"Под уральскими звездами" - читать интересную книгу автора (Гравишкис Владислав Ромуальдович)НА ПОМОЩЬ ИДУТ КОММУНИСТЫВ правлении Собольского колхоза в тот вечер шло партийное собрание. Оно затянулось. Сев не за горами, а в колхозе многое было еще не сделано, и разговаривали на собрании сердито и круто. Критиковали всех: и председателя, и трактористов, и рабочих ремонтной мастерской, и водителей автомашин, задержавших завоз горючего. Даже комбайнерам досталось за медленный ремонт, хотя их машинам выходить в поле предстояло еще не скоро. Попало и Семену Кузьмичу Колкотину — дяде Сережи Мерсенева. Председатель Николай Филиппович Сундуков, одетый в черный выцветший китель, который, казалось, еще и сейчас излучает впитанные летом солнечные лучи, выступая, так прямо и сказал Колкотину: — Не поспешаешь, товарищ Колкотин, как я посмотрю. Уж кому-кому, а тебе довольно совестно ходить в отстающих. По прошлому году ты у нас передовик, а тут такое дело допускаешь. Почему твой трактор не готов? — Вот моторную группу отрегулирую — готов будет, — пробормотал Семен Кузьмич и полез в карман за папиросами. Он, когда нервничал, всегда закуривал. Колкотин вышел в соседнюю комнату и закурил. Нажимает председатель! Вообще-то правильно нажимает, застряли с ремонтом, но вот его, Колкотина, осрамил при всех коммунистах напрасно: Колкотин еще никогда не подводил коллектив и никогда не подведет. Время еще есть... Сердито посапывая, Семен Кузьмич прислушивался к тому, что говорилось на собрании. Особенным морозным звуком скрипнула входная дверь, в коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату заглянул сын Женя. Отец с досадой посмотрел на сына: — Ну, чего там стряслось? Вид у Жени был взволнованный; он задыхался от бега и не обратил внимания на недовольный тон отца: — Пап, собака обратно прибежала. — Какая там еще собака? — Ну, Винтик! Ты только послушай: сижу я, «Конструктор», который дядя Гриша подарил, разбираю, а в это время кто-то под окошком как заскребется, как заскулит! Выскочил во двор, а это Винтик. Трясется весь, страсть как замерз, силком в сени пролез и в избу норовит. А на поводке Сережкина варежка пристыла. Вот! Он отдал отцу мокрый шерстяной комок и продолжал: — Мамка как заохает: «Ох, не зря собака прибежала! Чует мое сердце — беда с ними приключилась!» Я, конечно, молчу, ничего не говорю, чтобы мамку не расстраивать, а сам думаю: «Верно, что-то с ними случилось». Семен Кузьмич помолчал. — Неладно дело получается, сын, а? — сказал он рассеянно. — Я тоже считаю — неладно. Опасаюсь я, пап! Как они там, в лесу? Морозно, а Сережка непривычный, у дяди Гриши одна рука. — Женя возбужденно теребил завязки у шапки. — Позвони в дом отдыха, пап! Ведь можно узнать, приехали они или нет. — Как же я позвоню? Видишь, собрание! — А ты попроси, пап! — не отставал Женя, поглядывая в кабинет, где стоял телефон. — Такое дело, можно и обождать минутку... Семен Кузьмич все еще досадовал на председателя, и ему ни о чем не хотелось его просить. Но Сундуков сам заметил Женю и спросил: — Чего у тебя там, Колкотин? Семен Кузьмич смущенно развел руками: — Дома у меня неладно, товарищи. Мальчишка прибежал. — Видим. Что случилось? — Шуряк у меня нынче гостил. Из Светлого. Перед вечером поехал домой, а собака-то и прибежи обратно. На веревке варежку племяшкину принесла — пристыла, стало быть... Все насторожились. Сундуков сказал: — Постой, постой! Какая варежка? Какая собака? Вперед выступил Женя. Помахивая шапкой, неотрывно глядя на Сундукова, отрапортовал: — Моя собака. Винтик называется. Я ее Сережке подарил, потому что он мне удочки привез на