"Адмирал Кузнецов" - читать интересную книгу автора (Булатов Владимир Николаевич)

Глава 4 Дон Николас

В августе 1936 года жизнь нашего героя круто изменилась. Н. Г. Кузнецова вызвали в Москву и направили военно-морским атташе в Испанию. Это неожиданное назначение и совсем новый для него род деятельности — военный дипломат — требовали от молодого капитана 1 — го ранга особых качеств. Неудивительно, что в первый момент, услышав о том, зачем его вызвали в Управление Военно-морских сил, он растерялся. Но растерянность эта длилась недолго. Вскоре Н. Г. Кузнецов сумел проявить свои незаурядные способности и на дипломатическом поприще.

Напомним читателю о том, какой была в те годы международная обстановка. 16 февраля 1936 года на парламентских выборах в Испании к власти пришел Народный фронт. В состав правительства вошли левые республиканцы, которых поддержали социалисты и коммунисты. Однако силы реакции не хотели мириться со своим поражением и организовали заговор против республики. В ночь с 17 на 18 июля 1936 года радио города Сеута передало вроде бы обычную сводку погоды, в которой прозвучали слова, которые вскоре стали известны всему миру: «Над всей Испанией безоблачное небо. Никаких перемен», послужившие сигналом к началу фашистского мятежа, который возглавил генерал Санхурхо, а после его гибели генерал Франко Баамонде. Республиканцам не стоило большого труда подавить этот путч в самом начале, но тут на помощь мятежникам пришли армии Гитлера и Муссолини. Началась затяжная гражданская война.

«Но пасаран!» — гремел призыв по всей Испании, народ которой встал на защиту республики против фашистского режима. «Они не пройдут!» — по этому зову на Пиренейский полуостров устремились антифашисты из всех стран мира. В те тяжелые годы защита республиканской Испании стала для Советского Союза одной из основных задач внешней политики. Необходимо было уничтожить фашизм в самом зародыше. Сотни добровольцев из нашей страны влились в ряды интернациональных бригад. Советские суда доставляли в испанские порты военную технику, оружие, продукты и вещи первой необходимости.

В Мадрид Николай Кузнецов добирался на самолете через Кенигсберг, Кёльн, Париж. Поскольку штатской одежды у него, назначенного военно-морским атташе, не было, пришлось срочно, за один вечер, шить модный костюм, в дополнение к которому ему выдали широкополую шляпу. Надо полагать, что поначалу Кузнецов, с подросткового возраста привыкший к форме, чувствовал себя в новой экипировке неловко. Но это, конечно, было самой меньшей из тех трудностей, которые ждали его в Испании.

«Постарайтесь быстрее познакомиться с флотом. Испания, как видите, окружена морями, и поэтому флот может сыграть важную роль, не правда ли?» — сказал начинающему дипломату при первой встрече в советском посольстве военный атташе, комбриг В. Е. Горев. В Испании Николай Герасимович имел кличку «Лепанто».

Официальная должность военно-морского атташе обязывала Н. Г. Кузнецова нанести первый визит в морское министерство. Здесь, как и во всех министерствах Испании, еще царило безначалие, а флот фактически оставался без высшего руководства.

Впечатлениями от первого посещения морского министерства, куда он приехал вместе с послом Советского Союза в Испании М. И. Розенбергом, и от знакомства с претендовавшим на пост морского министра социалистом Индалесио Прието Николай Кузнецов поделился в мемуарах: «Уже в вестибюле мы увидели много картин, ковры, богатую мебель. Будущий министр Индалесио Прието сидел в огромной комнате, больше похожей на будуар какой-нибудь испанской принцессы, чем на служебный кабинет».

Очень точный и красочный портрет Индалесио Прието нарисовал советский журналист Михаил Кольцов в своем «Испанском дневнике»: «Он сидит в кресле, огромная мясистая глыба с бледным ироническим лицом. Веки сонно приспущены, но из-под них глядят самые внимательные в Испании глаза. У него твердая, навсегда установившаяся репутация делового, очень хитрого и даже продувного политика…»

И. Прието был знаком с М. И. Розенбергом и встретил гостей радушно. Он познакомил Н. Г. Кузнецова с Педро Прадо, одним из членов Центрального комитета флота, и не возражал против их совместной поездки в Картахену — крупную базу республиканского флота на Средиземном море.

В то время военно-морской флот Испании располагал двумя старыми линкорами, семью крейсерами разного типа и семнадцатью эсминцами. К боевому составу флота относились и пять канонерских лодок, а также около двадцати маленьких кораблей береговой охраны. Кроме того, были у Испании и подводные лодки — шесть типа «С» (более новых) и шесть типа «В», то есть военный флот этой страны, имевшей давние традиции мореплавания и судостроения, был солидным.

Самыми крупными военно-морскими базами были Эль-Ферроль и Кадис на западном побережье и упомянутая Картахена на восточном берегу Пиренейского полуострова. Личный состав флота, сформированный в промышленных районах страны, был политически более зрелым, чем состав сухопутных гарнизонов. Многие офицеры на кораблях и в министерстве, симпатизирующие Франко, не могли оказать влияние на матросов.

Вспоминая свой первый приезд в Картахену, где ему впоследствии пришлось работать, Н. Г. Кузнецов писал: «В Картахене все говорило о седой старине. Город стоял уже третье тысячелетие. Некогда он назывался Новым Карфагеном. Из этого порта в 218 году до нашей эры полководец Ганнибал двинулся в поход против Рима. Двадцать с лишним веков Картахена играла важную роль в жизни Пиренейского полуострова. В городе были узенькие, кривые улицы, по которым зачастую не могла пройти автомашина, низкие старинные здания с толстыми стенами, посеревшими от времени, зноя и пыли».

Картахена была морским портовым городом. Ее акватория состояла из внутренней и внешней гаваней. Внутренняя гавань была невелика, в ней смогли разместиться только эсминцы и подводные лодки, а внешняя, оборудованная искусственным молом, позволяла разместить линкор и крейсеры. Имелась здесь и своя судоремонтная база с доком, размеры которого позволяли ставить в него эсминцы. Для защиты военно-морской базы с моря на окрестных высотах были установлены артиллерийские батареи. Что касается зенитных средств для отражения ударов с воздуха, то они оставались слабым местом в обороне порта. Поблизости от города располагались два небольших аэродрома — Лос-Алькасарес и Сан-Хавьер.

