Глава 5

Два дня спустя Уильям стоял на краю леса, наблюдая за замком, скрытым в тумане, и проклинал свое невезение. Он должен был быть там, внутри, грея у камина ноги и попивая что-нибудь сладкое и вкусное из кладовых. Так бы и произошло, если бы два дня назад судьба жестоко не посмеялась над ним. А сейчас посмотрите на него — под дождем, все такой же безземельный и даже без какого-либо плана, как все это вернуть.

Рыцарь вздохнул и прислонился к дереву. Надежда на чудо испарилась. Даже стоя в тени высоких деревьев, он понимал, что его уже заметили. Безусловно, люди Хьюберта видели и обсуждали то забавное происшествие, что приключилось с ним у стены 2 дня назад. Уильям надеялся, что как следует повеселил своего папочку. Ибо это будет последний раз, когда он позволит над собой смеяться. И хотя Хьюберт был пьяницей и дураком, все же не настолько глуп, чтобы верить, что такая ситуация заставит Уильяма отказаться от того, что принадлежит ему на законных основаниях.

По крайней мере, таковыми были его планы до того, как он оказался обременен женщиной, которая, похоже, не смогла бы о себе позаботиться, даже находясь в кладовых, полных еды, и с надежной охраной.

Уильям от всего сердца сыпал проклятьями, хоть так немного успокаивая себя. Впервые в жизни рыцарь понял, что отвечает не только за себя, за сохранность не только своей головы, и это было печальной реальностью. Он добился известности прославленного воина, именно не думая о собственной безопасности. Рвался в бой там, где остальные убегали, поджав хвосты от страха. Он мчался вперед туда, куда другие колебались бы идти. Устремлялся в гущу схватки с одержимостью, тогда как остальные останавливались, помня о ценности жизни. Именно это и создало его репутацию и принесло достаточно денег, чтобы прокормить себя и удовлетворить все свои потребности.

Если бы кто-то из тех, кто был свидетелем его жестокости или пострадал от нее, увидели рыцаря сейчас, то они долго бы над ним смеялись. Уильям Артейн, бессердечный и беспощадный воин, мучается сомнениями из-за женщины.

Жалкий человек.

Он отошел от дерева и хорошенько встряхнулся. Что ему за дело до женщины, которая не могла толком сказать, откуда она — и где этот Манхэттен, будь он неладен, находится? — и, вполне возможно, что эта особа заслужила то, что с ней произошло. Уильям был воином с мечом святого Георгия в руках, и его будущее находилось впереди него, в стенах замка, а не позади, в часовне.

Рыцарь осмотрел все вокруг внимательным взглядом. Стена замка разрушена в нескольких местах, но недостаточно, чтобы брать ее приступом. Уильям был уверен, что если бы смотрел на все это изнутри, данная ситуация понравилась бы ему значительно больше.

Главное здание оказалось небольшим, но достаточным для такого землевладельца, как он — по крайней мере, так мужчина думал, когда смотрел на замок отсюда. Рыцарь надеялся, что и при более близком рассмотрении все будет так же.

Но как ему получить назад наследство? В задумчивости он поглаживал свой подбородок. Может, ему просто подойти к воротам замка и вызвать охранников отца на бой, перебив их поодиночке. Он мог бы уничтожить дюжину, прежде чем кто-то из них убил бы его.

Но что если люди в замке были верны ему, а не отцу? Тогда получается, что он своими руками собирается уничтожить собственных будущих воинов.

Рыцарь поразмышлял над этим пару минут, затем ему в голову пришла другая мысль. Он может снять верхние штаны, тунику и кожаную безрукавку, перелезть через стену в подходящем месте и убить своего отца до того, как кто-либо сумеет это заметить. Раньше у него это отлично получалось.

Но это все же был довольно опасный план.

«Чертова женщина,» пробормотал он, затем повернулся и пошел обратно, отводя руками ветки от лица. И отчего его заботит то, что может случиться с ней? Священник явно был не в себе, когда придумывал слова клятвы. Ну, скажите на милость. Как Уильям должен ее исполнять? Особенно в свете того, какой именно оказалась женщина, которую он, согласно проклятой клятве, обязан был спасать!

