"Дилемма любви" - читать интересную книгу автора (Дэнтон Кейт)

Глава третья

Настроившись услышать от Гордона что-то вроде «а, я же говорил вам!», Мэкки была удивлена, что он, выслушав ее пересказ разговора с Бет, воспринял все как должное.

— Понятно, — сказал он, поглощенный сменой подгузника у Эшли, затем сел с девочкой на диван, посадив ее себе на колени. — И что теперь? — спросил он у Мэкки.

— Я не возражаю, если вы с Эшли поедете на ночь домой, а утром вернетесь, — сказала Мэкки, убирая упавшую на лоб прядь волос.

— Нет, я хорошо помню ваше предупреждение о санкциях со стороны судьи и не считаю нужным нарушать его распоряжение.

— И как вы намерены поступить? — спросила Мэкки.

— Снова воспользоваться вашим диванчиком.

Удивлению Мэкки не было границ. Кроме того, ее переполняло чувство благодарности: ей не надо выступать в роли защитницы своей клиентки. Поскольку высказывания Гордона насчет Бет оказались очень точными, это несколько подорвало ее авторитет в глазах Мэкки.

Раз Гордон опять останется у нее, надо постараться, чтобы предстоящий вечер прошел как нельзя лучше. «Держись просто, естественно», — сказала она себе. Скоро время ужина, вот и нужно сосредоточить на этом все свое внимание.

— Вы, конечно, уже заметили, что я дома не готовлю, — сказала она Гордону. — Как вы отнесетесь к тому, чтобы съездить в магазин и купить что-нибудь на ужин?

— Я не против.

На поездку ушло вдвое больше времени, и все из-за Эшли. «Легче работать лесорубом, чем нянчиться с ребенком», — всегда говорила Мэкки. Но взгляд круглых голубых глаз малышки и ее улыбка каким-то необъяснимым образом смягчали строгое сердце юриста и растапливали лед, покрывавший его.

— Что ж, выглядит аппетитно, — сказал Гордон, когда они уже были дома. Он вынимал упаковки с едой из пакетов, открывал их и клал всего понемногу в тарелку Эшли.

— Все лучше, чем возиться дома на кухне. Готовая еда из магазина — это просто спасение! — сказала Мэкки. — Мой последний кулинарный эксперимент закончился появлением на моей кухне нескольких пожарных! Когда дым рассеялся, один из них предупредил, что мне надо следить, чтобы фартук находился подальше от огня, иначе он может загореться. Потом в доме еще долго пахло пригорелым рисом. Так что теперь я готовлю себе какой-нибудь простенький завтрак, и это все, что я умею на кухне.

Если бы Гордон решил написать очерк о Мэкки Смит, то начал бы с того, что она очень взыскательный человек. Об этом говорили тщательно подобранная одежда, со вкусом обставленные комнаты, стремление выиграть дела ее клиентов в суде.

Только сейчас он понял, как нелегко ей признаться в неумении готовить. Это можно было определить по ее голосу, в котором прорывались смущенные нотки. И еще: Мэкки держала себя в ежовых рукавицах, но явно не походила на бездушный автомат, за который он ее вначале принял.

Так или иначе, она проявила себя невероятно изобретательной и дотошной в том деле, в которое ее вовлекла Бет. Мэкки была гораздо глубже и содержательнее, чем могло показаться на первый взгляд. Гордон еще ни разу не сталкивался с женщиной, которая бы заинтриговала его так, как эта женщина.

— Вот уж не могла представить, что Эшли понравятся маринованные артишоки! — воскликнула Мэкки, возвращая Гордона к действительности. Удобно прислонившись к шкафу, она потягивала белое вино, глядя, как Гордон кормит Эшли грудкой цыпленка гриль с вареной морковью и артишоками.

Мэкки вспомнила, что, когда они вернулись домой и открыли банку с артишоками, Эшли сразу же потребовала, чтобы ей дали кусочек. Но этим дело не ограничилось — она захотела еще.

