"Лишь в твоих объятиях" - читать интересную книгу автора (Линден Кэролайн)

Глава 22

Алек боялся, что его признание приведет к еще большим осложнениям, но он был приятно удивлен. В доме стало спокойнее — может быть, сказалось сочувствие Крессиды, которая всячески стремилась смягчить обстановку. Он страшился каждого, кто знал… Не имело значения, кто его нанял, и не так важно, что он надеялся получить, в конечном счете. Алек не мог избавиться от мысли, что тайный агент пока должен остаться тайным агентом, хотя у него были причины ненавидеть этот род деятельности.

Да, у него, но не у Крессиды. Она на деле оценила таланты пришедшего ей на помощь тайного агента, а позже смогла разглядеть и его самого. За долгие годы у нее не было более сильного эмоционального потрясения. Возможно, ему никогда не удастся доказать свою невиновность, но ей не нужны были никакие доказательства.

Он сообщил миссис Филлипс то, что уже сказал Крессиде, — он не смог отыскать следов их отца. Жених миссис Филлипс, Том Уэбб, во время их разговора топтался рядом, неулыбчивый и готовый прийти на помощь, но Алек не стал отвлекаться на мысли о нем. Он видел, какими глазами тот смотрел на миссис Филлипс, и помнил рассказ Крессиды. Уэбб имел все основания желать, чтобы Тернер исчез, но даже если бы у Алека имелись доказательства этого, он не был уверен, что их обнародование могло пойти кому-нибудь на пользу. Помолвленные готовились к свадьбе и переезду в Портсмут и все больше склонялись к признанию того факта, что Джордж Тернер исчез из их жизни навсегда.

Его кузен Джон тоже должен был вот-вот уехать, и Алеку, в конце концов, пришлось браться за управление имением. Вполне возможно, он никогда не будет чувствовать себя уверенно в этой роли, но поскольку он принял дела у Джона, новые обязанности легли на его плечи проще и естественнее, чем он ожидал. Он начал привязываться к Пенфорду. Любовь, которую питали к поместью его отец и Фредерик, передалась и ему. После верховых прогулок по окрестностям вполне естественно было возвращаться в свой дом, к своей семье, к Крессиде. К осознанию того, что в его сердце растет любовь не только к окрестным холмам.

Постепенно Алек пришел к выводу, что может жить здесь. Он был в долгу перед Пенфордом, ему надо было заботиться о семье, но самое большое место в его представлениях о будущем занимала Крессида Тернер. С того дня, когда он попросил ее остаться, его все больше тянуло к ней. Когда он впервые увидел ее, она показалась ему необычной, но совсем не красавицей. А теперь он не мог оторвать от нее глаз, особенно когда она морщила носик, или смеялась над тем, что сказала ей сестра, или, задумавшись, покусывала нижнюю губу, или просто подставляла лицо солнечным лучам и закрывала глаза. Ему хотелось большего, чем целомудренные поцелуи. Он хотел снова видеть ее с распущенными волосами при свете луны, хотел чувствовать под своими пальцами ее мягкую тонкую ночную рубашку, когда будет спускать ее с плеч. Он хотел видеть, как загорятся у нее глаза, когда он коснется ее. Он хотел ее, а теперь, когда выполнение задания Стаффорда приближалось к концу, он сможет, наконец, добиться ее.

Но ничто и никогда не дается легко. Как-то днем он возвращался из конторы управляющего, когда на подъездную аллею въехал элегантный фаэтон, за которым тянулось пыльное облако. Он остановился и не сразу понял, кто в нем сидел. В фаэтоне была Анжелика Мартан, еще один тайный агент Стаффорда.

Он подошел, когда экипаж уже остановился у дома.

— Анжелика, — сказал он, помогая ей выйти и прижимая ее руку к губам. — Йен.

Кучер, тоже человек Стаффорда, приподнял шляпу и подмигнул.

— Что привело вас в Хартфордшир? Йен Уоллес засмеялся.

— Прекрасная погода, — сказал он с сильным шотландским акцентом. — Разве в жару горожане не стараются выехать за город?

Алек улыбнулся, краем глаза наблюдая за Анжеликой. Он никогда не ладил с Йеном, высоким долговязым парнем, отличающимся превосходным аппетитом и раскатистым смехом, что всегда привлекало женщин и часто заканчивалось всякими неприятностями. Он также на редкость хорошо знал лошадей и был смертельно опасен в драках, что делало его, несмотря ни на что, незаменимым при выполнении многих заданий Стаффорда.

