"Невеста для капитана" - читать интересную книгу автора (Иванович Джанет)

Глава 1

Иван Расмусен, поболтав в кружке остатки кофе, задумчиво посмотрел с борта своей шхуны на зеленые холмы прибрежного Камден-парка и в сотый раз за последние два часа спросил себя: «Что, черт возьми, случилось с коком? Люси никогда не опаздывала». До сегодняшнего дня. Сегодня же опаздывала просто вызывающе, а так как была не только его коком, но еще и другом, то волнение ни на минуту не покидало его.

Вдруг краем глаза Иван заметил какое-то яркое пятно, двигавшееся вниз по холму. Внимательно присмотревшись, он чуть не подпрыгнул при виде девушки, катившейся по поросшему травой склону. Лишь в самом низу, немного не добравшись до бетонной дорожки, ей удалось, наконец, остановиться, распластавшись на земле, как цыпленок табака. Ругательство, вылетевшее из ее уст, легко перепорхнуло через узкую полоску пляжа и заставило Ивана улыбнуться. Первый раз за все утро.

Стефани вскочила на ноги, поправила за спиной рюкзак и сердито посмотрела на свои зеленые колени.

— Здорово, просто здорово! — процедила она. — Без торжественного выхода, ну никак. Если сегодня еще что-нибудь стрясется, так тому и быть, я возвращаюсь домой. Катись оно все! Не очень-то и хотелось. И как только, я дала себя уговорить? — Она представила впереди целую неделю беспрерывной готовки для этого «Ивана Грозного» в обмен на бесплатный ремонт своего туалета. Кроме того, ей выпало принести Ивану добрую весть о том, что его кок взял внеочередной отпуск. Размышляя об этом, она застонала как от зубной боли, шлепнула себя по лбу, и с языка ее сорвалось: «Господи, какая же я дура!»

Она видела Ивана только раз, но он успел произвести на нее неизгладимое впечатление. Больше шести футов, атлетического телосложения, обольстительный и на редкость сладкоречивый самец. Зеленые глаза, светло-соломенные волосы, широкие плечи, узкие бедра и интригующее прошлое были упакованы в сшитую на заказ новую с иголочки морскую форму, которая делала из него скорее председателя правления, чем капитана шхуны. Она оглядывала забитую судами гавань в поисках «Джозии Т. Саваж» и плюнула, обнаружив посудину прямо перед собой, привязанную к плавучему причалу в конце бетонной дорожки.

«Сегодня эта шхуна уйдет из Камдена последней, — пробормотала она ворчливо, — без кока далеко не уплывешь». А кок внезапно решил выйти замуж. А еще хуже то, что этот кок — ее кузина Люси.

Люси снабдила ее некоторой жизненно необходимой информацией о «Саваж». Парусное судно. Столетняя двухмачтовая шхуна каботажного плавания с палубой длиной 70 футов. Она вмещала 22 пассажира и члена команды, совершала 6-дневные круизы вдоль усеянного островами побережья штата Мэн. Капитана Люси описала столь же кратко. По ее словам, Иван Расмусен был больше известен под именем Ивана Грозного, так как был страшно привлекательным, пугающе непостоянным и жутко подходящим для роли жениха. А у Стефани были собственные причины считать его еще и ужасно испорченным. Она окинула взглядом судно и увидела Ивана, стоявшего на палубе с кружкой в руках и рассматривавшего ее, будто она только что свалилась с Луны. По спине Стефани пробежал холодок легкой паники. «Соберись, девочка, — сказала она себе. — Жизнь — непрерывная цепь сделок. Бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке. За все бесплатное платишь вдвойне». Кузина Люси работала коком на посудине Ивана. Этим утром кузина Люси решила сбежать и выйти замуж за Стенли Шелтона. Стенли Шелтон — слесарь. Стефани срочно нужен слесарь. Просто, правда? У кузины Люси медовый месяц, а у Стефани — туалет. Какие проблемы? Просто, как дважды-два. И не надо нервничать. Она считает, что Иван непременно должен быть счастлив заиметь ее на борту. Где бы он так быстро нашел другого кока? Она для него сущий клад. Да и после того, что он ей сделал, Иван заслужил есть ее стряпню в течение недели! Да ничего, собственно, сложного. Намазываешь сорок или там пятьдесят бутербродов ореховым маслом и мармеладом и отправляешь всех пассажиров на какой-нибудь остров на поиски приключений. Это может быть даже забавно: неделя в открытом море, ветер в волосах, соленые брызги в лицо. Настоящее приключение, новый опыт опять же.

