5

Перед тем, как двинуться в дорогу, Леша протянул мне котелок с кашей.

— Вот, покушайте, товарищ лейтенант. Я успел поесть, пока вы с товарищем командармом разговаривали, а это ваша порция. Вот в термосе чай.

Молодец! И сам шустрит, и про начальство не забывает.

— Спасибо, Леша. Что бы я без тебя делала!

Я с аппетитом занялась обедом, плавно переходящим в ужин, причем ухитрялась есть буквально на лету, поскольку машина, как и по дороге сюда, не столько ехала, сколько прыгала. Наконец дорога стала чуть получше. Мы выехали на относительно целый участок, тянувшийся на несколько километров. По сторонам небольшой перелесок, даже не перелесок, а так, кустарник с отдельными вкраплениями деревьев, при этом сама дорога почти без ям, что позволило Леше увеличить скорость. С учетом того, что сейчас конец июня и темнеет поздно, у нас были все шансы доехать до штаба фронта до темноты. Но увы. Опять гудение самолетов. Когда же эти черти угомонятся? Упертые, гады! Впрочем, кажется, их сейчас немного угомонят. С другого направления тоже послышалось гудение моторов — это уже наши истребители. Леша опять остановил машину — осторожность не помешает. Мы вылезли из нее и стали наблюдать за разворачивающимся в небе сражением. Немецких самолетов было несколько десятков. Примерно тридцать бомбардировщиков и штук двадцать истребителей сопровождения. Наших истребителей было не более двадцати, но сумятицу в немецкий строй они внесли страшную. Через некоторое время я, кажется, поняла идею наших. В то время, как большая часть истребителей отвлекала немецких "коллег", три или четыре ястребка прорвались к бомбардировщикам и сразу сбили два самолета. Остальным бомберам это почему-то не понравилось, и часть из них стала сбрасывать бомбы где попало. Но многие продолжили свой полет в заметно поредевшем сопровождении. К сожалению, у наших не все прошло гладко. Я увидела, как сразу три самолета задымили и пошли к земле. При этом только из одного самолета летчик сумел выбраться и раскрыть парашют. Где-то я читала, что в таких случаях немцы расстреливали парашютистов. Возможно, что тут было бы то же самое, только немцам был не до того. В компенсацию тут же задымился один немецкий истребитель, из которого тоже вывалился парашютист.

Я стала прокручивать варианты. Что мы имеем с гуся, кроме шкварок? Через одну — две минуты на земле окажутся два летчика — наш и не наш. Наш приземлится раньше, но до него дальше, а немца вообще сносит в нашу сторону. Значит одного надо подобрать, а второго взять в плен, только выполнить все в обратном порядке.

— Леша, в машину.

Леша тоже сообразил нечто подобное, потому что моментально прыгнул за руль, и мы покатили.

— Меня высадишь поближе к немцу, а сам дуй дальше, к нашему. Только осторожнее. Как бы он сгоряча в тебя стрелять не начал. Сначала крикни ему, что ты наш. Только насчет штаба помалкивай.

Эх, где мой привезенный из Москвы театральный реквизит. Сейчас бы пригодился. Но ничего. Придется использовать то, что есть. А что у меня есть: парабеллум, Вальтер и мозги. СВТ тоже есть, но использовать ее не хочу, так как немец мне живой нужен и желательно целенький. То, что уже чуток стемнело мне на пользу. Стреляю я, наверняка, лучше этого немца, и в бою сейчас не была. Значит, нервы у меня не так напряжены. А ему нервы я сейчас еще немного подпорчу. Ему ведь не только нужно удачно приземлиться, нужно еще и парашют отстегнуть, на что тоже требуется хоть какое-то время.