— Невозможно предугадать, что может понравиться ребенку! С артишоками Эшли столкнулась на Рождество и с тех пор не упустит случая полакомиться ими. Но в то же время я так и не смог уговорить ее съесть хотя бы один отварной стручок зеленой фасоли, — пожаловался Гордон, давая Эшли кусочек цыпленка.

Теперь Мэкки придется провести в обществе отца и дочери почти двадцать четыре часа. Вопреки прежнему мнению, она должна была признать, что Гордон очень заботливый родитель. Невозможно было не заметить его самоотверженности.

Он мог быть несговорчивым и неуступчивым, когда дело касалось опеки над ребенком, но с Эшли он был необыкновенно нежным, любящим и готовым в любую минуту броситься на ее защиту. Этот человек заботился о дочери, как самая лучшая няня. А она, Мэкки, должна была отнять у отца горячо любимое дитя, отнять любой ценой. Впервые за всю свою адвокатскую практику Мэкки засомневалась в правильности своих действий. Все было бы гораздо проще, если бы противник оказался ничем не примечательным и безликим.

Как только Эшли покормили, выкупали и переодели в пижамку, Гордон и Мэкки передвинули манеж в кабинет, чтобы ребенок спокойно спал, пока взрослые ужинают.

Мэкки разогревала еду в микроволновке, а Гордон налил себе в бокал вина и подлил немного Мэкки.

— Я накрою на стол, — предложил он, вынимая из ящика серебряные приборы.

«Мы снова вместе, — подумала Мэкки. — Вот уже второй вечер мы проводим вместе, словно семейная пара, хотя, в сущности, мы совершенно чужие». Расскажи она об этом кому-нибудь из сослуживцев — никто не поверит! И адвокаты Гордона тоже удивились бы…

Но что сделано, то сделано, и ничего уже не изменишь. Лучше без лишних мыслей наслаждаться вкусной едой.

Они сидели за столом и молча ели.

— Почему вы решили стать преподавателем? — спросила Мэкки, чтобы начать разговор.

— Главным образом потому, что у преподавателя есть свободное время. Мой отец был кардиохирургом, и мы его почти не видели. Все свое время он отдавал работе и мной совершенно не занимался. Вот я и решил, что своим детям буду уделять столько внимания, сколько нужно. К счастью, мне нравится то, чем я занимаюсь. Я сочетаю преподавание с писательским трудом. Видите ли, очень престижно работать в крупном университете, хотя деньги я получаю небольшие. Кроме того, я хозяин своего времени, так как сам составляю график занятий со студентами. В остальное время я работаю дома, уделяя много времени Эшли. Такая жизнь мне очень нравится.

— Вам можно только позавидовать… Я имею в виду ваш гибкий график. Большую часть своего времени я провожу прикованная к письменному столу или в зале суда.

— Но ведь все это делается вами добровольно, исключительно для защиты прав матерей, которые сами не в состоянии за себя постоять? — проговорил он с нескрываемым сарказмом.

Мэкки насторожилась. Стоило ей расслабиться, как Гордон тут же нападал на нее.

— Да, я трачу уйму времени на защиту беспомощных женщин, — проговорила она с вызовом. — Вам, должно быть, известно, что таких немало.

— Разумеется. Это, как правило, женщины, еще не оправившиеся после развода. Но Бет совсем другая.

— В самом деле? Может, университетская зарплата и небольшая, но это все же больше, чем заработок Бет в ресторане. К тому же у нее нет богатой родственницы, которая бы оставила ей большое наследство, как у некоторых.

— Ага. Сейчас мы доберемся до сути проблемы. Главное — деньги?

— Нет, я не это имела в виду, — возразила Мэкки.

— Но прозвучало именно так, — настаивал Гордон.

— Значит, я оговорилась.

— Адвокат оговорился… Ничего себе!

Мэкки встала и выбросила остатки еды в мусоропровод.