Она подошла к краю причала и, подняв голову, встретила взгляд Ивана, решив, что если он у него и хищный, то какой-то обволакивающий, совершенно необычный, с прищуром, но горящий огнем из-под густых и слегка загнутых ресниц. Волосы его оказались длиннее и светлее, чем она их запомнила, и вились за ушами и над пушком шеи. С тех пор он отрастил бороду, короткую и густую, неожиданно темную, по сравнению с шевелюрой, и ошеломляюще мужественную. На нем были линялые потертые джинсы, но, как отметила Стефани, свежевыстиранные и до неприличия плотно облегавшие его мужскую фигуру. Она прошла по короткому мостку между причалом и кораблем, попутно произвела инвентаризацию близлежащего имущества, изобразив на лице жизнелюбивую улыбку.

— Привет.

Когда он ответил ей, голос его, глубокий и спокойный, слегка рокочущий и немного хриплый, показался ей даже несколько удивленным. Кажется, он узнал ее, но без имени и места встречи, Стефани это поняла. И не удивилась. Женщин он, видимо, передурачил без счета и не мог удержать в памяти всех, кто волею случая попадался ему на жизненном пути.

— Стефани Лоу, — представилась она. — Мы встречались два года назад, когда я покупала у вас дом. «Тот самый, что рассыпается на куски, с тех пор как я в него въехала», — добавила она это уже про себя.

Иван, не подозревавший столь бурного начала, внезапно нахмурил брови. Стефани Лоу, кузина его кока, женщина, купившая Хабен. Как мог он забыть Стефани Лоу? Для старческого слабоумия, пожалуй, рановато. Правда, он лишь мельком видел Стефани в конторе торговца недвижимостью, но запомнить был обязан. Тогда на ней была футболка Билли и Бойнджерс, и она была разочарована отсутствием у него говорящего попугая. Сегодня же вид у нее был на редкость вызывающий. Ее короткие каштановые волосы, выстриженные клином, с челкой в три волоска, выглядели бы привлекательно, если бы не топорщились во все стороны. Он предположил, что эта его забытая знакомая, возможно, панк. Путем непростых мысленных вычислений Иван пришел к заключению, что она под метр восемьдесят. Его зрительная память, удивительная с рождения, тут же отметила, что она стройна и длиннонога, носит массивное серебро, высокие белые кроссовки, ярко-красные носки, закатанные ниже косточек, мятые шорты цвета хаки и оранжевый брезентовый балахон, в котором смело можно двигаться через самый густой туман, на который только способен штат Мэн. Вероятно, девушка пришла жаловаться на дом. В завершение сегодняшнего утра ему только этого сейчас и не хватало.

— Люси говорила, у вас какие-то проблемы с домом.

— Проблемы? — Стефани почувствовала что самообладание покидает ее. Не хотелось бы начинать с этого. — Через две недели после переезда центральное крыльцо уехало прямо из-под меня. Потом взорвался водонагреватель и затопил подвал. Ни одно окно не открывается, и дома жарче, чем в аду. — Она умолкла, увидев напротив лицо расплывающееся в улыбке. — Во взрыве котла есть что-то смешное?

Иван не считал, что во взрыве котла было что-то смешное, но не мог представить, как столько всего могло испортиться в его доме. Он ведь оставил его в отличном состоянии. Он любил Хабен. В нем жили несколько поколений его предков, и, видит бог, он никогда не продал бы его, если бы крайние обстоятельства не вынудили к тому. Вид Стефани, недовольный и даже немного разгневанный, не мог не вызвать улыбку.

— Вы очень привлекательны под всеми парами, — сказал он с довольным выражением лица и игриво потрепал ее чуб. — Скажите, почему у Вас волосы торчат? Это что, новый стиль?

Стефани провела по волосам рукой.

— Когда забился туалет на втором этаже, то залило весь пол и отвалилась штукатурка в кухне и нижней ванной комнате. Упавшая штукатурка оторвала зеркальную дверцу шкафчика для медикаментов, которая и разбилась о раковину. А так как это было единственное зеркало в доме, то причесываюсь я теперь перед тостером.

Иван, не отводя взгляда, смотрел на нее. Может, она чокнутая, и все это навыдумывала? Да нет, Люси как-то говорила ему о крыльце и водонагревателе, а ее волосы, действительно, были уложены перед тостером.