В Картахене Н. Г. Кузнецов в первую очередь познакомился с Антонио Руисом, который командовал военно-морской базой. Вот как описал первую встречу с этим представителем испанского офицерства Н. Г. Кузнецов: «Высокий, красивый брюнет, приветливый и обходительный, он был приятным собеседником и гостеприимным хозяином. Не больше… Как начальник базы он скорее наблюдал за событиями, чем руководил ими. Черновой, повседневной работы не любил».

Советский военно-морской атташе, знакомясь с базой в Картахене, с удивлением обнаружил, что ремонтные мастерские были собственностью англо-испанского акционерного общества, управлялись из Лондона и полностью зависели от английских поставок. Даже пресную воду, необходимую для нужд военных кораблей, нельзя было получить, минуя иностранцев. Основным владельцем водопровода являлся британский консул в Картахене. К этому следует добавить, что телефонная компания «Унион Телефоника» зависела от американского капитала, а линия связи нередко проходила по территории мятежников. Разумеется, все эти обстоятельства значительно усложняли существование базы.

Ознакомившись с обстановкой, Н. Г. Кузнецов вернулся в Мадрид. В это время положение на фронтах ухудшилось. Франко взял Талаверу и объявил о начале наступления на Мадрид. В столице активно действовала «кинта-колумна» — «пятая колонна», которая доставила много неприятностей республиканской армии.

Посетив с визитом Индалесио Прието, ставшего министром, Николай Герасимович услышал от него: «Решено отправить флот в поход на север, в Бискайский залив, рекомендую вам принять участие в этой операции». Советский военно-морской атташе ответил согласием.

Впервые в жизни Н. Г. Кузнецов отправился в боевой поход с испанцами. Из Малаги — самого южного республиканского порта на Средиземном море — эскадра вышла 21 сентября 1936 года. Корабли шли по маршруту знаменитой испанской «Непобедимой армады» — мыс Европа, Гибралтар, Сеута, Альхесирас, мыс Трафальгар, Кадис, Виго. В результате этого похода помощь, которую флот оказал северному фронту республиканцев, свелась лишь к обстрелу занятого мятежниками побережья, доставке двух-трех тысяч винтовок и «подъему духа местного населения». Через две недели морской министр Испании вернул флот с севера. Эта операция не смогла предотвратить потерю республиканцами северных провинций страны, а флоту стоила гибели одного и длительного выхода из строя другого эсминца. Поход продолжался по 13 октября 1936 года и, по мнению Н. Г. Кузнецова, был малоэффективен. В то же время франкисты получили возможность перебазировать свои крейсеры на юг и окончательно закрепить за собой район Гибралтара.

Индалесио Прието попросил посла Советского Союза назначить главным военно-морским советником «дона Николаса» — так называл испанский министр Николая Кузнецова — и поручить ему важное для республики дело — прием «игреков» в портах Средиземного моря. «Игреками» условно называли испанские и советские торговые суда. По совместительству Н. Г. Кузнецов выполнял обязанности военно-морского атташе и руководителя советских моряков-добровольцев.

Эта миссия была непростой уже хотя бы потому, что руководство республики не по всем вопросам занимало единую позицию. А Кузнецов, стоявший, по существу, во главе флотских дел, согласно дипломатическому статусу не имел права распоряжаться и командовать, а мог только убеждать и советовать. Но темпераментных республиканцев, во что бы то ни стало жаждущих громких побед на море, не так-то легко было убедить, что главная задача флота — обеспечить перевозки, наладить бесперебойное снабжение армии оружием и боевым снаряжением. Однако, несмотря на все трудности, главный военно-морской советник справился со своими обязанностями. Военные грузы шли в Испанию из Советского Союза бесперебойно. Об отношении испанцев к Н. Г. Кузнецову красноречиво свидетельствует, в частности, и тот факт, что они стали называть капитана 1-го ранга «альмиранте (адмирал. — В. Б.) Николас».

В 1936–1937 годах вооружение и другие грузы доставлялись из советских портов на Черном море в испанские средиземноморские порты, прежде всего — в Картахену. Франкисты, а также фашистские Италия и Германия всеми возможными способами препятствовали этим сообщениям. Чтобы сорвать перевозки вооружения, советские суда обстреливали, бомбили, торпедировали и пытались захватить в плен. Однако республиканский флот справился с защитой коммуникаций. Более двадцати крупных транспортов благополучно прошли из Советского Союза в Испанию до сентября 1937 года.

Важнейшей заботой Николая Кузнецова стало обеспечение морского сообщения между Испанией и СССР: организация конвоев, встреча их в Картахене и быстрая выгрузка боевой техники, оружия, боеприпасов и продовольствия.

Опытный советский военный моряк сразу же обнаружил, что прикрытие военно-морской базы с воздуха очень слабое. Советник Н. Г. Кузнецов принял экстренные меры по укреплению ее противовоздушной обороны. А бомбили Картахену часто, особенно во время разгрузки и погрузки пароходов.

В сентябре 1936 года в порт Аликанте прибыли первые транспортные суда «Нева» и «Кубань» с грузом продовольствия и одежды, посланным советскими профсоюзами испанским женщинам и детям. Тогда же в Картахену начали приходить суда с оружием и боеприпасами. Первым таким транспортом стал «Комсомол», доставивший танки, автомашины и небольшое количество пушек. Капитаном судна был Г. А. Мезенцев, а добровольцев-танкистов, прибывших на этом судне, возглавлял Г. А. Кривошеий. В своих записках Н. Г. Кузнецов подробно отразил эту первую важную операцию: «Разгрузка шла медленно. Меня беспокоила та беспечность, с которой испанцы обращались с боеприпасами и бензином. Ящики с боеприпасами кидались так, будто бы в них были апельсины. Курение около бочек с бензином считалось обычным делом. Антонио Руис несколько раз обращался к рабочим с увещеваниями, но это мало помогало. Я удивлялся, что люди, готовые, казалось, отдать жизнь за республику, не понимали таких простых вещей и не могли навести у себя элементарного порядка. Думаю, тут большую роль играли своеобразная беспечность, столь свойственная испанцам-южанам, и отсутствие у людей военного опыта: ведь Испания по-настоящему не воевала, по существу, со времен Наполеона. Пришлось просить советских танкистов и экипаж корабля установить собственный контроль на причале. Но как бы там ни было, танки, готовые к бою и полностью укомплектованные, через несколько дней ушли по назначению». Когда советские танки двигались по улицам Картахены, ликованию испанцев не было предела. «Вива, Руссия, вива!» — кричали из толпы и бросали вверх головные уборы.