— Если вы поели, почему бы нам не посмотреть телевизор, взяв с собой кофе и десерт?

По одной из программ шел фильм, который ни он, ни она не видели. Этот фильм — романтическая комедия — был как нельзя кстати: он мог сгладить досадное недоразумение за ужином. Гордон от души смеялся, и ей тоже нравился искрометный юмор, которым была пронизана вся картина. Но ее романтическая суть заставила Мэкки осознать, что сидящий рядом мужчина очень привлекателен.

Гордон положил вытянутую руку на спинку дивана и пару раз касался ее плеча, когда ему что-то очень нравилось или он отпускал какую-нибудь реплику. И каждый раз, когда он касался ее, ей с трудом удавалось подавить необъяснимый внутренний трепет. Боже мой! У нее так бешено билось сердце, будто она — поклонница рок-звезды — брала автограф у своего кумира. Сидевший рядом с ней мужчина еще не сделал никаких признаний, а она уже трепетала, словно они объяснились.

Завтра он должен уйти — с Эшли или без нее. Она и так сделала для этой маленькой симпатичной девочки все, что было в ее силах. Еще несколько часов с Гордоном — и она вернется к своему обычному образу жизни.

Кино закончилось. Началась программа новостей. Было самое подходящее время, чтобы извиниться и уйти. Когда Мэкки стала собирать посуду, Гордон поднялся, чтобы помочь ей. Убрав чашки и десертные тарелки, она торопливо пожелала Гордону спокойной ночи и направилась к лестнице.

Гордон внимательно наблюдал за ней. «Больше похоже на бегство», — подумал он.

Войдя на цыпочках в кабинет, чтобы посмотреть, как там Эшли, он невольно загляделся на ее ангельское личико. В своей красной пижамке она была похожа на одного из телепузиков. У него защемило сердце. Никто не сможет любить ее сильнее, чем он. И он пойдет на все, лишь бы она осталась у него.

Вернувшись в гостиную, Гордон растянулся на диване. Он хотел бы презирать Мэкки из-за того, что она собиралась разлучить его с Эшли, но сердце подсказывало ему, что адвокат Смит вовсе не безжалостный законник, который постоянно нападает на него, а вдумчивый юрист, который свято верит, что помогает матери, горячо любящей своего ребенка. Неимоверная преданность Мэкки своему делу внушала Гордону некоторую надежду. Надо открыть ей глаза на Бет и на истинные мотивы ее поведения.

На какое-то мгновение он отвлекся, засмотревшись на баскетбольное соревнование, но тут же его мысли опять вернулись к Мэкки. Впервые с тех пор, как Бет когда-то околдовала его мелодичным голосом сирены, появилась женщина, которая целиком завладела его вниманием. Красота Мэкки, ее честолюбие, ее чувственность…

«Эх ты, Гэллоуэй! Как был дураком, так им и остался. Наверное, ты слишком образован и воспитан и эти твои качества подводят тебя», — со злостью подумал Гордон. Как еще можно объяснить его увлечение женщинами, которые ему совершенно не подходят? Сначала Бет с ее «причудами», теперь Мэкки, которая не только с трудом переносит его общество, но к тому же имеет твердое намерение разделаться с ним в суде. Таким людям, как он, надо ходить с надписью на спине: «Вмажьте мне, да как следует!»

Гордон раздраженно схватил пульт и стал жать на все кнопки подряд, чтобы найти что-то очень интересное или, наоборот, что-то такое, от чего потянуло бы в сон. Ему было все равно, лишь бы отвлечься.

Когда утром следующего дня, в семь часов, Мэкки спустилась в гостиную, Гордон спал, свернувшись калачиком на диване. Черная футболка задралась вверх, а одеяло сбилось к ногам. Рубашку и брюки он швырнул вчера на стул, нисколько не заботясь, что они помнутся.

