"Сладостный плен" - читать интересную книгу автора (Кэссиди Карла)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Поднимаясь в спальню, Анджела спрашивала себя, не переборщила ли она в своем стремлении утвердиться в его глазах как женщина. Захочет ли он продолжать их «брачный контракт»? С момента приезда сюда ее одолевали противоречивые, совсем не свойственные ей чувства: она впервые не знала, что сказать и как защититься.

В боссе было что-то такое, что выводило ее из себя, заставляло чувствовать себя неполноценной… такой простенькой и малоинтересной по сравнению с теми женщинами, с которыми он привык встречаться. Какого черта она ляпнула про многочисленных любовников?

Войдя в спальню, Анджела постаралась унять нервную дрожь, которая пробегала по телу при мысли о том, что ей придется провести не одну ночь в комнате с Хэнком. Открыв один из ящиков, она достала пижаму и принадлежности для душа. Но когда она стояла в душевой кабине под прохладной струей воды, ею овладели новые страхи.

А что, если она храпит во сне, скрипит зубами или говорит? Это окончательно унизит ее в его глазах. Какую огромную ошибку она совершила, согласившись на это безумство! Жаль, что нельзя повернуть время назад. Случись это снова, Анджела не поддалась бы на его уговоры и не оказалась бы в такой затруднительной ситуации.

Девушка вышла из душа, быстро натянула розовую трикотажную пижаму, купленную специально для этой поездки, и проскользнула в спальню, довольная тем, что Хэнк еще не вернулся.

Она включила светильник на ночном столике, стянула с кровати покрывало, схватила верхнюю простыню и заправила один ее конец под подушку кресла, решив, что другой конец послужит ей одеялом.

Анджела была довольно миниатюрной женщиной, тем не менее кресло, на котором ей предстояло провести шесть ночей, не предназначалось для того, чтобы спать на нем.

Девушка поджала под себя ноги, стараясь устроиться поудобнее. Только бы уснуть к тому моменту, когда вернется Хэнк. Но не успела она подумать об этом, как открылась дверь и он вошел. Анджела быстро закрыла глаза, притворяясь спящей.

Хэнк вытряхнул содержимое карманов на поверхность тумбочки и опустился на кровать, чтобы снять ботинки. Затем, взяв туалетные принадлежности, направился в ванную, откуда минуту спустя послышались звуки струящейся воды.

Пытаясь найти удобное положение, Анджела крутилась в кресле, но уснуть ей не удавалось. Она снова вздрогнула, услышав, что вода в душевой кабине перестала литься, а несколько минут спустя Хэнк вернулся в комнату, принеся с собой запах мятного мыла, свежести и еще чего-то, такого мужского, что Анджеле захотелось, чтобы у нее был насморк, захотелось убежать из комнаты.

Интересно, а в чем он спит? Разумеется, он не станет спать голым в ее присутствии. Она плотнее закрыла глаза, чтобы удержаться от соблазна и не взглянуть. И вдруг услышала:

— Расслабься, Анджела. — Голос Хэнка был мягким. — Я же считаю себя джентльменом, тем более по отношению к такой тонкой даме, как ты.

Она открыла глаза и… лучше бы не смотрела! Красные спортивные шорты оттеняли красоту его загорелого тела. Широкая грудь, поросшая темными вьющимися волосами, плоский живот, узкие бедра и длинные накачанные ноги делали его похожим на Аполлона.

Иногда она в своих эротических мечтах представляла, как он выглядит без строгого английского костюма. Но ее фантазиям было далеко до действительности.

Он сел на край кровати.

— Я погашу свет?

— Хорошо. — Она отчаянно надеялась, что он не заметит ее дрожащего голоса. Больше всего на свете хотелось темноты, и, когда он нажал выключатель, она облегченно вздохнула. Но через несколько минут темнота рассеялась: лунный свет, пробивающийся сквозь занавески, позволял видеть все, что она хотела.

— Спокойной ночи, Анджела, — сказал он.

— Спокойной ночи.

Хэнк глубоко вздохнул, очевидно довольный, что наконец-то может расслабиться.

Джентльмен! — с иронией подумала Анджела. Спокойно спит, а она скрючилась, как улитка. Вероятно, на полу было бы гораздо удобней, чем на этом проклятом кресле. Для роли жизнерадостной и счастливой супруги Хэнка Ривертона ей следует хорошо высыпаться, это должно быть ясно и ему.

