"Горькая теорема" - читать интересную книгу автора (Паршев Андрей Петрович)

Сырье, комплектующие, оборудование, лицензии, технологии

В условиях мирового рынка цена на все покупное во всем мире примерно одинакова. Но это значит, что разворачивать на территории России какое–нибудь производство из покупного сырья ничуть не выгоднее, чем в любом другом месте.

Может быть, свое сырье обойдется дешевле? А что значит «свое»? В условиях рынка никто не занимается благотворительностью и все потребители, кто бы они ни были, находятся перед продавцом в равных условиях. Сейчас нет «наших» ресурсов — все не «наше», а «покупное». Все сколько–нибудь ценное принадлежит кому–то конкретному, и этот «кто–то» хочет получить из своего месторождения максимум возможного. Как правило, досталось это владельцу в ходе ожесточенной борьбы, и среди таких личностей особо сентиментальных нет.

И управляющий частной нефтяной компанией, и директор хозрасчетного государственного предприятия не могут продавать свою продукцию дешевле только потому, что покупатель — россиянин. В бизнесе не ориентируются на «патриотизм», там действуют законы рынка. Не подчиняешься им — разоришься. Поэтому для российских потребителей российское же сырье обойдется в ту же цену, что и для иностранных. Все существующие от этого правила отклонения — временны.

Может быть, в России российское сырье дешевле хотя бы потому, что ближе?

К сожалению, с точки зрения транспортных расходов источники сырья для российской промышленности не ближе, чем для западноевропейской или южноазиатской. Российское сырье находится в Азии, а российские промышленность и рабочие — в основном в Европе.

Сухопутный транспорт существенно, на порядок, дороже морского, и отвезти морем норильский никель в Лондон и даже в Куала–Лумпур не дороже, а дешевле, чем в Москву, из–за перевалки и длинного железнодорожного плеча.

Доставка даже тюменской нефти в центр России обходится в принципе не намного дешевле, чем в Западную Европу.

Таким образом, «свои» ресурсы для каждого конкретного пользователя не будут более дешевыми, чем для других, иностранных потребителей.

А вот теперь — самое главное.

В представлении многих мы все еще «одна шестая часть суши». Увы, мы уже только «одна восьмая». И суша эта уже не та. Мы потеряли половину пахотных земель (причем лучшую половину) и большую часть минеральных ресурсов.

По зарубежным оценкам, у нас 7% мировых запасов нефти. Много это? Это мало. Это мизер! У Венесуэлы — 8%, а Венесуэла поменьше и потеплее России. Даже кот Матроскин знал, что продавать надо что–то ненужное, а нужнее теплоносителей в России ничего нет. У нас города отапливаются мазутом, ведь мы не Венесуэла. Так что наше богатство теплоносителями весьма относительно. Теплоносители нужны не сами по себе, нас интересует тепло, а не вонючие жидкости и газы. Да, у нас есть нефть, но в Индии достаточно открыть окно, чтобы согреть помещение. Так кто богаче теплоносителями?

У нас не так много природных ресурсов, как утверждают сырьевые экспортеры.

Ориентировочные сведения об основных видах собственных запасов полезных ископаемых Российской Федерации содержатся в представленной ниже таблице (из книги: Путь в XXI век / Под ред. академика Д. С. Львова. М.: Экономика, 1999). Расчет проведен, исходя из уровня добычи 1991 года.

Вот и все, что у нас есть на ХХI век.

Представим, что мы решили всей страной жить только за счет продажи ресурсов. Так вот, если на каждого «россиянца» расходовать по 2000 долларов в год (166 долларов в месяц), то наших разведанных ресурсов (пусть даже стоимостью 30 трлн долларов — это оптимистическая оценка 1991 года) хватит ровно на 100 лет. Казалось бы, при нынешнем уровне экспорта, составляющем менее 300 долларов в год на человека, мы шестьсот лет могли бы не беспокоиться. Но не все так просто.

Во–первых, значительная часть разведанных ресурсов, а тем более перспективных, — это низкосортный уголь, да к тому же залегающий в Сибири. Как вы представляете себе строительство в нынешних условиях нового Кузбасса? Со старым–то непонятно что делать.

Во–вторых, мы не можем увеличить сырьевой экспорт в семь раз, даже если бы мы этого захотели. Сейчас и так продается все, что в принципе можно продать, но минеральных ресурсов — не более чем на 50 млрд долларов ежегодно. Так что же, олигархи удовлетворяются одной шестисотой от нашего богатства? Почему же они не развивают добычу? Что их лимитирует?

Просто в России не так уж много сырьевых месторождений, пригодных для разработки в условиях мирового рынка. Восточно–европейская равнина вообще не очень геологически изобильный район: кроме железных руд Курской магнитной аномалии, есть только низкосортный уголь. А ресурсы Азиатской России чрезвычайно дороги для разработки.

Даже нефтяные месторождения России экономически малопривлекательны для западных инвесторов. Себестоимость добычи кувейтской нефти — менее 4 долларов за баррель, а нашей — 14 долларов (по курсу весны 1998 года). Добычи! Не разведки и обустройства новых месторождений, а добычи! А если цена окажется ниже себестоимости, то где взять деньги на добычу? Предположительно конкурентоспособны лишь месторождения на шельфе Южного Сахалина.

Наше сырье из освоенных месторождений с удовольствием берут, но даже в их поддержание в рабочем состоянии средств не вкладывают. Инфраструктура изношена, знаменитая «труба» (система нефтепроводов из Сибири в Европу) выслужила все сроки. Все трубопроводы уже нуждаются в замене! В лучшем случае при непрерывном и дорогом ремонте они продержатся еще 10 лет.

И такая ситуация не только с минеральными ресурсами. Наши «неисчерпаемые» леса дают примерно по 4 кубометра ежегодного прироста древесины на человека, в Финляндии — 12 кубов.

Мифы о «неисчерпаемости» России внедряются людьми, имеющими процент от продажи нефти или урана из боеголовок. Это, уважаемый читатель, пора уже понимать.

В общем, те, кто считает, что предел падения нашей страны — это превращение страны в «сырьевой придаток» Запада, — неисправимые оптимисты. Мы можем стать «сырьевым придатком» всего на 5 — 10 лет.

Теперь об уникальных технологиях — считается, что это тоже наш ресурс, вроде сырья или оборудования. На самом деле подавляющее количество товаров массового потребления делается не по секретным патентам — джинсы строчить можно в любой точке мира. Но даже и уникальная российская технология, примененная где–либо еще, ликвидирует нашу фору. Технологии — это первое, что у нас купили в начале «открытости».

Итак, итог неутешителен: по пункту «сырье и комплектующие» у нашего производителя, точнее, у производителя на территории России, выигрыша нет.

И последнее — для тех, кто всерьез принял мой расчет, сколько долларов придется на каждого россиянина в виде платы за российское сырье. Напомню, что недра уже не государственные и не общественные — а частные! «Священные и неприкосновенные».