"Адмирал Кузнецов" - читать интересную книгу автора (Булатов Владимир Николаевич)

Глава 7 Бои на Балтике

В предвоенный период СССР принял ряд мер по укреплению своих западных границ. Военно-морской флот получил возможность базировать свои корабли на Таллин, Либаву и другие незамерзающие порты. На островах Эзель и Даго началось строительство аэродромов и боевых батарей. В 1940 году на арендованном у Финляндии полуострове Ханко создается военно-морская база. На островах Осмуссар и Хиума были оборудованы мощные батареи береговой обороны. Во взаимодействии с батареями на полуострове Ханко они надежно закрывали предполагаемому противнику вход в Финский залив.

В июне 1940 года Военный совет, штаб, политуправление и тыл Балтийского флота со многими службами и подразделениями отбыли на теплоходе «Сибирь» в Таллин. Кронштадт остался важной тыловой ремонтной и снабженческой базой флота. С этого времени началось интенсивное освоение новых районов Балтики. Но времени оставалось мало. Приближалась война.

19 июня 1941 года командир военно-морской базы в Либаве М. С. Клевенский получил приказ о переводе всех воинских частей на готовность номер два. 21 июня в 23 часа 40 минут на военно-морской базе была объявлена готовность номер один. Об этих приказах немедленно извещается командир 67-й стрелковой дивизии генерал Н. А. Дедаев.

22 июня в 4 часа утра гитлеровцы начали свое вторжение на СССР в районе Полангена (Паланга), а вражеская авиация стала бомбить аэродром в Либаве.

Противнику не удалось с ходу захватить Либаву, бойцы 67-й стрелковой дивизии и военно-морской базы отразили первый натиск врага. Тем не менее к исходу 25 июня фашисты, прорвались к судостроительному заводу «Тосмаре». Командир эсминца «Ленин» капитан-лейтенант Ю. М. Афанасьев принял единственно правильное решение — взорвать ремонтируемые подводные лодки и свой корабль. После этого моряки с боем прорвались в Таллин. Позднее командир эсминца Ю. М. Афанасьев был несправедливо обвинен в панике и расстрелян. После войны, спустя годы, восстановили доброе имя офицера, выполнившего свой долг перед Отечеством.

Благодаря героизму защитников Либавы молниеносной атаки у захватчиков не получилось, они понесли большие потери. Тем не менее город — военно-морская база — мог продержаться дольше. Нарком флота Н. Г. Кузнецов еще перед войной настаивал в Генеральном штабе о тесном взаимодействии сухопутных и морских частей, о едином командовании военно-морских баз и прибрежных городов. Однако в Генеральном штабе тогда одержало верх другое мнение.

Уже после войны адмирал признал, что в Либаве следовало иметь военно-морскую базу лишь для временного базирования небольших сил. Ошибкой Наркомата ВМФ он считал развертывание в Либаве военно-морского училища противовоздушной обороны.

События развивались стремительно, немцы захватили Ригу и начали бои за Таллин — главную базу Балтийского флота. Таллинский порт был расположен в Финском заливе и недостаточно защищен от противника, рейд не был оборудован добротными бонами и сетями.

Н. Г. Кузнецов незадолго до боевых действий в Прибалтике предусмотрительно увел из Таллина в Кронштадт линкор «Марат». Из Либавы в Усть-Двинск перешел отряд легких сил. В июле 1941 года, когда уже шла война, с большим риском из Таллина был перебазирован еще один линкор «Октябрьская революция». Из Таллина было вывезено около 15 тысяч тонн технического имущества, в том числе базовые запасы эскадренных миноносцев, аккумуляторные батареи для подводных лодок: баббит, листовая и сортовая сталь, цветные металлы, электрооборудование, кабели, провода и другие материальные ценности. Эти запасы позволили осуществлять ремонт кораблей флота в течение двух лет блокады в Ленинграде.

Угроза захвата главной военно-морской базы — Таллина требовала принятия неотложных мер в организации обороны.

Первое, что предпринял нарком флота Н. Г. Кузнецов, поддержал мнение руководства Балтийского флота о местопребывании флагманского командного пункта Военного совета (ФКП) в Таллине. Военный совет со штабом флота мог организовать и возглавить оборону города и военно-морской базы.

Во время доклада в Ставке адмирал Н. Г. Кузнецов внес вопрос о нахождении флагманского командного пункта Военного совета на военно-морской базе. На что И. В. Сталин отметил: «Таллин нужно оборонять всеми силами», а это высказывание вождя было принято военными как одобрение решения наркома флота.