— Я не уверен, что вы выбрали подходящее, место, — сказал он. — Здесь тоже довольно жарко.

Йен снова засмеялся, взялся за вожжи и поехал туда, где стоял мальчик-конюх и махал им рукой. Алек повернулся к Анжелике.

Она улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках. Когда Алек в первый раз обнаружил, что она может улыбаться с ямочками и без них, он очень удивился.

— Ну, тогда мы приехали, чтобы повидаться с вами, — сказала она, — посмотреть, как вам живется на сельском воздухе. Майор Хейз, правильно? Мне следует помнить, что вас нельзя называть Брэндоном. — Она присела в реверансе.

Алек отпустил ее руку.

— Остановитесь.

— Я не собираюсь дразнить вас. — Она всплеснула ручками. — Ну, разве что чуть-чуть. Мы, разумеется, приехали, чтобы узнать, насколько, вы продвинулись с заданием Стаффорда. Он недоумевает, почему до сих пор от вас нет никаких вестей.

Алек обвел глазами сад, каменный дом, ухоженные лужайки, аккуратную подъездную аллею и попробовал представить себе, как это все должно выглядеть в глазах Анжелики.

— Я немного продвинулся, но пока у меня нет ничего такого, о чем следовало бы срочно сообщить.

— Вам нужна помощь?

— Нет.

Анжелика подняла брови.

— Или вы продвинулись, или вам нужна помощь. Обычно вы не тратите времени даром.

Он задумался, что с ней обсудить из того, что уже можно было бы довести до сведения Стаффорда. Немногое, признал он. Но Анжелика не дурочка, и она работала с ним раньше. Очень хотелось поговорить о деле с кем-то еще.

— Что Стаффорд рассказал вам об этом деле? — напрямик спросил он.

Она помахала пальчиками:

— Исчез человек. Услуга политику. У него всегда в запасе десятки маленьких услуг, которыми нужно заняться.

— Вы помните наше последнее дело? Ее личико стало напряженным.

— Слишком хорошо. Что из того?

Алек колебался. Его предположение относительно исчезновения Джорджа Тернера оставалось всего лишь расплывчатым предположением. Он более чем кто-либо другой, боялся запятнать имя честного человека. Произнести слова вслух означало необратимо обвинить, даже если он выскажет свое предположение одной Анжелике. Тогда как сам факт существования подозрения позволял ему помедлить. Он работал на Стаффорда четыре года и ни разу не пытался выяснять причины, побудившие его заняться тем или другим делом.

Алек был настороже, всегда старался прикрыть спину, но никогда не сомневался в информации, которую ему сообщали. Однако Стаффорд не всегда платил ему тем же. Не далее как два месяца назад он оказался в сложном положении — оказалось, что Стаффорд им всем солгал и отправил их на задание, скрыв наиболее вероятный источник опасности.

Не приходилось сомневаться, что задание было очередной услугой другим политикам, о которых говорила Анжелика. Стаффорд работал на министра внутренних дел лорда Сидмута, а Сидмут меньше всего хотел, чтобы агенты Стаффорда рыскали вокруг политиков — во всяком случае, чтобы были замечены в этом. Стаффорд предпочитал скрывать то, что могло стать опасным, выйди оно наружу.

Лучше сначала самому убедиться, чем посвящать в свои догадки Анжелику. Он вздохнул:

— Мы поговорим позже. Что мне сказать всем о вашем внезапном появлении, да еще с Йеном?

Она продолжала внимательно смотреть на него.

— Он мой муж. Мы ваши старые друзья из Лондона, едем на север и решили нанести короткий визит.

Вечер должен получиться забавным. Не только из-за Анжелики с ее внешностью иностранки и скрытностью, но и из-за Йена. Марианна может лишиться чувств при одном взгляде на него.

— Ваш муж, вот как? И за что же это вас так наказали? Анжелика засмеялась:

— Это не так уж невыносимо. Я способна удержать его в рамках приличий.

На этот счет у него не было сомнений. Алек покачал головой:

— Тогда вы оказались в осином гнезде. — Она снова засмеялась, но он остановил ее, подняв руку. — Объясните мне, прежде чем смеяться. Я полагаю, ваш… э-э… муж решил сам поставить фаэтон в каретный сарай?

Она подняла глаза к небу и издала тихий звук, выражающий отчаяние.

