Арлин Джеймс Калейдоскоп счастья

Глава первая

— Я понимаю, это важно. — Кессиди поправляла рыжий парик из шерстяных ниток и отряхивала белый гофрированный фартук. — Но ты же знаешь, перед Хэллоуином я всегда очень занята.

Казалось, Вильям был готов вцепиться себе в волосы — золотистые, уложенные дорогим парикмахером. Однако, глубоко вздохнув, он ограничился тем, что поправил серый шелковый галстук и осторожно заметил:

— Именно поэтому я и нуждаюсь в твоей помощи.

Брат был столь серьезен, что Кессиди сжалилась и улыбнулась:

— Ну, я ведь согласилась! Однако надеюсь, что он не хочет чего-то чересчур экзотичного.

Вильям перегнулся через стеклянный прилавок, не обращая внимания на впечатляющий ассортимент жутких накладных ресниц, резиновых носов и бородавок, и схватил сестру за воротничок костюма тряпичной куклы Анны.

— Я не сгущаю краски. Это мой босс! Я лично тебя рекомендовал. Умоляю, не подведи меня!

Бедный Вильям, всегда паникует, боится, что семья поставит его в неловкое положение. Она коснулась его щеки рукой в перчатке и ободряюще улыбнулась, совершенно забыв, что ее собственное лицо украшено кукольными ресницами, кругами румян на щеках, а рот превращен в бантик.

— Я обещаю, дорогой братик: мистеру Полу Барклаю Спенсеру из компании «Булочные Барклая» будет оказано эксклюзивное внимание. Мы подберем ему костюм, который произведет впечатление на эту его Бетти и в котором, в то же время ему будет уютно. Даю честное слово твоей сестры.

— Ее зовут Бетина, — многозначительно произнес Вильям. — Бетина Линкольн, хотя, если все пойдет хорошо, к весне она почти наверняка станет миссис Пол Спенсер.

— И мистер Спенсер возьмет семейный бизнес в свои руки, — сказала Кессиди в доказательство того, что она все-таки была внимательна. — И всем этим он будет обязан тебе.

И, пытаясь ободрить брата, она погладила его по щеке. Но Вильям отбросил ее руку.

— Да, если ты все не испортишь. А сейчас, ради Бога, сними этот идиотский костюм.

Кессиди ласково улыбнулась, и он подарил ей запатентованный взгляд скупого одобрения. В этом взгляде читалось непонимание того, как могут они — подающий столь большие надежды молодой администратор и такая простушка быть отпрысками одних родителей. Вильям вообще многого не понимал.

Он не понял родителей, которые развелись год назад, хотя для Кессиди было очевидно, что, несмотря на тридцать пять лет брака — или, возможно, по этой причине, — Алвин и Анна Пенно абсолютно несовместимы. Он не видел, что родители стали счастливее, живя врозь, а неудача их брака не имеет ни малейшего отношения к детям. И Кессиди предполагала, что его работа в компании «Булочные Барклая» усугубляет это непонимание.

Клан Барклая Спенсера ставил семью и дела семьи превыше всего, в особенности когда это касалось семейного бизнеса. «Интересно, каково это, — думала она, — быть частью столь сплоченной семьи?» Наверняка очень приятно, если Вильям так восхищается и завидует им.

Действительно, брак Пола Спенсера, исполнительного и генерального директора компании, и его кузины будет очень удачным, особенно если учесть, что она унаследовала долю покойного мистера Честера Барклая — деда Пола.

Выкинув Барклаев из головы, девушка пошла переодеваться на ходу, подозвав Тони, своего двадцатилетнего помощника, который собирал новую витрину «Тысяча и одна ночь». Он появился на цирковой арене, которой теперь стал второй из четырех залов в магазине, и взглянул на нее.

— Ты звала, cherie? — спросил он, изображая французский прононс. Стильное соломенное канотье было сдвинуто на затылок, открывая взору шикарный чуб, которым он так гордился. Вчера он был Кларком Гейблом. Сегодня — Морисом Шевалье.

