Глава 8

Быстрый поцелуй в нос, и до отвращения бодрый голос Пола:

– Утро, скаут!

Ох! Я перекатилась на бок и закрыла подушкой голову.

– Ой-ой, – сказал Пол. – Восстань и воссияй!

– Ты еще попроси меня восславить Господа, и я выцарапаю тебе глаза.

– Оставь.

– Нет.

И тогда негодяй отнял у меня подушку и начал щекотать. Я извивалась, как насаживаемый на вертел поросенок, и пыталась защищаться. Но он был слишком быстр, и я расхохоталась, хотя в душе была готова проклясть его имя. Хотела даже позвонить Кэтлин – пусть наложит проклятие; ведьмы обожают проделывать такие штуки. Между приступами безумного смеха я сумела крикнуть:

– Прекрати!

– Что прекратить? Это?

Он снова начал щекотать мой бок, подмышку, бедро.

– Да!

– И ты встанешь?

Слезы потекли из-под моих сомкнутых ресниц, и я согласилась.

– Отлично. Скорее, детка. Кофе стынет.

Я почувствовала, как спружинил матрас, когда Пол встал. Услышала скрип половиц – он вышел из спальни.

Это... просто безбожно с его стороны. От меня, что ли, набрался?

– Есть способ получше, чтобы заставить меня подняться с постели! – крикнула я вдогонку Полу.

Никакого ответа, кроме веселого смеха. Уф!..

Сделав над собой неимоверное усилие, я кое-как уселась, скрестила руки и попыталась убедить собственное тело, что ему действительно пора вставать. Но тело не желало ничего слышать. Назад, спать, взывало оно. Я взглянула на постель и вздохнула. Какая удобная! Уютная! Но нет, Пол снова меня разбудит. И я была уверена – на сей раз он не станет особенно церемониться.

Голова раскалывалась от боли; в глаза как будто насыпали песку. Ах, черт, во рту как будто кто сдох и труп начал разлагаться. Скорее за зубную щетку. Я спустила ноги на пол и встала.

И колени задрожали, когда я увидела распластанный на подоконнике побег плюща.

Я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Разумеется, не в силах сказать ни слова. Проглотила стоящий в горле ком, сделала широкий шаг, другой – прочь. Теперь я стояла в изножье кровати. Зеленая лоза не реагировала.

Конечно, нет. Ведь это всего-навсего растение.

Я посмотрела на собственные руки. Розовая, здоровая кожа. Ни следа от острых шипов, которые терзали их накануне. Свежий маникюр на ногтях. Руки и ноги в полном порядке: ни синяков, ни содранной кожи. Что касается ног, даже свежевыбритые.

Неужели мне все померещилось?

Головная боль сделалась невыносимой. Я упала на постель и обхватила голову руками. Я схожу с ума. Не было никаких растений-людоедов – отдающих предпочтение женщинам? – с острыми, как иглы, зубами. Не было роз-насмешниц. Или таинственного возвращения моих магических способностей.

Правильно?

Набравшись храбрости, я мысленно потянулась внутрь себя, нащупав место, бывшее когда-то средоточием моих инфернальных способностей. Ничего. Или я просто делала это неправильно. Мне же не нужно было читать учебник, чтобы научиться владеть магией, – умение было врожденным. Я интуитивно знала, что делать. Демоны сами воплощение нечестивых сил, поэтому использование магии для них... что ж, как дыхание для человека.

Я вздохнула. Было бы славно, сумей я наколдовать себе рост повыше. И возможно, правильный прикус.

Из другой комнаты донеслось:

– Джесс? Ты там не заснула?

– Кто, я?

– Потому что у меня ведро ледяной воды, и я знаю, что с ней делать.

– Устроить мне душ? Тогда я уже иду.

Бросив последний долгий взгляд на лозу на подоконнике, я молнией бросилась в ванную. Открыв кран, заметила, что шторка душа аккуратно задернута. Наверное, это Пол навел порядок, прежде чем отойти ко сну.

Я покраснела. Вымыла лицо. Почистила зубы. Все это, не сводя взгляда со шторки душа.

То ли она, в свою очередь, наблюдала за мной, то ли просто висела, как положено неодушевленным предметам. Как любая нормальная шторка.

Я сплюнула воду в раковину. Прислушалась к шуму воды в сливном отверстии. Прикусила губу – мне почудилось движение за шторкой.

Надо с этим кончать.

Набравшись храбрости, я рванула шторку в сторону, с победным криком на губах...

...который выродился во вздох облегчения, жалкое «уфф». Ничего! Просто фарфоровая ванна и над ней головка душа. Сливное отверстие даже заткнуто крышечкой с прорезями, чтобы в трубу не попадал всякий мусор.