— Само собой разумеется. Если надо выбирать между лошадью и женщиной, Йен неизменно выбирает лошадь.

Он хохотнул и повел ее в дом. Экономка, казалось, была загипнотизирована Анжеликой, смотрела на нее с неприкрытым изумлением, а потом заторопилась готовить комнаты. Йен прошел в дом со стороны конюшен. Прибывшие убедили Алека, что предпочитают сначала переговорить, а уже потом отдыхать и приводить себя в порядок, так что он сразу провел их в кабинет.

— Хорошая работа, Брэндон, — сказал Йен, осматриваясь. — Должен сказать, что здесь намного лучше, чем в вашем последнем жилище.

Алек подавил раздражение.

— Спасибо, — невозмутимо сказал он, позвонил, чтобы принесли чай, и пригласил гостей сесть.

Сам подошел к камину. Кто-то переставил деревянную лошадку, вырезанную Уиллом Лейси, на каминную полку. Она стала для него чем-то вроде талисмана или реликвии — память о погибшем друге. Уилл бы знал, как нужно вести этот разговор, тогда как Алек совсем не представлял, как ему лучше действовать. Разговор этот не только снова заманивал его в сети Стаффорда, но и вынуждал высказывать то, в чем он не был уверен. Алек ненавидел состояние неопределенности, особенно когда речь шла о серьезных делах.

— Итак, — произнесла Анжелика за его спиной, — вы не обнаружили ничего такого, о чем уже стоило сообщить. — Из них двоих лидером, безусловно, была Анжелика, не Йен. Он, как подозревал Алек, присутствовал здесь скорее потому, что этого пожелала она, а не Стаффорд.

Алек повертел в руках лошадку, потом решительно отставил ее в сторону. Он сел напротив Анжелики, и она выжидательно посмотрела на него. Она могла улыбаться и шутить, но ее мысли никогда не отвлекались от порученного задания.

— В этом деле есть что-то странное, — начал он. — Я не могу точно сказать, что в нем не так, но я это ощущаю. А после дела Донкастера я склонен доверять своим чувствам.

— Что он сообщил вам? — Анжелика, как всегда, не стала ходить вокруг да около.

Алек почувствовал раздражение.

— Сказал, что некто исчез. Семья обеспокоена, и что кто-то в правительстве попросил его заняться этим делом. Я спросил, кто этот человек, на что Стаффорд ответил, что обычный сержант на половине ставки. Хорошо. Может быть, этот человек по дороге домой ввязался в драку в каком-нибудь пабе и встретил жалкий конец. Может быть, на пути между Лондоном и домом он попал в сети женщины и застрял у нее. Может быть, бежал от долгов. Есть множество причин, по которым обычный человек может пуститься в бега.

— Это объясняет, почему вы до сих пор не смогли продвинуться в своих поисках?

Он негодующе набросился на нее:

— Его семья не ожидала моего появления. Они не знали, что кто-то приедет. Еще одна маленькая странность. Если Хейстингс не поленился привлечь к этому делу Стаффорда, то почему он не уведомил об этом семейство сержанта?

— Хейстингс… — повторил Йен, и лицо его приняло сосредоточенное выражение. — Огастус Хейстингс?

— Да. — Алек подался к нему. — И что? Йен пожал плечами:

— Может быть, ничего. Продолжайте, я скажу вам кое-что позже.

Еще одна загадка. Алеку не нравилось, что они множились. Он продолжил:

— Дочери Тернера рассказали мне, что он часто уезжал — в «экспедиции», как называл он свои отлучки, и обычно возвращался через несколько недель или даже месяцев. И все это время от него могло не быть вестей. Их отец производит впечатление бездельника и мерзавца, но он всегда возвращался к семье и с деньгами. На этот раз он твердо сказал, что вернется через две недели, и оставил их без денег. Чем бы он ни занимался, до этого времени он содержал их. Год назад он перевез их в Марстон, в скромный дом с неплохими земельными угодьями, пригодными для обработки. И здесь история становится интересной…

Анжелика удвоила внимание. Йен снова нахмурился.

— В его вещах не было конторской книги. Нам удалось найти одну, спрятанную за стенной панелью.

— А! — едва слышно вырвалось у Йена. Алек кивнул:

— Пришлось разбираться. Выяснилось, что он регулярно получал деньги из Лондона от издателя. Небольшое расследование показало, что он получил немало денег от этого издателя, скорее всего за рисунки, выставляющие в неприглядном свете короля и его министров.