Мэкки быстро проскользнула на кухню. Когда струйка кофе начала стекать в кувшин кофеварки, Мэкки услышала, что Эшли проснулась и что-то лепечет. Не успела она подойти к своему кабинету, где стоял манеж с малышкой, как у дверей появился Гордон. Он даже не удосужился одеться — на нем были только трусы и футболка.

— Ой! — испуганно воскликнула Мэкки и отвернулась, краем глаза все же успев разглядеть, что ноги у Гордона длинные и стройные. Теперь действительно было что рассказать коллегам по работе, но, разумеется, никто ни о чем не узнает. Даже ее лучшая подруга Торика.

— Извините, — смущенно проговорил Гордон, словно только сейчас сообразив, что он не дома и надо было одеться. — Я думал, что вы еще спите.

«Особенно после бессонной ночи, когда я безуспешно пыталась отогнать непрошеные эротические видения», — подумала Мэкки.

— Не стоит. Раз вы проснулись, я вернусь на кухню, — сказала она. Вот он, родительский инстинкт: когда она проходила мимо него. Гордон даже не пошевелился, но стоило Эшли пискнуть в другой комнате, как он тут же бросился к дочери. — Эшли будет есть яичницу-болтунью? — спросила Мэкки, старательно отводя взгляд в сторону — перед ее мысленным взором по-прежнему стоял Гордон в футболке и трусах, хотя в действительности он пришел на кухню с малышкой на руках уже полностью одетым.

— Нет, лучше овсяные хлопья. Но я не откажусь. Вам помочь? — предложил Гордон.

— Лучше приглядывайте за Эшли. Моя кухня совершенно не приспособлена для ребенка.

Гордон дал малышке хлопья и нарезанный кружочками банан, а Мэкки приготовила завтрак для взрослых — яичницу, поджаренный хлеб и кофе.

Они ели молча. Тишину нарушало лишь воркование девочки.

Вытерев рот бумажной салфеткой, Мэкки бросила взгляд на часы: они показывали четверть девятого.

— Бет приедет с минуты на минуту. Мне кажется, вам лучше уехать до того, как она окажется здесь, — сказала Мэкки. Гордон несговорчиво посмотрел на нее, и ей пришлось перейти на умоляющий тон: — Вы представляете, какой сейчас разгорится скандал?

— Ну дайте мне хоть маленькую отсрочку, — попросил ее Гордон.

— Сделайте то, что я прошу. Вам и так вернут Эшли сегодня вечером, — настаивала на своем Мэкки.

— Хорошо, — сказал он, смирившись. — Но прежде, чем меня выпроводят отсюда, могу я выпить кофе? — Он протянул руку к кофейнику. — Я всегда выпиваю утром по две чашки.

Мэкки встала, достав чашки, протянула одну Гордону. Когда он выпил кофе, Мэкки с Эшли на руках проводила его до дверей.

— Ну, пока, дорогая, — сказал Гордон, прощаясь с дочерью. — Папа должен идти. Твоя… твоя… Бет будет играть с тобой, и Мэкки тоже. — Он поцеловал малышку в щечку и лобик.

Эшли заулыбалась и начала что-то ворковать. Он поцеловал ее снова.

Эшли продолжала что-то говорить на своем языке, показывая на щеку Мэкки.

— Все мои поцелуи — только тебе, малышка.

Эшли стояла на своем, показывая на Мэкки.

Гордону ничего не оставалось, как наклониться и поцеловать Мэкки в лоб. От нее исходил легкий запах цветочной смеси… жасмина… ландыша… чего-то еще. Он слегка коснулся губами ее лба и быстро отстранился.

Но это не удовлетворило Эшли.

— Сюда, — сказала она, показывая на губы Мэкки.

Поколебавшись, он чмокнул Мэкки в губы так, словно она была маленькой девочкой.

— Я сделал это, чтобы дочь не расплакалась, — неуверенно сказал он.

— Разумеется! Что за вопрос! — просто ответила Мэкки.

