших книг. Но что вы думаете о нашем предложении? Вам платили бы за каждую главу по мере опубликования, а потом общую сумму при выходе книги, как и сейчас.

Миранда посмотрела на два нетерпеливых лица напротив нее и улыбнулась в знак согласия.

— В таком случае, джентльмены, мне непременно следует согласиться. Моя работа пойдет гораздо быстрее, если я каждый раз буду знать, что нужно подготовить к сроку только одну главу, и не могу отрицать, что дополнительные деньги не помешают.

Оба мужчины кивнули. Они не были осведомлены об истинном положении ее дел, но знали, что дополнительные доходы никому не мешают. Даже состоятельным людям, похоже, всегда не хватает денег.

— Есть только одно затруднение, — Герберт Уоррингтон говорил напористо, не желая, чтобы старший брат оттеснил его в тень. Это ведь была его идея печатать в газете роман с продолжением, и хотя ему нетрудно было убедить брата в мудрости своего плана, он не хотел, чтобы дело выглядело так, будто его брат и авторесса просто делают ему любезность, разрешая печатать ее произведение. — Вы говорили, что написать вперед к сроку каждый раз нужно будет одну главу, но я должен своевременно получать каждую главу, чтобы она пошла в набор, а это значит, что сроки будут более жесткими, чем можно заключить из ваших слов.

Миранда минуту подумала, прежде чем ответить:

— Понимаю. И думаю, что с этим не будет трудностей после того, как я закончу три или четыре главы, чтобы дать их вам для начала. Вот уже много месяцев, — вообще-то прошло уже несколько лет после первого приглашения, — мои лондонские родственники зовут меня погостить у них, да подольше. Если мне удастся устроить так, что я смогу пожить у них какое-то время, я смогу доставлять вам каждую главу сразу же, как ее закончу. Или, возможно, даже несколько глав сразу. Это было бы лучше, чем доверяться почте.

— В самом деле, гораздо лучше. Почта слишком часто зависит от погоды, хотя сейчас и не в такой мере, как зимой, но она, тем не менее, может вызвать задержку в получении материала. И, кроме того, было бы удобно, если бы вы жили поблизости, на случай, если я сочту необходимым связаться с вами по поводу чего-нибудь в рукописи.

— Думаю, ты обнаружишь, что работа Мадам В. редко дает повод для обсуждения, — заметил Эдвард Уоррингтон. — У меня с этим не было трудностей.

— Я просто сказал, что было бы удобно, если бы она находилась неподалеку на случай, если возникнет какой-нибудь вопрос.

— Да, но вы должны помнить: если я остановлюсь у родственников, вам следует быть очень осторожными при всех попытках связаться со мной. Не должно быть сказано ничего такого, что могло бы дать им возможность заподозрить правду. У моей кузины Люси в этом году первый выход в свет, и ее репутации не пойдет на пользу, если узнают, что она родственница писательницы готических романов.

— Даже столь популярных книг, как произведения Мадам В.? — поддразнил мистер Уоррингтон-старший. — Не сомневаюсь, что одну, а то и обе ваши книги можно найти в каждом влиятельном семействе в Лондоне. А если их нет там сейчас, они там будут ко времени выхода следующей книги.

— Именно по этой причине было бы неосмотрительно открывать мое имя, — твердо сказала Миранда. — Как хорошо известно вам обоим, допускается, что молодая леди может прочесть иногда книгу-другую, — хотя за некоторым исключением, таким, как вы сами, большинство мужчин предпочитают, чтобы леди никогда не устремляла взор под книжную обложку. А уж узнать, что я написала такую книгу… Не думаю, что разразившийся скандал когда-нибудь утих бы! Собственно, для меня это не значило бы много, я ведь живу почти отшельницей, но боюсь, что пострадает моя кузина.

Оба мужчины посмеялись над ее страхами, хотя и были вынуждены признать, что в ее словах о том, что джентльмены предпочитают тех леди, которые не читают книг, была доля истины. Они были рады, что очень многие леди не соглашались с таким мнением, иначе братьям удавалось бы продать значительно меньше романов. Было хорошо известно, что большую часть читателей романов о любви и готической прозы составляли дамы. Мужчины, читавшие такие книги, старались держать это в тайне, дабы их товарищи не сочли, что они роняют мужское достоинство.

— Хорошо, хорошо, — согласился издатель, — мы будем по-прежнему хранить вашу тайну. Но как скоро можно ожидать от вас первых глав вашего нового романа?

— Недели через две, пожалуй. Может быть, даже через месяц. Мне нужно вернуться домой, а затем написать моим кузинам и спросить, удобно ли будет, если я сейчас приму их предложение погостить. А потом, кроме того, что мне нужно писать, нам с Самми…

— Самми? Ваш домашний любимец?

Молодая леди рассмеялась.

— Да нет, хотя можно бы и так сказать. Я имела в виду мисс Сампсон. Свою старую — нет, лучше сказать, бывшую — гувернантку, которая вовсе не стара и которая теперь стала моей доброй компаньонкой. Нужно будет многое уложить и подготовить, хотя я понимаю, что мне придется приобрести более модный гардероб по приезде в Лондон.

Еще продолжая говорить, она взяла свою сумочку, обменялась рукопожатиями с обоими джентльменами и подождала, пока они пошлют мальчика нанять ей экипаж для возвращения в гостиницу. По правде говоря, Миранда была в таком настроении, что могла бы танцевать всю дорогу до гостиницы, но им она об этом не сказала. Ей не хотелось, чтобы эти милые джентльмены решили, что она — девушка со странностями.