Оборона Таллина проходила в невыгодных для моряков условиях. Мощный каток немецкой армии еще не потерял своей наступательной силы. 10-й стрелковый корпус 8-й армии отступил к Таллину в последний момент. Командованию флота вместе с моряками и гражданским населением города удалось создать три мощных оборонительных рубежа. Достаточно сказать, что главная оборонительная полоса включала в себя 39 километров противотанковых рвов, 10 тысяч бетонных, пять тысяч металлических и шесть тысяч деревянных надолбов, 60 километров проволочных заграждений, орудийно-пулеметные доты. Враг мечтал овладеть городом еще в июле, но в упорных боях был остановлен. Гитлеровцам пришлось в спешном порядке перебрасывать под Таллин дополнительные части и артиллерию.

19 августа 1941 года вновь ожесточились бои за военно-морскую базу. Геройски сражались с врагом пехотинцы, моряки, артиллеристы и экипажи бронепоездов. Доблестно воевал в те дни добровольческий отряд под командованием полковника И. Г. Костикова. Еще на дальних подступах к Таллину он на своем участке в течение месяца сдерживал натиск врага.

22 августа превосходящие силы противника окружили героический отряд. «Идем на прорыв!» — скомандовал командир. Бойцы прорвали кольцо и вышли из окружения. Тяжело раненный И. Г. Костиков, понимая, что за ним будут охотиться фашисты, и не желая попасть в плен, застрелился.

День и ночь вели огонь по скоплениям живой силы и техники врага боевые корабли — крейсер «Киров», лидеры «Ленинград» и «Минск», эскадренные миноносцы «Скорый», «Сметливый», «Свирепый», «Гордый», «Славный», «Яков Свердлов», «Володарский», «Артем», «Калинин». Только 23–24 августа они выпустили по врагу более тысячи крупнокалиберных снарядов. В эти дни 61-я и 217-я пехотные дивизии противника имели наибольшие потери в личном составе. Подверглась ожесточенным ударам и 291-я пехотная дивизия, переброшенная под Таллин с нарвского направления.

В дни обороны Таллина героически сражался электрик с лидера «Минск» комсомолец Евгений Никонов. Во время разведки на хутор Харку он попал в плен. Когда моряки выбили врага с хутора, на окраине парка был обнаружен возле потухшего костра в окровавленной тельняшке матрос Е. Никонов. Пленные фашисты рассказали, что разведчики попали в засаду. Тяжело раненный электрик с лидера «Минск» был подвержен зверскому допросу, ему выкололи глаза, пытали огнем, но балтийский моряк не дал врагу сведений о своей части. Командующий флотом В. Ф. Трибун своим приказом навечно занес имя моряка-героя в списки экипажа лидера «Минск», а также одной из школ учебного отряда Балтийского флота.

В 1957 году Евгению Никонову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. И таких подвигов было немало во время героической обороны Таллина.

Краснознаменный Балтийский флот, бойцы 10-го стрелкового корпуса сделали все возможное для обороны Таллина. Они нанесли врагу большой урон, отвлекли его крупные силы от главной цели — Ленинграда. Однако возможности для дальнейшей обороны военно-морской базы были исчерпаны.

Командование Северо-западного стратегического направления К. Е. Ворошилов и И. С. Исаков с такой просьбой к И. В. Сталину обратиться медлили. Проще говоря — струсили.

Адмирал Н. Г. Кузнецов с присущей ему смелостью и решительностью, глубоким знанием обстановки аргументированно убедил вождя и членов Ставки главнокомандования в необходимости эвакуации защитников Таллина и прорыва кораблей в Кронштадт. Правильный выбор момента, инициатива и мужество народного комиссара Военно-морского флота позволили сохранить боевое ядро Балтийского флота и часть войск, которые сыграли в последующем важную роль в обороне Ленинграда.

26 августа был получен приказ Ставки об эвакуации защитников Таллина и прорыве флота в Кронштадт для усиления обороны Ленинграда. Противник не рискнул войти в город по пятам отходящих советских войск. Надо полагать, что немцы не сразу обнаружили отход защитников Таллина, так как советский государственный флаг на башне Вышгорода был спущен лишь после полудня 28 августа. Боевые корабли и транспорты Балтийского флота устремились на прорыв.

Это был беспримерный по трудности переход через плотные минные поля, под ударами авиации, торпедных катеров и береговой артиллерии. Предстояло вывести из Таллина около двухсот боевых кораблей, транспортов и судов вспомогательного флота.

29 августа главные силы флота прибыли в Кронштадт. Многие тихоходные транспорты все еще находились в море. Боевые корабли не могли помочь им из-за невозможности маневрировать на минных полях. Советская авиация была не в состоянии прикрыть суда с воздуха, так как расположение аэродромов не позволяло совершать боевые вылеты. Только на учебный корабль «Ленинградсовет» фашистские бомбардировщики за день налетали до ста раз. Тонули беззащитные суда, гибли люди… За время легендарного перехода погибло четверть судов и кораблей, участвовавших в прорыве. Тем не менее удалось сохранить основное ядро Балтийского флота. На палубах транспортов и военных кораблей находилось двадцать три тысячи защитников Таллина, из них погибло более четырех тысяч. Однако вряд ли кому придет в голову назвать таллинскую эпопею Балтийского флота провалом или поражением. Если учесть, в какой обстановке был совершен героический прорыв, то эти потери были сведены к минимуму.