Хэнк тихонько похрапывал. По правде говоря, он уснул почти мгновенно, едва коснувшись мягкого ложа, и сейчас лежал на спине, слегка приоткрыв рот, но даже в такой позе он не утратил своей привлекательности. Анджела раздраженно вздохнула.

И вдруг она подумала: а почему бы ей не воспользоваться другой половиной кровати? Они взрослые люди, не испытывают по отношению друг к другу никаких чувств, так почему бы не разделить их вынужденное «супружеское ложе»?

Двести пятьдесят долларов за «прокрустово ложе» слишком мало. Бессонная ночь на кресле, в то время, как половина кровати остается свободной? Пусть берет обратно свою добавку к премии. Решение принято. Анджела встала, схватила простыню и улеглась на противоположной стороне кровати.

Хэнк пошевелился и сонно улыбнулся ей.

— Ты потеряла часть своей премии.

— Предлагаю занять освободившееся место, — ответила она, с наслаждением вытягивая ноги.

Он рассмеялся и почти мгновенно заснул. Но Анджела не сразу расслабилась. Девушка чувствовала теплоту, исходящую от тела Хэнка, и тот самый мужской запах. Она закрыла глаза, стараясь лежать спокойно и дышать глубоко и ровно, и через несколько минут тоже погрузилась в объятия Морфея.

Что-то защекотало у нее в носу. Опять Брайан дурачится! Ее братец — обаяшка, думала Анджела. Она не торопилась открывать глаза, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не чихнуть. Но откуда он в Мустанге?

Сон мигом улетучился. Анджела открыла глаза… и первое, что она увидела, так это низко склонившуюся над ней загорелую грудь с темными волосами. Именно они ее щекотали. Господи!

Ее лицо на груди Хэнка Ривертона? Она боялась пошевелиться, может, он еще спит. Одной рукой он обнимал ее плечи, их ноги переплелись. Как и когда такое могло произойти? И тем не менее Анджеле было приятно находиться в его объятиях. Она слышала его ровное сердцебиение, такое интимное…

Первые лучи утреннего солнца проглядывали сквозь занавески. Находиться в постели в объятиях мужчины — такого опыта, несмотря на ее вчерашнюю пылкую отповедь Хэнку, у нее не было.

— Доброе утро. — Хэнк не выглядел удивленным.

Анджела отпрянула от него и чуть было не свалилась с кровати.

— Я думала, что ты еще спишь! — воскликнула она.

— Я проснулся несколько минут назад, но ты спала так сладко, что я не захотел будить тебя.

— Ты прав. Я действительно очень крепко заснула… полностью отключилась. — Анджела попыталась оправдаться, чтобы он не усмотрел в этом какого-нибудь умысла. Какой стыд!

Он ухмыльнулся и, вытянув руки над головой, потянулся: этакий великолепный лев, проснувшийся после долгого сна.

— Я отлично выспался. А ты?

— Хорошо, особенно когда перебралась на кровать.

Хэнк положил под голову локоть. Его глубокие синие глаза были заспанны, волосы взъерошены и торчали в разные стороны, но, несмотря на это, он выглядел намного красивее и мужественнее, чем обычно. И мягче.

Анджела вздохнула: вряд ли она сейчас привлекательна — волосы растрепались, ресницы без туши редкие и короткие, губы без помады бесцветные. Почувствовав его пристальный взгляд, Анджела покраснела.

— Ну что ты уставился на меня?

Хэнк прикоснулся к ее вьющимся локонам.

— Зачем ты забираешь их на затылке?

— Они слишком непослушные.

— Твои волосы прекрасны. — Он опустил руку. Восхищение на его лице уступило место непонятному раздражению. Он взглянул на часы. — Пора одеваться, семинар ждет.

— Иди первый в ванную, — предложила Анджела.

— Отлично. — Не раздумывая, он соскочил с кровати, схватил одежду и исчез в ванной комнате.

Анджела почувствовала, что Хэнк то ли раздражен, то ли недоволен. Но чем? Ее внешний вид не должен его волновать, хотя он сказал, что ее волосы прекрасны. Теплота разливалась по ее телу, стоило ей вспомнить эти слова.

Возможно, его раздражение вызвано тем, что ночью она прикасалась к нему? Боже, какой стыд! Это только первая ночь. А впереди еще пять ночей, которые она проведет в постели с боссом… И как бы он ни относился к ней, для нее это… наслаждение.


Утренний семинар прошел спокойно. Хэнк размышлял над организацией рекламной кампании для одного из клиентов, в то время как Барбара рассказывала об истории брака, самом институте брака и важности этой ячейки для общества. Хэнку это было абсолютно неинтересно.

