"Четвертый хранитель" - читать интересную книгу автора (Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич)

Глава вторая ВИЛЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ

4 марта 1484 года в городе Гродно в возрасте двадцати шести лет скончался от туберкулеза принц Казимир, сын Казимира IV, оставленный им в Литве в качестве своего наместника, после отъезда короля на четыре года в Польшу.

Принц Казимир отличался образованностью, скромностью и набожностью. Впоследствии он будет канонизирован и станет первым литовским святым, его нетленные мощи по сей день находятся в Вильнюсском кафедральном соборе, а современные литовцы радостно и весело празднуют «День Казюкаса» — день памяти святого принца…

Но тогда, в 1484 году, неожиданная смерть в столь юные годы всеми любимого молодого человека, вызвала глубокую печаль и серьезное политическое замешательство.

Очень не везло Великому Литовскому княжеству — оно снова осталось без главы — а король далеко — в Кракове и занят сейчас больше польскими, нежели литовскими делами.

Однако жизнь должна продолжаться, державные дела не могут остановиться из-за смерти одного человека, даже если это сын короля, и в конце апреля маршалок дворный Великого Литовского княжества гетман Иван Ходкевич после долгого периода молчания, пригласил, наконец, в свой загородный замок князя Андрея.

Он встретил его, на этот раз особенно любезно и радушно, стоя на пороге своего большого рабочего кабинета, увешанного портретами предков и батальными полотнами.

— Помнится, я обещал тебе, что вскоре дам некое поручение от имени его величества, и вот этот час настал. Однако, прежде чем мы начнем говорить о делах державных, я хотел бы просить тебя уделить мне немного времени для исключительно частной беседы. Прошу!

Маршалок сделал жест и пригласил князя Андрея пройти в соседнюю залу, предназначенную для отдыха — это была библиотека со стенами, состоящими из одних книг, мягкими креслами и диванами — должно быть, хозяин хотел подчеркнуть неофициальный характер предстоящей беседы.

Ходкевич пригласил князя Андрея сесть на диван, а сам устроился напротив него в мягком кресле и, казалось, даже был смущен — будто не знал, как начать разговор, в то время как князь Андрей выглядел, как обычно, непроницаемо спокойным.

Маршалок дворный разгладил усы, бороду и начал так:

— Дорогой Андрей! Позволь я в этой единственной беседе буду называть тебя просто по имени, поскольку, как ты знаешь, некогда мы были с твоим отцом очень близкими друзьями, и теперь, когда его уже нет среди нас, я возьму на себя смелость поговорить с тобой как… как…, ну скажем как дядя, которого, как известно, у тебя нет.

Князь Андрей, едва заметно улыбнувшись кончиком рта, склонил голову в знак согласия.

— Дорогой Андрей, я знаю тебя с детства, и за десять лет службы ты показал себя как исключительно добросовестный, благородный и мужественный офицер. Все порученные задания ты выполнял с блеском, король — в тот недолгий период, когда он пожелал принять тебя на службу к себе лично, — выразил потом, возвращая тебя мне обратно, свое полное удовлетворение. Все в твоей жизни шло гладко и ровно, вплоть до этой злосчастной дуэли, которая, должен тебе признаться, слегка пошатнула твою репутацию, и легкой тенью омрачила доброе имя вашего рода.

— Пан маршалок, но суд… — начал было Андрей, но маршалок перебил:

— Да-да, я знаю! Суд оправдал тебя, возложив всю вину на беспочвенную задиристость и недостойное дворянина поведение юного князя Четвертинского, и таким образом, с точки зрения юридической и правовой ты совершенно чист. Однако, мой дорогой, мы живем среди людей, а люди, как известно, очень любят посудачить о поступках других, тем более в таком узком обществе как придворный свет, где ты вдруг стал всем известен. Мне очень импонировало, что до сих пор ты держался вдали от шумных вечеринок светской молодежи, балов, этих новомодных танцев и прочих пустых развлечений. А что теперь? Уже четыре месяца твое имя у всех на устах, и, Бог весть, чего только о тебе не рассказывают: начиная от мнения о том, что ты мужественный и благородный рыцарь, вступившийся за честь дамы и поступивший справедливо с негодяем, который получил по заслугам, кончая мнением о том, что ты, прости меня, сам негодяй, который затеял без всякой причины ссору с молодым человеком, моложе на десять лет, и хладнокровно убил его, едва ли не в присутствии самого короля. На всякий роток не набросишь платок, как говорит русская пословица, и, к сожалению, придется смириться и подождать, пока весь этот нелепый и вздорный шум утихнет. Но лично мне как твоему другу, а не начальнику хотелось бы знать, согласен ли ты с тем, что совершил непростительную ошибку?