день рождения. Мы Винтика в кошеву посадили и привязали. Я сам привязывал, сорваться не мог, а вот прибежал. И варежка к поводку пристыла. Да так сильно, насилу отодрали. А раз пристыла, значит Сережка не в санях сидел, а по снегу ходил. Сидел бы в кошеве, разве она намокла бы? Да ни за что! В это время длинно зазвонил телефон. Сундуков торопливо взял трубку. — Я слушаю. Кто, кто? Дом отдыха? Я слушаю вас! — Сундуков значительно оглядел всех. — Как же, как же, были здесь такие. Перед вечером уехали. Да мы сами тут тревожимся: с ними, оказывается, собака была и прибежала обратно... — Он замолчал, скосив глаза на чернильницу и постукивая по ней ручкой. — Так. Так. Пустая? Так. Лыжники? Понятно. На каком участке дороги? Неизвестно? Н-да! Хорошо, со своей стороны тоже будем принимать меры. Будьте здоровы, товарищ директор! Положив трубку, Сундуков сразу уперся взглядом в Колкотина: — Он что, пьяный от тебя поехал? Семен Кузьмич замялся: — Так ведь день рождения Женькин был. Не то чтобы очень, а грамм по триста пришлось... — Грамм по триста... Потерялись оба в лесу, вот что! Семен Кузьмич побледнел и грузно осел на стул. — Вот так штука! Как же так? — А вот так, черт бы вас подрал! Отпустили на ночь глядя, да еще выпившего. Сколько лет племяннику? — Девять, — пробормотал Семен Кузьмич. — Девять-то бы еще ничего, — вмешался в разговор Женя. — Не тренированный он, вот в чем все дело. Не слушая Женю, Сундуков сказал: — Из дома отдыха лыжники на поиски вышли. А что лыжники? Пока доберутся, пока обыщут лес, от людей одни сосульки останутся. Мороз-то вон такой! Все посмотрели на окна, покрытые толстым слоем льда. — Волков на Собольской дороге не замечали. Как будто всех повывели, — задумчиво, как бы про себя, сказал комбайнер Авдонин, человек богатырского телосложения, заядлый охотник и рыбак. — Мороз пострашнее волков сейчас будет, — возразил Сундуков и внимательно осмотрел всех. — Ну, так как, товарищи коммунисты? Продолжать собрание будем или в лес пойдем? — Обождет собрание! — махнул рукой Авдонин, выпрямился во весь громадный рост и стал натягивать полушубок. — Люди гибнут. Вслед за Авдониным стали одеваться и другие коммунисты. — Так, — сказал Сундуков, который был председателем собрания. — Дело ясное. Собрание переношу на завтра... Сергей, как у тебя вездеход? В готовности? — Скажете тоже! — обиженно отозвался Сергей Надымов, водитель вездехода. — Когда он у меня не на ходу был? — Ну, тогда поедем. Лыжники лыжниками, а наше дело — использовать технику. Так оно поскорее будет... У Жени загорелись глаза. Он потянул отца за рукав: — Пап, я с вами, ладно? — Отстань! Не до тебя! Только всего и сказал отец. Но посмотрел так, что сыну стало ясно: проси не проси, а на вездеход его не возьмут. Насупившись, Женя вышел на улицу. Из правления выходили люди и поспешно бежали по домам: кто за лыжами и рукавицами, кто захватить кусок хлеба на дорогу, которая может оказаться долгой и трудной. По ту сторону сельской площади у освещенных одинокой лампочкой широких ворот гаража рокотал мотор: Сергей Надымов прогревал двигатель вездехода перед выездом. А Жене все сильней, все нестерпимей хотелось поехать вместе со всеми, узнать, что случилось с дядей Гришей и Сережей, помочь чем можно. Из окна соседнего дома на снег падали прямоугольники света. Женя вспомнил о своем приятеле, сыне председателя колхоза Игорьке. Сидит, наверно, почитывает, а в лесу такое делается — дядя Гриша и Сережа погибают! Женя решительно шагнул вперед, через сугробы пробрался к окнам и трижды стукнул в стекло. Дверь отворилась, и на крыльцо вышел Игорек с накинутым на