Сказав «до свидания», Гордон погладил Эшли по головке и пошел к своей машине. «Черт бы меня побрал! Я поцеловал ее только из-за Эшли!» — оправдывался он перед самим собой, все еще чувствуя сладковатый запах духов. В другое время, при других обстоятельствах, он сжал бы ее в объятиях и поцеловал бы по-настоящему… «Подумай об Эшли! Подумай об Эшли!» — предостерег его внутренний голос.

Примчавшись к Мэкки в половине двенадцатого утра, Бет сразу бросилась к дочери.

— Привет, моя дорогая малышка, — проворковала она, наклоняясь к Эшли, игравшей в манеже. — Мэкки, ради Бога, извини. У моей машины отказала сигнализация. Пришлось устанавливать новую.

— Твоя машина словно взбесилась! — заметила Мэкки, выдержав паузу.

— И не говори! Помоги-ка мне собрать вещи Эшли.

Женщины собрали все, что привез для дочери Гордон. Погрузив малышку и ее гардероб в «хонду», Бет уехала. Было двенадцать часов дня.

Вернувшись в дом, Мэкки была поражена воцарившейся в нем гнетущей тишиной. Впервые за два дня она осталась одна, и сейчас одиночество ощущалось особенно остро.

Обычно Мэкки в такое воскресенье устраивалась поудобнее в постели с большой чашкой горячего кофе и со свежим номером «Даллас морнинг ньюс». Часто, устав за неделю, она разрешала себе поспать дольше обычного.

Но сегодня она не могла сосредоточиться на чтении газеты, а о том, чтобы подремать, не было и речи. Она не находила себе места, переживая, что разрешила Бет забрать Эшли. «А вдруг с малышкой что-нибудь случится?» — с ужасом подумала Мэкки, но тут же постаралась отогнать тревожные мысли. Ей необходимо взять себя в руки. В конце концов, малышка и ее мать теперь вместе. Именно за это воссоединение она, как адвокат Бет, и боролась все эти недели. Встревоженная и расстроенная, Мэкки встала и принялась наводить порядок в кладовке, чтобы как-то занять руки и голову.

Ровно в пять раздался звонок в дверь.

— Я приехал пораньше. Вы не возражаете? — сказал Гордон. — Сегодняшний день кажется бесконечным.

— Бет подъедет примерно через час, — предупредила его Мэкки.

— Понятно. Тогда я подожду в машине.

— Ну что вы, входите. С прошлого вечера осталось немного вина. Налить?

— Нет, спасибо. Когда я за рулем, я не пью, тем более если повезу Эш.

— Тогда могу предложить кока-колу.

— Хорошо, спасибо.

Оставшись на несколько часов в одиночестве, Гордон много размышлял и удивлялся сам себе. В его воображении оживала умиротворяющая атмосфера вчерашнего вечера. Он мечтал о Мэкки. В ее присутствии он чувствовал себя уютно. Почему он не остался ждать приезда Бет в машине? Да потому, что рядом с домом Мэкки он бы чувствовал себя еще более неуютно, чем вдали от нее. Ему нестерпимо захотелось бы быть рядом с ней.

Его жизнь протекала скучно и однообразно. Он так давно не увлекался женщинами, что забыл, как это все происходит. Встреча с Мэкки пробудила в нем давно угасшие чувства, и это совершенно выбило его из привычной колеи.

В четверть шестого в дверь позвонили.

— Я решила не опаздывать, — сказала Бет, входя с Эшли на руках.

Малышка тут же потянулась к папе.

— Привет, Гордон, — сказала Бет. — Мы так хорошо провели эти выходные!

«Кого ты хочешь обмануть, Бет?» — пронеслось в голове Гордона. Он молчал, борясь с желанием сообщить Бет, что ему доподлинно известно, что на самом деле она провела со своей дочерью всего несколько часов. Но что изменила бы эта сцена? Ничего! Эшли снова с ним — и это главное.

