"Сердца пятерых" - читать интересную книгу автора (Джеймс Арлин)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Это всего-навсего костюм для пляжа! — доказывала Мэтти своему отцу. Ее слова не имели никакого успеха.

— Эта вешь неприлична! — воскликнул он, обходя вокруг нее, возмущенный узким топом без бретелек и короткой юбкой с разрезом поверх таких же коротких шорт. — Раньше ты носила менее откровенную одежду.

— А теперь буду, — уверила она его беспечно. — Начиная прямо с сегодняшнего дня.

— Что это еще значит?

Она вздохнула и перекинула волосы через плечо.

— Мы собираемся сегодня поваляться на солнышке, — наконец-то соизволила она объясниться. — Дети скоро начнут брать уроки плавания, и я хочу, чтобы мы все немного подзагорели. Я не собираюсь дважды переодеваться.

Эми, как всегда, пришла на помощь, положив ласковую руку на плечо мужа и понимающе взглянув на Мэтти.

— В самом деле, Эванс, ты ведешь себя так, словно твоей дочке двенадцать лет, а не двадцать.

— Такой наряд будет неприличным и в пятьдесят!

Эми усмехнулась.

— Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь, если, конечно, не иметь в пятьдесят тело двадцатилетней. Сдавайся, папаша. Твоя маленькая девочка уже взрослая и имеет право носить все, что хочет.

— Ну а я, кажется, уже не имею права на собственное мнение, — надулся Эванс.

— У тебя такое же право высказывать собственное мнение, папочка, как у меня — его игнорировать, — весело заявила Мэтти и с этими словами приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. — До вечера!

Она неторопливо пошла по коридору, не обращая внимания на жаркий шепот за своей спиной. Бедный папа! Как бы он расстроился, узнав, к какой операции она только что приступила.

Оррен, нахмурившись, посмотрел на стоящую перед ним Мэтти, которая была занята тем, что подкалывала свои волосы. Если она не будет следить за собой, этот так называемый костюм продемонстрирует больше того, что он уже показал. А он показал уже и так достаточно… больше, чем достаточно. Вид ее золотистой кожи определенно возбудил его. Помилуйте! У него дрожат руки. Не то чтобы он находил эту девушку привлекательной в том смысле, в каком считал привлекательной Грейс. Боже упаси! Грейс была сексуальной, вопиюще сексуальной, почти шокирующе сексуальной. А Мэтти отличала какая-то чистота, нравственность. В сочетании с ее элегантной, почти экзотической красотой эффект был опьяняющий. Но она слишком молода! Еще девочка. Он почесал голову, чтобы куда-то деть руки, и откашлялся.

— Значит, вы считаете, что я должен позволить детям брать уроки плавания, — сказал он, уцепившись за первую попавшуюся тему.

Она вынула шпильку изо рта и воткнула ее в пучок волос на макушке.

— Безусловно. Никогда не рано начинать учиться таким важным вещам.

— Согласен, — сказал он, сбитый с толку и раздраженный. — Но есть одна маленькая проблема. — Оррен стиснул зубы. — Я не в состоянии оплачивать эти уроки.

Мэтти заморгала, словно мысль об этом вообще не приходила ей в голову.

— Это ничего не стоит. Во всяком случае, вы не должны платить мне за это дополнительно.

Настала его очередь заморгать.

— Вы хотите сказать, что это вы будете их учить?

— Ну да. У меня есть свидетельство, полученное в Калифорнии. Я жила там когда-то. Вы же знаете.

Вообще-то он этого не знал, но, тем не менее, кивнул. Конечно, она будет учить их сама! Ему следовало бы уже понять это. Существовало ли что-то, чего она не умела делать?

— Где же вы предполагаете… плавать?

— Вы имеете в виду, учить их? — Она пожала плечами. — У меня есть один близкий человек, у которого бассейн возле дома. Мы могли бы начать там.

— Что это за близкий человек?

— Терри Уайтсайд.

Мужчина это или женщина? — задался он вопросом. Впрочем, какое ему дело? Никакого! Лишь бы это не сказывалось на его детях. Он же совсем не хочет, чтобы что-то неподобающее происходило на их глазах. Если у Мэтти есть друг (а он, безусловно, есть!), следует убедиться, что она понимает, какого поведения Оррен ждет от нее. Он уже открыл было рот, но Мэтти опередила его.