— Я иду переодеваться, — сказала Кессиди. — Присмотри за магазином. Я жду особого клиента. Принеси вешалку с мужскими костюмами! — прокричала она, проскользнув за занавеску в нишу.

— Хорошо. Что ты хочешь ему всучить?

— Что-нибудь самое-самое.

— Некий Дракула-летчик-корсар в одном лице собирается нанести нам визит, — съязвил Тони.

Кессиди печально вздохнула. У нее был костюм Питера Пожирателя Тыкв, но было бы неблагоразумно наряжать подобным образом босса. С другой стороны, все Дракулы, пираты, вся военная форма, имеющаяся в магазине, были заказаны. Что бы ни выбрал Пол Спенсер, она будет вынуждена засесть за швейную машинку, и это, как раз тогда, когда дел невпроворот…

Вначале девушка стащила с рук перчатки, затем выскользнула из платья с пришитым к нему передником, повесила его на крючок и сняла панталоны с оборками, доходящие до середины икры, полосатые чулки и черные туфли. Надела удобные, уютно облегающие джинсы и кардиган горчично-желтого цвета с V-образным вырезом, простые белые хлопчатобумажные носки и легкие мокасины цвета бургундского вина. Золотисто-каштановые волосы, стянутые резинкой на затылке, изменений не претерпели. Кессиди вышла из примерочной, повесила наряд куклы Анны на вешалку с кукольными платьями и направилась к зеркальному стенду с косметикой.

Кессиди была влюблена в каждый дюйм своего магазина, но стенд с косметикой был особенно дорог ее сердцу. Усевшись в скрипучее зеленое кресло, она выхватила из ящика стола короткую накидку и, прикрыв шею и плечи, потянулась за тюбиком с кольдкремом. Кончиками пальцев она обработала лицо, чтобы очистить его от бело-красно-черного грима, и уже была готова вытереть салфеткой липкую, вязкую, серую массу, как движение в зеркале известило, что сзади прошел «Морис Шевалье». Не успела девушка спросить, почему он не следит за входом, как он нажал ногой на педаль. Спинка кресла опустилась, и девушка опрокинулась на спину.

Тони наклонился, поцеловал ее в шею и произнес сиплым голосом с липовым французским акцентом:

— Вас желает видеть клиент, cherie.

Кессиди размахнулась и хотела ударить его полотенцем, но он отскочил назад, оказавшись вне досягаемости, и, смеясь, проинформировал стоящего рядом мужчину:

— Она меня обожает.

— Я так и понял, — послышался язвительный ответ.

Застонав, Кессиди опустила полотенце на лицо. Секундой позже спинка кресла выстрелила вперед, практически вытолкнув ее, и она услышала как кто-то уселся на кожаную вертящуюся табуретку рядом. Думая, что это Тони, она сорвала с лица полотенце и увидела перед собой усмехающуюся физиономию незнакомца. Незнакомец был весьма привлекателен: короткие темно-каштановые волосы и блестящие серые глаза, обрамленными густыми ресницами, прямые брови и едва заметная щетина на подбородке, притаившаяся под загорелой кожей.

Он протянул длинную тонкую руку.

— Кессиди Пенно, если не ошибаюсь?

Ее рука механически скользнула в его ладонь.

— Да.

— Пол Спенсер.

Она зажмурилась, скривилась и, отдернув руку, начала стирать отвратительную серую маску, покрывавшую ее лицо.

— Прошу прощения, мистер Спенсер, — жалобно затараторила она из-под полотенца. — Я была в костюме куклы, когда мой брат сказал, что вы придете. Я думала, что у меня есть время снять грим, а этот негодяй Тони нарочно поставил меня в неловкое положение, чтоб его разорвало! Он постоянно злится на меня из-за того, что я не воспринимаю всерьез его фокусы…

Взглянув в боковое зеркало, девушка увидела, что Пол Спенсер снова усмехается. Она стала яростно тереть щеки, чтобы скрыть проступивший румянец. Бедный Вильям, вечно его семья все ему портит. Кессиди с отвращением отбросила полотенце и сорвала с волос резинку. Ее волосы рассыпались по плечам гладким блестящим потоком.