— Поверьте, мне очень, очень жаль, — твердо и убедительно произнес он. — Я, действительно, считал, что дом в прекрасном состоянии.

Стефани с трудом удержалась от ругательства, уже вертевшегося на языке. Выглядеть вульгарной — не ее стихия. К тому же это не поможет. Если она хочет исправить туалет, ей придется, к сожалению, провести неделю с этим ободранным Ромео.

— Именно состояние дома объясняет мое присутствие здесь. Я, сами понимаете, не могла предвидеть всех несчастий, которые на меня обрушились. Я намеревалась превратить дом в маленький отель с домашней кухней, но, похоже, до появления первого клиента я крепко сяду на мель. Поэтому, когда Люси явилась сегодня утром и сказала, что выходит замуж…

Иван болезненно поморщился.

— Люси, мой кок, выходит замуж? И, значит, ее опоздание как-то связано с этим?

— Угадали.

Наконец-то из кусочков мозаики складывалась целостная картина.

— С этим же связано и ваше появление здесь с рюкзаком за плечами.

— Опять угадали. Понимаете, Люси выходит замуж за слесаря…

Иван зарычал.

— Я уже это вижу, как наяву. Ты готовить хоть что-то умеешь?

— Конечно, умею.

— На двадцать шесть человек?

— Раз плюнуть. Покажи только, где микроволновая печь.

Улыбка вновь заиграла на его губах, а в глазах появились искорки. По крайней мере, Люси прислала человека с чувством юмора. Рюкзак скользнул с плеча Стефани, и он как истинный джентльмен поправил его. На мгновение рука попала под лямку и ощутила необыкновенную эластичность ее обнаженной кожи. Неожиданно прикосновение понесло живую волну ее тепла по его телу, породив «скромное» желание. На какое-то мгновение он замер от удовольствия и хотел уже поцеловать девушку. «Наверняка целовать ее губы очень приятно, — подумал он. — Такие мягкие и женственные, прекрасной формы». Голубые глаза в обрамлении черных ресниц под дугами бровей, похожие на крылья птицы, смотрели настороженно. И хотя вспыхнувшие щеки говорили ему, что она испытывает те же чувства, приподнятый подбородок предупреждал, что поддаваться ему она не намерена. «Может, оно и к лучшему», — решил он и забросил рюкзак на свое плечо. Она теперь вроде как работала на него, а он взял за правило никогда не совмещать полезное с приятным. С другой стороны, будучи прямым потомком знаменитого пирата, он был склонен то и дело нарушать некоторые из своих правил.

Они двинулись к люку шхуны.

— Я покажу тебе твои владения. Береги голову, а по трапам спускайся только спиной вперед!

Стефани последовала за ним под палубу и очутилась в довольно просторном помещении, которое сужалось на нет к носу судна. Вдоль бортов тянулись полированные дубовые скамейки, соединенные с массивным треугольным столом в центре. Под потолком, как, наверное, и 100 лет назад, висели латунные фонари. Медная ваза с полевыми цветами стояла посередине стола, у иллюминаторов бились на ветру шторы в черно-белую клетку.

— Здесь обычно завтракают и ужинают, — сказал Иван. — Если позволяет погода, то обедать предпочитаем наверху. — Он указал на дальний конец комнаты. — Там камбуз.

Стефани кивнула и осмотрела маленькую раковину, дубовую стойку, черную дровяную печь напротив раковины, полку для специй вдоль стены, котелки, сковородки, стопки тарелок и пучки сушеных трав под потолком.

— Очень уютно, — заметила она. — А кухня где?

— Камбуз и есть кухня.

Сердце Стефани упало. Он, верно, шутил.

— Да, но где плита? Где холодильник? Где кухонный комбайн?

Иван поджал губы.

— Вот это — печь, — сказал он, увлекая Стефани в глубину маленького камбуза. — Это все, что есть. Ты когда-нибудь готовила на дровяной печке?

За кого он ее принимает — за Золушку? Конечно же, она никогда не готовила на подобной печи. Разве что в Джерси-сити, откуда она переехала два месяца назад. Но и там никто не готовил на дровяных печах. Во всяком случае, те, кого она знала. А многие из тех, кого она знала, не готовили вообще. Но, похоже, он ждал от нее иного ответа, поэтому она решила солгать.