Для наркома флота адмирала Н. Г. Кузнецова большие потери при эвакуации боевых кораблей, солдат и моряков из Таллина стали горьким уроком на всю жизнь. Как человек самокритичный, он всегда старался обнаружить ошибки в своих решениях и приказах командования Балтфлота, искал неиспользованные возможности, варианты, что можно было противопоставить противнику в подобной ситуации.

По предвоенным планам Таллин с суши должна была защищать армия, а с моря Военно-морской флот. Но пехота отступала. Гарнизоны базы подчинялись не флотским, а общевойсковым командирам, волей случая оказавшихся в этих местах. Часто возникало двойное или даже тройное подчинение, порождавшее путаницу и безответственность. С первых дней войны адмирал Н. Г. Кузнецов готов был поступиться своим самолюбием, использовал все свое влияние для тесного взаимодействия с сухопутными войсками. Нередко для решения этих вопросов приходилось напрямую обращаться к И. В. Сталину. Когда положение Таллина стало критическим, Н. Г. Кузнецову удалось подчинить сухопутные войска флотскому командованию. Отстоять город уже не представлялось возможным, однако моряки и пехота, тесно взаимодействуя, прикрывали эвакуацию вой, ск. В результате боевые корабли и вспомогательные суда, организованно покидая Таллин, приняли с берега почти всех бойцов морских и армейских подразделений, сумели заминировать и взорвать все военные объекты, произвели массированный заградительный огонь по противнику, а у защитников города не было паники и никакой растерянности.

К числу своих ошибок адмирал Н. Г. Кузнецов относил недостаточное количество тральщиков, которых до войны построили очень мало и они не справлялись с очисткой мин на пути следования флота. Транспорты не были вооружены зенитками и становились легкой мишенью для вражеских самолетов. Эскадренные миноносцы и сторожевые корабли охраняли транспорты и другие вспомогательные суда не по всему маршруту перехода. Отдельные историки после войны утверждали, что если бы флот из Таллина пошел южным фарватером, то потери были бы минимальные. Мнение это во многом спорное. Во-первых, как писал позднее адмирал Н. Г. Кузнецов, «движение прибрежным фарватером было запрещено Главнокомандованием Северо-Западного направления, и не без оснований». Во-вторых, «встреча с минами была бы равно вероятна», а опасность береговых немецких батарей, самолетов и торпедных катеров, бесспорно, увеличивала бы потери кораблей Балтийского флота по мере приближения их к берегу.

Печальный опыт, полученный в Таллине, моряки более успешно использовали при эвакуации войск из Одессы и Севастополя.

В первые годы войны балтийцы вели ожесточенные бои за Моонзундский архипелаг, ключевые острова Финского залива — Осмуссар, Хиума, Гангут, Эзель, Даго и полуостров Ханко. Военно-морские базы и острова многих дней и ночей 1941 года оттягивали на себя силы неприятеля от направления главного удара: Либава — пять дней обороны, Таллин — 24 дня, Моонзундский архипелаг — полтора месяца, Гангут — 164 дня, Осмуссар — 165 дней.

Позднее адмирал Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях писал: «Основная мощь Моонзунда заключалась в стационарных батареях. Они делали прочной оборону на каждом рубеже. Не будь этого, три немецкие дивизии, брошенные на захват архипелага, могли оказаться под Ленинградом в самый критический период борьбы за город». Нарком ВМФ вспомнил один из последних дней июля 1941 года, когда И. В. Сталин внес предложение снять часть артиллерии с островов Моонзундского архипелага и перебросить ее для обороны Москвы. Тогда адмирал Н. Г. Кузнецов в категоричной форме высказал свое несогласие с мнением вождя, он предвидел необходимость артиллерии архипелага для обороны Ирбенского пролива, ключевого для Финского залива. Как показали последующие события, легендарный нарком флота оказался прав.

Эвакуация военно-морской базы на полуострове Ханко стала последней крупной операцией на Балтийском морском театре в 1941 году. Более двадцати двух тысяч защитников Ханко были благополучно доставлены в Кронштадт и участвовали в обороне Ленинграда. В ночь с 1 на 2 декабря 1941 года базовый тральщик № 205 снял непобежденных защитников гарнизона острова Осмуссар.

В конце августа адмирал Н. Г. Кузнецов был вызван в Ставку, где вновь напомнили о том, что ему необходимо выехать на Балтийский флот.

Однако в ходе обсуждения сложившегося под Ленинградом положения принимается решение послать в Северную столицу комиссию ГКО, в которую вошел и нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов.