— Я была бы вам очень благодарна, мистер Спенсер, если бы вы не сказали Вильяму, что застали меня в таком виде. Вильям — замечательный брат, но он… как бы это сказать…

— Чопорный, — поспешил на помощь Пол Спенсер. — Зануда, лишенный чувства юмора.

Кессиди в ужасе уставилась на его отражение в зеркале.

Спенсер улыбнулся.

— Успокойтесь, мисс Пенно, я очень благоприятного мнения о вашем брате. Он хороший администратор и полезный член общества. Но он склонен воспринимать себя и жизнь вообще слишком серьезно. — Большим и указательным пальцами он сделал жест, словно застегивал молнию, и добавил: — Вильям не услышит ни слова о том, что вы встретили меня в образе болотной кикиморы.

Кессиди резко развернула кресло:

— Неправда!

— Неправда, — согласился он, и уголки его рта приподнялись. — Я дразнил вас.

Улыбка стала широкой, обнажив крепкие белые зубы. В одном из них, с правой стороны, была крохотная щербинка. Вдруг его насмешливость передалась и ей. У нее поднялось настроение, и она засмеялась.

— Извините, ради Бога. Я, должно быть, выглядела как пугало.

Он произнес, довольно посмеиваясь:

— Я и предположить не мог, что под этой серой слизью пряталось такое хорошенькое личико.

— Насмешник, — сказала она, поднимаясь. — Вообще-то в моей работе от обычного и невыразительного лица больше пользы. Оно, как чистый холст для художника.

Вдруг Пол резко сжал ее руку выше локтя. Жар пронесся по руке и притаился где-то в груди, источая тепло.

— Кто сказал вам, что вы обычная? — требовательно произнес он, сдвинув брови. — Вильям?

— Что? Ну… нет, конечно, нет!

— Ваша красота — изысканная, классическая, — настаивал Пол, проводя пальцем по тонким изогнутым бровям и обводя округлый подбородок.

Кессиди была загипнотизирована. Никто до этого не говорил ей, что она красавица. И все же она почти поверила ему. Но вот он опустил руку, и реальность вернулась.

Девушка встряхнула головой, чтобы прийти в себя, и неуверенно указала на другую комнату:

— Приступим?

Спенсер отступил назад, опустил глаза и показал рукой, что последует за дамой Кессиди развернулась и зашагала в другую комнату, пытаясь не думать о том, что Пол Спенсер, скорее всего, не выше метра восьмидесяти трех, тогда, как она в этих туфлях — около метра восьмидесяти. Упрямый, злобный маленький гном в глубине сознания нашептывал ей, что по росту Пол идеально ей подходит. Хотя сама она ничего такого не думала.

Кессиди указала на маленький бочонок, поверх которого лежала диванная подушка насыщенного красного цвета.

— Присядьте, мистер Спенсер, я покажу вам некоторые из наших самых популярных мужских нарядов.

— Зовите меня Пол, — сказал он, опускаясь на подушку.

Кессиди улыбнулась в ответ и достала с вешалки первую модель, взмахом руки демонстрируя ее клиенту.

— Это самый популярный костюм.

Пол приподнял бровь:

— Дракула кажется мне немного банальным.

— Понятно, — Кессиди передвинула костюм в конец подставки и потянулась за следующим. — Корсар, или пират, настоящий щеголь, и идет в комплекте с серьгой, саблей и — если хотите — деревянной ногой или попугаем.

Мужчина скривился.

— Не пойдет. Я не из тех, кто носит серьгу.

— Хорошо. — Корсар отправился в конец вешалки, и появился Красный Барон[1]. — Это очень романтичный персонаж, известный летчик. По телевизору еще идет такая реклама, знаете, где женщины падают в обморок…

Он покачал головой.