— Не беспокойтесь, — укоризненно сказала она. — Мы не допустим, чтобы с ними что-то случилось. Терри будет там с нами, конечно, а она — прекрасная пловчиха. Мы будем очень осторожны. Я обещаю.

«Она! Она — прекрасная пловчиха». Облегчение, которое он испытал, было почти абсурдным.

— Где… гм… именно живет эта Терри Уайтсайд?

Мэтти назвала адрес, который он постарался запомнить. Прекрасный район! Не тот, правда, где находились загородные клубы, но тот, где проживал средний класс.

— Я хотела бы, чтобы мы приступили на следующей неделе, если вы не возражаете.

Он кивнул, все еще чувствуя себя так, словно получил временную передышку.

— Прекрасно. Если вы, конечно, уверены, что ее родители не будут возражать.

— Ее родители? — Мэтти насмешливо взглянула на него. Неожиданно улыбка тронула ее губы. — Вы думаете, что Терри живет со своими родителями? Она снимает дом. Живет с двумя соседками, но я думаю, что никаких проблем не будет. Обе они работают днем, а Терри по вечерам. Так что днем, кроме нее, там никого нет.

— Понятно. Ну, тогда я не возражаю, раз не возражает… никто другой. Против уроков по плаванию, я имею в виду.

— Прекрасно! Я захватила с собой солнцезащитный крем, так что мы все сможем немножко полежать на солнышке сегодня. Загорать следует постепенно.

В его воображении возникла картина, которая тут же исчезла. Мэтти. Обнаженная. Он сглотнул.

— Ах да! Здесь должны найтись купальники для всех.

— Ну… — Он поднялся. — Пожалуй, мне пора.

— Ой, подождите секундочку. — Мэтти вдруг сунула два пальца за топ, вытащила сложенный листок бумаги и протянула ему. — Вот вам номер моего сотового телефона, на всякий случай.

Оррен сделал вид, что не обратил внимания на то, откуда был извлечен этот листок бумаги, и на то легкое тепло, которое он еще хранил. Однако его руки снова задрожали, когда он развернул листок, взглянул на номер, нацарапанный на нем, и аккуратно убрал листок в передний карман своих форменных темно-синих брюк.

— С-спасибо. — Он направился к двери, стремясь как можно скорее уйти отсюда и переключить свои мысли с ложбинки на высокой крепкой груди.

— Оррен, — тихо окликнула его Мэтти.

Он остановился и бросил взгляд через плечо.

Почему у него такое чувство, словно она целится ему в спину из ружья?

— Вы придете сегодня вечером в обычное время?

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от каши в голове.

— Вообще-то я должен вернуться пораньше.

— Отлично! Я постараюсь приготовить и ужин пораньше. Счастливо!

Кивнув, Оррен вышел с таким чувством, словно только что спас себе жизнь. Что же это происходит? Да она ведь просто няня! Подросток. Интересно, понимает ли она, что спросила его совсем как жена? Он решил, что, скорее всего, нет.

Он, вероятно, казался ей стариком. Еще бы! Разведенный отец четырех детей! Он и на самом деле иногда чувствовал себя стариком, хотя с тех пор, как в их жизнь вошла Мэтти, все изменилось. Он стал меньше уставать, исчезло большинство поводов для беспокойства. Регулярное питание тоже пошло ему на пользу. Дети казались довольными, даже Джин Мэри, которая ни разу не сказала ни одного доброго слова о Мэтти. Оррен обнаружил, что и с финансами как-то все уладилось. Грейс никогда не была ни примерной хозяйкой, ни хорошей кулинаркой… Однако нынешняя ситуация временная, и ему не следует забывать об этом. Лето кончится. И детишки, и Мэтти должны будут снова приняться за учебу. А ему придется опять определить их на продленку и платить за это бешеные деньги, взвалив на себя к тому же все те дела, которыми сейчас занималась Мэтти. А она уедет в колледж, засядет за книги и заживет обычной веселой студенческой жизнью, а он снова будет тянуть свою лямку. Оррен почувствовал усталость уже от одной этой мысли.