Анджела сидела рядом и, казалось, внимательно слушала Барбару. Он исподтишка посмотрел на нее. Волосы, как обычно, забраны в «хвост» на затылке, но несколько непослушных завитков выбились из-под заколки и манили прикоснуться к себе.

Странно было проснуться и увидеть Анджелу, спящую у него на груди. Ее мягкое дыхание ласкало его грудь, он чувствовал, как ее тело крепко прижимается к его собственному. Первым желанием было отстраниться от нее как можно быстрее, но чем дольше Хэнк лежал, тем меньше ему хотелось вставать. Анджела казалась ему маленькой и беззащитной, но в то же время сексуальной и соблазнительной. Сон ее удивительно преображал. Ее шелковистые вьющиеся волосы, рассыпанные по плечам и его груди, волновали его, а ее близость пробудила в нем физическое желание, чего ему раньше и в голову не могло прийти. Но Хэнк слишком ценил способности Анджелы, как секретаря и организатора, чтобы рисковать ею. Конечно, секс с ней будет приятным, но Анджеле захочется чего-то большего, чем просто секс ради удовольствия. Эта девушка, как и все женщины, мечтает о большой любви, а он — нет. Но все-таки, сколько любовников у нее было?

— Ну, а теперь сделаем перерыв для ланча. — Голос Барбары отвлек внимание Хэнка от женщины, сидящей рядом с ним. — Через пятнадцать минут жду вас за столом.

После ланча Хэнк и Анджела прошли к Барбаре в библиотеку, как она им назначила.

— Мне бы хотелось, чтобы вы сели на пол лицом друг к другу, — попросила Барбара. Она указала на толстый плюшевый ковер перед камином.

Оба последовали ее указаниям. Лица их не выражали ничего, кроме тревоги — это станет первой настоящей проверкой их «брака». Каждый отлично понимал это. Выдержат ли они ее? Поверит ли Барбара, что они женаты два года? А откровенность вообще не входит в их планы.

— Сядьте ближе и прикоснитесь коленками, — приказала Барбара. Она села на стул недалеко от них. — Очень часто во время ухаживаний или даже брака мужчина и женщина не до конца откровенны друг с другом, а о некоторых этапах своей прошлой жизни они предпочитают не рассказывать даже самым близким людям. Очень часто эти сугубо личные факты влияют на характер отношений. — Она улыбнулась обоим, надеясь снять заметное в их поведении напряжение. — Сегодня попытайтесь рассказать нечто подобное друг другу. То, что вы раньше скрывали, даже из лучших побуждений. Возьмитесь за руки.

Хэнк взял руки Анджелы и невольно удивился: какие они мягкие и женственные, с длинными пальцами и прекрасным маникюром. Еще одно открытие, но на работе он, конечно, мало смотрел на ее руки — его больше интересовало то, что они делали.

Анджела сжала руки Хэнка, словно ища у него поддержки, но если бы она знала, что он нервничает не меньше ее… Странно. Хэнк управлялся с контрактами в миллионы долларов, постоянно рисковал, но так волноваться, как сейчас, выполняя упражнение Барбары, ему не приходилось.

— Начнем с Анджелы. Дорогая, расскажи Хэнку о самом счастливом дне твоей жизни.

— Это тот день, когда мама принесла из больницы моего новорожденного братишку, — ответила Анджела, не сводя глаз с Барбары.

— Делись впечатлениями с мужем, а не со мной.

Анджела перевела взгляд на Хэнка.

— Когда Брайан родился, мне было девять лет. К тому времени отец бросил нас, и мама очень страдала. Я отлично понимала, что именно мне придется заниматься воспитанием Брайана. Он был больше похож на обезьянку, чем на ребенка: лохматый, со сморщенным, словно у старика, личиком. — Но эти воспоминания вызвали у нее улыбку, глаза излучали теплоту. Ее эмоции подействовали на Хэнка так, словно он сделал глоток теплого хорошего ликера. — Когда его малюсенькие пальчики схватили мой палец, я поняла, что пойду ради него на все что угодно, — продолжила она. — Но я и представить не могла, что его воспитание потребует от меня такой большой ответственности, хотя я, по правде говоря, и не возражала.

Хэнк вспомнил дурачившихся брата и сестру. Видно было, как она любит своего братишку.

Сейчас ее лицо озаряла такая же очаровательная улыбка, как и тогда. Господи, подумал Хэнк, улыбка преображает ее. Она становится настоящей красавицей.