В начале ноября советские танкисты героически приняли на себя удары рвущихся к Мадриду фашистов.

Много испытаний выпало на долю и советских моряков. В Средиземном море господствовали немецкие военные корабли, поэтому каждый рейс был связан с огромным риском. До 4 мая 1937 года было совершено 86 нападений только на советские суда. 14 декабря 1936 года сухогруз «Комсомол» был атакован тяжелым крейсером испанских мятежников «Канариас». Крейсер 35 залпами потопил беззащитный советский пароход. Заметим, что эта расправа проходила в нейтральных водах, а «Комсомол» перевозил марганцевую руду из порта Поти в бельгийский порт Гент. В августе и сентябре 1937 года неизвестная подводная лодка двумя торпедами отправила ко дну теплоходы «Тимирязев» и «Благоев»… Захвачены и силой уведены к мятежникам суда «Петровский», «Вторая пятилетка», «Союз водников» и «Смидович». Фалангисты продержали их экипажи в плену в течение трех лет.

Во время событий в Испании отчетливо проявилась слабость советского Военно-морского флота. Позднее адмирал Н. Г. Кузнецов в своей книге «Накануне» написал: «Мы не смогли тогда по-настоящему участвовать в морском контроле, проводившемся по решению „Комитета по невмешательству“, нам не хватало нужных кораблей и плавучих баз. В то время стало особенно ясно, как важно для нас море и как нам нужен сильный флот».

В то же время именно в Испании будущий нарком осознал необходимость и важность взаимодействия сил флота с войсками и силами других видов вооруженных сил. В дальнейшем этот ценнейший опыт он использовал в годы Великой Отечественной войны.

В конце октября 1936 года в Картахену прибыл второй большой советский транспорт — «Курск». На нем находились самолеты-истребители, бомбы, бензин и значительное количество муки для Барселоны. Скопление в порту других транспортов и военных кораблей затрудняло немедленную разгрузку судна, поэтому главный военно-морской советник Н. Г. Кузнецов принял решение разгрузить «Курск» в Аликанте и Барселоне. Несмотря на огромный риск, «курносые» истребители «И-16» были своевременно выгружены, собраны и вскоре вступили в бой за испанскую республику. Ими командовал советский летчик С. Тархов. Дрались наши летчики бесстрашно. Последний свой бой Тархов вел над Мадридом. Тысячи испанцев с восторгом наблюдали, как советские истребители обратили в бегство фашистские «юнкерсы». В это время другие советские самолеты завязали бой с «хенкелями», прикрывавшими вражеские бомбардировщики. В этом сражении мятежники потеряли шесть машин: один самолет сбил сам Тархов, пять других — его напарники.

Но силы были неравными. Из-за облаков вынырнуло еще шесть «хенкелей», которые набросились на самолет Тархова и подбили его. Летчик совершил затяжной прыжок на парашюте и удачно приземлился. Однако стрелки-республиканцы приняли советского летчика за фашистского и открыли по нему огонь.

Врачи извлекли четыре пули. Могучий организм Тархова упорно боролся со смертью. Об одном просил герой-летчик — не сообщать его товарищам, что его ранили свои. Умирая, он думал о морально-психологическом состоянии своих друзей-товарищей…

В Испании Дон Николас познакомился с еще одним замечательным советским летчиком, своим тезкой Николаем Остряковым. Он наблюдал его смелые полеты над морем, которые совершались на пределе физических и духовных сил летчика, максимально использовавшего довольно ограниченные возможности советского самолета тех лет. Летчик-доброволец Н. Остряков творил чудеса в небе Испании, словно буревестник, он носился над морем, сбивая фашистские самолеты. Не зря он был удостоен звания Героя Советского Союза. Николай Алексеевич раньше Н. Г. Кузнецова вернулся на родину и стал командовать авиабригадой на Черноморском флоте. В октябре 1941 года Н. А. Остряков был назначен командующим авиацией Черноморского флота. Здесь, в боевой обстановке, вновь сошлись жизненные пути двух тезок — Николаев. Во время встречи они вспоминали Картахену, своих испанских друзей. К сожалению, Н. А. Остряков погиб, и нарком флота Н. Г. Кузнецов тяжело переживал эту потерю одного из лучших морских летчиков.

А транспортные суда все прибывали и прибывали в Картахену. Николай Кузнецов понял, что ему одному не справиться, требуются помощники. В ноябре 1936 года в Испанию прибыли два кадровых моряка — С. С. Рамишвили и В. П. Дрозд. Рамишвили, неплохо знавший французский язык, немедленно приступил к работе в качестве советника командира базы в Картахене. «Кроме замечательных лингвистических способностей, — отмечал Н. Г. Кузнецов, — он обладал и талантом организатора. С раннего утра и до позднего вечера Рамишвили колесил на своем маленьком „фиате“ вместе с шофером и другом Хосе по причалам порта. Все у него получалось ладно».

«Капитан де фрегата Хуан Гарсиа» — так Семена Рамишвили величали испанцы. Дон Антонио Руис, официально занимавший пост командира базы, не любил перегружать себя работой и был рад передать ее советскому морскому офицеру.