Горестно было наркому Н. Г. Кузнецову смотреть на линейные корабли — гордость Балтийского флота. Линкор «Октябрьская революция» стоял у стенки Балтийского завода, отражая атаки немцев на Ленинград и перенося все тяжести блокады города. Вражескими снарядами у него была разрушена носовая часть, но пушки безотказно действовали, отбиваясь от налетов немецкой авиации и точно стреляя по батареям противника. Еще сильнее пострадал линкор «Марат», у которого взрывом разрушило всю носовую часть до второй башни; он также участвовал в обороне Ленинграда, но уже никогда больше не вышел в море. До войны никто из высшего военного руководства страны не мог предполагать, что линкоры, крейсеры и эсминцы Балтийского флота могли с большим успехом выполнять свои задачи на Северном флоте.

Обстановка осложнялась с каждым днем. Солдаты рейха разглядывали в бинокль купол Исаакия, мечтали захватить «гнездо большевизма», лихо пройтись маршем по знаменитой Дворцовой площади, войти в Зимний дворец — Эрмитаж, где русские совершили свою революцию…

И. В. Сталин, осознавая всю тяжесть положения осажденного Ленинграда, приказал заминировать корабли и взорвать их, если не будет другого выхода. На Балтийском флоте, в соответствии с телеграммой, подписанной И. В. Сталиным, Б. М. Шапошниковым и Н. Г. Кузнецовым, велась предварительная работа по составлению плана уничтожения кораблей в случае захвата города. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, осведомленный о критическом положении Ленинграда и возможности уничтожения Балтийского флота, предлагал «возместить частично ущерб» в случае «уничтожения советских кораблей в Ленинграде». Советское правительство ответило, что если придется пойти на это, то «ущерб должен быть возмещен после войны за счет Германии».

Во время своих поездок на фронт нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов обязательно посещал морские части на переднем крае фронта. В этот раз у него состоялась встреча с моряками и командирами 301-го отдельного артиллерийского дивизиона Ленинградской Военно-морской базы. Дивизион состоял из пяти батарей 120-миллиметровых орудий и одной 180-миллиметровых. Из-за близости переднего края, малого количества боеприпасов и огромного желания бить ненавистного врага широкое распространение в артиллерийской части получило снайперство. Удачное сочетание шквального артиллерийского удара и меткого выстрела принесло дивизиону широкую известность на фронте.

Адмирал Н. Г. Кузнецов выступил перед артиллеристами, в свою очередь защитники ленинградских рубежей поделились боевым опытом, рассказали о своих успехах в боях с гитлеровскими захватчиками.

Нарком ВМФ обратил внимание на карту, висевшую на стене, которую артиллеристы назвали «Панорама для боя». Ю. Непринцев — живописец, в будущем народный художник СССР, писал ее с корректировочных постов, и на ней была изображена реальная местность. Идея понравилась Н. Г. Кузнецову, и он предложил командующему Краснознаменным Балтийским флотом В. Ф. Трибуцу распространить ее по другим частям. Умел архангельский флотоводец обращать внимание своих подчиненных на изображенную красоту пейзажа и применить ее для пользы флота, во имя Победы.

Через несколько часов после отъезда руководителя Военно-морского флота в расположение части пришла лаконичная телеграмма: «Командиру 301 ОАД майору Кудрявцеву. Передаю благодарность командному, политическому и краснофлотскому составу дивизиона за хорошую работу артиллерийских расчетов, за высокое мастерство снайперов. Выше славное знамя балтийцев! Сильнее удары по врагу! Народный комиссар ВМФ СССР адмирал Н. Г. Кузнецов. 13 ноября 1942 г.».

Неоценимую помощь фронту оказала дальнобойная крупнокалиберная артиллерия флота. Осенью 1941 года немцев встретил буквально шквал огня. В устье реки Невы и в гаванях торгового порта заняли огневые позиции линкор «Марат», крейсеры «Максим Горький» и «Петропавловск», лидер «Ленинград», эсминцы «Опытный» и «Сметливый». Из кронштадтской группы кораблей вышли на позиции: линкор «Октябрьская революция», крейсер «Киров», лидер «Минск», эсминцы «Сильный», «Суровый», «Свирепый», «Славный», «Стойкий», «Гордый» и «Стерегущий». Артиллерией флота командовал контр-адмирал И. И. Грен, который в военно-морском училище многие годы преподавал свой любимый предмет — артиллерию. «А двадцать лет спустя, — вспоминает адмирал Н. Г. Кузнецов, — учитель и его ученики держали боевой экзамен уже не в учебных залах, а на огневых позициях, отражая натиск врага».

7 сентября 1941 года из введенных в строй четырех 203-миллиметровых орудий открыл огонь недостроенный крейсер «Петропавловск» (бывший германский «Лютцов»). Первые же его залпы накрыли наступавшие германские войска на расстоянии 32 километров.