— Вы считаете, что Стаффорд хотел отыскать его из-за этих рисунков? — спросила Анжелика.

Алек пожал плечами:

— Возможно. Но почему он не указал мне на издателя с самого начала? Добраться до издателя гораздо проще, чем до неизвестного художника.

Она согласилась, быстро кивнув.

— В тайнике вместе с конторской книгой была спрятана какая-то тетрадь. Судя по датам, это дневник, но записи оказались зашифрованными. Крессида сказала мне, что ее отец был в Испании с Веллингтоном и там услышал о дипломатическом шифре Бонапарта. Что это за сержант, если он не пожалел времени и сил на создание шифра для личного дневника?

Воцарилось молчание. Анжелика подвинулась вперед на своем стуле.

— И что же вы думаете об этом сержанте? — спросила она, игнорируя все остальное.

— Я думаю, он не так прост. Даже с учетом гонораров от издателя его дохода было бы недостаточно для содержания семьи с тем размахом, к которому он привык. Этот человек набрал долгов по всему городу и еще больше в других городах. Крессида признает это. Она говорит, что он может быть дьявольски обаятельным и способен убедить любого в чем угодно. Но из конторской книги следует, что долги, в конечном счете, выплачивались. Деньги, казалось, появлялись… ниоткуда. В книге не было указаний на источник, а была лишь информация о том, на что они были потрачены.

— Я так понимаю, что вы многое обсуждали с его дочерью, — лукаво заметила Анжелика. — Может быть, у вас есть и другие мотивы для установления местонахождения этого сержанта? Наверное, вы жаждете задать ему некий важный вопрос?

Алек напрягся.

— Это вас не касается, и в любом случае не имеет никакого отношения к тому, что я вам сообщил.

Она сразу же отступила, хотя продолжала улыбаться:

— Конечно, конечно! Я только пошутила. Вы всегда так серьезны. В нашем деле иногда полезно повеселиться.

Алек не видел ничего веселого в их задании и не желал, чтобы подшучивали над его отношением к Крессиде. Он уселся поглубже и забарабанил пальцами по колену. Он не мог рассказать о своих подозрениях Крессиде, но ему необходимо было поделиться с кем-то. Все это мучило его, но он надеялся, что Анжелика сможет увидеть изъян в его построениях. Он очень надеялся на это.

— Я подумал, не шантажом ли занимался Тернер?

Анжелика больше не улыбалась. Она изучающе смотрела на него, наклонив голову набок.

— У вас есть какие-нибудь доказательства?

— Нет.

Она подняла брови.

— Это серьезное обвинение.

— Я знаю. — Алек потрогал затылок. — Я бы предположил подкуп, но Тернер не является влиятельным лицом, какой смысл его подкупать? Другое дело — воровство, совершаемое во время отлучек, или мошенничество. Но для этого он слишком запоминающийся, колоритный персонаж. Судя по всему, он явно выделяется из толпы.

Анжелика теребила пальцами свою, нижнюю губу.

— А что его дневник? В нем есть что-нибудь, подтверждающее ваши подозрения?

— Над ним работает Крессида. — Алек вымученно улыбнулся. — У меня не хватает терпения на расшифровку. Никогда не хватало. Однако согласитесь, шантаж — такая вещь, которая требует доказательств. Если вы не полный идиот и не самый большой глупец.

Она оживилась.

— Чтобы вымогать приличную сумму, нужно предъявить доказательства, так что если вы правы, они должны где-то храниться. Вы, конечно, обыскали дом.

— Не очень тщательно, — признался он. — Они не смогли заплатить за аренду и… Джулия поехала и забрала их всех к нам.

Понимающий взгляд Анжелики вызвал у него желание сказать ей что-нибудь резкое. Это ведь Джулия пригласила Тернеров… Хотя он специально упомянул при ней об их несчастье. А теперь он уже поцеловал Крессиду и сам пригласил ее остаться в Пенфорде.

У него учащался пульс, и ему становилось жарко от одной мысли, что за любым поворотом он может увидеть Крессиду. Его тянуло к ней, как бы яростно он ни боролся с собой. Он боялся, что не сможет долго противостоять желанию. Прошло так много времени с тех пор, как его занимали женщины, Алек почти забыл, как это происходит.

Но Анжелика, казалось, поняла, что момент для насмешек неподходящий. Она только улыбнулась.

— Посмотрите, что в том дневнике, — сказала она. — Может быть, там найдется объяснение, откуда деньги.