— Падающие в обморок женщины смущают меня.

— Тогда Дуайт Эйзенхауэр?

— Не уверен, что военная форма — то, что мне нужно.

— А солдат Конфедерации времен Гражданской войны?

Он беспомощно поднял обе руки.

— Ни в коем случае! Моя компания пытается расширяться на юг, и на этом приеме будут перспективные клиенты. Я не стал бы рисковать.

— Тогда, как я понимаю, о янки тоже не может быть и речи.

— И, боюсь, об индейце тоже.

— Гм… — Она взглянула украдкой на его темные волосы, и ей пришла идея. — Мы могли бы попробовать изобразить китайского императора. Немного косметики вокруг глаз и косичка…

Он только скрестил руки, будучи явно не в восторге.

— Рудольф Валентине?.. Арабский шейх?..

Пол Спенсер все качал головой.

— Принц Альберт?

— Разве он не лысый?

— Кастро?

— Осторожней с Иосифом Сталиным, если вдруг он ваш следующий источник вдохновения.

Она состроила ему гримасу и была вознаграждена ухмылкой.

— Хм, — задумалась девушка, — может, еще какой-нибудь исторический персонаж?

— Да. Пожалуй, — он закивал с энтузиазмом. — Взглянем, что у вас есть.

Лицо Кессиди приняло извиняющееся выражение.

— Мм, дело в том, что у меня ничего нет в наличии, но я могу сшить костюм сама.

— Полагаю, это будет эксклюзив, только для меня.

У Кессиди отлегло от сердца, и она улыбнулась, несмотря на то, что предстояло сделать эскиз, на который у нее не было времени, не говоря уже о конструировании, кройке, шитье и примерках. Она напомнила себе, что все это делается для Вильяма, и сдержанно ответила:

— Именно.

— Отлично! — Он с энтузиазмом потер руки. — Итак, с чего начнем?

— Вообще-то с эскиза.

— Очень хорошо. Какой исторический период?

Она прищурилась, глядя на него.

— Я нарисую, а потом покажу вам.

— А у меня будет возможность одобрить общий дизайн заранее? Или это слишком…

— Нет! Нет, конечно же. Наоборот, это позволит сэкономить время…

Он улыбнулся ей:

— Хорошо. Так когда я смогу посмотреть эскизы?

О, силы небесные, ей нужно еще столько костюмов подогнать по фигуре и доставить заказчикам!

— В конце недели.

— Может, в четверг? — предложил он. — В пятницу у меня дел под завязку.

«Под завязку» было и у Кессиди, но она все-таки ответила, пожав плечами:

— Тогда в четверг. Что, если ближе к вечеру? Скажем, после пяти.

— Я бы не хотел задерживать вас допоздна. Когда у вас обед?

— Простите?

— До или после старины Тони?

— Э-э… после.

— Тогда около часу?

Кэссиди молча кивнула.

— Мне нужно идти. — Пол направил на нее палец. — Четверг. Час дня. Обед беру на себя. Хорошо? — Он подмигнул ей и попятился к двери. В конце концов повернулся и торопливо вышел из комнаты.

Ошарашенная, Кессиди схватилась за вешалку. К четвергу эскизы должны быть готовы. Обед с Полом Спенсером. Святые небеса!

Пол рассеянно набрал код, открывавший дверцу его блестящего «ягуара», и скользнул к рулю. Что заставило его пригласить на обед Кессиди Пенно? Да, она довольно красива — ему даже импонировало то, что Кессиди это не сознает, — остроумна, талантлива. Но ни это, ни ее творческие способности не меняют тот факт, что он практически обручен с Бетиной. Практически, но еще не совсем, черт бы ее побрал!

«Ну-ну, — попенял он себя, запустив двигатель и тронувшись с места, — нельзя так думать о своей будущей жене».

