ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Стоя в кухне новой квартиры Херба Уилсона, Андреа раскладывала на полки полотенца, ставила в шкафчики тарелки и вдруг услышала голоса, доносящиеся из передней. Судя по времени — десять минут девятого, — это, возможно, прибыли отец Пол и Херб. Андреа поспешила в переднюю, но увидела Кейси и Мэта: они привезли большой телевизор, который с трудом втаскивали в дверь. Весело поздоровавшись с ней, мальчишки поставили его около стены с розеткой.

— Кто же это подарил?

— Я подарил, — ответил знакомый голос; резко обернувшись, Андреа увидела Лукаса, одетого в тренировочный костюм, как и подростки. Он втащил в квартиру удобное кресло, обитое черной кожей.

Их взгляды встретились, но Андреа не заметила в его глазах такого же откровенного желания, какое видела вчера вечером. Сердце ее упало.

— Доброе утро, пастор.

— Доброе утро, — ответила она тихо. Такое холодное приветствие яснее ясного говорило о том, что он пытается выйти из игры. Вчера вечером они ни о чем не договорились, но Лукас знал ее достаточно, чтобы решить: она не будет спать с ним невенчанная. А раз он не сделал предложения, значит, собирается ее бросить. И, видимо, не откладывая.

Было незачем убеждать себя: «Я знала, что такой день наступит». Но кто мог предвидеть, что их взаимное притяжение достигнет такой степени, что всего лишь после месяца знакомства они не смогут быть наедине даже час — их будет тянуть в постель. Зачем же лгать себе? Она страстно влюблена в Лукаса Гастингса и хочет быть рядом с ним — неважно, в каком качестве.

— Херб не поверит своим глазам, когда увидит, что вы привезли, — сказала она. — У него артрит, он не часто выходит из дома, и телевизор будет для него просто спасением. Как вам удалось найти магазин, открытый в такую рань?

— А я его не искал. — Люк говорил это уже из-за телевизора, где подсоединял кабель и включал приемник в сеть. — Я вытащил его из своего кабинета, где он по большей части простаивает зря, и решил перевезти его туда, где он будет приносить пользу.

— Это очень щедро с вашей стороны, Люк, — искренне сказала Андреа.

— Ничего подобного, — ответил он. — Я нисколько себя не обидел, потому что в доме еще два телевизора. Щедростью называют поступок, когда человек что-то отрывает от себя, причем что-то для него дорогое.

Андреа не нашла ответа, но призадумалась. Почему он никогда не позволяет хвалить себя, не любит говорить о бескорыстных поступках? — думала она, укладывая в ящик ножи, вилки и ложки. Ящик вылетел из пазов, и, пока она старалась поставить его на место, Лукас появился в дверях кухни.

— Сегодня тренировка начинается в девять, пастор, — сказал он. — Попытайтесь не опаздывать, хоть раз в жизни.

Эта колкость так разозлила ее, что захотелось запустить в него ящиком, вместе с содержимым.

Всего через несколько минут после отъезда Лукаса и мальчишек прибыли Херб Уилсон, отец Пол и еще несколько женщин из прихода. Закончив дела на кухне, Андреа вышла с ними поздороваться и только тут поняла, от чего они пришли в такой восторг. Лукас не ограничился телевизором и черным креслом; он еще привез двойное кресло, обитое полосатым бархатом, кофейный столик во вкусе французской провинции, заваленный самыми разными журналами, среди них «Тайм» и «Поле и ручей». Новосел стоял посреди комнаты и плакал, глаза отца Пола тоже подозрительно блестели. Сердце девушки-пастора готово было разорваться от благодарности.

Приехала и Марго Слоан; вместе с другими женщинами она привезла из магазинов продукты, чтобы заполнить ими шкафчики и холодильник. По дороге в кухню она прошла мимо Анди и сказала так, чтобы слышали все:

— Как это, скажите на милость, вам удалось все заполучить?

— Многие дарили, кто что мог, — спокойно сказала Андреа. И добавила: — Думаю, Лукас Гастингс хотел целиком обставить гостиную.

Выражение лица у Марго было такое, что Анди чуть не расхохоталась.

— Интересно, сколько он за все это заплатил, — съязвила Марго, — и как отнесся к этому офицер, отпустивший его на поруки?

— Насколько я знаю, все вещи до единой — из его дома. Он ничего не покупал.

В глазах старухи сверкнуло явное осуждение.

— Да, в нашем приходе все заметили, как вы сблизились за последнее время. На вашем месте я бы осторожнее выбирала знакомых. Вот именно, осторожнее.

— Ради Бога, не запугивайте меня, миссис Слоан. Иначе я сама поставлю вопрос обо всем этом на церковном совете. Лукас Гастингс имеет право жить, как хочет, а уж если он посильно помогает нашим прихожанам, мы всегда будем ему рады.