— Пан маршалок, вы совершенно правы, я давно осознал это и глубоко раскаиваюсь в своем поступке. Мне следовало быть разумнее и ни в коем случае не соглашаться на приглашение молодого человека встретиться в саду. Но что-то в ту минуту как бы затуманило мой ум, и я сделал то, что сделал.

— О, дорогой друг, есть только одна вещь, которая способна затуманить ум самого здравомыслящего мужчины. Она называется — любовь. Еще раз прости, что я вторгаюсь в сферу твоих интимных чувств, и ты, если хочешь, можешь сейчас же прекратить этот разговор…

Иван Ходкевич замолчал, пристально глядя на Андрея и как бы ожидая, что он откажется от продолжения разговора, но Андрей, глядя ему прямо в глаза, сказал просто:

— Нет, нет, спрашивайте, моя совесть чиста и я могу ответить на любой ваш вопрос, как ответил бы родному батюшке.

— Спасибо, сынок, это первый и последний раз, когда я вмешиваюсь в твою личную жизнь, но я очень не хотел бы, чтобы ты, совершив одну ошибку, совершил вслед за ней другую. Я буду с тобой совершенно откровенен. В силу моей должности мне известно больше, чем тебе. Князь Четвертинский, отец покойного Вацлава, не найдя в твоей биографии, ничего, что могло бы тебя скомпрометировать, заинтересовался той юной девушкой, из-за которой все произошло. Я тоже ею заинтересовался, хотя бы для того, чтобы оградить тебя от каких-либо неожиданностей со стороны князя Четвертинского, если ему удастся узнать, что-либо компрометирующее ее. Нет ничего удивительного в том, что князю Четвертинскому не удалось узнать что-либо об ее происхождении, родителях, братьях, сестрах, так же как и о том, как она вообще попала в этот монастырь. Удивительно другое: даже мне, как это ни странно, не удалось ничего узнать о ней. Не существует в природе никакого имения Русиново, и никогда не было никакого пана Сурожского. Создается такое ощущение, что панна Барбара появилась в монастыре, как ангел с небес. Кто же такая эта таинственная барышня?

— Пан маршалок, — сказал Андрей, слегка побледнев, — я хочу сообщить вам, что эта, как вы изволили выразиться, таинственная барышня — моя невеста.

— Вот как? — приподнял брови Ходкевич. — В таком случае, тебе должно быть известно, где она находится, ибо по моим сведениям она исчезла из монастыря, в тот же час, когда туда явился с разоблачениями князь Четвертинский.

Андрей вздохнул и улыбнулся:

— Пан маршалок, вы изволили тут похвалить меня за десятилетнюю службу под вашим руководством. Вы также дали понять, что хотите откровенного разговора со мной. Тогда, прошу вас, будьте и вы откровенны, как должно дяде с племянником. Я достаточно давно служу у вас, чтобы не заметить, когда за мной наблюдают. Вы прекрасно знаете, пан маршалок, что, покинув монастырь, панна Русиновская пришла прямо ко мне. Вам также известно, если разумеется, ваши другие сотрудники работают не хуже меня, в чем я глубоко уверен, что в то же утро, я снял в противоположном конце города маленький домик и отвез туда панну Барбару. С тех пор, как Вы тоже наверняка знаете, я ни разу с ней не встречался.

Ходкевич рассмеялся:

— Прости, мой дорогой. Разумеется, ты прав. Я все это знаю. Именно странность всего, что происходит, и побудила меня поговорить с тобой. Ты называешь эту девушку своей невестой и в то же время в течение четырех месяцев ни разу не видишься с ней. Ты хочешь жениться на девушке неизвестного происхождения, появившейся при весьма странных обстоятельствах, и это тревожит меня, прежде всего, как друга твоего отца, как близкого тебе человека, и не скрою, как маршалка дворного. В чем тут дело, скажи мне?