В конце ноября 1936 года один из самых современных крейсеров республиканской Испании «Сервантес» был поврежден торпедой. Предстоял большой ремонт. С. С. Рамишвили энергично взялся за эту работу. Под его руководством на шесть метров увеличили местный сухой док, заказали необходимые материалы и оборудование. Однако советник командира Картахенской военно-морской базы был немало удивлен деятельностью англо-испанской судостроительной компании. В то время как ее филиал в Ферроле — на захваченной мятежниками территории — достраивал для фашистов крейсеры «Канареас» и «Болеарес», филиал в Картахене заканчивал два республиканских миноносца — «Хорхе Хуан» и «Юлоа». Здесь же начались и ремонтные работы на крейсере «Сервантес». Оба филиала получали финансово-производственные планы и материалы из Лондона, где находилось главное управление компании. Поистине его величество капитал не знал национальных границ, не считался с интересами Испании и руководствовался лишь соображениями наживы.

Семен Спиридонович Рамишвили (1903–1973) впоследствии стал контр-адмиралом, в годы Великой Отечественной войны возглавлял Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, а затем работал начальником Управления военно-морских учебных заведений.

Валентин Петрович Дрозд, также опытный моряк, человек живой и энергичный, был направлен Кузнецовым во флотилию эсминцев. Командовал ею Висенте Рамирес, отличавшийся шумливым, а подчас и взбалмошным характером. На боевом мостике корабля у дона Висенте трудно было услышать чью-либо речь, кроме его собственной. «Дон Рамон», как стали называть В. П. Дрозда, умел удивительным образом нейтрализовать многие недостатки Рамиреса, охладить, когда нужно, его излишний пыл, дать вовремя спокойный и разумный совет.

Однажды, когда нужно было оказать помощь попавшему в беду республиканскому кораблю, советник В. П. Дрозд без колебаний предложил дону Висенте атаковать пятью эсминцами, на одном из которых находился он сам, два крейсера Франко. Эта морская операция закончилась успешно.

Забегая вперед, скажем, что в годы Великой Отечественной войны В. П. Дрозд командовал эскадрой кораблей Балтийского флота. Сражался он самоотверженно. Погиб же нелепо. Возвращаясь зимой 1943 года на машине по льду из Кронштадта в Ленинград, он попал в свежую полынью после очередной бомбежки. Название «Вице-адмирал Дрозд» долгие годы носил один из кораблей Балтийского флота.

Изредка Н. Г. Кузнецову приходилось ездить в город Валенсию, где с ноября 1936 года находилось правительство Испанской республики. Здесь же размешались и посольство нашей страны, а также главный военный советник. Вначале этот пост занимал видный советский разведчик Я. К. Берзин, а в 1937 году его сменил Григорий Михайлович Штерн, которого в Испании звали Григоровичем. Тогда и началась дружба Николая Кузнецова с этим замечательным человеком, крупным военачальником.

Оружие для республиканской Испании продолжало поступать преимущественно через Картахену. Встреча «игреков», разгрузка, отправка вооружения на фронт — этой ответственной работой были заполнены для советских советников и специалистов зимние месяцы 1937 года.

В мае в Картахену прибыл испанский транспорт «Кабо Санто Томе» с крупногабаритными грузами на борту. Огромные ящики с разобранными советскими бомбардировщиками на специальных машинах срочно отправили к месту сборки. Кроме самолетов на верхней палубе под чехлами располагались торпедные катера, так необходимые республиканскому флоту.

На боевых кораблях Испании к тому времени уже плавало несколько десятков советских моряков-добровольцев. О некоторых из них Николай Кузнецов написал в своих воспоминаниях.

Первым советским моряком, прибывшим в Испанию после Кузнецова, был Н. П. Аннин. Уже на следующий день по прибытии он стоял на мостике флагманского крейсера «Либертад», отправлявшегося в составе эскадры в боевой поход. Для советского морского офицера этот осенний переход 1936 года стал настоящим боевым крещением. К весне 1937 года он уже считал себя «старым испанцем». В чине капитана-денавио (капитана 1-го ранга) он продолжал службу на крейсере «Либертад», исполняя обязанности советника. В годы Великой Отечественной войны капитан 1 — го ранга Н. П. Аннин командовал Северным отрядом тральщиков Беломорской военной флотилии.

Прибывший в Испанию зимой 1937 года морской офицер Г. В. Жуков, так же как и Н. П. Аннин, плавал в качестве советника на эсминцах. Не раз и не два моряк-доброволец Жуков совершал рискованные морские походы в базу Маон, которая находилась рядом с логовом франкистов на Бадеарских островах. Он участвовал и в других боевых переходах на республиканских кораблях и заслужил уважение и любовь испанских друзей. К февралю 1938 года Испанская республика сохраняла свои позиции лишь на небольшой территории треугольника Картахена — Мадрид — Валенсия. Бойцы берегли последние патроны, летчики — последние бочки бензина, во флоте началось брожение. В Картахене к этому времени осталось только четверо советских моряков-добровольцев: советник штаба и военно-морской базы Г. В. Жуков, адъютант-переводчик, шифровальщик и радист. Во время мятежа морские офицеры-франкисты захватили их в плен и держали в темном подвале, и только захват Картахены бойцами 206-й коммунистической бригады принес советским офицерам свободу. До французского Марокко они добрались на старом аварийном английском пароходике…

Великая Отечественная война застала контр-адмирала Г. В. Жукова командиром военно-морской базы. Во время осады Одессы он командовал Одесским оборонительным районом, позднее воевал под Туапсе, а в дни блокады Ленинграда — на Балтике. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в своих мемуарах всегда тепло отзывался об этом флотском командире.

Добрым словом вспоминал Николай Кузнецов и других моряков, воевавших добровольцами в Испании, в частности — катерников А. П. Батракова и В. П. Лихолетова, под чьим руководством испанцы осваивали советские катера. Эти торпедные катера не только бороздили воды на рейде, охраняя эскадру от подводных лодок, но и участвовали в конвоировании транспортов в прибрежной зоне и даже в поисках крейсеров мятежников.