— Это мы еще посмотрим, — процедила Марго.

Готовая задушить Марго, Андреа успокоилась, лишь найдя отца Пола.

— Я еду в церковь, у нас волейбольная тренировка.

— Как идут дела?

— О-о, вы нас не узнаете. Совсем другая команда.

Потирая руки от удовольствия, отец Пол сказал:

— Позавчера на званом ужине только и разговору было что о предстоящем матче. Я умышленно не сказал ни слова о нашем тренере: боялся, что переманят.

— Подростки этого не допустят, — улыбнулась она. — Увидимся в церкви, попозже. Нам с вами нужно пройтись вместе по финансовым отчетам, пока ревизор не нагрянул.

— Пастор, — вмешался Херб Уилсон, — я хотел поблагодарить вас за все, что вы сделали.

— Я вполне понимаю ваши чувства, — сказала Андреа, пожимая ему руку. — В свое время я тоже испытала на себе доброту соседей прихожан. Если будет что-нибудь нужно — не стесняйтесь.

Попрощавшись со всеми, Андреа бросилась к машине: едкое замечание Лукаса все еще звучало в ее ушах. Если поднажать, удастся приехать вовремя. Так хотелось его удивить!

Опоздав всего на несколько минут, Андреа присоединилась к команде, уже начавшей разминку. Потом пошла игра, и она не чувствовала особого внимания со стороны Люка, если не считать одного долгого взгляда.

Андреа давно поняла на личном опыте, что Лукас хороший тренер: она больше не замирала от страха, когда на нее летел мяч. Более того, она овладела ударом настолько сильным, что могла послать мяч до самой сетки, откуда его перебрасывали к противнику. Лиза тоже стала намного смелее и пыталась отбивать мяч вместо того, чтобы шарахаться от него. До матча оставалось всего десять дней, и было похоже, что команда к нему готова.

Отсутствие Бетси, дочери Марго Слоан, было единственной неприятностью. Она пропустила уже целую неделю тренировок. Ребята это не обсуждали, но было ясно, что дело не в Бетси, а в ее матери. Разве могла девочка справиться с такой стервой?

Игра окончилась, Лукас всех отпустил. Андреа заперла шкаф со спортивными принадлежностями и направилась к своему кабинету. Он шел за ней, почти прикасаясь, и, войдя внутрь, захлопнул дверь. Андреа насторожилась: она знала, что значит остаться с ним в закрытом помещении.

— Не бойтесь, пастор, я не наброшусь на вас. Только отниму несколько минут.

— Что, я сегодня плохо играла? — пошутила Андреа, желая разрядить обстановку.

— Я бы не сказал, вы способная ученица и делаете успехи. С каждой игрой вы становитесь все более «опасным противником», это я цитирую Мэта. По-моему, он обожает землю, по которой вы ступаете.

— Это хорошо, что вы вовремя ушли от Херба Уилсона. Иначе Мэт изменил бы свое мнение обо мне.

— Расскажи, что произошло, — он помрачнел, — не ходи вокруг да около.

Андреа оперлась на край стола и сложила руки на груди.

— У меня была стычка с Марго Слоан, своего рода словесная дуэль.

— Из-за меня?

— Люк, я хочу, чтобы вы были в курсе. Марго с первого дня не признавала во мне помощника отца Пола, она избегает меня и вообще считает, что это не женская должность. Доносит всем о моих ошибках, старается унизить меня на людях. До сих пор я ей спускала это с рук. Но если она будет придираться к вам и впутывать вас в нашу с ней борьбу, я этого не потерплю.

Положив руки девушке на плечи, он заглянул ей прямо в глаза.

— Я большой мальчик; говорю вам на тот случай, если вы сами не заметили, — сказал он, — и могу за себя постоять. Это вас нужно защищать, а не меня. Если бы не волейбольный матч, я бы освободил вас от своего присутствия. Но я еще нужен детям, пока.

Что он говорит? Неужели, не будь этого матча, он исчез бы из ее жизни? И что же будет потом, когда матч пройдет?

— О чем вы?! Разве я хочу избавиться от вас? — воскликнула Андреа, не замечая, что вцепилась в его рубашку. — Единственное, о чем я прошу вас: будьте настороже, если Марго что-нибудь затеет. Я не хочу, чтобы она вам навредила. Она так смотрит иногда...

— Марго может принести мне вред только в одном случае: обидев вас. Я буду ее игнорировать до самых соревнований. Как раз об этом я и хотел поговорить.

— О чем именно? — Сердце ее заныло.