— Ну, мы, пожалуй, поедем, — проговорил наконец Гордон, обращаясь к Мэкки. — Гэллоуэи и так отняли у вас слишком много времени. — Все трое вышли на улицу и перенесли вещи Эшли из машины Бет в машину Гордона.

— Через две недели увидимся снова, мое солнышко, — пообещала Бет дочери, помахав ей на прощанье рукой, в то время как Гордон усаживал девочку в ее креслице.

Гордон смерил Бет уничтожающим взглядом.

— Увидимся во что бы то ни стало, — парировала Бет. — Нравится тебе это или нет, — добавила она, в упор глядя на Гордона.

«Держала бы ты лучше язык за зубами», — с досадой подумала Мэкки, боясь стать свидетелем перепалки между бывшими супругами. Но Гордон сдержался и, пристегнув Эшли ремнями безопасности, сел за руль и уехал.

— Боюсь, что твоя следующая встреча с дочерью под большим вопросом. — Мэкки произнесла то, что, очевидно, подумал Гордон.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивленно спросила Бет.

— Пойдем в дом, и я тебе все объясню.

Бет устроилась на диване, а Мэкки села на ручку кресла и рассказала подруге обо всем, что произошло с вечера пятницы.

— Мне и в голову не пришло, что ты присматривала за Эшли вместе с Гордоном, — недовольно сказала Бет. — Зачем ты ему позвонила?! — возмущенно спросила она, вскочив с дивана и свирепо смотря на своего адвоката.

Мэкки выдержала ее взгляд, не дрогнув.

— Я оказалась в безвыходном положении. Решив, что Эшли заболела, я растерялась. Я же говорила тебе об этом, но ты повесила трубку, не дослушав!

— Ты права, — виновато проговорила Бет. — Я поступила крайне легкомысленно. Ты вправе презирать меня за это. Извини…

Мэкки не нуждалась в ее извинениях.

— И вовсе я тебя не презираю, Бет. Просто хочу, чтобы ты реально смотрела на вещи. Нельзя быть такой безответственной. Зачем ты перекладываешь на других свои проблемы? Я могу понять, что ты не смогла приехать из-за поломки автомобиля, но как ты могла проспать сегодня утром? Откровенно говоря, я начинаю задаваться вопросом: не водишь ли ты меня за нос? Если это действительно так, то любой адвокат на моем месте послал бы тебя ко всем чертям! А теперь сядь и слушай, что я тебе скажу.

Бет продолжала стоять.

— Сядь, я тебе говорю! — закричала Мэкки, теряя терпение.

Бет вздрогнула и села, как по команде.

Резкость была не в характере Мэкки, но ей пришлось пойти на это в интересах самой Бет. Она должна выслушать своего адвоката, и выслушать внимательно. Мэкки села рядом с Бет и стала подробно объяснять ей, как неожиданный поворот событий повлияет на ее дело об опеке.

— Проблемы на твоей работе, неполадки с твоим автомобилем и то, как ты с этим справляешься, — все это, вместе взятое, усиливает позиции Гордона и его адвокатов. Оставив дочь на меня, ты вынуждаешь поднять вопрос о состоянии твоей психики, который я старалась обойти. А теперь у Гордона есть неопровержимые факты, с помощью которых он может использовать любой поворот событий против тебя.

— Так что же нам теперь делать? — спросила Бет. — Неужели сдаться?!

«Я очень хотела бы», — подумала Мэкки. Если бы не ее профессиональная гордость… Хотя поведение клиентки и внесло смятение в ее душу, она все еще оставалась адвокатом Бет и была обязана сделать для своей клиентки все возможное и невозможное.

— Нет, ни в коем случае! Раз перевес на их стороне, теперь нам остается только ждать. А там — посмотрим.

— Ну, и как продвигается дело Гэллоуэя и его бывшей жены? — спросила Торика Стокс у Мэкки, когда та пришла в понедельник на работу. Торика была не только лучшей подругой Мэкки, но и коллегой по работе.