— В тот день я поняла, что я не только дочь Роджера и Дженет Сэмюэлс, а прежде всего старшая сестра Брайана Сэмюэлса. И он ответит мне любовью, когда вырастет, за мою любовь и заботу. Так оно и есть, поэтому тот далекий день стал лучшим днем в моей жизни.

— Брайан оправдал твои надежды, — согласился Хэнк. — По-моему, он отличный парень. Я заметил сразу.

— Совершенно верно. А теперь твоя очередь рассказать мне о самом замечательном дне в твоей жизни, Хэнк.

Хэнк задумался, стараясь вспомнить тот замечательный день.

— Пожалуй, это был день, когда мне подарили лошадь. — Слова сами собой сорвались с его губ. Откровенно говоря, Хэнк забыл об этом дне, но сейчас он пронесся у него перед глазами, вызвав на губах слабую улыбку. — Мне было семь лет. Когда я пришел из школы домой, отец велел мне принести ему веревку. Я не понял зачем, но пошел в сарай и стал искать ее. В тот самый момент я услышал храп и стук лошадиных копыт.

На какое-то мгновение Хэнк представил себя семилетним мальчишкой, который больше всего на свете мечтает о собственной лошади, так как хочет вырасти настоящим ковбоем.

— Не веря своим ушам, я все же последовал на звук, доносившийся из дальнего загона. И там стояла она… самая прекрасная кобыла в мире. Она смотрела на меня влажными карими глазами, а когда я подошел к ней, потерлась носом о мою грудь. Я понял, что мы станем лучшими друзьями на всю жизнь.

— А как ее звали?

— Разбойница. — Хэнк вздохнул. Счастливое воспоминание почему-то смутило его. — Отцу тогда удалось провернуть успешную сделку, и он решил преподнести мне этот подарок.

Выражение лица Анджелы свидетельствовало о том, что она разделяла его радость. В глазах светилось теплое участие, а лицо снова озаряла очаровательная улыбка.

— Молодцы. У вас прекрасно получается. — Голос Барбары удивил Хэнка. На несколько минут он полностью забыл о ее присутствии в библиотеке. — Судя по выражению ваших лиц, каждому из вас доставили удовольствие не только личные воспоминания, но и воспоминания другого. А сейчас вам предстоит более сложное задание. Поделитесь самым печальным днем в вашей жизни.

Услышав это, Хэнк с трудом подавил желание вырвать свои руки из рук Анджелы и закричать: «Ни за что на свете». Анджела и так уже проникла в те укромные уголки в его душе, которые он тщательно оберегал. Много лет он не вспоминал о Разбойнице и о тех беззаботных деньках на ранчо, когда он чувствовал себя абсолютно счастливым. Эти воспоминания принадлежали ему одному, и он не хотел делить их ни с кем, но пришлось. А теперь новое проникновение в его душу…

Но прежде чем Хэнк собрался с мыслями, решив не продолжать этот разговор, Анджела, глубоко вздохнув, начала говорить:

— Это тот день, когда отец бросил нас. — Ее выразительное лицо отразило печаль и горечь от предательства близкого человека. Хэнк почувствовал, как в глубине сердца у него рождается сочувствие.

Он крепче сжал ее руки, желая хоть как-то поддержать ее. Анджела закусила губу, очевидно сдерживая слезы, которые стояли у нее в глазах. Ясно, что боль до сих пор не оставляет ее. Уход отца из семьи — что может быть горестнее?

— Я не подозревала, что у моих родителей проблемы. Они никогда не скандалили, и я думала, что все прекрасно, тем более, что мама забеременела. Но однажды летним утром я проснулась и увидела, что отец собирает свои вещи. — Слезинка покатилась по щеке Анджелы, а Хэнку с трудом удалось подавить желание наклониться и смахнуть ее. — Он заявил, что уходит. И ушел. Мы остались с мамой одни.

За последние два дня Хэнк видел Анджелу возмущенной, высокомерной, раздражительной, но и мягкой, обаятельной. На работе она была сама выдержка и спокойствие. Но представить себе, что она скрывает в глубине души такую боль и страдания, он не мог. Как же так получилось, что ее страдания далеко не безразличны ему?

— Я больше никогда его не видела и ничего не слышала о нем, и… мне всегда казалось, может быть, я не та дочь, которую он хотел иметь. Но разве детей любят за красоту или ум? А мама и будущий ребенок — о них он подумал?

— Хэнк, какие эмоции вызвали у тебя воспоминания Анджелы? — спросила Барбара.