— Не беспокойся, дровяная печь мне, как родная сестра.

«Ставлю доллар против пончика, она и воды не сумеет вскипятить, — подумал Иван. — По крайней мере, хватило мужества соврать. И на том спасибо. Что ж, лиха беда начало».

— Я пошел наверх. Мы отходим. И так задержались. — Он указал на одну из полок за короткой красной занавеской.

— Это твоя койка, располагайся. Как только освобожусь, спущусь. Следи за кофе, и ты, вероятно, захочешь посмотреть, что Люси заготовила на неделю плавания.

Чего ей, действительно, хотелось, так это схватить Люси за шею и покрепче сдавить.

— Не волнуйся за меня. Мне здесь будет удобно разбирать припасы.

Она забрала у Ивана свой рюкзак и пошла разузнать, что там за красной занавеской. За занавеской была узкая лежанка, вделанная в деревянный борт судна. Она была аккуратно застелена хрустящими белыми простынями и красным шерстяным пледом. Вещи Люси стопками лежали на небольшом стеллаже прямо над койкой. К счастью, у них с Люси один размер, и она сможет дополнять свой скудный гардероб таким же скудным гардеробом подруги.

Стефани вернулась к печке и заглянула в два голубых эмалированных кофейника. Они были заполнены до краев и жарко дымились. От смешанного аромата только что сваренного кофе и пылающих дров у нее чуть не подкосились ноги. Она не знала, чего собственно, ожидала, но только не этого. Вероятно, она надеялась увидеть нечто вроде корабля любви. Белоснежную круизную яхту. «Что ж, здесь тоже по-своему мило, — решила она. — Везде безупречная чистота, все с любовью отреставрировано». В корабле чувствовалась порода, и трудно было не попасть под его своеобразное обаяние. Она не только ощущала себя попавшей в прошлое, но и очарованной атмосферой тепла и уюта, царивших в каждом уголке этого помещения.

Стефани достала из кармана пачку сложенных листков бумаги и разложила их на стойке. Пока она паковалась, а Стенли возился с туалетом, Люси сосредоточенно составляла подробный график на шесть дней плавания.

— Ну вот, у меня есть все необходимое, чтобы стать шеф-поваром и кухаркой в одном лице.

Прищурив глаза, она вчитывалась в меню. Следуя указаниям Люси, ей предстояло приготовить слоеные пирожки на ужин и тушеную рыбу, печенье и булочки с шоколадом на обед. Стефани взглянула на часы. Одиннадцать. Посмотрела печь и вздохнула.

Появился Иван и сел на верхнюю ступеньку трапа.

— Как продвигаются дела?

— На обед причаливаем у какой-нибудь кафешки? Да?

Он почему-то сморщился и тут же исчез наверху.

— Что это значит, нет, что ли? — крикнула она вдогонку.

Вдруг неожиданно, совсем как Тарзан, какой-то юноша слетел вниз по трапу. Он был в рубашке с короткими рукавами, расстегнутой на груди, и с поднятым воротничком. Мешковатые вываренные шорты были двусмысленно приспущены на бедрах. Небрежно облокотившись на поручень, он глянул на нее поверх темных очков.

— Эйс, — представился он с игривой ухмылкой. — Я здесь для того, чтобы удовлетворять любое твое желание.

За ним спустился Иван.

— Он здесь для того, чтобы мыть посуду и чистить тебе картошку. Ему девятнадцать, и он наглый до предела.

Сурово глянув на Эйса, Иван полез наверх.

— Капитан у нас строгий, — пояснил Эйс. — А я здесь вроде как на перевоспитании.

— Ты представляешь, как работает эта дровяная печка?

— Конечно.

— Отлично. Она будет на тебе. Я готовлю, а ты занимаешься дровами.

Эйс вытянул из-под печки полено и подбросил его в воздух. Крутанувшись вокруг своей оси, парень ловко поймал полено одной рукой.

— На мои руки можно положиться. — И он опять противно ухмыльнулся.

«Этот бедняга слишком много смотрел фильмов с Томом Крузом, — подумала Стефани. — Да он и здорово похож на актера, разве что нос чуть шире, что делает его немного похожим на утенка Дональда».

— Ладно, Эйс, у твоих ловких рук есть возможность взяться за обед. Меню мы, пожалуй, сократим до ухи и печенья. Интересно, найдется здесь двадцать-тридцать банок консервированной ухи?