В составе республиканского флота было двенадцать подводных лодок, которые нуждались в укреплении опытными кадрами. Весной 1937 года Н. Г. Кузнецов обратился в Москву за помощью. В Картахену были направлены офицеры-подводники И. А. Бурмистров и Н. П. Египко, которые с честью справились с поставленными задачами. Николай Павлович Египко в Испании командовал подводными лодками «С-6» и «С-2». Здесь он приобрел большой боевой опыт. По возвращении в Советский Союз командовал бригадами подводных лодок на Черном и Балтийском морях. 22 февраля 1939 года в числе первых подводников был удостоен звания Героя Советского Союза. Во время Великой Отечественной войны служил в Главном штабе ВМФ. После войны в звании вице-адмирала возглавлял Училище подводного плавания имени Ленинского комсомола в Ленинграде.

А добровольцы-моряки все прибывали и прибывали — И. Д. Елисеев, Н. Е. Басистый, В. Л. Богденко, А. В. Крученых, А. Г. Головко, С. М. Сергеев. Первый свой день в республиканской Испании и встречу с советским военно-морским атташе впоследствии описал один из добровольцев, С. Д. Солоухин: «К Картахене подошли ночью — бомбежка, первая в жизни. Потом к этому привыкли. Переждали налет, ошвартовались у мола, пошла разгрузка… Ранним утром вижу — Кузнецов! Никогда не видел его в штатском. Не знал, что встречу здесь, в Испании. Никогда раньше не обнимались: не в характере нашем. А тут — я рад, он еще больше, тискает, расспрашивает о Севастополе. Завел в свою капитанию, шикарные апартаменты. Тут и мой однокашник Дрозд, тут и Рамишвили. Кузнецов предложил отметить встречу, а ведь на корабле не позволял выпивать ни себе, ни другим…» Моряки-добровольцы быстро включились в работу. Опыт, полученный ими в Испании, вскоре пригодился на родине: многие из них в годы Великой Отечественной войны стали адмиралами, видными флотскими командирами.

В Испанию прибыл и В. А. Алафузов, давний друг Н. Г. Кузнецова по училищу и академии. Представляя его командующему испанским флотом Мигуэлю Буиссу, Николай Герасимович охарактеризовал своего однокашника как лучшего советника и оперативного работника, к тому же хорошо знающего французский и немецкий языки. Владимир Антонович Алафузов стал советником у командующего республиканским флотом Буисса, державшего свой флаг на крейсере «Либертад».

По долгу службы Н. Г. Кузнецов встречался и с теми советскими советниками, кто оказывал помощь другим родам войск республиканской армии. Самым известным из летчиков был тогда генерал Дуглас — Я. В. Смушкевич. Герой Гвадалахары исполнял обязанности главного авиационного советника и нередко бывал в Картахене. «Полковник Вальтер», он же советник по артиллерии Н. Н. Воронов, по долгу службы постоянно интересовался соответствующими грузами, прибывавшими в Картахену. В годы Великой Отечественной войны он стал маршалом артиллерии. В 1936 году Н. Г. Кузнецов встретил в Валенсии помощника главного военного советника республиканских войск компаньеро «Петровича». Он только что вернулся с фронта и делился впечатлениями со своими соотечественниками. Позднее маршал К. А. Мерецков возглавлял Генеральный штаб и командовал Карельским фронтом. В годы Великой Отечественной войны участникам испанских событий часто доводилось встречаться и они непременно вспоминали, как в Испании иносказательно называли транспорт «женихом», а конвой «невестой», добиваясь ответа по телефону, «обвенчались» они или нет. Об этих советских командирах Н. Г. Кузнецов с искренней теплотой вспоминает в своих мемуарах.

На фронтах Великой Отечественной судьба сводила Н. Г. Кузнецова и с другими участниками гражданской войны в Испании: Р. Я. Малиновским, будущим Маршалом Советского Союза, прославленными советскими военачальниками П. И. Батовым, А. И. Родимцевым и другими.

Еще в первые дни пребывания в Мадриде Николай Кузнецов познакомился с видными деятелями советской культуры М. Е. Кольцовым и Р. Л. Карменом.

Михаил Ефимович Кольцов, корреспондент газеты «Правда», был одним из первых, кого принял президент Испании М. Асанья. Корреспонденции известного во всем мире журналиста перепечатывали и на его статьи ссылались газеты многих стран. Каждый фельетон Кольцова становился событием в общественной жизни. Советские люди в те годы взахлеб читали его «Испанский дневник».

В разговоре с Михаилом Кольцовым Н. Г. Кузнецов неожиданно для себя выяснил, что художник Борис Ефимов — родной брат журналиста. Он вспомнил, как Ефимов вместе с писателями Ильей Ильфом и Евгением Петровым гостили на Черноморском флоте и на крейсере «Красный Кавказ» участвовали в походе в Грецию и Италию.

Кинооператор Роман Лазаревич Кармен отснял в Испании не одну киноленту, а его замечательные документальные фильмы об Испании и Великой Отечественной войне и сегодня производят на зрителей не меньшее впечатление, чем десятилетия назад.

Н. Г. Кузнецов в Испании встречался и со своими земляками-северянами, моряками торгового флота. Суда Северного морского пароходства доставляли вооружение и продовольствие республиканской армии. На Архангельском Севере хорошо помнят события, связанные с захватом парохода «Смидович», а морякам этого судна пришлось пройти тяжелые испытания немецкого плена.

В декабре 1936 года военно-морской советник Н. Г. Кузнецов выполнял важное правительственное задание. Расскажем об этом подробнее, поскольку вокруг «золотого» рейса парохода Северного морского пароходства «Н. Хрущев», названного в честь еще малоизвестного тогда первого секретаря МК и МГК ВКП(б) Никиты Сергеевича Хрущева, до сих пор ходит немало легенд и домыслов. Об этом событии в статьях с интригующими названиями в 1990-е годы писали и архангельские газеты.

В октябре 1936 года пароход «Н. Хрущев» возвратился в порт приписки Архангельск из очередного рейса в Одессу. Вскоре на судно прибыл представитель Наркомата морского флота и сообщил, что экипажу предстоит доставить важный груз в Испанию. Для выполнения этого задания нужны были добровольцы. Желание помочь испанскому народу в борьбе с фашизмом изъявил весь экипаж. Важным грузом оказались заправленные бензином машины ЗИС-5 и двигатели для советских танков. Пункт назначения держали в секрете даже от капитана судна Петра Ивановича Михова. Только при подходе к Испании было получено указание следовать в порт Аликанте, где советское судно уже поджидал немецкий военный корабль. К большому удивлению членов команды эта встреча закончилась благополучно.