Он был тверд в намерении жениться на Бетине. Это был единственный выход для него, так как старый интриган оставил ей тридцать процентов «Булочных Барклая», столько же, сколько родному внуку. У Пола, естественно, было еще десять процентов; оставшимися тридцатью владели другие члены семьи.

Большинство из них не имели склонности к бизнесу, довольствуясь получением дохода.

Пол являлся исключением. У него был деловой склад ума и огромное желание использовать его. Когда он поднялся до поста главного управляющего после того, как дед отошел от дел, то наивно предположил, что шестьдесят процентов акций деда приплюсуются к десяти процентам, унаследованным им от родителей. Того требовала семейная традиция. Того ожидала и вся семья, зная, что Полу можно доверять: он будет возглавлять предприятие, проявляя то же умение и преданность, что и его предшественники. Но тут старик послал ему коварный крученый мяч.

По правде говоря, Пол отчасти сам был виноват. Он же знал, что деда беспокоила его холостяцкая жизнь. В свои тридцать восемь Пол уже давно преодолел рубеж, когда большинство мужчин женятся в первый раз, но это объяснялось не отсутствием интереса к женщинам. Просто он не нашел еще ту, единственную. А может, ее просто не существовало, женщины его мечты, черты которой он не смог бы даже описать. Он знал одно: ни одна из многочисленных особ женского пола, с которыми он поддерживал отношения, не вдохновляла его на то, чтобы скрепить с ней брачный союз. Даже Бетина.

Нельзя было допускать того, чтобы она соблазнила его. С другой стороны, разве может здоровый свободный мужчина сопротивляться красавице, без доклада вошедшей в его кабинет, если на ней нет ничего, кроме ярко-розового плаща, затянутого поясом, чулок на кружевных подвязках и туфель на каблуках высотой в три дюйма? Нет, его нельзя обвинять в том, что он поддался соблазну, даже если тело соблазнительницы было усовершенствовано лучшими пластическими хирургами, которых только можно найти. Настоящая его ошибка заключалась в том, что он воспринял все это, как развлечение.

Он не мог даже предположить, что Бетина посвятила всю семью в то, что, как она обещала, будет их тайной. Наедине Бетина выражала полное понимание ситуации. На людях же осушала платком невидимые слезы каждый раз, когда он входил в комнату или когда произносилось его имя. Пол оказался в неприятной ситуации и был вынужден терпеть и надеяться, что все постепенно образуется.

Он знал, что семья всем составом частенько обсуждает, насколько уместен этот брак. Бетине было двенадцать, когда ее мать вышла замуж за дядю Карла. Шестнадцать лет спустя она уже, несомненно, была составляющей семейного клана, особенно потому, что Карл и Джуэл своих детей не завели. Но, строго говоря, Бетина не являлась членом семьи. Поэтому она стремилась это исправить. То, что Пол старается избежать брачных уз, казалось ей глупым, если не подлым. Внешне она была идеальной женщиной: очаровательной, грациозной, утонченной, мягкой — но только внешне. За отшлифованным фасадом, насколько Пол мог судить, скрывались бескрайнее честолюбие и расчетливый холодный ум. К несчастью, он не мог поделиться своими соображениями ни с кем, за исключением своей кузины Джойс. Но Джойс недавно вышла замуж и в настоящее время думала лишь о будущем первенце.

Если бы Пол объяснил деду свое отношение к Бетине, он мог бы избавить себя от цепей. Но он играл в джентльмена — после игры в сексуального гиганта — и теперь должен был заплатить за это. У него не было выбора. Семья зависела от него, а Бетина выказала желание вмешиваться в дела. Самозванка выбрала подходящий момент, когда «Булочные Барклая» были нацелены на захват национального рынка, и начала принуждать Пола к принятию самого смехотворного новшества, какое только можно изобрести: она хотела, чтобы на каждом ломтике хлеба «Барклай» рельефно выделялся логотип компании. Затраты были бы непомерны, а результат смешон, и Пол нехотя предложил женитьбу. Но тут на сцену вышла Кессиди Пенно.