Уильям устремился назад к церкви, но эти мысли все еще не отпускали его. К тому моменту, когда рыцарь приблизился к часовне, он уже порядком устал, пыль, казалось, въелась в его кожу. Мужчина подумал, какого черта, вообще зашел тогда в церковь.

Никогда не отказывайся от помощи и благословения Всевышнего.

Как бы Уильям хотел, чтобы дед был здесь, тот бы подсказал, что делать. И как он мог думать, что эта женщина ниспослана ему свыше в помощь? Да, как жаль, что Филиппа больше нет в живых. Рыцарь тогда мог бы отправить эту дамочку сомнительного происхождения к нему, он бы посмотрел, как эта девушка попыталась бы объяснить все деду.

Уильям глубоко вздохнул, чтобы откинуть эти соблазнительные мысли, и вошел в двери часовни. Он дал своему коню корм, затем огляделся вокруг, чтобы посмотреть, что эта сумасшедшая Джулианна делает сегодня.

Мужчина уже был готов сыпать ругательствами, но остановился, потеряв способность дышать. Дьявол побери эту женщину. Неужели, не достаточно того, что она разрушила все его планы? Женщина должно быть полностью лишила его возможности связно изъясняться и трезво мыслить? Если бы он только представлял, чем обернется ему этот благородный порыв, то никогда в жизни даже близко не подошел бы к ней.

Рыцарь задавался вопросом, произнес бы клятву, если бы знал, что спасать ему придется сумасшедшую, которая постоянно отвлекает его от воплощения в жизнь планов. Вероятно, позже он спросит об этом священника. Сейчас же рыцарь только смотрел на женщину и тихо что-то бормотал себе под нос.

Джулианна сидела на полу и играла — ох, если бы он мог вспомнить, когда сам просто отдыхал в последний раз — во что-то, что она называла шашками, с его оруженосцем. А священник находился рядом и наблюдал за ними. Эту занимательную игрушку женщина явно достала из недр своей бездонной сумки. Уильям пытался залезть в нее и посмотреть, что еще находится там, но, очевидно, он слишком неуважительно отнесся к ее имуществу в первый раз, так что ему более не представлялось возможности сделать это повторно. Но, похоже, на Питера данный запрет не распространялся. Мальчик мог спокойно осматривать вещи Джулианы.

Это было первое из того, что заставило Уильяма стиснуть в раздражении зубы.

Вторым оказалось то, что сама женщина, которая после мытья в ручье виделась ему не такой уж и ошеломляюще красивой, сейчас была великолепна. И почему никто не ударил его по голове, когда он кинулся к ней на помощь? Рыцарь не обратил на нее особого внимания, когда она мылась в первый вечер, так как мужчина полностью сосредоточился на необходимости снова и снова спасать ее, не давая упасть в ручей. Уильям не думал о ней, даже когда ложился спать. Но удача отвернулась от него, когда он проснулся и обнаружил эту женщину сидящей и отчаянно икающей, пытающейся понять, что именно говорит ей оруженосец. И Уильям прекрасно понял, что при всем своем желании не может отвести от нее взгляда. Джулианна предлагала Питеру что-то, лежащее у нее на ладони, будто тот был щенком, которого приручали. И, черт его подери, если парень не купился на это. Даже священник не пытался искать что-то демоническое в золотой коробочке Джулианны с ядом. Godiva. Ну, да! Что же это за еда?

Третьим, что раздражало его, был вопрос о ее происхождении. Манхэттен? Рыцарь никогда не слышал о таком месте, а он повидал предостаточно деревень во время путешествия. И не только вопрос о ее происхождении, но так же и тот факт, что она оказалась совершенно одна, без слуг или членов семьи, когда сидела у стены замка. Причем девушка была одета в странную одежду, которую Уильям тоже никогда ранее не видел.

Может, это были какие-то загадки, которые он должен решить.

И тогда, наконец, получит тот мир и покой, которые ему необходимы, чтобы спланировать нападение на замок.