«Петропавловск» не имел хода и вел огонь из Угольной гавани ленинградского торгового порта. К утру 17 сентября вражеская пехота подошла на расстояние четырех километров к боевому кораблю и полевая артиллерия почти в упор открыла огонь. Им удалось потопить крейсер, в который попало 73 снаряда крупного и среднего калибра. За десять дней боев корабль провел 40 стрельб, израсходовано свыше 676 тысяч снарядов германского производства.

17 сентября израненный крейсер был поднят моряками и отбуксирован к стенке завода № 189 и вновь вступил в строй в качестве плавбатареи. Он был тщательно замаскирован и уже 30 декабря вновь открыл огонь. Только в январе 1944 года в ходе прорыва блокады «Петропавловск» провел 31 стрельбу, выпустив свыше 103 тысяч снарядов.

Корабли Балтийского флота и его форты Красная Горка и Серая лошадь, сосредоточенные на позициях от Кронштадта до Невы, стали огневым щитом Ленинграда, крушили противника и его танки, на рубеже Пулковских высот с помощью своих радистов-корректировщиков уничтожали артиллерийские батареи врага.

Таким образом, если бы не контрбатарейная стрельба морских орудий, германская артиллерия попросту бы стерла Ленинград с лица земли за время блокады. Пусть вдумается читатель в цифры. Только в 1942 году береговая и корабельная артиллерия израсходовала на контрбатарейную борьбу свыше 60 тысяч снарядов и в 3155 случаях подавила огонь батарей противника, полностью уничтожив 3 батареи и 48 отдельных немецких орудий. В то же время корабельная артиллерия, обладающая высокой мощностью и дальностью стрельбы, нередко использовалась неэффективно из-за того, что многие командиры сухопутных частей ставили задачи флотской артиллерии без понимания ее специфики. Адмирал Н. Г. Кузнецов добился директивы, отданной начальником Генштаба войскам, использовать корабельную артиллерию в интересах сил фронта, как артиллерию резерва Верховного главнокомандования (РВГК), не планируя для нее тех целей, которые могли подавляться полковыми и дивизионными орудиями.

Балтийский флот сформировал семь морских стрелковых бригад и других подразделений морской пехоты. Общая численность моряков-балтийцев, действовавших на суше (включая и морскую бригаду, переданную Карельскому фронту), превышала 125 тысяч человек. Воевали они отлично. Особенно прославились 1, 2-я и 3-я бригады, которые действовали на направлении Нарва — Кингисепп — Луга, Котлы — Копорье и на Карельском перешейке. Адмирал Н. Г. Кузнецов дал высокую оценку боевым действиям 55-й стрелковой бригады под командованием полковника Ф. А. Бурмистрова, которая была сформирована в основном из моряков. Особенно отличились морские пехотинцы при форсировании Невы, с ходу захватившие первую и вторую вражеские траншеи. Командир полка тяжелых танков, приданного бригаде, писал в своем донесении в штаб армии: «Я воюю давно, много видел, но таких бойцов встречаю впервые. Под шквальным минометным и пулеметным огнем моряки три раза поднимались в атаку и все-таки выбили врага».

Во время поездки в осажденный Ленинград адмирал Н. Г. Кузнецов убедился в острой нехватке бойцам стрелкового оружия, в том числе для вновь формируемых бригад морской пехоты. Эта проблема обсуждалась во время доклада наркома ВМФ в Ставке. Н. Г. Кузнецов в резкой форме изложил И. В. Сталину обстановку с обеспечением стрелковым оружием для защитников Ленинграда, вызвав негативную реакцию к его сообщению членов правительства, ответственных за этот участок. Решение вождя последовало мгновенно — 10 тысяч винтовок самолетами доставили на ленинградские аэродромы.

За время сентябрьского штурма еще плотнее сжалось вражеское кольцо вокруг Ленинграда. И все же враг был остановлен. 19 сентября сорвалась его последняя попытка овладеть городом в 1941 году. Началась блокада города на Неве.

В обороне Ленинграда Кронштадт играл важную роль, надежно закрывая подходы с моря и обеспечивая плацдармы на южном и северном берегах залива. В критические месяцы конца 1941 года через Кронштадт шли интенсивные перевозки воинских частей и грузов, надежно прикрываемые мощью артиллерии крепости и стоявших там боевых кораблей.

Форт Красная Горка и плацдарм около Ораниенбаума в течение всей блокады Ленинграда оставались в наших руках и оказали большую помощь фронту сначала в отражении атак, а затем и в подготовке и проведении наступления. Это были дни тяжелого положения Ленинграда. Отступавшие части героически оборонялись, нанося противнику ощутимые потери. Однако необходимой устойчивости все же не было.