Мэтти улыбнулась и опустила голову, сделав вид, что не заметила, как Оррен легким прикосновением к затылку Джин Мэри заставил ту наклонить голову, прежде чем сам сделал то же самое. Джин Мэри воинственно сверкнула глазами, спрятала руки под мышки и только потом наклонила голову. Она не закрыла глаз, пока молился ее отец, но на этот раз не стучала ногами об стол и не двигала локтем столовые приборы около своей тарелки.

После того как было произнесено «аминь», Мэтти подняла голову и улыбнулась Оррену.

— Пап, — спросил Чэз, сидящий в конце стола, — а когда у меня будет моя собственная комната?

— Я думаю об этом, сынок, — виновато сказал Оррен и устремил взгляд на Мэтти. — Все дело в том, что мне нужна дополнительная работа. Тогда я куплю все необходимое и смогу закончить этот ремонт. Вы не могли бы… — он замялся, — подольше присматривать за детьми?..

Мэтти поковыряла вилкой свою картошку и спокойно ответила:

— Хорошо.

— Я… я не смогу вам особенно много доплатить, — робко продолжал он.

— Что-нибудь придумаем, — успокоила она его.

Он кивнул и опустил взгляд в тарелку. Мэтти закрутила волосы и перебросила их на грудь. При этом эффектно обнажилась ее спина, ведь она надела джинсы прямо на купальник. Как она и ожидала, Оррен поневоле бросил на нее взгляд. Старательно пряча улыбку, она спросила:

— Как вы думаете, сколько времени потребуется на то, чтобы закончить комнату?

— Возможно, все лето, — сказал он невесело, а Чэз громко вздохнул. Джин Мэри показала ему язык.

— Я думала об этом, — продолжила Мэтти. — И вот что мне пришло в голову. Мы могли бы освободить один угол этой комнаты от вещей, отгородить его занавеской и поставить туда кровать для Чэза. Тогда у каждого будет своя комната, а когда закончите ремонт, вы с Чэзом сможете поменяться местами.

— Неплохая идея, — обрадовался Оррен, посмотрев на сына. Тот энергично кивнул. Возразила одна Джин Мэри:

— Нет! Это нечестно! Почему это у Чэза будет своя комната, а у меня нет?

— Но в твоей комнате будет одним человеком меньше, — терпеливо заметила Мэтти.

Джин Мэри стукнула ладошкой по столу, в глазах ее сверкнули слезы.

— Я тоже хочу отдельную комнату!

— Джин Мэри! — твердо начал Оррен. — Я не могу предоставить тебе отдельную комнату. Чэз — мальчик. Он не должен делить комнату с несколькими девочками.

— А я почему должна? Это нечестно! — заревела девочка и вскочила. — Просто ты ненавидишь меня! Все меня ненавидят! — С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты.

— Никто тебя не ненавидит, Рыжик! — заволновался Оррен и тут же побежал за дочкой. — Вернись сейчас же!

Через несколько минут из дальнего конца дома донесся душераздирающий вопль. Мэтти покачала головой. Чэз закатил глаза. Однако Кэнди Сью приняла все за чистую монету: ее крохотный подбородочек задрожал, она прищурила глазки и разразилась рыданиями. Янси, у которой глаза всегда были на мокром месте, тут же присоединилась к ней. Мэтти поднялась со стула и, обойдя вокруг, встала между девочками и, успокаивая, взяла каждую за ручку.

— Все в порядке, — тихо и ласково сказала она. — Вы же знаете, что папа не тронет Джин Мэри. Она просто расстроена. А когда она расстроена, она всегда кричит. Разве это не так, Чэз?

— Еще как! Особенно когда не получается так, как хочет она. Она просто завидует, потому что у меня все-таки будет собственная комната!

Глаза Янси стали вдруг огромными, она посмотрела на Чэза, вынула пальчик изо рта и воскликнула:

— Я буду с тобой, Чэз!

— Ты не можешь, Янси! — воскликнул в отчаянии Чэз. — Тогда это не будет моя собственная комната!

Янси заплакала так горько, как будто брат и в самом деле предает ее, переселяясь в собственную комнату.