Уильям вышел из тени и пошел по каменному полу. Возможно, когда он станет владельцем этих земель, то приведет часовню в порядок. Чтобы быть уверенным, что всегда получит божье благословение, когда оно ему понадобится.

Рыцарь остановился около девушки и посмотрел на нее. Ну, что ж, уже хорошо, что сегодня не было каких-то особенных отклонений и странностей в ее поведении: постоянной икоты и глупых песен, которые она исполняла накануне.

Никто из сидящих людей в церкви словно и не заметил мужчину. Уильям уже почти открыл рот, чтобы отчитать всех за неуважение к собственной персоне, но одного взгляда на копну вьющихся волос, падающих на плечи Джулианны, хватило, чтобы лишить его дара речи. Они были спутаны, но невероятно прекрасны, внезапно рыцаря охватило непреодолимое желание погрузить в них свои пальцы, ощутить кожей их шелковистость, провести по ним рукой.

И откуда только взялся этот проклятый импульс. У Уильяма появилась мысль положить руку на лоб и проверить собственную температуру, у него явно был жар.

Возможно, безумие Джулианны заразно.

Тут она подняла глаза и посмотрела на мужчину. У него явно была не только лихорадка, он просто утратил весь свой рассудок.

Ошеломляющая.

Господи, именно такой она и была. Ее глаза оказались бездонно голубого, почти синего цвета, он мог до бесконечности смотреть в них и каждую секунду видеть все новые и новые оттенки их потрясающей синевы. Кожа была сияющей и гладкой, лицо так великолепно, что Уильям с трудом сдерживал желание обхватить его ладонями и поцелуем впиться в губы, которые именно для этого и созданы. Была ли она прекрасна? Вряд ли, во всяком случае, не той красотой, которую описывали поэты. Но мужчина был уверен, что не так просто будет забыть ее.

Женщина снова обратила все внимание на игру, и Уильям почувствовал, что толика разума возвращается к нему, поскольку взгляд Джулианны не удерживал его более в плену своей магии. Рыцарь посмотрел на священника и откашлялся. Тот немедленно подскочил к нему и начал уважительно кланяться.

Уильям отодвинул священнослужителя и обратил все внимание на тех двоих, которые продолжали сидеть и играть. Питер, казалось, почувствовал пронзительный взгляд своего господина, так как поднял голову и с сомнением посмотрел на рыцаря.

«Мой лорд?» сказал он.

«Вставай, неблагодарный ты негодяй,» проворчал Уильям.

Питер бросил последний жадный взгляд на игру, прежде чем подняться на ноги и отойти, освободив место. Уильям сел и посмотрел на Джулианну.

«Покажите Ваши реликвии,» произнес он без предисловия.

Она пошевелила губами, будто собираясь что-то сказать или готовясь что-то сделать, на мгновение Уильям испугался, что женщина вновь набросится на него. Но Джулианна, казалось, полностью погрузилась в размышления.

Затем она покачала головой.

Уильям нахмурился. Он не привык, чтобы с ним спорили.

«Вы покажете!»

«Скажите сначала, какое сегодня число,» прервала его Джулианна. «Или хотя бы, какой год.»

«Год?» повторил рыцарь удивленно. Святители Господне, возможно, женщина еще более сумасшедшая, чем он думал.

«Да, год,» повторила она, притянув сумку к себе на колени. «Питер не знает, а священник убежден, что нынче 1250.»

1250? Уильям покачал головой. Пропащая душа.

Джулианна аккуратно убрала свою игру в сумку.

Уильям еще больше нахмурился. Рыцарь предполагал, что женщина будет доставать вещи, а не прятать их. Но, похоже, что он ничего не увидит, пока не ответит на ее вопросы.

«Сейчас 1299 год от рождества Христова,» сказал мужчина, вздохнув. «Год, когда наступит конец света, хотя я и не верю в эту ерунду.» Уильям взглянул на нее, чтобы понять, согласна ли Джулианна с ним или нет.

Она же смотрела на него так, словно это он был сумасшедшим.