Никаких магических сил. Никаких растений с самого дна преисподней. Я схожу с ума. Руки покрылись гусиной кожей. Я обхватана себя руками, чтобы согреться.

«Ну нет. Горю будешь предаваться позже. Тебя ждет Пол».

В нормальных обстоятельствах я бы вплыла на кухню, одетая исключительно в собственные дурные намерения. Но сегодня мое дрожащее, покрытое гусиной кожей тело погубило бы весь эффект. Я торопливо оделась, прежде чем осмелилась выйти из ванной в белье белого цвета – лифчике и трусиках, а ведь раньше белое белье вызывало у меня хохот. Решила – никакой косметики. Дрожащие руки плюс карандаш для век, и в итоге – одноглазая исполнительница экзотических танцев.

Холл и даже гостиная пропахли запахами приготовленной еды. Это были яйца, отнюдь не тухлые, к каким я привыкла в прошлой жизни. Кроме того, грудинка. Здорово. Пол был на кухне, трудился у плиты и напевал мелодию «Роллингов». «Удовлетворение». Увидев меня, отставил скворчащую сковороду и, схватив меня за руки, увлек в танце вокруг маленького стола.

– Хей, хей, хей! – напевал он.

Привет, сэр Мик. Я привлекла Пола к себе и постаралась превратить импровизированный фокстрот во что-нибудь более чувственное. Ухмыляясь, я запела в ответ – «Вот что я говорю».

Мы поцеловались, желая друг другу доброго утра. Да, это было намного лучше, чем щекотка. Совершенно разные вещи – шлепок и щекотка. Немного поработали языками, потом пошли быстрые, сладкие поцелуи.

– Кофе в кофейнике, – сказал Пол и начал атаковать поцелуями мою шею.

Мое тело решило, что пора в конце концов проснуться.

Пол куснул мочку уха.

– Садись.

Потом вернулся к плите, оставив меня томиться жаждой продолжения. Основательного продолжения.

– Ты настроен игриво, – заметила я.

– Отлично отдохнул. Готов встретить новый день.

– А шоколад в яичнице будет?

– Даже ты не захотела бы это есть.

– Испытай меня.

– Позже.

Подмигнув, он начал раскладывать еду по тарелкам.

Мы поели – Пол с аппетитом, а я просто ковыряла содержимое тарелки. Пол готовил отлично, но еда показалась мне странной на вкус. Даже кофе был каким-то выдохшимся. Может быть, оттого, что я была совсем без сил. Вряд ли смогла бы поднести к губам чашку и ничего не пролить. Пол спросил:

– Ты плохо спала?

– Неужели так заметно?

– Я проницательный детектив.

– Заметил, что я зеваю?

– И еще круги под глазами.

Черт – нужно было все-таки воспользоваться косметикой.

Его внимательный взгляд обежал мое лицо, и я постаралась не покраснеть. Он сказал:

– Было неудобно?

Я пожала плечами, ковыряя в тарелке:

– Плохие сны. Очень реальные.

– Ненавижу такие.

– Точно. – Бросив на него взгляд, я схватила чашку с кофе. – Мы ссорились. То есть в моем сне. Я здорово тебя разочаровала.

– Чем же?

– Тем, что я тебе кое-чего не рассказала. – Он выгнул дугой бровь, и я, натянуто улыбнувшись, продолжала: – Я ведь тоже разозлилась. Сказала тебе, что с меня хватит психоанализа. А ты сказал – смысла нет, если ты не можешь меня спасти.

– Кажется, я был порядочным занудой. А от чего я хотел тебя спасать?

От представителей местной флоры, обожающей закусить суккубом. Я снова пожала плечами и уклончиво ответила:

– Это был всего лишь сон.

Протянув руку, он накрыл мою ладонь своей:

– Знаешь, учитывая, что мы приехали сюда, чтобы стряхнуть стресс, тут творится что-то из ряда вон.

– Стресс никак не влияет на мои способности и таланты.

Он поднес мою руку к губам:

– Вот что я тебе скажу. Когда закончишь завтракать, мы пойдем гулять. Экскурсия в лес поднимет тебе настроение.

– Как ты себе это представляешь?

– Ну, мало ли чем мы могли бы заняться на свежем воздухе. – Он поиграл бровью, и я не удержалась от смеха. – Да, и этим тоже.

– Сначала джакузи, потом секс на лесной лужайке. Ну и ну, Пол Хэмилтон. Ты становишься эксгибиционистом.

Фыркнув, он взял чашку с кофе.

– Мне нравится, когда у тебя веселое настроение.