После ночной разгрузки последовала новая команда — следовать в порт Картахену. Испанцы встретили северян как настоящих друзей, на причале звучали приветствия «Вива, русо!», «Но пасаран!». Свободных от вахты моряков на специально поданных автобусах отвезли в лучшие клубы города. На следующий день капитан собрал всю команду в кают-компании и сообщил о важном задании — доставить золото в Советский Союз. Каждый присутствующий дал подписку о неразглашении тайны. Погрузку золота производили своими силами, только ночью, при полной маскировке. Ящики с золотом, каждый из которых весил пятьдесят килограммов, подвозили на советских машинах. Портовым рабочим было интересно узнать, что находится внутри, и грузчики пару штук «случайно» уронили с большой высоты. Но упаковка была настолько прочная, что не появилось ни одной трещины. Под покровом ночи судно «Н. Хрущев» покинуло Картахену.

Были приняты меры безопасности: до рассвета успели закрасить название судна и порт приписки. На корме не поднимался флаг. Пароход благополучно завершил плавание, доставив золото в Одессу. В порту ящики перегрузили в вагоны и отправили в неизвестном направлении…

В 1972 году советский комитет ветеранов наградил шестерых участников этого рейса за мужество, проявленное при выполнении важного задания правительства, памятными медалями «Участнику национально-революционной войны в Испании в 1936–1939 гг.». В числе награжденных были старший механик В. Макарьин, радист Б. Леонтьев, боцман С. Ястребцев, матросы 1-го класса И. Казенков и П. Починков, машинист 1-го класса М. Демичев.

За выполнение важного правительственного задания, связанного с доставкой золотого запаса Испании в Советский Союз, отвечал в первую очередь главный военно-морской советник в Испании. Н. Г. Кузнецов в 1963 году открыто рассказал в печати об этой «детективной» истории, правда, ему пришлось подписаться псевдонимом Н. Николаев из-за тогдашнего отношения властей к герою испанских событий. Пять лет спустя был опубликован журнальный вариант статьи, под которой уже стояла подпись Героя Советского Союза Н. Г. Кузнецова. «Вскоре мне пришлось заняться операцией уже другого свойства: организовать переход нескольких транспортов из Испании в СССР, — вспоминал Николай Герасимович. — Республиканское правительство, производя закупки оружия и боеприпасов в нашей стране, решило перебросить в Москву известное количество своего золотого запаса. Золото, подлежащее отправке, было доставлено в Картахену и временно помещено в пороховых складах. Сконцентрировать большие партии драгоценного металла на одном транспорте было нежелательно, поэтому я предложил вдобавок к имевшимся в нашем распоряжении „Неве“ и „Кубани“ срочно завернуть в Картахену еще два советских транспорта, находившихся поблизости, и затем отправить корабли один за другим через сутки. Республиканский флот должен был прикрывать их и находиться в море на случай появления противника…

Капитаны транспортов получили указание следовать дальше вдоль берегов Африки, ближе к территориальным водам, и в случае опасности зайти в них. Опасность грозила как со стороны мятежников, так и итальянских военных кораблей. Особенно опасными районами были Тунисский пролив и до известной степени Дарданеллы. Когда последний транспорт был уже у берегов Алжира, эскадра вернулась в базу: далее флот оказать помощи не мог. Я успокоился только тогда, когда узнал, что последний из кораблей вошел в Черное море».

В обязанности Н. Г. Кузнецова в ходе проведения этой операции входила охрана «золотых» кораблей в порту и в открытом море, выбор места для их стоянки, принятие решений о времени выхода и курсах движения судов до безопасных территориальных вод Африки. 3 января 1937 года военно-морской советник Н. Г. Кузнецов постановлением ЦИК СССР «За активное участие в национально-революционной войне в Испании» был награжден орденом Ленина. Эта награда — высокая оценка всей многотрудной службы Кузнецова в Испании и не в последнюю очередь — успешно организованной доставки драгоценного груза.

Процитируем еще один документ, имеющий отношение к описываемым событиям и опубликованный в газете «Правда»: «…По известным нам данным из информационных кругов, действительно в начале 1937 года было депонировано в хранилище драгоценных металлов СССР испанское золото в количестве примерно 500 тонн. Подсчет и взвешивание золота при передаче его советским органам производилось совместно представителями финансовых органов Испанской республики и Советского Союза в соответствии с обычными нормами, действующими при международных трансфертах золота. Передача золота была оформлена соответствующим актом от 5 февраля 1937 года…

О том, что золото было полностью использовано испанским республиканским правительством, свидетельствует, в частности, последнее письмо Негрина и Аспэ от 8 августа 1938 года, в котором они от имени Совета министров Испанской республики просили произвести реализацию всего количества оставшегося в наличии испанского золота в СССР, что и было сделано.

Таким образом, депонированное правительством Испанской республики в Госбанке СССР золото было полностью использовано этим же правительством в течение 1937–1938 годов.

Кроме того, следует отметить, что по просьбе правительства Испанской республики Советский Союз предоставил ему кредит. Этот кредит был использован испанским правительством на сумму 85 миллионов долларов, а оплачен в размере 35 миллионов долларов. Следовательно, осталась задолженность за испанским правительством в 50 миллионов долларов…»

В 1968 году издательством «Прогресс» был переведен с испанского и опубликован в СССР обширный научный труд «Война и революция в Испании 1936–1939 гг.». В этой фундаментальной работе, подготовленной комиссией под председательством Долорес Ибаррури, есть и глава «Золото испанского банка», в которой документально отражена вся эта история. Читателю, заинтересовавшемуся ею, рекомендую прочесть эту монографию.