Я выскочила из машины примерно метрах в сорока от того места, куда по моим оценкам вот-вот должен был приземлиться немец, сразу выхватила парабеллум и выстрелила пару раз в сторону немца. Специально целила в парашют, но поближе к телу — пусть понервничает. Немца я уже не видела за кустарником, но парашют, запутавшийся в кустах, был хорошо виден. Поэтому примерно можно было определить, где немец. Теперь нужно понять, какие гадости следует от него ожидать. Так что, приблизившись, я чуть притормозила и исполнила вой голодного волка " по Ипполитову". В ответ сразу защелкали выстрелы. Кажется у него тоже парабеллум, но, что меня неприятно удивило, так это то, что звуки выстрелов доносились не совсем от того места, куда опустился парашют. Неужели успел-таки гад отцепиться от парашюта? Хорошо еще, что этот чудик пуляет в белый свет, как в копеечку. Ведь меня он точно не видит. И даже не определил направление звука. Иначе хотя бы пара пуль просвистела рядом. Для полноты картины я мазанула по лицу и голове землей, чтобы приобрести "достойный" вид. Потом выдернула из земли солидный пук травы с землей и запулила его в сторону немца с таким расчетом, чтобы пук перелетел через него.

Снова раздались выстрелы и снова куда-то в сторону. А я вот она, совсем рядом. Выскочила и увидела, что немец почему-то сидит вполоборота ко мне и как раз меняет обойму. При появлении моей грязной и взлохмаченной морды лица на какие-то мгновения он оцепенел, что и требовалось доказать. Я подлетела и тюкнула его кулаком, как когда-то тюкнула своего "первого" бандита. Немец повел себя точно так же, то есть вырубился. Я так поняла, что минут тридцать он не будет доставлять нам никаких неудобств. Теперь можно осмотреться.

Итак, что в наличии: тюкнутый немец — одна штука, парабеллум на земле — одна штука и парашют немецкий с парой дырок от пуль — тоже одна штука. Немца надо связать, а у меня нет подходящей веревки. Стоп, почему нет? А парашютные стропы? Вот только ножа у меня нет — нож остался в машине. Впрочем, если ножа нет у меня, то надо поискать его у немца. На поясе у него болтался очень неплохой на вид нож в ножнах. Я тут же отрезала пару кусков веревки и связала немцу руки. Хотела связать и ноги, но притормозила. Вот почему он сидел. У него ножка бо-бо. Отвлекся на мои выстрелы и не проследил за приземлением. Интересно, что тут у него. Я стянула сапог и увидела, что нога начала опухать. Хорошо, что он без сознания, иначе орал бы сейчас благим матом. А все-таки это вывих или перелом? Будем считать, что вывих. Надо бы перевязать, только бинта нет. Впрочем, парашют опять подойдет. Отхватила полосу парашютного шелка и туго перебинтовала ногу. Потом ножом отрезала толстый прут и сделала подобие костыля. Убежать не сможет, а ковылять сумеет. В самом конце подобрала парабеллум и валявшуюся на земле пустую обойму.

Тут очень вовремя невдалеке остановилась машина. Это Леша с нашим летчиком. У летчика на лице кровь и на левой руке тоже. Комбинезон разорван. Досталось бедолаге. Он представился старшим лейтенантом, командиром звена. Увидев немца, дернулся к пистолету, и нам с Лешей пришлось его удерживать, иначе он тут же пристрелил бы немца.

— Это он, гад, меня сбил. Сейчас я его прикончу.

— Сбил и сбил. Вы, товарищ старший лейтенант, скоро получите новый самолет, а он пусть рассказывает свои секреты, чтобы мы на будущее знали, как с этими летчиками бороться. Лучше помогите загрузить его в машину. А вам вот в виде компенсации парабеллум с запасной обоймой. Приедем — дам патроны.

Старлей, наконец, успокоился и послушался меня. Машину Леша оставил в перелеске, поэтому пленного пришлось тащить метров тридцать. Я доверила это дело мужикам, а сама, подумав, прихватила парашют. В хозяйстве пригодится. Отрезала еще один кусок парашюта и кое-как перебинтовала летчику руку, после чего мы поехали, но минут через тридцать стало темно. Леша остановил машину и повернулся ко мне.

— Товарищ лейтенант. Можем заплутать. Лучше давайте остановимся где-нибудь здесь и переночуем, а завтра с рассветом доедем.