— Сомневаюсь что-то.

— Ладно, — ничуть не расстроилась Стефани, — переходим к запасному варианту на случай кораблекрушения. — Она запустила руку в ящик буфета в поисках поваренной книги Люси и, отыскав ее, раскрыла на странице с рецептом рыбного супа.

— Ты подбери продукты для первого, а я займусь печеньем.

— Двенадцать чашек муки?! С такими делами мне понадобится бетономешалка.

Эйс бухнул на стойку огромную глиняную миску и сжал руки девушки.

— В этой посудине Люси месит тесто, — сказал он и быстро поцеловал Стефани в плечо.

Стефани, не ожидавшая подобной дерзости, недовольно помахала у него перед носом большой деревянной ложкой.

— Этой ложкой Люси больно бьет по рукам. Поцелуй меня еще разок, и на пианино тебе больше не сыграть. Можешь в этом не сомневаться.

Эйс сделал обиженное лицо.

— Как ты можешь отказывать мне? От меня тут все девки без ума.

— Послушай, Эйс, ты, я вижу, хорошо разбираешься во всем этом, и я хочу вырасти до тебя. Но я не представляю, как можно наготовить на двадцать шесть человек, мне ведь никогда не приходилось бывать на борту судна. Я в первый раз в жизни увидела дровяную печь так близко. Ты должен понять: я здесь затем, чтобы моя кузина Люси смогла провести медовый месяц.

— Люси вышла замуж? Без дураков?

— Она выходит за Стенди Шелтона, слесаря.

Эйс, казалось, был ошарашен.

— Всегда полезно иметь слесаря в доме.

— Совершенно согласна.

Он снял котелок с крюка под потолком и поставил на печь.

— Люси — свой парень, и любая ее кузина — все равно, что моя собственная. Я тебе помогу.

— Союзничек! — От такой откровенности Стефани чуть не стало дурно, но еще одна вещь не давала ей покоя, поэтому она решила продолжить беседу в мирном тоне.

— Можно задать тебе вопрос? Ты что-нибудь видишь через свои темные очки? Надеюсь, ты хотя бы не наркоман?

— Нет, конечно, Я слишком хладнокровен, чтобы принимать наркотики. Я бы, может, и снял очки, но боюсь ослепнуть от твоих носков. — Он безнадежно, но все еще самодовольно смотрел на нее. — Так ты все еще думаешь, у нас что-нибудь получится?

— Ха! Я думаю, мы будем великолепной кухонной командой.

— Гм, а как насчет романа? — И он ткнул пальцем в сторону скамейки напротив. — Мы с тобой одной крови.

— Извини, о романе не может быть и речи. Я тебе уже объяснила. Я здесь не за этим. Ты, конечно, искусный соблазнитель, но обет целомудренности, данный мною, не дает мне покоя ни днем, ни ночью.

Он вытащил несколько луковиц из овощного ящика под трапом.

— Ты разрушаешь мою славную репутацию. А мое уважение к себе летит к чертовой матери. Ты об этом подумала?

— Жизнь — суровая штука, — отпарировала Стефани, отсчитывая двенадцать чашек муки. Она оглядела маленький камбуз. — Где тут масло?

— Ледник на палубе.

Девушка вытерла руки о шорты и благосклонно взглянула на него, решив, что он все-таки хороший парень, немного, может быть, с приветом, но не вредный. Она поднялась наверх и обнаружила, что шхуна почти вышла из Камденской бухты. Последние два месяца она часто наблюдала за снующими по гавани суденышками. Обычно она глядела из окна второго этажа своего дома или с галереи на его крыше. Большие деревянные лодки были неестественно медлительными для своих габаритов. Шхуна Ивана не имела мотора и поэтому на буксире пробиралась через флотилию прогулочных судов к открытой воде, где можно было, наконец, поставить паруса.

Снасти поскрипывали и постанывали от легкого бриза. Строения Камдена казались совсем крошечными. Они будто вырастали из линии горизонта, и было видно, как шпиль баптистской церкви на Каштановой улице радостно сиял просыпающимся утренним солнцем. С такого расстояния горы казались нарисованными на заднике гигантской декорации. Клочья седого тумана обволакивали верхушки деревьев на горе Бетти, и Стефани с удовольствием озирала желтые, оранжевые и красные пряди там, где осенние листья уже начали увядать. На небольшой высоте над бухающим на волне бакеном парила чайка, совершенно равнодушная к производимому им шуму. Пассажиры сидели на крышах кают и в ожидании подъема парусов наблюдали за одинокой птицей, то и дело поглядывая на стоящего у руля Ивана. «Через час они начнут требовать обеда», — представила Стефани со стоном.