В 1967 году адмирал Н. Г. Кузнецов дал интервью газете «Правда Севера», в котором рассказал своим землякам о событиях в Испании: «…Как известно, сначала грузы из Советского Союза шли через Севастополь в Картахену. Из-за военного вмешательства флота фашистской Италии движение транспортов к берегам Испании стало практически невозможным. Начались поиски других путей.

Вот тогда-то и стали грузить многие транспорты в Архангельске и в спешном порядке направлять их в порты Франции. И уже оттуда грузы шли по железной дороге в Испанию.

Транспортировка военных грузов по территории Франции требовала наших значительных усилий, а нередко и „жирной смазки“ чиновников железных дорог…»

С помощью поставок военных грузов из Советского Союза и добровольцев из интернациональных бригад народная армия Испании остановила фашистское наступление на Мадрид, нанесла поражение мятежникам и итальянцам под Гвадалахарой и сама готовилась к наступлению. Поэтому поставка вооружения и боеприпасов для республиканской армии имела решающее значение.

«Альмиранте» Кузнецова — «дона Николаса» противник знал хорошо. Мятежный генерал Кейпо де Льяно давно грозил смести с лица земли Картахену за то, что, несмотря на ожесточенные бомбежки и морскую блокаду, республиканская база регулярно принимала «игреки» с военными грузами из Советского Союза.

Мятежники, потерпев неудачу в боях за Мадрид, решили взять реванш на юге страны. В начале февраля началось наступление с суши, воздуха и моря на ключевой город-порт Малагу. Силы были неравны. Героизм отдельных республиканских частей на суше не мог в корне изменить ситуацию. Малага была взята штурмом, а с ней была потеряна для республики провинция Андалусия. И все же к этому времени военное положение республиканцев было еще устойчивым. Весеннее поражение у Малаги компенсировалось разгромом итальянского корпуса под Гвадалахарой.

Самой важной задачей военно-морского флота республиканцев было обеспечение морских перевозок из СССР. Но боевая его деятельность не ограничивалась конвойными операциями. Республиканский флот искал в море встречи с противником, обстреливал его побережье, военные базы.

Морским командованием Испании было принято решение нанести артиллерийские удары в районе Малага — Мотриль, а в случае появления крейсеров мятежников заставить их принять бой. 16 апреля 1937 года эскадра республиканских крейсеров и флотилия эсминцев вышли из Картахены. Во время этой операции военно-морской советник Кузнецов находился на эсминце «Анбеке» вместе с командующим флотилией. В апреле 1937 года Н. Г. Кузнецов с согласия своего руководства в Испании в качестве «волонтера» на крейсере «Либертад» несколько раз выходил в море на поиски кораблей и подводных лодок мятежников, перехватывавших наши транспорты, а также для обстрела побережья противника. К этому времени многое изменилось на республиканских кораблях. Во всем чувствовался порядок. В море эсминцы неплохо маневрировали, выполняя команды своего флагмана. В этом, как отметил Н. Г. Кузнецов, была большая заслуга морского советника В. П. Дрозда, с честью исполнявшего свой долг.

В мае 1937 года главному военному советнику Н. Г. Кузнецову пришлось выполнять необычное задание. Необходимо было в короткий срок отправить в Советский Союз оставшихся сиротами детей испанских защитников республики. Основная эвакуация проходила морем. Позднее Н. Г. Кузнецов писал: «Не было ни одного случая с печальным исходом». Все эвакуированные испанские дети прибыли в нашу страну, которая стала для них второй родиной.

31 мая 1937 года эскадра республиканских кораблей вышла для встречи очередного «игрека» — транспорта «Магелланес». Чтобы отвлечь внимание от намеченной точки встречи, командование эскадры прибегло к маскировке. Республиканский флот направился к франкистскому порту на острове Ивиса, чтобы обстрелять его, а затем следовать к месту встречи с «Магелланесом». Подойдя к порту и обнаружив там немецкий линкор, командующий республиканским флотом решил не осложнять международные отношения и отказался от обстрела берега. Эскадра повернула на юг.

В этой операции участвовали и республиканские самолеты. Когда они появились над островом, их обстрелял немецкий линкор «Дойчланд». В ответ с самолетов посыпались бомбы и повредили кормовую часть корабля. Количество жертв на линкоре достигло 80 человек. В отместку немецкие военные корабли совершили рейд к городу Альмерия и без всякого предупреждения начали его обстрел. Разрушив несколько десятков зданий и убив много мирных жителей, немецкие пираты удалились в море. Эту расправу можно сравнить с печально знаменитой бомбардировкой геманской авиацией в 1937 году города Герника, где также не было ни солдат, ни кораблей — только лишь беззащитное население Страны Басков. Расправа линкора «Дойчланд» с жителями Андалусии еще долгое время будоражила мировую общественность.

Республиканские эсминцы имели ограниченный запас торпед, хотя в арсенале их было большое количество. Дело в том, что «пятая колонна» уничтожила их формуляры. У каждой торпеды была своя индивидуальная характеристика, проверенная и внесенная в формуляр еще на заводе. Не зная заданного направления, глубины, скорости движения, линкоры не могли послать снаряд в цель. Каждую торпеду нужно было испытать заново, а для этого необходим был морской полигон, а главное — специалисты этого дела. Главный военный советник Н. Г. Кузнецов привлек для выполнения этого важного задания моряка-добровольца С. Д. Солоухина, который почти год проходил «стажировку» на итальянском заводе «Орландо» и хорошо знал устройство торпед этой страны. В Картахене в течение двух месяцев оборудовали морской полигон и испытали полтораста торпед, которые вскоре пригодились в бою против тяжелого крейсера мятежников «Балеарес». Вот как описал это морское сражение советник флагманского артиллериста, «капитан де корвета» В. Л. Богденко: «Стоя рядом с Фердинандо, наблюдал в бинокль за падением снарядов крейсера „Либертад“ и громко, как бы для себя, подсказывал по-испански: „Влево, вправо, перелет, недолет, накрытие!“… Прошло несколько минут стрельбы на поражение, и вот мы оба видим попадание непосредственно в крейсер — один или два ярко-огненных разрыва в надстройках. Сомнений нет — крейсер мятежников поражен». «Балеарес» фашисты отремонтировали, но спустя полгода эсминцы республиканцев потопили его в ночном бою торпедами, тремя из тех, что вернул в строй советник главного минера в штабе республиканского флота С. Д. Солоухин.