— Всю следующую неделю меня не будет в городе. Я уже обговорил это с Ричи, в мое отсутствие он будет тренировать вас по моей методике. Но я вернусь вовремя: у нас будет еще как минимум три тренировки до соревнований.

— Это связано с вашей работой? — Она наконец отпустила его рубашку.

Он ответил не сразу.

— Нет, — сказал он тихо. Какое-то мгновенье его руки лежали у нее на плечах, потом он отодвинулся.

Андреа чувствовала, что отчуждение с его стороны — скорее эмоциональное, чем физическое. Но он словно бы отвергал ее, воздвигал преграду, не давая никаких объяснений. Она старалась себя убедить, что ей пора к этому привыкнуть, но душевная боль становилась невыносимой. Какого же нервного напряжения мне стоит эта приятная улыбка, думала она, когда я готова залиться слезами.

— Мы с ребятами будем заниматься так, как вы нас учили, — сказала она, — а вам — успеха в ваших делах, какими бы они ни были.

— Андреа...

— Да? — она ухватилась за малейшую возможность поговорить с ним, что-то узнать.

— Увидимся через неделю, — сказал он и ушел.

Когда дверь за ним закрылась, сердце ее словно сжалось в комок. Он хотел ей что-то сказать, в этом почти нет сомнений, а потом передумал. В чем же причина?

Раньше Андреа слышала выражение «жить в вакууме», но не понимала его значения. Но когда ей пришлось прожить неделю без Люка, она поняла смысл этих слов. Вокруг была пустота, сама Андреа недовольна жизнью, будущее ее пугало. Она бросалась к телефону каждый раз, когда он звонил у нее в кабинете или дома, ожидая услышать голос Люка, а позже ругала себя за эту веру в мечту, которой не суждено сбыться.

Вечером в пятницу, вернувшись из своей поездки в больницу, Андреа увидела машину Дорис у дома. Андреа припарковалась позади нее, и обе одновременно вышли из машин.

— Дорис, какой сюрприз! Ты давно меня ждешь?

— Около часа.

Лицо Анди вытянулось.

— Боже, извини. Почему же ты не остановила меня, когда я спешила в больницу? Мы бы назначили время встречи.

— Проблема возникла, когда ты уже ушла. Я решила тебе все рассказать, даже если придется ждать целую ночь.

Что-то случилось с Люком? У нее тотчас закружилась голова.

— П-п-плохие новости?

— Лукас Гастингс жив-здоров, если ты об этом. — Дорис всегда умела читать ее мысли. — Давай войдем в квартиру, и я все расскажу.

Пока подруги шли по дорожке к дому, домовладелица Мейбл не отрываясь смотрела в окно. Делая вид, что не замечает ее, Андреа отперла дверь, зажгла свет в комнате и пригласила Дорис сесть.

— Я думаю, что сесть нужно тебе, чтобы не упасть, — заметила та.

— Не могу, когда я нервничаю, я стою или хожу. Скажи, в чем дело.

— Короче говоря, дело в Марго Слоан. — Дорис вздохнула.

— Я могла бы догадаться.

— Нет, Андреа. Ты и половины не знаешь.

— Она хочет от меня избавиться.

— Пока только пытается, — последовала загадочная фраза.

— Расскажи толком. — Андреа перестала шагать по комнате.

— Начнем с того, что источник достоверный, на сто процентов.

Они обе выдохнули:

— Бетси.

— Ты знаешь, — продолжала Дорис, — что она приходит ко мне посидеть с детьми по пятницам, когда мужа нет в городе, а мама тоже не может. Сегодня она пришла ко мне очень расстроенная, и мне стоило большого труда заставить ее рассказать обо всем.

— Она была расстроена еще тогда, когда мать запретила ей ходить на волейбол.

— Дело гораздо серьезнее, Андреа. Марго написала письмо в Объединенный церковный совет с просьбой уволить тебя. Причем с волчьим билетом, чтобы ты никогда больше не была священником.

— Ч-ч-что?!

— Она, видно, вынашивала эту мысль давно. Вы вместе с отцом Полом взяли Лукаса на работу и этим вложили оружие Маргошке в руки. А позже она видела твою машину около его дома; не спрашивай меня, как она сама туда попала, этого мы не узнаем. Но она сделала свои выводы.

Андреа была так огорошена, что не смогла ничего ответить.

— Одно из ее обвинений заключается в том, что ты якобы пренебрегаешь своими обязанностями: например, был случай, когда вы с экс-арестантом катали детей на самолете, подвергая их жизнь опасности.

— А она не понимает, что своим доносом бросает тень и на отца Пола? — Злость Анди быстро перерастала в ярость.

— Она никогда не скрывала, что считает отца Пола пустым местом, а тебя — заправилой. Мечтает убрать и тебя и его.