Адмирал Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях привел такой случай: «Я сидел в кабинете адмирала И. С. Исакова в Смольном, вернувшись из поездки по флотским частям. Вдруг звонок по обычному городскому телефону. Я беру рубку и слышу отчаянный женский голос: „Немцы в районе Ивановских порогов вышли к Неве…“ Когда я позвонил в штаб, где заседал Военный Совет, то командующий Ленинградским фронтом М. М. Попов с недоверием отнесся к моему сообщению, склонный, видимо, считать это плодом паники или досужей фантазии. Но, к сожалению, все это оказалось действительностью, и посланные в этот район два боевых катера вскоре донесли, что они были обстреляны минометами противника».

К весне 1942 года система обороны была уже отработана. Командование знало обстановку буквально на каждую минуту. Каждому кораблю, могущему поражать противника своими пушками, был назначен свой сектор, и в случае необходимости судовая артиллерия вместе с артиллерией фронта отражали атаки неприятеля.

В октябре 1943 года в Смольном на заседании Военного совета Ленинградского фронта командующий генерал армии Л. А. Говоров охарактеризовал стратегический замысел предстоящей операции по разгрому противника под Ленинградом и Новгородом. Согласно плану предполагалось нанесение сходящих ударов на Ропшу войск 2-й ударной армии с ораниенбаумского плацдарма и войск 42-й армии со стороны Пулковских высот. Моряки-балтийцы должны были скрытно осуществить перевозку войск 2-й ударной армии из Ленинграда на ораниенбаумский плацдарм. К 22 января 1944 года Балтийский Краснознаменный флот перевез к месту предстоящего сражения 53 797 бойцов и командиров, около 2300 автомашин и тракторов, 211 танков, 677 орудий и до 30 тысяч тонн других грузов.

Утром 14 января командующий 2-й ударной армии генерал И. И. Федюнинский отдал приказ артиллерии открыть огонь. На переднем крае врага рвались 12-дюймовые снаряды форта Красная горка и линейного корабля «Марат». Их мощные взрывы были видны и слышны за два десятка километров. После этого войска генерала И. И. Федюнинского перешли в наступление.

Утром 15 января началась артиллерийская подготовка на красносельском направлении. Более 200 орудий корабельной, береговой и железнодорожной артиллерии флота подавляли крупнокалиберную артиллерию противника, его узлы сопротивления, долговременные сооружения.

После мощной артиллерийской и авиационной подготовки войска 42-й армии генерала И. И. Масленникова перешли в наступление. Главный удар наносили гвардейцы 30-го стрелкового корпуса генерала Н. Н. Симоняки. Основной костяк корпуса составляли моряки Балтики.

Немецко-фашистские войска, почти 900 дней осаждавшие Ленинград, понесли тяжелое поражение и были отброшены от города на 65–100 километров. В результате напряженных 12-дневных наступательных боев блокада Ленинграда была полностью снята.

Весной 1942 года на Балтике активизировали свою деятельность советские подводные лодки. Одной из первых открыла боевой счет подводная лодка «Щ-406» под командованием капитана 3-го ранга Е. Я. Осипова, потопив крупный вражеский транспорт. Вскоре экипаж этой подводной лодки отправил на дно еще три немецких судна. Меткими ударами было уничтожено подкрепление солдат и офицеров, предназначавшееся для группы немецкой армии «Север». В завершение «Щ-406» одержала еще одну победу над врагом, используя свою последнюю торпеду. 100 процентов выпущенных торпед попали в цель!

На Балтике, особенно в Финском заливе, подводникам было трудно. Глубины были небольшие, и вероятность столкновения с минами была реальная. К тому же на малых глубинах легче было обнаружить подводную лодку и забросать ее бомбами с самолетов и противолодочных кораблей, которые круглые сутки вели охоту за советскими субмаринами. Подводники рассказывали, что случилось, когда лодка, форсируя минное поле, буквально ползла по грунту. «Пока выйдем на большие глубины, — поведал адмиралу И. Г. Кузнецову один из командиров, — днище лодки очищается до блеска».

4 сентября 1942 года свою первую боевую страницу открыла подводная лодка «Лембит» под командованием А. М. Матиясевича, потопив вражеский транспорт. 14 сентября благодаря успешной атаке подводной лодки ушел ко дну еще один транспорт противника. После бомбежки немецким сторожевиком подлодка получила серьезные повреждения, раздался взрыв и начался пожар. Доклад Матиясевича Военному совету флота о разыгравшемся под водой поединке экипажа со смертью за спасение корабля произвел неизгладимое впечатление. От имени Президиума Верховного Совета СССР весь экипаж был награжден орденами и медалями, а лодку «Лембит» наградили орденом Красного Знамени. К концу Великой Отечественной войны боевой счет этой подводной лодки под командованием А. М. Матиясевича составил восемь транспортов и кораблей противника.