Хэнк посмотрел на свою секретаршу: ее глаза, такие печальные от горестного воспоминания, глаза брошенного ребенка, глядели на него, как бы требуя утешения.

— Мне очень жаль ее, я разделяю ее боль и хочу, чтобы она забыла это печальное прошлое.

— Говори с женой, — настаивала Барбара, — а не со мной.

— Мне очень жаль тебя, — тут же исправился он. — Я хотел бы когда-нибудь увидеть его и сказать, что он — кретин, раз не понял, что семья — это главное для человека, а тем более дочь с таким любящим сердцем.

Хэнк не лукавил: он интуитивно чувствовал, что она способна на безграничную и бескорыстную любовь — это доказывала любовь к брату. Где сейчас ее отец? Знает ли он, какие замечательные дети выросли у него? — спрашивал себя Хэнк.

— Твоя очередь, Хэнк, — предложила Барбара.

Он задумался на какое-то время, потом пожал плечами.

— Я — один из тех людей, детство которых ничем не примечательно.

— И день смерти твоей матери для тебя был безразличен? — спросила Анджела.

— Может быть, это прозвучит ужасно, но мне было пять лет, и у меня почти не осталось воспоминаний о том дне, когда она умерла. К тому же она так часто лежала в больнице, что оставалась для меня почти незнакомкой.

Хэнк посмотрел на Анджелу, а потом перевел взгляд на Барбару.

— Боюсь, что не смогу поделиться с вами тяжелыми воспоминаниями, потому что у меня их просто нет.

— Ну, а когда продали ранчо? — спросила Анджела. Этот вопрос заставил Хэнка пожалеть о своей откровенности.

— Ты права, это был тяжелый день, — согласился он, глубоко вздохнув.

— Продолжай, Хэнк, — попросила Барбара. — Неужели ты не почувствовал в тот день… разочарования или сожаления?

Солги, приказывал Хэнку внутренний голос. Придумай что-нибудь, удовлетвори их любопытство, оставь подлинные чувства при себе. Но… правда сама собой сорвалась с его губ:

— Местный банк изъял все наше имущество за неуплату. День, на который назначили аукцион, стал самым черным днем в моей жизни. — Перед глазами Хэнка возникло ранчо, пастбище, конюшни… Они с отцом стояли и наблюдали, как вывозили мебель, уводили домашний скот. Именно в тот момент его душа наполнилась бессильным гневом, и он познал настоящее горе. — И Разбойница тоже пошла с молотка… — Его голос задрожал от горечи, когда он вспомнил, как его любимую лошадь, надежного друга, на его глазах повели к трейлеру. И еще одно горе Хэнк пережил, но уже в двадцать лет, когда его подружка, Сара Вашингтон, бросила ему в лицо, что больше не любит его.

— О, Хэнк, как ужасно это услышать в двадцать лет! — воскликнула Анджела с сочувствием.

— Продолжай, — приказала Барбара. — Обнимите друг друга, это поможет вам облегчить боль.

Прежде чем Хэнк понял, что произошло, Анджела села к нему на колени и опустила голову на его плечо.

Хэнк закрыл глаза и прижал ее так близко, что со стороны они казались единым целым. Но поза была такой интимной, что, когда Хэнк постарался отстраниться от Анджелы, у него ничего не вышло: ее волосы пахли свежесорванным цветком, а от тела исходило что-то такое обволакивающее, что он совершенно забыл о присутствии Барбары и ее упражнениях: удовольствие обнимать эту девушку вытеснило все мысли из его головы.

Не в состоянии сдержать свой порыв, Хэнк протянул руку и коснулся выбившейся из-под заколки пряди ее волос.

— Побудьте здесь еще минут десять, успокаивая друг друга, и мы можем считать наше упражнение законченным. — Барбара подошла к двери и улыбнулась им. — Встретимся вечером за ужином. — И вышла из библиотеки.

Когда дверь за Барбарой закрылась, Хэнк понял, что ему следует отпустить Анджелу: без присутствия психолога эта игра не имела смысла, притворяться больше не надо. Но позволить Анджеле сейчас уйти? Нет, нет и нет! Будем утешать друг друга и дальше… До вечера, а там посмотрим.

Обнимая и лаская ее глазами, Хэнк понял, что сейчас совершит еще одно безумство. Здравый смысл буквально вопил внутри него, что это непростительная глупость, но, не в силах противостоять нахлынувшему желанию, он еще крепче прижал Анджелу к себе и поцеловал.