— Послушай, маленькая, — стала уговаривать Янси Мэтти. — Чэз будет в соседней комнате, а я скажу тебе, что мы сделаем. Мы переделаем вашу комнатку. Мы… Я знаю, мы отведем каждой из вас один уголок комнаты. Ну как? У тебя будет собственная стена!

— Ты можешь выбрать ту стену, которая ближе всего к моей комнате, — с готовностью предложил Чэз.

У Янси мгновенно высохли слезы. Она посмотрела Мэтти прямо в глаза и заявила:

— Хочу, чтобы моя стена была желтой.

Мэтти засмеялась и крепко обняла девочку.

Неожиданно всем стало весело. В этот момент вернулся Оррен.

— По какому поводу веселье? — спросил он, усаживаясь.

Наклонившись вперед, Кэнди Сью серьезно заявила:

— У Янси будет зелтая стенка.

— Что? — улыбнулся Оррен.

Янси поспешила объяснить сама:

— Я хочу, чтобы моя стена в комнате для девочек была желтой.

— Твоя стена в комнате для девочек? — повторил Оррен, вопросительно глядя на Мэтти.

— Дело в том… я подумала, что каждая девочка может иметь свою стену в их комнате, и Янси хочет, чтобы ее стена была желтой.

— Желтой? — У Оррена дрогнули губы.

— Зелтой! — подтвердила Кэнди Сью, и все снова засмеялись, включая Оррена.

— Мне кажется, мы могли бы позволить себе купить немного краски, — благодарно улыбнулась ему Мэтти.

— Ну а ты, Солнышко? Какого цвета ты хочешь стену?

Кэнди Сью пристально смотрела на отца и вдруг закричала:

— Лозовую! — Взглянув на удивленные лица окружающих, она повторила нараспев: — Лозовую, лозовую, лозовую!

Первой отреагировала Янси:

— Розовую, розовую, розовую!

— Хорошо, хорошо! — поспешил согласиться Оррен. — Сделаем желтую и розовую. Пусть две стены будут такими.

— Две из четырех, — вдруг осенило Мэтти.

— Три девочки, четыре стены. А что мы будем делать с четвертой стеной? Может быть, она должна принадлежать самой старшей? — Оррен положил вилку и нож. — Я сейчас вернусь.

Мэтти успела наполнить их тарелки, когда вернулись отсутствующие. Глаза Джин Мэри покраснели от слез, но тут же заблестели от радости, когда ей предложили не одну собственную стену, как у каждой из сестер, а целых две. С благодарностью взглянув на Мэтти, Оррен сел за стол и начал накладывать еду на тарелку Джин Мэри.

— Я хочу, чтобы моистены были лиловыми, — сказала девочка севшим от слез голосом. — Бледно-лиловыми.

И Мэтти согласно кивнула.

Мэтти выпрямилась и разогнула ноющую спину. То, что накануне она разгребала хлам в новой «комнате» Чэза, не прошло бесследно. Но результпревзошел ожидания. Они закрыли голые стены, прибив к ним цветные, довольно ветхие стеганые одеяла. Соорудили перегородку из старых карнизов для занавесок, реек, тонкой проволоки, одеял и потрепанных драпировок. Все это выглядело, конечно, кустарно. Но когда в этот уютный отсек водрузили кровать Чэза, он был на седьмом небе. Мальчик переселился в свои владения с таким чувством, словно въехал в новый дом. Ползая на животе, он прятал свои сокровища под кровать. Притащил шаткий прикроватный столик и лампу. Прикрепил булавками к матерчатым стенам рекламные плакаты, поставил друг на друга пластмассовые ящики, которые служили ему комодом и шкафом.

Девочки тем временем открывали для себя радость пребывания в чисто женском обществе. Теперь никто не мешал их девчоночьим занятиям. Были извлечены на свет Божий куклы со всеми их нарядами и аксессуарами.

В воскресенье Оррен не работал. Он использовал этот день для ремонта — закрыл защитной липкой пленкой все деревянные поверхности, осветительную арматуру и потолок и начал красить стены. В понедельник он все закончил, снял липкую пленку, кое-что подправил, убрал все ненужное. Поскольку четыре стены были окрашены в пастельные оттенки лилового, розового и желтого, комната выглядела весьма странно. Однако у Мэтти были свои планы.