— У нее что — нет ничего святого?

— Я думаю, эта женщина не в себе. Но она идет напролом, и этим опасна. Она обратилась в высшую инстанцию; пишет, что тренер наших подростков имеет пятно в биографии в виде тюремной отсидки, и требует, чтобы его отстранили от должности еще до соревнований.

— Никогда я этого не позволю!

— Это еще не самое худшее. Она требует скрупулезного изучения твоей биографии.

— За что она меня так ненавидит? — Андреа приросла к месту.

— Дело не в тебе лично.

— Даже смешно: в семинарии я всегда боялась, что какой-нибудь мужчина выступит против женщины-священника. А тут... — Она взглянула на Дорис. — Есть что-нибудь еще?

Подруга кивнула с грустью в глазах.

— Марго узнала, что несколько месяцев назад ты читала проповедь в тюрьме, куда отправилась вместо отца Пола. А потом Мейбл доложила ей, что вы с Люком флиртовали в тот вечер, когда у тебя смотрели видео. Она сделала вывод, что вы «снюхались» давно, задолго до того, как его отпустили из тюрьмы.

Именно «снюхались», пошутила про себя Андреа: если бы, не дай Бог, Марго могла поговорить с часовым в тюрьме, который видел ту любовную сцену, у нее был бы большой праздник.

— Меня удивляет, что Бетси была так откровенна.

— Она запугана, Андреа. Она знает, что мать у нее немного «того», а отец даже боится повысить на нее голос. Я все это тебе рассказала, чтобы Маргошка не застала тебя врасплох. — Дорис поднялась с дивана, и женщины обнялись.

— Всю жизнь я мечтала иметь подругу, которой могла бы доверять и делиться с ней сокровенными мыслями, — сказала Андреа. — Ты и есть такая подруга.

Растроганная Дорис смахнула слезу.

— А что ты думаешь предпринять?

— Отец Пол всегда был моим духовным наставником; прежде всего посоветуюсь с ним.

— Конечно, и чем раньше, тем лучше. А сейчас я поеду домой, если не нужна тебе. Звони мне в любое время, даже среди ночи, я примчусь, если надо.

— Ты пожалеешь, что пообещала такое, — усмехнулась Андреа, провожая подругу до двери.

Как только та ушла, Андреа тут же набрала номер телефона отца Пола.

— Слава Богу, вы дома, — сказала она, едва он ответил.

— Что случилось, Андреа?

— Нам нужно срочно поговорить. Если можно — сегодня.

— Чем я могу помочь?

— На это уйдет какое-то время.

— Ну что ж, у нас вся ночь впереди.

— Благослови вас Бог, — прошептала Андреа. — Дорис ждала меня около моего дома, пока я не вернулась из больницы. Она рассказала, что Бетси Слоан сегодня была у нее, девочка... решилась быть откровенной, и... — От слез она не смогла продолжать.

— Андреа, что с тобой? — в испуге спросил отец Пол.

С трудом овладев собой, Андреа подробно пересказала сообщение Дорис, не пропуская ничего. Она призналась даже в своей любви к Лукасу, а закончила словами:

— Я в такой растерянности; даже не знаю, что предпринять.

— Дорогая, это неудивительно, но я сообщу тебе нечто успокаивающее. За пятьдесят с лишним лет моего служения церкви мне пришлось пережить гораздо более серьезные неприятности, чем твоя. И эту мы тоже переживем. Помни, что Марго Слоан всегда была психически нездорова, это знают все, и никто не принимает ее всерьез.

— Надеюсь, вы правы. Больше всего я боюсь того, что она будет лить грязь на Люка. После того, что он испытал и сколько сделал для нашего прихода, это такая страшная несправедливость.

— Ты права. И даже если она зашла так далеко, что отправила свою «петицию» в Объединенный церковный совет, там встанут на твою сторону. Лукас уже расплатился за свои грехи, они прощены и забыты. Поверь мне: Марго ничего не добьется. То, что она делает, — типичная буря в стакане воды.

— Это все теория, и я тут с вами согласна. Но что касается практики...

— На практике она старается тебя запугать, — закончил он. — Не поддавайся ей, это именно то, чего она хочет. Покажи ей, что ты тоже не из пугливых, борись с ней. В один прекрасный день ей все это надоест и она объявит войну кому-то другому.

Андреа поблагодарила священника, пожелала ему спокойной ночи и легла сама, но долго еще ворочалась в постели, обдумывая его совет начать борьбу с Марго. Этого требовало ее чувство к Люку, все другие доводы казались несостоятельными.

Он отсутствует уже пять дней, они кажутся вечностью. Господи, как бы дожить до конца этой недели! Если бы эта разлука была так же невыносима для него...