— Ничего хорошего.

— Боюсь, что станет еще хуже, — сказала подруга. — Тебе звонила Соня Мотт, адвокат Гордона.

— Не знаю, чего она хочет, но уверена, что звонила она неспроста, — нахмурилась Мэкки. — Если у тебя есть свободная минутка, я расскажу тебе об этом поподробнее.

Они направились в кабинет Мэкки, где та рассказала подруге обо всем, что произошло за прошедшие три дня.

— Я ничего не понимаю. Еще неделю назад ты отзывалась об этом парне в крайне резких выражениях, а теперь из твоего рассказа получается, что ты даже сочувствуешь ему. Поворот на сто восемьдесят градусов!

Мэкки и сама до конца не могла понять, как это случилось.

— Действительно, мое мнение о нем резко изменилось. Вся информация о нем исходила от Бет. Однако после выходных… — Тут Мэкки вздохнула. — Он вовсе не дьявол во плоти, как твердила Бет, а сама она — совсем не беззащитная жертва обстоятельств, какой хочет выглядеть. В этой истории только одно обстоятельство осталось без изменений: Бет — мать Эшли. Временами мне начинает казаться, что меня хотят обмануть.

— Так оно и есть, — сказала Торика, махнув рукой.

— Со мной такого еще не было!

— Все когда-то бывает в первый раз. Сказать честно, подруга, тебя всегда привлекали именно жалостливые истории.

— Ну, спасибо! — проворчала Мэкки.

— Ты всегда верна своим принципам. Люди любят и уважают тебя за это. Много ли наберется юристов с таким отзывчивым сердцем, как у тебя, Мэкки? Это в наши-то дни!

— Чего не знаю, того не знаю. Интересно, сколько моих клиентов считают меня необыкновенно отзывчивой и сердобольной? Я часто задаю себе вопрос: имею ли я право судить о взаимоотношениях других людей, если моя супружеская жизнь не сложилась?

— Напрасно ты принимаешь все случившееся так близко к сердцу! И незачем заниматься самобичеванием! Это же единичный случай. — Торика понимающе улыбнулась. — Лучше расскажи мне о Гордоне Гэллоуэе.

Мэкки откинулась на спинку стула и на секунду задумалась.

— Рассказывать, собственно, нечего. Могу тебе сказать одно: Гордон гораздо ответственнее и надежнее, чем его бывшая жена.

— И в чем же это выражается? — не унималась Торика.

— Он недавно разбогател, получив большое наследство. Он имеет степень доктора философии и преподает в университете. Но дело не в этом. Он безгранично предан своей дочери. У него довольно привлекательная внешность…

— Да? Он еще и красив?

— Ты сначала дослушай до конца, Торика! Ему недостает внешнего лоска.

— Подумаешь, проблема! И это все, что тебя беспокоит? Что-то ты стала очень снисходительной по отношению к человеку по ту сторону баррикад!

— Ничего подобного…

— Ну, разумеется, — иронически заметила Торика.

— Гордон Гэллоуэй обладает всем тем, что меня совершенно не устраивает в мужчине, — разведенный и с ребенком на руках! Мистер Мама, да и только! И к тому же заядлый домосед.

— Ты, никак, оправдываешься? — удивленно воскликнула подруга.

— Извините, — прервала их разговор секретарь, входя в кабинет. — Только что получен этот конверт, — добавила она, протягивая Мэкки свежую почту.

Вскрыв конверт и пробежав глазами содержание письма, Мэкки с негодованием бросила его на стол.

— Какой кошмар! Теперь я знаю, зачем звонила мне Соня! А у меня нет даже времени, чтобы перезвонить ей. А Гэллоуэй… Ну, это уж слишком, даже учитывая, что он — идеальный отец… Представляешь, он направил в суд ходатайство с требованием сократить время общения Бет со своей дочерью!