Когда она вернулась с маслом на камбуз, Эйс встретил ее с улыбкой.

— Я боялся, что ты упала за борт.

— Нет, просто захотелось полюбоваться пейзажем. — Она бросила быстрый взгляд на дымящееся на плите варево. — Это еще что?

— Уха по рецепту Люси, правда, в нем что-то упущено. Как тебе запах, нравится?

«Время, когда он мог нравиться, для него прошло, — решила Стефани. — Теперь же запах был, скорее, отвратительным».

— Что это за черные шарики плавают?

Эйс заглянул в кастрюлю.

— Похоже на рыбьи глаза.

— Боже всемогущий!

— Думаешь, надо было отрезать рыбе головы, прежде чем бросить в кипяток?

Стефани зажала рот рукой, безуспешно пытаясь остановить гомерический смех. Она с трудом смогла взять себя в руки и недоуменно пожала плечами.

— Еще чего! Зачем же выбрасывать чудесные рыбьи головы? И так нормально. Мы выловим глаза, перед тем как подать на стол.

— Можно и не вылавливать, — с поспешной готовностью откликнулся Эйс. — Большинство пассажиров — люди пожилые, зрение у них не очень хорошее. В конце концов, скажем, что это бобы или еще что-нибудь.

Как раз в это время по трапу спускался Иван. Почувствовав непонятный запах, он вдруг замер на полдороге и быстро вернулся на пару ступенек назад.

— Что вы тут резиновые сапоги варите? Воняет, как от рыбзавода в Рокленде в ветреный день.

Стефани сощурила глаза.

— Думаешь, у тебя лучше получится?

В том, что хуже бы не вышло, он был убежден.

— Вообще-то я не ахти какой специалист, — сказал он примирительно, — но мне кажется, что надо уменьшить огонь, чтобы не кипело, как за кормой. — Он старательно сдерживал дыхание и надеялся, что вонь не пропитает обшивку.

— Думаю, ты прав, — Стефани ударила по кастрюле деревянной ложкой. — Сейчас убавим огонь. — Она повернулась к Эйсу. — Как убрать пламя?

Эйс уставился на нее своими зеркальными очками.

— Это проблема. Видишь ли, терморегулятор сломан.

Стефани опять повернулась к Ивану.

— Понимаешь, ничего не получится, терморегулятор сломан, — повторила она, не моргнув и глазом.

Иван понимающе кивнул.

— Ну, тогда ясно. — И стал не спеша подниматься назад, спрашивая себя, чем это он заслужил такое. Правда, в седьмом классе ему удалось смошенничать на экзамене по истории США, в восьмом — лестью выманить Мари-Энн из ее трусиков, схитрить с декларациями о доходах, чтобы поменьше платить налоговому ведомству. Ну вот, наконец, пришел час расплаты. Бог послал на него Стефани Лоу.

— После того, как уменьшишь огонь, тебе надо будет повылавливать глаза, — сказала Стефани Эйсу.

— Не простое это дело, они теперь под пеной.

Часом позже шхуна уже шла точно на восток, раскачиваясь на океанской волне. Пена с ухи была снята, и рыбьи глаза в панике метались по поверхности жижи, спасаясь от ложки, которой Эйс их пытался выловить. Пот ручьями стекал по спине Стефани, выступал капельками на верхней губе, пока она держала караул у духовки с печеньем.

— Есть проблемы? — крикнул Иван сверху. — Пассажиры проголодались.

— Скажи им, пусть ремни затянут. Готовясь к пиршеству, спешить нельзя, — крикнула Стефани под шипение сбежавшего на плиту кофе. Она открыла дверцу духовки, вынула последний противень и вывалила готовое печенье в корзину, устланную красной салфеткой.

— Почти не подгорело, — сказала она Эйсу. — С этих, думаю, можно вообще черное не счищать.

Эйс на мгновение отвлекся от ловли рыбьих глаз и восхищенно посмотрел на полные корзинки.

— Сколько уже выловил? — спросила Стефани.

Устроившийся рядом с печкой, Эйс поковырялся в чашке.