— Пан маршалок, я охотно готов открыть вам все свои тайны, впрочем, слово тайны здесь не уместно, поскольку у меня их просто нет, но моя честь не позволяет разглашать тайны, не принадлежащие мне. Желая вас успокоить, могу лишь сообщить следующее: я лично и довольно близко знаком с отцом панны Барбары Русиновской — это честный и благородный человек, достойного рода и звания, который в силу определенных драматических обстоятельств его жизни, вынужден скрываться от людских глаз. Ни мне, ни его дочери — моей невесте — не известно его нынешнее местонахождение. Что же касается несколько странного, готов признать, обстоятельства, что мы не встречаемся с невестой, скажу вам откровенно: Барбара, в сущности, еще ребенок, хотя я знаком с ней с ее детства. Я всегда испытывал к этой девочке нежные чувства, но двенадцатилетняя разница в возрасте стояла препятствием для каких-либо отношений. Когда же оказалось, что Барбара, став зрелой девушкой, глубоко любит меня и считает единственным желанным мужчиной в своей жизни, я, испытывая к ней столь же глубокую любовь, тем не менее, посчитал невозможным поспешное решение столь важного и ответственного вопроса, как супружество, скрепленное священными узами пред лицом Господа. Поэтому, я предложил панне Барбаре полгода для размышления, и если ее уверенность останется прежней, то я надеюсь, что по истечении этого срока состоится наше обручение.

— Ну что же, это весьма благородно и порядочно с твоей стороны. Впрочем, иного я от тебя и не ожидал. Раз ты связан словом, я, разумеется, не буду расспрашивать тебя о пане Русиновском, однако, поскольку ты упомянул о скорой женитьбе, позволь спросить тебя: какого вероисповедания твоя невеста?

— Она, пан маршалок, православная, но, воспитываясь в католическом монастыре, перешла в ту веру, к которой принадлежу и я. Теперь она католичка, и ничто с этой стороны не является преградой к нашему браку.

— Гм-гм, — недоверчиво произнес Ходкевич, — это несколько странно. Я сам, как ты знаешь, православный христианин и мне известно, что девушки воспитанные в лоне нашей церкви, обычно не меняют своего вероисповедования, даже если выходят замуж за иноверцев.

— Возможно, в ее православном воспитании в детстве были кое-какие прорехи, — слегка улыбнувшись своим воспоминаниям, сказал Андрей.

Ходкевич подспудного смысла этих слов не понял и решил, что больше ему не удастся ничего узнать.

— Ну что же, я очень рад, что все прояснилось. Благодарю тебя за откровенный разговор, а теперь давай перейдем к делу.

Маршалок встал и прошел в кабинет, поставив тем самым четкую грань между разговором, который только что закончился, и тем, который предстоит.

В кабинете он вздохнул и сказал:

— Князь Андрей, дело обстоит так: великий князь Тверской Михаил Борисович в прошлом году, опасаясь Московской экспансии, помня недавний пример Новгорода, попытался заключить тайный договор о взаимопомощи и поддержке с его величеством королем Польским и Великим князем Литовским Казимиром, но тайная служба Московского княжества сработала превосходно и Иван Васильевич немедленно узнал об этом. Он тут же двинулся с огромным войском на Тверь, подверг ее земли и поселения показательному разорению и, угрожая осадой, вынудил Михаила Борисовича разорвать отношения с нашим королем, а с Москвой подписать унизительный мирный договор на крайне тяжелых условиях. Для нас становиться очевидным, что Москва покончив с Новгородом, успешно отразив Ахмата, почувствовала себя вставшей с колен и немедленно оскалила зубы. Тем временем несчастный мирный князь Михаил Борисович, ища, должно быть, поддержки у нас — а больше некому за него вступиться, — месяц назад посватался к племяннице нашего короля. Я думаю, что как только Москве станет об этом известно, Тверь окажется на грани уничтожения. В течение нескольких столетий Великое Московское и Великое Тверское княжества были самыми сильными соперниками в тех краях. Они были равны по силам, и никогда одному княжеству не удавалось покорить другое. Но сейчас все изменилось, Москва неслыханно окрепла, невероятно обогатившись за счет вывезенных из Новгорода несметных сокровищ. Совсем недавно вынужден был бежать к нам князь Верейский, герой стояния на Угре, и становится очевидным, что если великокняжеская семья не пожалела даже свою близкую родственницу — жена Верейского родная племянница великой княгини Софьи, то это означает начало иной, новой — агрессивной и захватнической политики Москвы. Можно считать, что Верейское княжество уже перешло под московскую власть, и, стало быть, теперь на очереди Тверь. Поскольку князь Михаил Борисович Тверской намерен стать, как-никак, родственником нашего короля, его величество просил меня детально разузнать обстановку. Итак, завтра ты отправишься в Тверь, не скрывая своего имени, как мой личный представитель, представитель маршалка дворного, действующего по поручению самого короля, и пусть князь Михаил Борисович принимает тебя именно в таком ранге. В отличие от многих миссий, которые ты выполнял до сих пор — эта совершенно не секретная. Напротив, ты должен всячески показывать всем, что король Казимир живо интересуется состоянием дел в Твери. Я хочу, чтобы ты подробно и обстоятельно выяснил, уверенно ли чувствует себя сам Михаил Борисович, каковы настроения правящей боярской верхушки Тверского княжества, в каком состоянии войско, одним словом, способен ли великий князь Тверской оказать серьезное сопротивление Ивану Васильевичу в случае войны. Займись этим детально и неторопливо. Постарайся вникнуть во все подробности, донесений не посылай, однако веди записи, храня их втайне, и как только состояние тверских дел станет для тебя ясным, возвращайся с докладом. Все необходимые проездные и верительные грамоты получишь у моего канцлера.