Пришло долгожданное время активных действий Военно-морского флота на море. За два с лишним года войны изменилось оперативно-стратегическое руководство флотами, теснее стала их связь с фронтами и армиями. Адмирал Н. Г. Кузнецов получил больше самостоятельности. С 31 марта 1944 года он стал главнокомандующим Военно-морскими силами Советского Союза.

Наш Военно-морской флот, захватив инициативу, перешел к решительным действиям. За весь период войны флот потопил 1600 кораблей и судов противника, перевез около 10 миллионов человек (войск и гражданского населения), более 94 миллионов тонн различных грузов.

Фашистская Германия неудержимо катилась к пропасти. Советские войска вступили на территорию Третьего рейха, залпы советских орудий и «катюш» докатились до Данцига, где был сосредоточен основной подводный флот Германии. На пассажирский суперлайнер «Вильгельм Густлов», имевший личные апартаменты фюрера, погрузилось около шести тысяч солдат и офицеров, половину пассажиров составляли высококвалифицированные специалисты — цвет фашистского подводного флота. Сильная охрана в море должна была обеспечить безопасность их перехода от Данцига до Киля. В состав конвоя входили крейсер «Адмирал Хиппер», миноносцы и тральщики. 30 января 1945 года подводная лодка «С-13» под командованием Александра Маринеско' прорвалась сквозь цепь охраны и торпедировала немецкий лайнер. Свыше пяти тысяч фашистов, в том числе весь цвет моряков подводного флота Германии, нашли свою могилу в Балтийском море. В последующем эту операцию назвали «Атака века». Гитлер приказал расстрелять командира конвоя и объявил в Германии трехдневный траур по погибшим.

Возвращаясь на свою базу, подводная лодка «С-13» торпедировала еще один крупный транспорт «Генерал Штойбен», на борту которого находились 3600 гитлеровских солдат и офицеров. Таким образом, за один только поход Александр Маринеско уничтожил восемь тысяч фашистов — количественный состав целой дивизии. Да еще какой дивизии! Отборные офицеры, первоклассные специалисты-подводники, эсэсовцы… Однако подвиг Александра Маринеско и экипажа подводной лодки «С-13» не был в то время оценен по достоинству. Этому способствовало то обстоятельство, что командир подлодки часто нарушал военную дисциплину, имел самолюбивый характер, вольный одесский нрав. В октябре 1945 года А. И. Маринеско был уволен с флота за халатное отношение к службе и понижен в звании на две ступени — до старшего лейтенанта. После войны многие моряки, которых поддержал писатель С. Смирнов, обращались в правительственные инстанции с просьбой пересмотреть это решение, по заслугам отметить героизм А. И. Маринеско, подводная лодка которого потопила фашистских кораблей больше, чем любая другая советская подлодка. Общее водоизмещение подбитых лодкой «С-13» судов составило пятьдесят тысяч тонн. В 1968 году Н. Г. Кузнецов опубликовал статью «Атакует „С-13“», в которой отмечал: «Изумительный подвиг А. Маринеско в то время не был оценен по заслугам… Мы должны, пусть с опозданием, прямо заявить, что в борьбе за Родину он проявил себя настоящим героем». Однако звание Героя Советского Союза А. И. Маринеско присвоили (посмертно) лишь в 1990 году…

Самое рекордное за всю Вторую мировую войну потопление связано с гибелью транспорта «Гойя», уничтоженного подводной лодкой «Л-3» под командованием В. К. Коновалова. Из семи тысяч немецких солдат и офицеров, находившихся на этом транспорте, удалось спасти только 195 человек. Вторым транспортом, торпедированным подводной лодкой «Л-3», стал «Роберт Мюллер», также перевозивший войска противника. В мае 1945 года капитану 3-го ранга В. К. Коновалову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Успешно воевали на Балтике торпедные катера. Дерзко действовала бригада торпедных катеров под командованием капитана 2-го ранга Е. В. Гуськова. В районе Нарвского залива наводили страх на врага дивизионы и отряды торпедных катеров под командованием Героев Советского Союза капитанов 3-го ранга В. П. Гуманенко и С. А. Осипова, капитан-лейтенанта И. С. Иванова. В сложных условиях блокады они нанесли значительный урон врагу. Немецкие исследователи Ю. Майстерг, Ф. Руге, Г. Штейнвег признали, что с начала войны и до конца 1943 года всеми средствами морского оружия, включая выставленные мины, были потоплены или получили серьезные повреждения четыреста кораблей Германии.

Со второй половины февраля и по май 1945 года бригадой торпедных катеров было уничтожено четыре транспорта, эскадренный миноносец, сторожевой корабль и тральщик. Кроме этого, торпедные катера выполняли и другие задачи: постановка мин, высадка десантов, перевозка войск.

Огромный вклад в победу внесла авиация флота.