К концу 1937 года соотношение сил на море изменилось в неблагоприятную для республиканцев сторону. Фашистская Италия с помощью действий подводных лодок «неизвестной национальности» фактически перерезала линию связи между СССР и Испанской республикой. Пришлось обратиться к другому пути — из Балтики во французские порты Гавр и Шербур, а дальше по железной дороге через Францию в Испанию. Этот транзит был ненадежен политически и целиком зависел от смены правительства и конъюнктуры в Третьей республике. Снабжение испанской республиканской армии оружием через Францию сыграло роковую роль в самый разгар битвы за Каталонию (декабрь 1938-го — февраль 1939 года). На французской стороне границы скопилось большое количество вооружения — самолеты, орудия, танки, торпедные катера, боеприпасы, закупленные Испанией в СССР и других странах. И французское правительство, несмотря на все требования республиканской Испании, отказалось выдать ей военное имущество. Если бы это оружие оказалось в руках испанской армии, весь ход битвы мог бы радикально измениться.

Советский Союз оказал большую помощь и поддержку республиканской Испании. Достаточно сказать, что в интернациональных бригадах сражалось около трех тысяч добровольцев из нашей страны. С октября 1936 года по январь 1939 года СССР поставил в Испанию: самолетов — 648, танков — 347, бронеавтомобилей — 60, орудий — 1186, пулеметов — 20 648, винтовок — 497 813, а также большое количество снарядов, патронов, пороха. Значительная часть оружия и снаряжения была доставлена морем, и в этом немалая заслуга моряков и советников, работавших под командованием капитана 1-го ранга Н. Г. Кузнецова.

В испанских событиях 1938–1939 годов Николай Кузнецов уже не участвовал. В середине августа 1937 года он получил из Центра телеграмму с распоряжением: «… Вам надлежит выехать в Москву, оставив вместо себя подготовленного заместителя». Н. Г. Кузнецов передал свои обязанности главного морского советника В. А. Алафузову или, как его именовали на крейсере «Либертад», «капитану де-фрегата Хуану Риосу», и отбыл на родину.

На посту военно-морского атташе и главного военно-морского советника Н. Г. Кузнецов принимал активное участие в разработке боевых операций республиканского флота против военно-морских сил мятежников и в организации взаимодействия флота с сухопутными войсками и авиацией.

Н. Г. Кузнецов был одним из немногих советских флотских военачальников, получивших до начала войны с Германией большой практический опыт планирования и организации морских операций против интервентов — германских фашистов. Именно в Испании получил дальнейшее развитие его флотоводческий талант. Будущий нарком ВМФ имел возможность убедиться в возрастающем значении военно-морского флота в войне, особенно морской авиации и подводных лодок.

Нарком обороны К. Е. Ворошилов предложил Николаю Герасимовичу отдохнуть в Сочи, но отдых получился недолгим: вскоре последовали вызов в Москву и назначение на пост заместителя командующего Тихоокеанским флотом. 21 июня 1937 года Н. Г. Кузнецов был награжден вторым орденом — орденом Красного Знамени «За участие в национально-революционной войне в Испании». Это были редкие награды по тем временам. Ордена Ленина и Красного Знамени были вручены в Москве 17 июля 1937 года.

Наш рассказ о «доне Николасе» был бы неполным без отзывов «компаньеро русо» о его службе и работе в Испании. Многие ценные документы хранятся в семье адмирала, и часть из них недавно была опубликована. Вот как оценил деятельность главного морского советника в Испании контр-адмирал А. В. Крученых: «Благодаря его настойчивым усилиям и организаторским способностям личный состав кораблей стал регулярно заниматься боевой подготовкой, выполнять упражнения, вести активные действия против корабельных сил путчистов. Велика его заслуга и в организации защиты морских коммуникаций, связавших советские порты с испанскими. За время пребывания Кузнецова в Испании туда пришли более двадцати транспортов с танками, самолетами, боеприпасами, горючим и другими ценными грузами, без такой помощи республике трудно было бы выдержать длительную осаду. Значительную роль в этом играли личное обаяние Кузнецова, его коммуникабельность».

А вице-адмирал В. Л. Богденко отмечал: «Он хорошо разбирался в военно-политической обстановке Испании, и особенно на флоте, имел отличную деловую связь с нашими главными советниками и морским министерством. Вообще Н. Г. Кузнецов пользовался большой популярностью в морских кругах».

Участник испанских событий Н. А. Питерский вспоминает о своем руководителе: «Бывало, какой-либо испанский командир корабля заупрямится выполнять мои рекомендации, я тут же говорю ему: „Хорошо, не делайте, я только доложу Николасу“. Испанец берет меня за рукав и экспансивно повторяет: „Не надо, не надо, подумаю“. В результате все делалось так, как было нужно».

Военная переводчица, подполковник Л. Л. Покровская, вспоминала: «Ох, и заволновались же и забегали наши испанцы! Шутка ли сказать, приехал сам „де альмиранте“ в скромную группу радистов! Дону Николасу тогда было 32 года, а сколько достоинства в походке, манере держаться со всеми и простоты обращения с нижестоящими!.. Всеми своими достоинствами дон Николас вызывал к себе уважение и, я бы сказала, даже особого рода поклонение. Испанцы обожали его».

Представляется уместным завершить «испанский сюжет» словами самого Н. Г. Кузнецова об уроках минувших событий: «Во время этой войны мы, советские моряки, приобрели немалый опыт, ясно представили роль авиации в любых операциях флота, необходимость воздушного прикрытия его сил в базах, убедились, как важно, чтобы авиация, призванная действовать с флотом, организационно входила в его состав, была с ним под единым командованием и повседневно обучалась действовать на море. Наконец, мы воочию увидели, насколько быстротечны события в современной войне, особенно в ее начале, как внезапным ударом можно повлиять на весь ход войны. Это заставляло серьезно думать о постоянной готовности нашего советского флота».