Князь Андрей поклонился и, не говоря ни слова, вышел.

Маршалок дворный смотрел ему вслед, пока слуги не закрыли дверь за вышедшим князем. Потом сел за стол и, обхватив руками голову, глубоко задумался.

… Алеша получил от Медведева адрес князя Андрея, поэтому без всяких трудностей нашел его дом.

Он долго стучал, прежде чем за дверью послышались шаркающие шаги, и скрипучий женский голос спросил:

— Кто там?

— Мне нужен князь Андрей Святополк-Мирский. Я приехал издалека с приветом от его лучшего друга.

— Два дня назад князь отбыл по служебным делам.

— А когда вернется? — безнадежно спросил Алеша.

— Князь не докладывает мне о том, когда он вернется. Но бывает, что он отсутствует даже полгода.

— Спасибо, — весело сказал Алеша и отправился искать ближайший постоялый двор.

Предполагая, что его миссия может затянуться именно ввиду вполне вероятного отсутствия князя Андрея дома, Медведев снабдил Алешу значительными деньгами, чтобы юноша мог действовать свободно и не испытывал ни в чем недостатка.

Алеша отыскал невдалеке от дома князя Андрея небольшую корчму, в которой снял себе угол за печкой, на кухне. Он заранее знал, что будет приходить сюда лишь переночевать и то не всякую ночь.

Уже к концу дня он перезнакомился со всеми подростками, жившими поблизости от дома князя Андрея, легко завоевал их доверие и симпатию, однако это не помогло ему узнать ничего нового.

Князь Андрей вел довольно замкнутый образ жизни, его мало кто видел, чаще видели домоправительницу Агату, старую служанку, которую он привез из своего имения, после смерти отца.

Может ли эта Агата знать что-либо о монастыре, где находится Варежка? Вряд ли. Вряд ли князь Андрей будет рассказывать служанке… Хотя он мог как-нибудь случайно упомянуть об этом… Какие у него с Варежкой отношения? В лагере Варежка души в нем не чаяла, но тогда ей было десять лет. Сейчас она взрослая барышня, монастырская пансионерка. Интересно, почему князь Андрей упомянул о ней Медведеву мимоходом? Была ли эта их встреча случайной? Так или иначе, надо начать с Агаты.

На следующий день Алеша явился полностью преобразившийся — теперь это была аккуратно одетая скромная девушка.

Однако дело оказалось не таким простым, как выглядело.

Алеше пришлось ждать трое суток, прежде чем Агата вышла из дому. Она отправилась на рынок и посетила несколько лавок. Количество и характер продуктов, которые она покупала, вызвали у Алеши большой интерес. Складывалось впечатление, что купленные продукты делились как бы на две группы: одна — скромная, маленькая в которую входили самые простые и необходимые вещи, а вторая — изысканная и даже, как предположил Алеша, указывала на женский вкус.

У Алеши был большой опыт ношения женского платья, он выглядел очаровательной девушкой, и когда эта девушка подошла к Агате и растерянно спросила, не знает ли она, как найти некий дом, согласно адресу, коряво записанному на клочке бумаги, Агата довольно сдержанно ответила:

— Извини, девушка, я здесь живу недавно и не знаю окрестных улиц.