голову полушубком и стал озираться во все стороны. — Кто тут? Женя стоял в тени у стены и манил приятеля к себе. — Сидишь и ничего не знаешь, а тут такое делается, такое делается! Дядя Гриша и Сережка в лесу потерялись, понятно тебе? — Как потерялись? Погоди, погоди! — Игорек начал торопливо надевать полушубок в рукава. — Ты спокойно говори. Как потерялись? — Не могу я спокойно! Сейчас из дома отдыха звонили: лошадь пришла, а кошева пустая. А к нам Винтик прибежал, и к поводу варежка пристыла. Отсюда спасательная экспедиция выезжает на вездеходе, все коммунисты едут. Я проситься стал — они ни в какую. Что делается, что делается!. — А ты спокойно говори! Спокойно говори! — механически повторял Игорь, о чем-то напряженно размышляя. — Не могу я спокойно, сколько раз тебе говорить! — нетерпеливо закричал Женя. — Ты тут тепленький сидишь, а им-то каково? Они в опасности, понятно? — А ты все верно разузнал? — Куда вернее! Все своими ушами слышал... Горка, давай соберем ребят и пойдем на поиски! Пусть у нас своя спасательная будет. Коммунистам можно, а пионерам нельзя? — Кто-то нам позволит... И не надейся... — Мы и спрашиваться не будем. Заберем лыжи и пойдем. Сережку надо выручать, понятно? — Нет, такое дело не годится, — решительно сказал Игорек. — Пока ребят соберем, пока до места дойдем — сколько времени зря пропадет! Надо другое придумать. — Трусишь, да? — Глупости! Нам надо живых найти, а не... — Игорь запнулся: даже подумать было страшно о том, что этот высокий фронтовик с медалями, дядя Гриша, и худенький Сережка, с которыми он сидел сегодня за праздничным столом у гостеприимной Анны Алексеевны, лежат теперь замерзшими где-то в лесу. — Одним словом, надо с вездеходом ехать... — Не возьмут. Сказано тебе — я уже просился. — Обхитрить надо. Ты вот что, беги за лыжами, а я свои возьму. Игорь скрылся в сенях. Женя с недоумением посмотрел ему вслед. Ясно: Игорь что-то придумал. И Женя побежал домой... Минут через пятнадцать, вздымая клубы снега, из Собольского вылетел вездеход и на полном газу помчался в сторону леса. Впереди в лучах фар кипела поземка. Вдруг за самой околицей фары осветили две мальчишеские фигурки, старательно скользившие за обочиной дороги. Машина догнала их, остановилась, и ребята услышали удивленный возглас Сундукова: — Тьфу ты пропасть! Да это Женька с Игорьком! Распахнулась дверца кабины, на подножку вышел Сундуков: — Игорь, ты чего это задумал? А ну, марш домой! — Мы не пойдем домой, пап, — невозмутимо сказал Игорь. — Игорь, кому говорю? — Коммунистам можно, а пионерам нельзя? Так, да? — опять возразил Игорек. — Хитрят мальцы! — засмеялся стоявший в кузове Авдонин. — Они нарочно из села вышли, чтоб мы их подобрали! — Я им похитрю! — рассерженно закричал Сундуков. — Женька, сейчас же домой! — вторил ему Семен Кузьмич. — И вовсе мы не хитрим, товарищ Авдонин! — оскорбленно сказал Игорь. — Не хотите на машину брать — не надо, сами дойдем. Пошли, Жень! От отцовского окрика Жене стало не по себе. Но он уже не мог отставать от приятеля, а тот все шел и шел не оборачиваясь. Женя двинулся за ним. Но не выдержал, оглянулся: обдуваемая поземкой машина стояла в поле, дверца кабины была открыта. Там, видно, совещались. Прошла еще минута, машина на малом ходу догнала ребят. Сундуков спрыгнул с подножки. — Марш в кабину, спасатели! — Снимай лыжи, Женька! — Будет у меня с тобой разговор дома, Игорь, ох, и будет! — сказал Сундуков. — Ладно, поговорим, — хладнокровно сказал Игорь, забросил лыжи в кузов и полез в кабину. Женя последовал за ним. Вездеход рванулся вперед, к лесу, пролагая широкий след в сугробах. |
||
|