"Игорь-якорь" - читать интересную книгу автора (Ефетов Марк Симович)

13. За линию фронта

Уже затянулись розовой плёнкой Яшины шрамы, поблёкли синяки. Теперь только кости побаливали, особенно по утрам — затекали. Но Яша уже поднялся на ноги, ходил по комнате, видел в окно и слышал: бегут беляки.

Рвался выйти на улицу.

Мать вцепилась двумя руками, заплакала:

— Не пущу! Один ты у меня на всём свете. Не пущу, не пущу, не пущу!

Она плакала, и такое горе было в этом плаче, такое предчувствие беды, что Яков сдался:

— Хорошо, мама, не пойду.

А всё-таки он не послушал Татьяну Матвеевну. И часа не прошло, как вышла она из дому, а он, надев две рубахи, вышел на улицу. За воротами побежал, но не в порт, как обычно, а в другую сторону, откуда шла в город Красная Армия, где был фронт.

Повизгивали пули белогвардейцев. Пули эти валялись под ногами — с разбегу поскользнуться можно, прокатиться ногой по пуле и упасть. В другое время Яша набрал бы полные карманы пуль и гильз. Теперь ему не до того было, повзрослел он.

После всего, что произошло в подворотне дома на Мельничной, а затем на бульваре и в белогвардейской контрразведке, Яков думал только о том, как бы рассчитаться с убийцами. И, очутившись где-то там, на фронте — пусть огромном, необъятном, — встретиться с отцом. Он же дерётся с беляками. Как же хотелось Якову встретиться с ним и быть рядом! А потом идти вместе с отцом в атаку, стрелять, колоть штыком — освобождать от беляков сёла и города.

Вот уже кончились жёлтые, из камня-известняка, домики Мельничной, и за поворотом показалась товарная станция, такая знакомая, всегда в красных грузовых вагонах. Теперь здесь стоял, попыхивая трубой, грязно-серый бронепоезд — паровоз, похожий на черепаху, и два таких же, заклёпанных в сталь вагона-коробки. Только дула орудий торчали из этих железных ящиков, и направлены были орудия на переезд, перегороженный полосатым шлагбаумом.

«Здесь не пройти, — подумал Яков, — обязательно задержат».

Было многолюдно и шумно.

В товарные вагоны загоняли лошадей. Лошади упирались и били копытами по деревянному настилу.

На перроне строились пехотинцы, и здесь зычный голос перекрывал все шумы станции:

— Рр-авняйсь! Смирна!

Яша подумал: «Бегут, гады! Наши, должно, где-то совсем близко».

«Наши». Произнёс это мысленно и вспомнил Кушкина. Тот так ни разу не сказал.

Свернул в боковую улочку, что вела к заводам. Думал, что тут тише и легче будет перебежать за город, в степь. Нет, и здесь цокали копыта, проносились всадники, а с пустыря доносилось:

— Становись! Стройся!

Теперь Яков шёл медленно, размышляя.

Конечно, в конце каждой улицы застава. Его остановят, прикажут вернуться. А если побежать? Пустят вдогонку пулю. Не промахнутся. Обидно умирать, ничего не сделав. Набил, правда, морду Горилле. Но это что! Люди воюют, вышибают беляков из города, всю страну очищают от всяких врагов и бандитов, а он, ничего не успев, так и погибнет зазря. Значит, вернуться?..

Трудно сказать, к какому пришёл бы он решению, если бы не помог случай.

Яков шёл пыльным и довольно пустынным переулком, небрежно размахивая руками и что-то насвистывая. Он знал: ещё два квартала маленьких домов, затем — разрушенная хибара, а дальше — дорога на соляные промыслы.

«Только бы там не было заслона, — думал Яша. — Тогда мимо соляных ванн, и потом…»

Он не успел додумать, что будет потом. Хриплый голос оборвал его мысли:

— А ну, сторонись!

Яша поднял глаза и увидел солдата в шинели цвета хаки и жёлтых заграничных ботинках. Короткую винтовку он держал двумя руками перед собой, прикладом упираясь себе в живот, а дулом — в поясницу человека, который шёл на два шага впереди. Человек сутулился, и только на мгновение его лицо промелькнуло перед Яковом. Блеснуло четырёхугольное пенсне и бородка. Да, это был Кушкин.

А всё последующее произошло как бы без участия Яши. Он не успел подумать, рассчитать, взвесить. Словно какая-то пружина, скрытая в нём, развернулась и бросила Якова под ноги конвойного. Яша сшиб его, хотел вырвать у лежащего винтовку, но тот цепко держал её.

При этом мальчик услышал глухой удар и голос Кушкина:

— Беги. Ну!

Яша вскочил и побежал к соляным ваннам. Лицо горело, а спине холодно было. Думал: пуля ударит в спину — и не услышишь. Бежал, спотыкался о соляные горушки, но ни разу не упал. Выпрямлялся и снова бежал. Когда услышал за собой выстрелы, бросился плашмя на солёную землю. Притаился на мгновение и пополз. Так и дополз до самых промыслов, где были высокие, как стога, кучи соли. Здесь он знал каждый бугорок, каждую канавку, каждую соляную ванну и знал, где можно укрыться от пуль.

Когда белые засекли Якова, поздно было: свинцовые птички, зыкнув, пролетели мимо, не задев мальчика.

Город остался позади.