— Ой, тетушка, позвольте, я помогу вам нести вашу тяжелую сумку, а то у меня сердце кровью обливается, когда я вижу такое. Вы знаете, моя двоюродная бабушка Александра как-то несла тяжелые покупки и надорвалась! Как она бедная страдала. Я не могу смотреть, как вы это несете!

Агата настороженно с большим подозрением оглядела девушку — уж не собирается ли она украсть у нее только что купленные продукты, — но улыбка на лице девушки казалась настолько открытой и обворожительной, что сомнения покинули ее.

— Ох, спасибо, доченька, и вправду тяжело, — она передала сумку Алеше, но семенила рядышком, готовая тут же схватить его за руку, если вдруг мнимая помощница вздумает сбежать с продуктами. — Так какую, говоришь, улицу ты ищешь?

— Ох, тетушка, я, честно говоря, сама не знаю, потому что я неграмотная. Мне бабушка написала и сказала, чтобы я показала людям, они найдут. А теперь я кому не показываю, никто не знает такой улицы.

— И что же там находится, — втянулась в разговор Агата.

— Ах, тетушка, там живет моя спасительница, это наша единственная богатая родственница. Она прониклась сочувствием к моей сиротской доле и сказала бабушке, что отдаст меня на воспитание в хороший монастырь, где из меня сделают настоящую барышню.

Алеша блестяще имитировал молодую девушку, которая вдруг горько расплакалась:

— А теперь, если я ее не найду, мне снова придется вернуться в деревню.

— Чем же я могу тебе помочь, бедняжка? — сочувственно спросила Агата.

— Ох, тетушка, моя родственница, пани Регина, является попечительницей этого самого пансиона, куда она хотела меня устроить. Так может, вы случайно знаете, где тут пансион в монастыре? Ну, такой, в котором воспитывают благородных девиц?

— Моя дорогая, Вильно — очень большой город и в нем много монастырей.

— Может вы знаете хоть один, где воспитывают таких девочек?

— Нет, милая, — совершенно искренне ответила Агата, — Я никогда не слышала о таком.

Несмотря на полную неудачу своих розысков, Алеша, тем не менее, до конца сыграл свою роль, помог Агате отнести продукты, гордо отказался от предложенной мелкой монетки и, слегка всхлипывая, отправился на поиски своей несуществующей богатой родственницы.

Дичь, сушеные фрукты, сладости… Неужели старушка в отсутствие хозяина ест, как княгиня? Нет, тут что-то не так. Но о монастыре она, похоже, действительно ничего не слыхала. А если князя Андрея в самом деле нет, то для кого все это?..

На следующее утро Алеша колебался перед выбором, вырядится ли ему в костюм богатого светского повесы или, напротив, ободранного уличного мальчишки, чтобы, оставаясь неузнанным, караулить у дома князя Андрея. Он выбрал наряд оборванца.

Агата не показывалась до полудня, а потом вдруг к дому подъехал возок и остановился. Возница спокойно сидел и ждал так, будто это привычный, часто повторяющийся приезд, назначенный на какое-то определенное время. Алеша едва успел заметить, как Агата с необыкновенной ловкостью вынырнула из дому и шмыгнула внутрь этого возка, а возок тут же тронулся с места.

Вот тут то Алеше пришлось потрудиться, как следует. Однако с возками и каретами он уже имел дело, и лишь похвалил себя за правильный выбор костюма.

Мальчишка-сорванец быстро догнал возок сзади, подцепился к нему, а потом, когда они проезжали по безлюдной улице, соскользнул вниз под днище и ухватившись за рессоры, повис никем не видимый не только из самого возка, но даже со стороны улицы.

Возок ехал очень долго, в прямо противоположный конец большего города Вильно, и Алеша стал было опасаться, что его руки не выдержат.

Они и не выдержали, ему пришлось упасть в дорожную грязь, ловко прокатившись на обочину и затем, вскочив на ноги, бежать еще с полверсты, чтобы слишком сильно не отстать от возка.

Агата вошла в маленький скромный домик на окраине города, пробыла там не более десяти минут, вернулась, села в возок и уехала.

Весь мокрый и вымазанный в грязи Алеша подкрался к одиноко стоящему домику, заглянул в окно и едва не вскрикнул от радости: он нашел ту, которую искал.