Во вторник она принесла с собой кусок тонкого пластика, линейку, специальный ножс острым, как бритва, лезвием и книжку с красочными изображениями разных цветов. После сравнительно недолгой дискуссии девочки выбрали рисунок с тюльпаном, и Мэтти вырезала трафарет, а затем аккуратно нанесла розовые и желтые тюльпаны на лиловые стены, а лиловые тюльпаны — на розовую и желтую. Потом фломастерами она аккуратно нарисовала листья на каждом цветочном стебле и позволила девочкам раскрасить их пастелью. В результате комната приняла «детский» вид и стала очень привлекательной. Девочки пришли в полный восторг.

Но Мэтти на этом не успокоилась, а принялась за «подгонку» разнокалиберных односпальных кроватей Джин Мэри и Янси и детской кроватки с боковыми стенками, на которой спала Кэнди Сью. Слегка пройдясь по каждой детали, наждачной бумагой, она взялась за краски. Желтую длинную кровать Мэтти раскрасила розовым и лиловым, лиловую кровать с пологом на четырех столбиках — желтым и розовым, а розовую кроватку с боковыми стенками — лиловым и желтым. Неожиданно в комнате возникла гармония. Даже Джин Мэри нехотя согласилась с этим.

Но на следующий день появилась новая проблема. С занавесками. Оказалось, что те занавески, которые Мэтти принесла из комнаты Оррена, совсем не подходили к окнам комнаты девочек. А она обещала Джин Мэри, что они повесят эти занавески. Оррен разрешил ей красить все, что она считает нужным, и дал на это четыре доллара. Самую трудную часть работы выполнила стиральная машина, но пришлось прокручивать занавески дважды, прежде чем они стали примерно такого цвета, как покрывала на кроватях. К сожалению, занавески совершенно не подходили к окнам и по размерам.

В конце концов, Мэтти усадила детей в машину и отвезла их в дом своего отца. Почти все время они провели на кухне, болтая с Эми и рискуя испортить себе аппетит перед обедом огромными кусками бисквитного торта с персиковым компотом. А Мэтти залезла на чердак и переворошила многочисленные коробки, забитые старыми занавесками и постельным бельем, пока не разыскала то, что ей было нужно.

Вернувшись в дом Эллиса, Мэтти выстирала и выгладила привезенные занавески, покрывала и скатерти. Она забила гвозди, ввернула шурупы. Она клеила, вбивала, скрепляла и накалывала до тех пор, пока у нее не заболели руки. Наконец пришло время оценить результаты. Насколько она могла судить сама, все получилось просто великолепно.

Заново покрашенными занавесками, которые когда-то принадлежали обожаемой матери Джин Мэри, Мэтти задрапировала изголовье кровати девочки. Потом оттянула их к стене и приколола, создав полог, который, по словам Джин Мэри, был «как у принцессы». Окно было украшено нарядными присборенными желтыми занавесками. Из огромных двуспальных простынь с цветочным рисунком получились покрывало на кровать, декоративные наволочки на подушки, абажур и салфетка для кровати и крошечного столика Янси. Пушистое розовое двуспальное одеяло было положено на кроватку Кэнди Сью. Опустив кроватку как можно ниже, Мэтти сняла боковую стенку, чтобы девочка могла самостоятельно забираться и вылезать из нее. Из белого коврика для ванны получился прекрасный ковер после того, как Мэтти пробила в нем дырочки через равные интервалы, продела в них полоски ткани от покрывал и желтые, розовые и лиловые ленты и стянула их, сделав оборку.

Когда на стенах были развешены веселые картинки из развалившейся огромной книги волшебных сказок, вокруг разбросаны декоративные подушки, а игрушки и детская одежда аккуратно убраны в шкаф и коробки под кроватями, комната приобрела чудесный вид.

Девочки пришли в такой восторг, что захлопали в ладоши. Они начали петь и кружиться по комнате, а потом в порыве бьющей через край радости бросились к Мэтти. Даже Джин Мэри на какое-то время забыла о своих обидах и вместе с остальными принялась целовать Мэтти и с гордостью кричать, что ее кровать «как у принцессы» — самое лучшее, что только есть в комнате. Чэз, по мнению которого все это были девчачьи глупости, тем не менее, смеялся и хлопал в ладоши вместе с остальными.