— Конечно. — У него будет возможность чаще видеть Крессиду. Алек пытался подавить нахлынувшее на него ликование.

— Это все?

Он прикрыл глаза.

— Нет, — бросил он, преодолевая нежелание произнести это слово. — Существует вероятность того, что Тернер мертв.

— Такая вероятность всегда существует, — сказал Йен. — Сержант когда пропал? Пять месяцев назад? Чтобы воткнуть нож в спину, хватит минуты.

— У вас есть подозреваемый? — спросила Анжелика. — Кто он? И почему?

Алек снова колебался. Не надо было им приезжать. Не сейчас.

— Старшая дочь Тернера выходит замуж за его человека, Томаса Уэбба. Уэбб пришел из армии вместе с Тернером и с тех пор жил у них. Эта дочь была раньше замужем за человеком, который избивал ее. Крессида рассказала… что ее отец дал согласие на тот брак, чтобы не позволить Уэббу жениться на ней. И что Уэбб знал это.

— Это только подозрение, ничего больше.

— Согласен, — бросил Алек. — Но вероятность существует. Уэбб никогда не проявлял желания найти Тернера. Каждый раз, когда я заговаривал с ним об этом, он уходил от разговора или говорил, что ничего не знает.

— Кто бы захотел на его месте? — Анжелика пожала плечами. — Может быть, он увидел в этом волю провидения. Вы сказали, что они помолвлены, но у леди нет приданого, она не получила хорошего образования. Скорее всего, здесь нет ничего, кроме безумной любви. Если он ждал долгие годы, пока она была замужем за другим…

— Я понимаю все это! — Алек сделал глубокий вдох. — Анжелика, я очень хочу надеяться, что это так. Я не верю, что Уэбб притворяется влюбленным. Я думаю, он обожает ее.

Она притихла.

— Любовь — могучий мотив, — пробормотала она, наконец. — Но если у вас есть улики…

— Нет, никаких, — с облегчением сказал он. Она улыбнулась:

— Тогда, как мне кажется, нам ничего не надо делать.

Алек покачал головой. Он и не планировал что-то делать, и реакция Анжелики только лишний разубедила его в правильности выводов. Она, не колеблясь, сказала бы ему, если бы что-то изменило ее мнение. Он вернулся еще к одному моменту, который не давал ему покоя.

— Что вы собирались сообщить нам о Хейстингсе, Уоллес?

Анжелика, встававшая со стула, снова села. Йен откашлялся.

— А, немногое — скорее общее впечатление, чем что-то другое. Он посещал «нору». — Йен обычно называл Стаффорда старым лисом, а его канцелярию на Боу-стрит лисьей норой. — Немного странный, если хотите знать мое мнение. Надутый и холодный, с беспокойными глазами.

— Он ведь заместитель начальника военно-торговой службы, — сообщил Алек.

Вялая улыбка Йена была лишена иронии.

— Тем больше поводов подозревать, что все не так ладно, если вы хотите знать мое мнение. Но у меня, как и у вас, нет доказательств, просто я видел его на Боу-стрит. Анжелике может быть известно больше. Старина Стаффорд снимает перед ней шляпу и приглашает на чай.

Щеки Анжелики порозовели.

— Чепуха, — сказала она в своей обычной холодной манере. — Я ничего не знаю об этом Хейстингсе.

Алек почему-то не поверил ей, но Анжелика, когда ей было нужно, становилась молчаливой, как сфинкс.

И вытянуть из нее что-то, если она этого не хотела, не удалось бы никому. Алек встал, его гости тоже поднялись.

— Надеюсь, вы погостите у меня несколько дней, — сказал он, больше из вежливости, а не от искреннего желания оставить их. Ему не хотелось сталкивать свои две жизни. Но неловко было сразу же выпроваживать Анжелику и Йена из своего поместья, хотя искушение было велико.

Улыбка Анжелики наводила на мысль, что она знает это.

— Хорошо, совсем немного, — сказала она. — Могу я выпить чаю в своей комнате?

— Разумеется, — сказал Алек. Служанка с подносом уже стучалась в дверь. Он подошел, открыл ей и попросил отнести чай в комнату гостей.

— Не тревожьтесь, Алек. — Анжелика, проходя мимо, дотронулась до его руки. — Не всякую загадку можно разгадать.

Он слегка поклонился вслед уходящим, не высказав вслух пришедшую ему в голову мысль: не всякую загадку следует разгадывать.