«1299, год Божественного просветления,» повторился мужчина. «Тот же, что был и вчера, и позавчера. И будет завтра…»

Непонятный, неизвестный и пугающий звук раздался в церкви. Уильям тут же вскочил на ноги и схватился за меч, вытащив его из ножен.

Рыцарь быстро огляделся вокруг, пытаясь понять, что происходит, но ничего не увидел. Его оруженосец и священник бросились за алтарь. Джулианна посмотрела на него так, будто он только что подтвердил ее самые ужасные, кошмарные подозрения. Девушка медленно подняла сумку.

«Молния,» проговорила она.

Рыцарь медленно опустил меч. «Молния?»

Она снова потянула что-то, и этот звук повторился, только на этот раз тише. Уильям опустился на колени. Похоже, тут были более святые реликвии, чем он предполагал.

Тут другая мысль пришла ему в голову. Возможно, это бремя охраны реликвий так сказалось на ней. Джулианна, в конце концов, была просто женщиной, а они, как правило, склонны к истерии. Вероятно, девушка нервничала при выполнении такой трудной миссии. Могла ли тут быть связь между хранением реликвий и ее сумасшествием?

Это было, по крайней мере, версией того, откуда она взялась.

«Я хочу домой,» прошептала Джулианна. Эта фраза озадачила рыцаря. Мужчина достаточно хорошо понимал ее язык, хотя она и разговаривала несколько странно. Но ее привычка добавлять слова, которые Уильям не мог осмыслить, каждый раз выбивала у него почву из-под ног, заставляя гадать о том, что именно женщина имела в виду.

«Ты хочешь попасть домой?» переспросил Уильям, немедленно решив, что у него нет времени этим заниматься. У мужчины, правда, не было желания и после возвращения себе замка куда-либо ее провожать. Кроме того, клятва обязывала лишь защищать и спасать. Она не принуждала его провожать девушку, куда бы то ни было в качестве эскорта.

«Я не совсем уверена, как именно тут оказалась — если это действительно правда, а не просто учебный средневековый лагерь…»

Уильям замер и посмотрел на нее. И как же интересно женщина добралась до стены с одним лишь этим мешком, без охраны и оружия? Была ли она монахиней? Или святой?

«… я не сторонница этого,» продолжала Джулианна, начиная снова икать. «Я — ик — не люблю лагеря. Я ненавижу — ик — нейлон. И у меня похоже аллергия на вашу проклятую лошадь.»

Уильям подозревал, что святые не ругались. И уж тем более не в такой страстной манере.

«Даже песни у костра — ик — не нравятся мне!» воскликнула она, впиваясь в него взглядом, как будто все, что не получалось у нее или шло не так, происходило из-за него.

Сумасшедшая, решил Уильям окончательно. Но у нее были святые реликвии, которые, как он уверен, помогут ему в достижении целей.

Ну, уж, по крайней мере, точно не повредят.

«Я действительно хочу домой,» сказала она, закрывая глаза, словно даже сама мысль об этом причиняла ей бесконечную боль.

«Я помогу,» солгал Уильям, решив, что скажет все что угодно, лишь бы посмотреть, что там у нее в сумке.

Джулианна открыла глаза и посмотрела на него. Как будто рыцарь только что спас ее от сожжения на костре.

«Поможете, правда?» прошептала она.

Его совесть отчаянно противилась этому, лишь большим усилием воли он смог заглушить ее голос. Эта женщина была сумасшедшей. Конечно, это делало его клятву недействительной.

Ведь так?

«Да, помогу,» проскрежетал рыцарь сквозь зубы, хотя и не намеревался делать подобного.

Благодарность, которая отразилась на ее лице, чуть не уничтожила мужчину. Но рыцарь ожесточил свое сердце, напомнив себе, что Джулианна — сумасшедшая, и он не был ответственен за нее, и пора уже вернуться к более важным вещам.

Главное не думать о том, насколько она прекрасна. Не думать о том, что девушка совершенно напрасно доверилась ему. Женщина была сумасшедшей, и он не был в ответе за ее судьбу.

Ну, или, по крайней мере, так мужчина себе говорил.