Люди, которые провели вместе детство, видя друг друга ежедневно, играя в прятки и чехарду, бегая по лесам и лугам, беззаботно купаясь в пустынных реках и лесных озерах, вдали от людей, как выросли в лагере Антипа Алеша и Варежка, не могут не узнать друг друга, спустя несколько лет, даже если они одеты в самые неожиданнее наряды.

Одного взгляда Варежки на прилипшее к стеклу, грязное исцарапанное лицо Алеши было достаточно для того, чтобы она дико завизжала от радости и бросилась распахивать дверь, несмотря на строжайший запрет князя Андрея открывать кому бы то ни было, кроме Агаты.

— Боже мой! Как ты здесь, почему, что случилось? Сбрасывай скорее эти грязные тряпки, — бегала вокруг него Варежка, хлопая в ладоши, подпрыгивая, как и положено счастливой пятнадцатилетней девчонке, просидевшей четыре месяца взаперти и в одиночестве.

Алеша рассказал ей о своей жизни у Медведева после их последней встречи — историю спасения Настеньки и роли Алеши в ней, Варежка хорошо знала со слов отца, и тогда, в окрестностях замка Горваль, она видела Алешу в последний раз перед самым своим отъездом в монастырь.

Варежка накрыла шикарный стол, уставленный теми самыми продуктами, которые вчера нес в своих руках Алеша, помогая Агате.

Они ели, смеялись, наперебой рассказывали друг другу о своей жизни, и все было замечательно, кроме одного — самого главного.

— Алеша, Богом клянусь, не знаю, где батюшка. Когда я перелезала через окно в этом проклятом монастыре, я шепнула своей подружке Лизе Сангушко, чтобы она назвала Максу, когда он приедет только имя князя Андрея. Макс сразу догадается, в чем дело, но я сейчас страшно боюсь одного — после того, как этот проклятый Четвертинский запугал нашу ведьму настоятельницу, которую мне теперь даже жалко, я опасаюсь, как бы они не устроили какую-нибудь ловушку для Макса, когда он снова за мной приедет.

— Ну, Варежка, я его видел, тогда под Горвалем! Это не тот парень, который даст себя заманить в ловушку. Я уверен, что, подходя к монастырю, он десять раз оглянется, чтобы обеспечить себе отход в случае чего. Я думаю, что этого можно не опасаться, он вывернется и, не найдя тебя в монастыре, наверняка найдет способ спросить о тебе у Лизы, потому что она жила с тобой в одной келье и была твоей лучшей подругой. Вопрос, когда он появится?

Варежка жалобно развела руками:

— Алешенька, миленький, ей-богу не знаю!

— Василий Иванович велел мне не возвращаться, пока я не выясню, где Антип. Сделаем так, — Алеша оглянулся, увидел изящный стол, на котором громоздились открытые книги и исписанные аккуратным девичьим почерком листы бумаги, гусиное перо и чернильницу, и записал на уголке белого листа адрес. — Как только Макс появится, попроси его пусть обязательно найдет меня там, я буду ждать хоть целый год. А сюда приходить больше не буду. Князь Андрей хочет, чтобы твое убежище осталось тайной, и я вовсе не желаю, чтобы он думал, будто эта тайна нарушена. Нашей встречи, разумеется, не скрывай, но больше мы видеться с тобой не будем. Только пообещай, что ты обязательно пошлешь ко мне Макса. Это нужно Медведеву.

— Медведев — душка, прелесть! Он чудесный и я его обожаю! — Восклицала Варежка. — И если бы я не любила князя Андрея, я полюбила бы Медведева, так ему и скажи, когда вернешься! А теперь иди, а то и правда вдруг кто увидит. За меня не волнуйся, я тут не скучаю. Мне князь Андрей оставил гору книг для чтения, и я должна о каждой из них письменно высказать свое мнение, а он приедет, и мы будем об этом разговаривать. Вот. А насчет Макса не бойся. Как только появится — сразу пошлю к тебе.

Алеша поговорил с хозяином корчмы, где снимал угол, и тот принял его на работу.

Алеша стал обыкновенным трактирным слугой, который встречает и провожает путников, укладывает в постель, стаскивает с пьяных сапоги, подает, приносит, моет, убирает, выносит горшки, — одним словом, живет полнокровной и настоящей жизнью обыкновенного человека…

Прошел месяц.

Прошел другой.

Макс не появлялся.