Первые годы войны показали, что бомбоудары с горизонтального полета и с большой высоты неэффективны. Поэтому на море стали использовать пикирующие самолеты-торпедоносцы. Районами действия морской авиации стали Балтийское море, Рижский и Ботнический заливы. Именно в эти места посылались наши самолеты на «свободную охоту». В 1943 году было совершено 95 таких полетов. Летчики-балтийцы потопили 19 вражеских судов общим тоннажем около 39 тысяч тонн. Особенно отличились в небе Балтики капитан В. А. Балебин, старший лейтенант Ю. Э. Бунилович, капитан Г. Д. Васильев. Накануне прорыва блокады в зале Революции Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов вручил боевые ордена и медали подводникам и летчикам Балтийского флота.

В канун 60-летия Великой Победы известный архангельский историк Е. И. Овсянкин опубликовал в газете «Правда Севера» очерк о боевых делах летчика-истребителя морской авиации Балтийского флота Георгия Дмитриевича Костылева, земляка легендарного флотоводца Н. Г. Кузнецова.

«Архангельский» пилот вошел в один ряд с прославленными советскими летчиками Великой Отечественной — Кожедубом, Покрышкиным, Гулаевым…

«Имя этого балтийского аса наводило ужас на немецких летчиков», — писалось в корреспонденции фронтовой газеты. «Ахтунг! Ахтунг! В воздухе „крокодил“ Костылева! В воздухе Костылев!» — такое предупреждение летело с немецких аэродромов, когда на фоне белых как мел обличных пятен появлялся необычной раскраски самолет, ведомый Г. Д. Костылевым. Раскраска боевого самолета напоминала крокодила с разинутой пастью. Так и пошло, с тех пор балтийский морской летчик Георгий Костылев летает на «крокодиле».

В 1944 году самолет «архангельского» аса экспонировался на выставке героической обороны Ленинграда. На его фюзеляже 42 звезды — число сбитых самолетов.

Герой Советского Союза Г. Д. Костылев имел одну неприятную склонность — пристрастие к спиртному. Это обстоятельство и послужило в дальнейшем крупными неприятностями — он был разжалован и лишен боевых наград. Однако это был незаменимый командир и легендарный летчик. Он продолжал командовать эскадрильей, будучи рядовым, — случай совершенно невероятный, единственный, надо полагать, в своем роде в годы Великой Отечественной войны. В 1944 году Костылеву вернули все награды, звание майора и назначили главным инспектором истребительной авиации Балтийского флота. В этой должности он служил до конца войны…

В завершающий период войны самолетный парк авиации Краснознаменного Балтийского флота систематически пополнялся и к началу 1945 года достиг 787 самолетов. 4404 самолетовылета произвела авиация флота только за два месяца Ленинградско-Новгородской операции, внеся немалый вклад в разгром врага. Наиболее отличившиеся авиационные дивизии были удостоены почетных наименований: 9-я штурмовая авиадивизия — Ропшинской, 8-я минно-торпедная авиадивизия — Гатчинской..

Успешно воевали морские летчики на Балтике. Так, 16 июля 1944 года в порту Котка был нанесен авиационный удар по крейсеру «Ниобе» полком пикировщиков «Пе-2» под командованием Героя Советского Союза подполковника В. И. Ракова и отрядом тяжелых бомбардировщиков под командованием подполковника И. Н. Пономаренко. Немецкий крейсер получил несколько бомбовых попаданий и затонул.

В результате массированного авиационного налета 14 декабря 1944 года на порт Либава было потоплено четыре транспорта и танкер, сожжен портовый склад. А всего в порту Либава летчики-балтийцы потопили 19 транспортов.

Когда адмирал Н. Г. Кузнецов был в опале, на него обрушились несправедливые выпады в отношении действий Балтийского флота на завершающем этапе войны. В специальной литературе и на военно-теоретических конференциях говорилось о боевых действиях сухопутных войск, которые в ходе Восточно-Прусской и Восточно-Померанской стратегических операций окружили крупные вражеские группировки. Противнику удалось морем вывезти большое количество солдат и боевой техники в Германию, а Балтийский флот не смог сорвать эти перевозки. Причина заключалась в том, что флот и морская авиация были ослаблены в первые годы войны, и пополнить их за счет черноморцев и северцев было нереально. В то же время приведенные выше примеры позволяют сделать вывод, что Балтийский флот если не сорвал перевозки противника, то нанес ему существенные потери, а многие вражеские транспортные суда с живой силой и техникой пущены на морское дно.

В заключение подведем итоги боев на Балтике. За подвиги, совершенные в Великой Отечественной войне, Краснознаменный Балтийский флот награжден вторым орденом Красного Знамени, свыше 100 тысяч балтийских моряков награждены орденами и медалями, на знаменах 58 кораблей и частей появились боевые ордена, 23 — присвоено почетное звание гвардейских.