Мэтти с трудом дождалась, когда Оррен возвратится с работы и увидит, что она сотворила. И не только с комнатой, но и с Джин Мэри. Несмотря на усталость, она не могла сдержаться, чтобы не мурлыкать, пока купала девочек и готовила незамысловатый ужин из мексиканского пирога и салата. Чэз и Джин Мэри вдвоем накрывали на стол. Две младшие сестренки не принимали в этом участия. Кэнди Сью практически спала на ходу, поскольку пропустила свой обычный дневной сон, а Янси была не в состоянии оторваться от своей желтой стены. Она лежала поперек кровати, ногами к стене, и шепталась со своей куклой, а ее ножки в чулочках танцевали под слышную только им одним музыку.

Заслышав звук приближающегося пикапа Оррена, Мэтти поставила пирог на плиту, а салат в холодильник и быстро выстроила утомленных, но счастливых детей около обеденного стола. Вся в ожидании, широко улыбаясь, она встала рядом с ними. Оррен открыл дверь и вошел в кухню, едва передвигая ноги от усталости. Он улыбнулся им и поставил коробку, в которой брал с собой завтрак.

— Что это значит? Так меня еще не встречали с момента прихода к нам Мэтти.

Мэтти переступала с ноги на ногу.

— Мы должны вам кое-что показать.

— А нельзя сделать это после ужина? Хотите показать комнату прямо сейчас? — догадался он.

— Сейчас, папа, — настойчиво сказала Джин Мэри и подошла к нему, чтобы взять его за руку. Янси, стоя на месте, захлопала в ладошки.

— Сейчас увидишь мою желтую стену!

— Мою лозовую! — закричала Кэнди Сью, вынимая пальчик изо рта.

— У меня кровать как у принцессы, — заявила Джин Мэри, таща отца за собой.

Они все поспешили через гостиную, по коридору, мимо ванной к двери в «новую» комнату. Мэтти взялась за дверную ручку. Чтобы усилить эффект, она помедлила и распахнула дверь. Девочки ворвались в комнату, смеясь и вскрикивая от удовольствия. Чэз втолкнул Оррена в комнату и вошел следом. Шествие замыкала Мэтти. Скрестив руки на груди, она прислонилась к дверному косяку.

Оррен остановился посреди детской и посмотрел под ноги, на ковер, на котором стоял. Он поспешно сделал шаг назад и обвел комнату неторопливым взглядом, а затем нахмурился.

— Что-то не так? — спросила она, отступив от двери.

— Что-то? — строго спросил он. — Вы что, собираетесь разорить меня? Это же должно стоить целое состояние! — Кровь прилила к его лицу.

— Ничего подобного! Я не истратила ничего лишнего, клянусь!

— Тогда откуда же все это? — Он сердито обвел рукой вокруг. Дети от удивления съежились.

— В основном все уже было, — сказала Мэтти, стараясь говорить убедительно. — Кое-что… мое. Я привезла это из дома.

— А мачеха Мэтти угостила нас тортом и персиками! — с готовностью добавил Чэз.

Кровь отлила от лица Оррена. Он посмотрел на Мэтти. На его виске билась жилка.

— Уходите, — сказал он. — И забирайте все!

Вперед выступила Джин Мэри и запротестовала:

— Нет! Ты так не можешь! Мы хотим это! Это теперь наша особенная комната!

— Мы не принимаем никаких пожертвований! — гневно заявил Оррен, устремив взгляд на Мэтти.

Подбодрив детей взглядом, Мэтти открыла рот, чтобы все объяснить, но он неожиданно оттолкнул ее и вышел. Янси заревела. Джин Мэри уткнула лицо в свою кровать «как у принцессы» и начала всхлипывать. Кэнди Сью упала на пол и присоединилась к ним, а Чэз нервно ходил от Янси к Кэнди Сью, пытаясь успокоить их. Мэтти посмотрела на красивую комнату и плачущих детей и почувствовала, как умерли ее собственные надежды. Ее огромные достижения, кажется, обернулись полным провалом.