— Семь. Похоже, только одного не хватает. Как ты думаешь, могла одна рыба быть одноглазой?

— Продолжай искать, а я пока отнесу печенье наверх.

Она нагрузила поднос глубокими тарелками, ложками, салфетками, кусочками масла и все это понесла на крышу центральной каюты. Потом отнесла корзинки с печеньем, вазы со свежими фруктами и почувствовала, как губы ее невольно растягиваются в улыбке при виде Эйса, появившегося с полной супницей ухи.

— И ты собираешься это есть? — спросил он шепотом.

Есть? Это? Он что, шутит? Она надышалась этой рыбьей баландой по гроб жизни.

В разгар обеда лицо миссис Пиз вдруг приобрело странное выражение. Была она низенькой, с ямочками на локтях и коленках, с короткими светлыми волосами, как у барашка. Миссис Пиз, опустив очки на кончик носа и наклонив головку, пристально всматривалась в свой суп.

— Ой, кажется, на меня кто-то смотрит оттуда.

Ее муж, желая убедиться, что это так, глянул через плечо.

— Ничего не вижу.

— Вон там, — она указала ложкой. — Это маленький черный глаз.

— Странно, — ответил муж. — Что бы это глазу делать в твоей ухе?

Эйс подскочил к миссис Пиз и окунул свою ложку в ее суп.

— Так-так, где тут что? Где это всевидящее око? — Он поднес ложку к своему носу, рассматривая ее содержимое. — Это не глаз. Это черный перец. — И он запустил его из своей ложки, как из пращи, в сторону открытого моря. Подлетевшая чайка поймала выброшенный глаз на лету. — Чайки очень любят перец, — объяснил он миссис Пиз.

Эйс оглянулся на Стефани и произнес одними губами: «Восемь».

Стефани сосредоточенно жевала печенье и старалась не смотреть в сторону Ивана.

— Капитан с нас глаз не сводит, — сказал Эйс. — Думаешь, он понял, что это было?

— Исключено.

— Все равно смотрит. До этого всего один раз смотрел так, когда собака Энди Нью-Фармера подняла ногу над новыми капитанскими ботинками. Он тогда надел их в первый раз.

Стефани откусила кусочек печенья.

— Что он из себя представляет? Ты давно его знаешь?

— Иван — это класс! Он из древнего мореходного рода. Его дед и прадед были капитанами каботажных шхун, и мне рассказывали, что он потомок Реда Рамусена, знаменитого пирата. В доме Ивана, в Хабене, обитает призрак его вдовы. Люси говорила, что этим летом Иван дом продал.

«Великолепно, — подумала Стефани, — значит, я купила дом с привидением. Новоиспеченная невеста забыла сообщить мне еще и об этом».

Паруса захлопали, Иван повернул руль и, оседлав безудержный ветер, шхуна продолжила свой путь. Стефани поймала себя на том, что разглядывает Ивана, пытаясь прийти в себя от навалившихся новостей. Выглядел он внушительно, даже в ее придирчивых глазах.

Он стоял, исполненный самообладания, недюжинная сила угадывалась в его широкой спине и крепких руках. Борода подчеркивала решительную линию подбородка, казалось, он был идеальным капитаном для корабля, носящего имя «Саваж». Это был человек, рожденный властвовать и внушавший уважение. Еще час назад она не доверила бы ему доллар разменять, а теперь была заложницей на маленькой деревянной посудине, прыгающей по волнам безбрежного океана, и верила, что рядом с ним она в безопасности. Несмотря на его суровую внешность, Стефани сердцем чувствовала, что он может быть очень нежным. «Странные мысли о человеке, который мне не нравится», — решила она. И тут их взгляды встретились и слились в неосязаемой ласке, не менее волнующей, чем то прикосновение несколько часов назад. Лицо Стефани вспыхнуло. Глупый же у нее, верно, вид. Даже не глупый. «Обескураженный», было бы точнее. Кузина Люси не шутила, говоря, что Иван ужасно привлекателен. Сердце Стефани учащенно забилось, когда он, закрепив руль в нужном положении, повернулся в ее сторону. Глаза ее забегали, но она, несмотря ни на что, решила смотреть ему прямо в лицо. Если он станет критиковать ее уху, она признает свою неудачу. Если поцелует — она заманит его на камбуз и изнасилует.

«Ох, Стефани, Стефани, — пожурила она себя, — такие мысли сулят тебе кучу неприятностей».